Гражданин B тоже может сражаться

Суга-сан вернулся только в обед. Кагеяма ждал его в квартире с горячим кофе и нахмуренным лбом. Он даже не собирался ничего делать со своим недовольным лицом, потому что искренне считал, что имел право злиться. Суга-сан надурил его! – Мы сейчас же отправляемся в Токио, – сказал он, как только Суга уселся за стол со своим кофе. Глаза искали какие-то зацепки – может, след на шее, как это часто случалось раньше. Трещинку в уголке губ. Укус на запястье – такое тоже случалось. Что-то. Хоть что-нибудь. Разумеется, это было нужно не для спокойствия – найдя свою зацепку, Кагеяма взбесился бы еще сильнее, но сейчас он почему-то лихорадочно осматривал Сугу и не скрывал этого. – Нет, не сейчас, – сказал Суга, отпив кофе и прикрыв глаза. – Вечером пойдем с тобой в кофейню Тендо Сатори. К нему есть разговор, а потом можем уехать. Когда я уезжал, Ойкавы уже не было… ну, мы были в гостинице, и он ушел с утра пораньше. Я ехал с Кётани. Он сказал, что они не уверены, но, вроде, похоже, что архитектором мог быть Тендо-сан. Было бы очень смешно, если бы Ойкава построил свою гордость по проекту друга Ушиджимы Вакатоши. Одного этого достаточно, чтобы пройтись катком по его самолюбию, но мы, конечно, на этом не остановимся. – А проект? – Проект, скорее всего, Ойкава уже выбросил. Будто его и не было. Яхаба думает, что он уничтожил проект как раз на такой вот случай – чтобы такие любопытные люди как мы с тобой не добрались до него и не наделали всякого. Так что если на него натравят комиссию… редко какая комиссия будет ходить с рулеткой по всему комплексу и замерять пролеты, стены и проемы. Скорее всего, он просто представит какой-нибудь еще проект, который сляпает нанятый архитектор – такой, чтобы по виду напоминал настоящие дома и при этом соответствовал стандартам. Опять какой-нибудь нежизнеспособный мусор, который идеально вписывается в нормативы, но не подходит для стройки. Вся загвоздка в том, что в комиссиях редко бывают опытные архитекторы или вообще хоть какие-то архитекторы. Там только люди, которые сверяют цифры. Подходит – одобрен. Не подходит – пошел вон. – Ладно. К Тендо я могу и сам отправиться. Суга-сан выпил весь кофе и облизнулся. Он выглядел усталым, и Кагеяма подумал, что напрасно искал зацепки. Суга-сан весь был как сплошная зацепка – усталый, зацелованный и… ага, затраханный. Ойкава как будто слизал с него все краски, хотя Суга-сан и так был бледным. – Кагеяма, ты не обижайся, конечно, но я даже не надеюсь, что ты вытянешь из Тендо Сатори нужную нам информацию. Нам же не просто так к нему нужно наведаться. Нам же нужно вытащить из него проект. Если он автор, у него наверняка сохранился оригинал. Думаешь, это будет так просто – взять у него нужное? – Выбью, если надо будет. – У него в кофейне может быть охрана. – Да пофиг. – Ох… Дай мне поспать три часа, а потом отправимся в кофейню вместе. И после этого поедем в Токио. Тоже вместе, да? Кагеяма кивнул. Договориться с университетом он не успел. Известил, конечно, сходил в администрацию и взял бланк на перерыв, но пока еще не сдал и думал, что мог бы сделать это, пока Суга-сан будет спать. – Кагеяма, – опуская взгляд в пустую чашку, сказал Суга. – У меня к тебе два вопроса. Точнее, у меня две проблемы. Или это все-таки вопросы… в общем, первый. Я хочу, чтобы ты тоже был в укрытии. Очень хочу. – Понял. – Второе. Я не хочу, чтобы ты считал, будто я действительно хотел вчера быть с Ойкавой. Все могло выглядеть именно так. Конечно, мы не в тех отношениях, чтобы я очень сильно беспокоился, но я все равно тревожусь. – А в каких мы отношениях, Суга-сан? – спросил Кагеяма, положив руку на стол. – Мы связаны общей целью, – ответил Суга. – А еще хотелось бы быть твоим другом, но я не знаю, могу ли рассчитывать на это. Как и всегда в сложные моменты, Кагеяма решил молчать. Не мог же он солгать или сказать что-то слишком уж наглое. Он не понимал, что между ними происходило, но опыт не позволял ему обманывать себя и утверждать даже мысленно, что они были просто знакомыми, преследующими одну цель. Все было гораздо сложнее. – Просто больше никогда… никогда больше не уходите к нему, – сказал Кагеяма. – Обещайте, что вчера был последний раз. Я и так жалею, что не сказал Кенме убить его. – Зачем заставлять Кенму делать такие вещи? – Будто он сделает это по принуждению и без удовольствия, – вздохнул Кагеяма. – Все, Суга-сан, вам пора спать. Я вернусь из университета, и мы поедем к Тендо Сатори. * Кофейня и впрямь была очень красивой – внутри царила совершенно особенная атмосфера. Суга остановился в самом углу, заняв столик, а Кагеяма пошел к стойке делать заказ и брать пирожные. Здесь была система частичного обслуживания, и Суга сказал, что ему все равно, какое пирожное выбирать, но если будет чизкейк, он не откажется. Кагеяма взял себе молочный пудинг в вазочке, а ему лимонный чизкейк с прослойкой желе. Суга не разбирался в типах интерьеров, но здесь ему нравилось – было тихо, светло, тепло. Тендо Сатори очень хорошо постарался над своим заведением. Возможно, во французских кофейнях сороковых или пятидесятых действительно был именно такой вот дух. Акценты ретро жили в обстановке в виде фарфоровых фигурок ручной росписи, кружевных салфеток, тяжелых деревянных стульев и музыки. Опьяняющий медленный джаз с хриплой трубой плыл по залу, наделяя чизкейк новым вкусом. – А можно нам поблагодарить мастера? – спросил Суга, когда они расплачивались у кассы. Тендо Сатори был здесь главным кондитером и шоколатье, Кенма сказал им об этом заранее. – Мастер очень занят, – ответила девушка на кассе. – Но мы очень хотели бы его увидеть. Пара минут, не больше, – попросил Суга. – Мы тут клиенты, – вступил Кагеяма, которому надоело ждать, хотя прошла пара секунд. Девушка посмотрела на него и вышла из-за стойки. Ее взгляд говорил: «Ненавижу таких хамов, считающих себя богами только потому, что купили одну пироженку». Кагеяме было наплевать – весь его вид говорил об этом. Его вид никогда не лгал. Суга улыбнулся и решил сохранить этот момент в своей памяти. Если бы было можно, он бы сфотографировал Кагеяму на память. Вскоре их позвали в рабочее помещение, где их ждал тот самый Сатори Тендо – человек с бритой головой, лукавыми, словно полуприкрытыми глазами и длинными пальцами. Казалось, что у его пальцев суставов на один больше, чем положено. – Ой-ой, это же Сугавара Коши! – поднимаясь и кланяясь, воскликнул он. Так и застыв на пороге, Суга еле-еле заставил себя поклониться в ответ. – Вы же знаменитость для тех, кто жаждет справедливости в этом грязном мире. Я ваш поклонник, и теперь рад, что выпала честь познакомиться. – А мы поклонники вашего таланта, – собравшись и выбрав подходящие слова, сказал Суга. – У вас замечательная кофейня. – Честь для меня, – усаживаясь и жестом приглашая их сделать то же самое, сказал Тендо-сан. В этой комнате он, наверное, принимал деловых партнеров или важных гостей – помещение было небольшим, но уютным и удаленным от посторонних глаз. Внутри умещался средний столик, вокруг которого были расставлены кресла. – И для нас, – принимая его приглашение и занимая одно из мест напротив хозяина, ответил Суга. – Но у нас очень деликатный вопрос. – Слушаю, – складывая руки и переплетая свои длинные пальцы, ответил Тендо-сан. – Я не посмею оскорблять вас околичностями, но для начала хочу вам рассказать кое-что. Это поможет лучше понять суть нашей просьбы, – предупредил Суга. – Весной этого года в Сендае была убита девушка, работавшая курьером в пиццерии. Подозреваемый – Миура Тошио, занимавший пост главного менеджера крупнейшего банка Японии. Дело должны были закрыть за неимением доказательств, но нашелся свидетель, который мог доказать его вину. Этого человека звали Хината Шоё. Детектива, отвечавшего за его безопасность, звали Савамура Дайчи. Они оба, и вместе с ними еще несколько сотрудников полиции были убиты, и дело застопорилось. Сейчас Миура Тошио продолжает работать. Я состоял в отношениях с детективом Савамурой Дайчи. Этот человек – Кагеяма Тобио – состоял в отношениях с Хинатой Шоё. – Мои соболезнования, – почтительно опустив взгляд, сказал Тендо-сан. – Но чем я могу быть полезен? Миура Тошио никогда не заходил в мою кофейню. Могу лишь обещать, что если он когда-то сделает это, я подсыплю ему слабительное в горячий шоколад. – Нет нужды в этом, – улыбнулся Суга, стараясь сохранить спокойствие. – История на этом не заканчивается. В момент совершения преступления Миура Тошио находился в Сендае, потому что приехал к некому Ойкаве Тоору – застройщику, которому в скором времени предстоит открыть жилой комплекс. Речь шла о заключении договора с банком – чтобы покупатели могли пользоваться ипотечным кредитованием через самую крупную в стране систему. Суд приостановил процесс заключения договора. А потом, когда Хината Шоё и Савамура Дайчи погибли, документы были подписаны. И никто ничего не заподозрил. – Я бы тоже не заподозрил. Со стороны выглядит странно, но не более, – заметил Тендо-сан. – Но мне достоверно известно, что Ойкава Тоору стоит за убийством Дайчи и Хинаты, – сказал Суга. – Я знаю это точно. Тендо-сан приподнял брови, и его глаза стали чуть больше. – Ох уж этот Ойкава Тоору, – сказал он, откидываясь на спинку своего кресла. – Кажется, я понял, зачем вы пришли. Не знаю, зачем вам проект, но меня с Ойкавой Тоору только он и связывает, поэтому могу предположить, что вас интересуют чертежи. – Да, – кивнул Суга. – Только из уважения к вам, Сугавара-сенсей, – с тяжелым вздохом сказал Тендо. – Но я хотел бы, чтобы вы сохранили мое имя в секрете. Могу ли я на вас в этом рассчитывать? – Конечно. – Тогда… может, поедем ко мне домой? Я не стану сейчас даже вынимать телефон из кармана, ни с кем не буду говорить или переписываться. Просто хочу пригласить вас к себе. Дело очень сложное, я не могу прямо сейчас принять решение. Просьба была необычной и неожиданной, но вполне понятной и разумной. Кагеяма посмотрел на Сугу, а потом кивнул, соглашаясь поехать. Суга ничего не сделал, просто последовал за ним. Привыкнуть к постоянной опасности невозможно, но можно привыкнуть жить в нестабильности вдвоем. Суга и Кагеяма научились держаться друг за друга, теперь они находили в этом какое-то успокоение. Впрочем, Суга поехал бы, даже если был бы один, но тогда он боялся бы значительно сильнее. Сейчас, когда рядом был Кагеяма, он чувствовал себя лучше. В машине Тендо-сан пристегнул ремень и повернул ключ зажигания, а потом прикусил губу и вздохнул. – Я знаю, что произошло с Савамурой Дайчи и Хинатой Шоё. Вы могли бы даже не рассказывать мне этого, но то, что вы изложили все детали с такой точностью, обнадеживает. Я также знаю, что вы пострадали. Интересно, знал ли он, что Сугу похитили? Может быть, и нет. – По правде говоря, я ждал, когда кто-то придет за этим проектом. Мы не особенно заметали следы, и удивляться нечему, но… все-таки мне не хотелось, чтобы все произошло именно так. Суга решил не торопить его вопросами – Тендо-сан выглядел как человек, который мог рассказать что-то важное только по своей собственной инициативе. Это был спокойный, но проницательный и очень сложный человек – многослойность его восприятия ощущалась через его взгляды, жесты, интонации. Его теплый голос словно обволакивал слушателя, и весь его вид усыплял – даже полуприкрытые веки служили этой цели. Но спать рядом с ним было нельзя. В своем доме Тендо показал им зимний сад, над которым он трудился вместе с «сердечным другом» – Суга подумал, что этим другом точно был Ушиджима. Потом он устроил их в гостиной, обставленной в западном стиле. Здесь не было стола на низких ножках или котацу, не было подстилок или напольного кресла. Матово-бежевые обои с неярким и тонким рисунком, словно нанесенным графитовым карандашом, арочные окна с деревянными рамами – все выглядело красиво и расслабляюще. В центре комнаты был комод, на котором в особом порядке покоились рамочки с фотографиями. Прежде Суга видел такое только в американских фильмах, но в этой квартире такая картина не выглядела отталкивающе. Тендо-сан имел хороший вкус. Они больше не возвращались к делам – обсуждали его цветы в горшках, говорили о зарубежной литературе. Тендо-сан вынес им несколько образцов нового шоколада из своего холодильника – он работал над сладостями постоянно, даже когда просто разговаривал. Кагеяма сразу сказал, что ничего не понимал в сладостях, а с Сугой Тендо-сан немного поговорил. – Сугавара-сан, ты выглядишь как человек, которому я с удовольствием бы разбил сердечко, – сказал Тендо-сан уже поздним вечером, когда они втроем сидели на веранде и смотрели на снег. – Еще три года назад, когда твое фото появилось в газете, я подумал, что хотел бы встретиться с тобой и задать один вопрос. Всего один. Как ты думаешь – ты предал отца? – Да, – ответил Суга. – Это была ситуация, в которой невозможно было не предать. – О-о-о… – протянул Тендо-сан. – Я-то думал, ты сейчас начнешь отпираться, объяснять, почему сделанное нельзя считать предательством. А ты вот какой. Ладно. Предавать плохо, Сугавара-сан? – Плохо. – И ты сделал это? – Потому что были и другие люди. Их я не мог предать. – Пострадавшие дети и их родители? – уточнил Тендо-сан. – Они самые. – Но ведь они были для тебя совершенно никем? И сейчас, когда ты страдаешь, они не придут на помощь, – размышляя вслух почти сам с собой, проговорил хозяин дома. – А если бы ты остался с родителями, продолжил быть их единственным и любимым сыном, они бы ни за что тебя не бросили. Все еще считаешь, что поступил правильно? Суга нахмурился. Он думал об этом периодически, но не потому, что хотел поддержки родителей – просто ему было одиноко, и он убеждал себя, что эта пустота была частью платы за его предательство. – Я поступил правильно. Правильный поступок – не значит, выигрышный. Можно поступить правильно и погореть. Как я. Можно поступить неправильно и выиграть. От того, что тебе стало хорошо, поступок лучше не станет, – сказал Суга. – Какая чудная логика, – выдохнул Тендо-сан. – А Кагеяма-кун как считает? Кагеяма, который очень устал от бесцельного пребывания в чужом доме, ответил не сразу – Суге показалось, что он выходил из спящего режима, в который незаметно ввел себя, пока остальные разговаривали на неинтересные ему темы. – Такие сложные рассуждения не для меня, – сказал Кагеяма. – Просто есть вещи, которые я воспринимаю или не воспринимаю. Я не раздумываю долго над поступками, скорее, иду за чувствами. Если меня тошнит от чего-то, я этого не делаю. Если я знаю, что умру, если не сделаю, то иду вперед. Вот и все. – Мне нравится, – кивнул Тендо-сан. – Я сам тоже так поступаю. Не как Сугавара-сан. И мой друг поступает так же. Есть чувства, которые нельзя преодолеть. У него были такие когда-то. Он был как Кагеяма-кун – просто делал то, без чего не мог обойтись. Он любил другого человека – того, кто никогда не простил бы его, хотя и вины-то, если подумать, не было. Но он отдавал свое сердце этому человеку так долго, что, мне показалось, будто он уже просто привык это делать. И мы как-то раз решили поставить в этом точку. Мы решили, что он оставит в жизни этого человека след – неизгладимый, глубокий, но незаметный. Мы оба будем знать, что этот след есть, и его никогда не скрыть. Мы решили, что это успокоит его и позволит ему двигаться дальше. И мы сделали это. Его слова были непонятными, но Суга умел ждать. Он знал, что Кагеяма также был заинтересован этим длинным вступлением, относившимся, очевидно, к Ушиджиме и Ойкаве. – Помогло? – спросил Суга. – Помогло. Но ты можешь осудить это решение, потому что эффективность для тебя не является доказательством правильности, – медленно и спокойно сказал Тендо-сан. – И все же, мы сделали это. Этот секрет должен был остаться только между нами. Но вот, пришли вы, и теперь тайна под угрозой. Не потому, что вы можете ее раскопать, а потому что я должен раскрыть ее вам. Она вам не нужна, но по-другому я поступить не могу. Они помолчали немного – Тендо-сан, видимо, собирался с силами. – Мой друг Ушиджима Вакатоши, возглавляет одну очень большую компанию, – сказал Тендо-сан через некоторое время. – Он был влюблен в Ойкаву. А может, и сейчас влюблен. Он сам не знает точно, поэтому я даже не надеюсь разобраться. Куда уж мне со стороны судить, если он изнутри сути не видит. Однако тайна заключается не в этом, поскольку о чувствах Вакатоши-куна знали, к сожалению, многие. Он ничего не скрывал. Тайна в другом. След, который он оставил в жизни Ойкавы – проект жилого комплекса. Он автор этого проекта. Мы договорились, что он передаст этот проект мне, а я через еще одного человека продам его Ойкаве. Мы знали, какой комплекс нужен Ойкаве, и мы поработали над ним так, чтобы он был идеальным, и при этом продали практически за бесценок. Ойкава, конечно, не мог устоять. Вакатоши-кун работает в строительстве много лет, он знает, какие проекты могут разжечь аппетит у застройщика. Он создал проект с большой любовью, как если бы разрабатывал его для себя самого. И первый жилой комплекс Ойкавы построен по его чертежам. Это самый глубокий след. Эти дома уже не снесут. Это нельзя вычеркнуть. Суге захотелось присвистнуть. Вот это да. Этого точно будет достаточно, чтобы Ойкава почувствовал себя так, словно его поимели. – Мне все равно, что будет с Ойкавой, – вздохнул Тендо-сан. – Но если я отдам вам оригинал проекта, который, конечно же, хранится у меня, вы ведь используете его против Ойкавы? Я отлично знаю все его уязвимости, и я знаю, что если надавить на них, можно обанкротить компанию «Сейджо». Как вы думаете, пойду ли я на это? Вы сейчас хотите отомстить, я понимаю, но ведь своей местью вы разрушите то, что Вакатоши-кун создал с такой любовью… Справедливо ли это? – Мы никому не расскажем, что автор проекта Ушиджима Вакатоши, – пообещал Кагеяма. – А еще если у нас все получится, то Ойкава придет к Ушиджиме с протянутой рукой. Проект, который вы разработали просто как немое присутствие в его жизни, на самом деле приведет его к Ушиджиме. Кажется, неплохой вариант. – Поясни-ка мне, если я неправ, одну вещь. Как вы представляете сближение Ойкавы и Вакатоши-куна на фоне рушащейся компании «Сейджо»? – спросил Тендо, глядя на Кагеяму. Тот даже не смутился. – А что помешает им сблизиться? Тендо даже всплеснул рукой: – Ну, конечно – вы отправите в комиссию все грехи проекта, Ойкава потеряет лицензию и будет выплачивать деньги, домами запретят пользоваться, все покупательские договора аннулируют. Это апокалипсис, ребята! – Вовсе нет, – покачал головой Кагеяма. – Ушиджима Вакатоши ведь может спасти этот проект сам? Он его создал с определенной целью, у него есть связи. Это ведь правда? – Вакатоши-кун не станет этого делать, чтобы не выдать себя. Он будет стоять и смотреть, как рушится его труд, будет страдать и терзаться, а я даже не смогу ему помочь. Это ли не предательство? Вы просите меня, чтобы я разбил его сердце! – А если Ойкава попросит? – спросил Кагеяма. – Если сам придет к нему просить помощи? – Разве он попросит? Ойкава ненавидит Вакатоши-куна. – Ойкава вложил все свои деньги и еще привлек инвесторов. Он построил шестьдесят процентов жилого комплекса в кредит, если можно так сказать, – пояснил Кагеяма. – Если все полетит к чертям, он останется ни с чем. Не просто на один раз, вы понимаете? В его бизнес вообще больше никогда и никто не будет вкладываться. Он придет за помощью к тому, кто может его спасти. Он придет к Ушиджиме Вакатоши. Мы хотим, чтобы он переломил себя, чтобы унизился сам, потому что у него не будет другого выбора. Глаза Тендо-сана округлились – они впервые за несколько часов больше не были полуприкрытыми. – Да вы же монстры! – разрешая себе совершенно по-безумному улыбнуться, сказал он. – Не проще ли убить его? – Чтобы он промучился минутку и потом просто исчез? – хмыкнул Суга. – Пусть живет со всем этим. Со всеми прекрасными моментами его жизни, какие мы готовим прямо сейчас. – Я разрешаю вам называть меня просто Тендо, без кейго, – все еще улыбаясь, сказал хозяин дома. – И еще прошу, если вы будете мной недовольны, просто скажите мне. Я извинюсь. Честно. Не надо мне мстить, я сам все вам компенсирую, даже если придется заложить кофейню. Суга засмеялся, откидывая голову назад. Он поблагодарил Тендо за возможность общаться неформально, а потом они с Кагеямой остались у него еще на ночь. Тендо показал им старые фотографии Ушиджимы – школьные архивы и альбомы, на которых этот удивительно строгий и серьезный молодой человек стоял рядом с уже тогда имевшим весьма экстравагантный вид Тендо. Ушиджима был очень крупным парнем, и Суга подумал, что если бы был их ровесником, ни за что не хотел бы встретиться с ним по разные стороны сетки. Кагеяма смотрел на Ушиджиму иначе – наверняка, жалел, что ему такой оппонент в спорте не попадался. Бессонная ночь прошла в скитаниях по дому – Тендо уводил их в свою мастерскую, где он и Суга продолжали подбирать правильную дозировку куантро для новых конфет, сахарили лепестки орхидеи и пробовали новые шоколадные печенья. Кагеяма периодически засыпал, несмотря на то, что Тендо пытался разбудить его хорошим крепким кофе. Под утро он и Суга сидели в гостиной, а Кагеяма дремал рядом на диване. – Я негостеприимный хозяин, – сказал Тендо. – Только сейчас подумал, что его стоило отправить в душ. Лежит своим неумытым лицом на моих бархатных подушках. Суга улыбнулся, словно извиняясь. – Мы оплатим чистку, – пообещал он. Тендо махнул рукой. – Вы хорошие ребята, с вами интересно. С Кагеямой-куном тоже. Но я… боюсь еще и того, что Вакатоши-кун – он ведь сейчас состоит в отношениях. С прекрасным молодым человеком – таким красивым, что сложно поверить. Суга подумал о тонкой шее, которую пытался описать Куроо, пока не заметил, что Кагеяма косился на Кенму. Наверное, стоило поискать этого Ширабу Кенджиро в социальных сетях, поглядеть, каков он. Было интересно, что это за неземная красота такая. – Я не знаю, любит ли его Вакатоши-кун. Но я знаю, что Кенджи-кун любит его. Со временем у них все получится. Я понимаю, что столкнуться с Ойкавой еще раз, возможно, необходимо Вакатоши-куну, чтобы ответить на свои отложенные в долгий ящик вопросы и понять, что все закончилось. Отпустить все окончательно. Но что если его чувства не угасли? Кенджи-кун, который так нежно привязан к нему, получит душевную рану. Вакатоши-кун потеряет свой хрупкий покой, а Ойкава не сделает его счастливым. Не сломаю ли я жизнь лучшего друга, сделав то, что собираюсь? – Никто не обязан делать Ушиджиму-сана счастливым, – вдруг сказал Кагеяма, который неизвестно когда успел проснуться. – Пусть он сам решит, кто ему нужен. И если его чувства к Ширабу Кенджиро непостоянны и хрупки, лучше выяснить это побыстрее и не дурить парню голову. Чем скорее расстанутся, тем легче Ширабу-сан сможет исцелиться. Я слышал, что длительность залечивания ран при расставании равна половине проведенного вместе срока. Значит, чем дольше они будут тянуть свои фальшивые отношения, тем больнее потом будет Ширабу-сану излечиваться. – Ого, какая тирада от неразговорчивого Кагеямы-куна! – почти искренне восхитился Тендо. – Может быть, ты прав. * В шесть часов утра Кагеяма и Суга вышли из дома Тендо. В рюкзаке Кагеямы лежала папка с проектом. Суга открыл приложение, чтобы вызвать такси, и Кагеяма накрыл экран своей ладонью, останавливая его. – Суга-сан, давайте уедем из Сендая прямо сейчас. Не будем заходить домой. Пожалуйста. Поедем в Токио прямо на такси. Суга, лицо которого казалось почти белым в утреннем свете, посмотрел на него снизу вверх большими и глубокими глазами. – Это же целое состояние, – прошептал он. – И пусть. У меня есть деньги. Суга-сан, давайте уедем сейчас же, я не могу ждать до обеда или вечера. Ойкава будет искать вас для следующей встречи сегодня, я точно знаю. И что мы можем сделать? Как я могу вас защитить? – Ты не должен защищать. Но давай уедем, если тебе так будет спокойнее. Документы с собой? – А ваши документы? – спросил Кагеяма, похлопывая себя по карману и проверяя паспорт. – С собой. Поедем? Сделаем подарок Кенме и Куроо. – Спасибо, – поблагодарил Кагеяма, убирая руку и позволяя Суге вызвать такси. Тот загрузил виртуальную карту города, наблюдая за значками доступных машин, находившихся поблизости. Отправив одному из свободных такси геолокацию, Суга заблокировал телефон и выпрямился, расправляя плечи. – Сейчас приедет такси, загрузимся внутрь и будем спать, – довольно сказал он. – А когда проснемся, пожалуйста… Суга, а не Суга-сан. Как только проснемся. Хорошо? Кагеяма смотрел в его светлое лицо и думал, что попробовать стоило. Он знал природу своих чувств к Суге и не осуждал себя за них, потому что понимал, что все равно не смог бы ничего с ними сделать. Что плохого было в том, чтобы влюбиться заново? Кто-то скажет, что его чувства к Хинате были слишком слабыми, раз уж он полюбил другого так скоро. Как хорошо, что Кагеяма с детства умел плевать на посторонние мнения.