Старшая школа Шиганшины

Смит что-то сосредоточенно объяснял Закариасу, рисовал на салфетке кружки и линии. Тот явно ни черта не понимал, сидящий рядом Браун даже не пытался вникать, просто молча пил белковую жижу и поглядывал в сторону Хистории. Наверняка это была очередная футбольная схема, заумная и неотразимая. Через десять минут Смит сдался, хлопнул Закариаса по плечу и пошел к выходу. Леви опустил голову, уставился в тарелку, его курица давно остыла, а салат с самого начала не вызывал доверия. — Привет. Леви вздрогнул, а Смит уселся напротив и присосался к бутылке с протеином. Соседние столики притихли и навострили уши. — Сдурел? Смит допил, вытер рот тыльной стороной ладони, посмотрел в упор тяжело и решительно. — Думаю, пора перестать скрываться. Зачем делать вид, что мы не вместе? Леви с силой вогнал вилку в хладный труп курицы. Смит выбрал неподходящее время, чтобы быть идиотом. — Нет. — Какого черта мы должны прятаться? Я хочу встречаться открыто. — Зачем? Смит глядел на него как на отсталого. — Хочу ходить на нормальные свидания, вместе обедать, познакомить тебя с друзьями, представить маме как своего… — Нет! — в ужасе воскликнул Леви. — Да, — отрезал Смит и вышел из столовой. Леви закрыл лицо руками, ему стало дурно от таких перспектив. Смит почему-то не спешил рвать с ним, стойко сносил перемены в своей школьной жизни, в отношении людей вокруг. Кажется, он даже пару раз дрался с кем-то, но на все расспросы о свежих синяках отвечал уклончиво, не называя имен. А Леви хотел бы их знать, жаждал поставить мудаков к стенке и выбить из них все дерьмо. Отчего-то ссадины на теле Смита болели сильнее собственных. — Нет. — Майк и Райнер нормальные. — Еще раз: нет. — Дай им шанс! — Смит, я согласился на обеды, кино и кафешки. Но твои дружки — это слишком… — Ты их даже не знаешь! — И слава богу. Смит скрестил руки на груди, он выглядел расстроенным. — Смит… Эрвин, дай мне время привыкнуть, не все сразу. Тот смягчился, погладил по голове. Леви стряхнул его ладонь, они были в парке и кругом шатались люди. — Хорошо. — Я правда пытаюсь. — Знаю, прости. — Идем уже, трахаться хочу. Смит повеселел. Леви успел занять душ первым, с наслаждением отмываясь от пыли и пота. На контрасте с холодной зимой весна была жаркой, кругом резко зазеленело и расцвело. Смит поймал его у двери ванной, прижал к стене, полез с поцелуями. — Фу, ты грязный. — Это запах самца, детка. Леви не выдержал и заржал. — Ага, иди уже мыться, животное. Леви тщательно вытер волосы, убрал одеяло с кровати и улегся на живот. В паху уже потягивало возбуждением, оно разливалось горячим предвкушением по всему телу. Скрипнула дверь, Смит замер на пороге. — Чего встал? — Любуюсь. Леви оценил твердость его «любования», оно уже прижималось к животу. Смит в одну секунду оказался на кровати, жаркий, еще влажный, лег сверху и куснул за ухо, потерся щекой. — Я попробую кое-что? Леви напрягся, почувствовав член между ягодиц. Они встречались почти три месяца, но дальше дрочки и отсосов дело не шло. Секс с проникновением у Леви был лишь однажды, с незнакомым мужиком из приложения, тогда ему категорически не понравилось. Это оказалось унизительно и больно, повторения не хотелось. — Выебать меня надумал? — Не совсем, — шепнул Смит и облизал ладонь. — Просто сожми, я не буду делать ничего…такого. Мокрый от слюны член скользнул между бедер, потерся о промежность, коснулся яичек. Это было странно, но отчего-то взволновало до дрожи. Леви свел ноги плотнее — Да-а… Член проехался по ложбинке, задел чувствительный вход, Леви словно током прошило — остро, резко, до мурашек, и он не смог сдержать короткого вскрика. Смит подхватил его под бедра, вздернул выше, заставляя прогнуться в пояснице, подмахивать. Он терся все сильнее, скользкая головка давила на сжатые мышцы. Давление было дразнящим, слишком слабым, от него по телу разливался зуд, пряный и стыдный. Смит хрипло рыкнул, дернулся, сжал в объятиях так, что хрустнули кости, ухватил за загривок, прикусил болезненно, сладко. По коже плеснуло густым и горячим. — Черт, я… прости, я сейчас. Смит отстранился, спину обдало холодом, Леви разочарованно застонал, но тут же ощутил между ягодиц горячий, влажный язык. — Нет! Блядь, я же не… Леви дернулся, пытаясь вырваться, но Смит оказался сильнее, навалился всем весом, стиснул бедра до боли. А потом вдруг тихо шепнул со странной мольбой в голосе: — Расслабься, ну же… я просто хочу сделать тебе хорошо. Леви скрипнул зубами. — Пожа-алуйста. — Я не готовился, — пряча пылающее лицо, глухо сказал Леви и кожей почувствовал, как Смит фыркнул. — Ты идеально чистый. Обещаю ничего не совать в тебя. Честное капитанское, остановлюсь по первому требованию. Леви задушил нервный смешок, насилу расслабил окаменевшие мышцы. Смит почувствовал эту перемену, плавно стек ниже, огладил мозолистыми ладонями спину, поясницу, потянул ягодицы в стороны. Леви зажмурился и сжался, ощутив первое касание — легкое, щекотное, нежное. Оно быстро стало настойчивым, Смит отлизывал ему жадно, страстно, мокро, не жалея слюны, с пошлым хлюпаньем, кружил языком, дразнил, заставляя раскрываться, подаваться в ответ. Леви проглотил короткий всхлип, уткнулся горящим лицом в подушку. Ему до одури хотелось двигаться навстречу, хотелось раскрыться, почувствовать Смита глубже, прямо там, внутри, наплевав на страх, на подготовку, на все… Ему хватило пары движений рукой, чтобы кончить. Болезненно ярко, долго, на грани, чувствуя, как сжимается и пульсирует растревоженный вход. Он упал, оглушенный, опустошенный. Мышцы тянуло сладкой истомой, Леви перевернулся на спину, на простыне расплылось пятно, но было слишком лениво, чтобы подстелить полотенце. — Блядь, это… ты ебнутый, знаешь же? — Тебе понравилось, не притворяйся. — Я не… — У меня крыша едет, когда ты стонешь. Лизал бы часами, лишь бы ты не молчал. Леви спрятал лицо в сгибе локтя: что он несет? Идиот… Смит улегся рядом. С мокрыми распухшими губами, с белыми каплями на щеках, он выглядел абсолютно счастливым. — Леви. — Чего? — Мне так хорошо с тобой, аж страшно становится. Леви промолчал. После случившегося хотелось закурить прямо в постели. Финальную игру Смит затащил как бог, трибуны бесновались и скандировали его имя. Подхваченный общим восторгом, Леви не смог отказать, пришлось тащиться к Закариасу на попойку. Там оказалось неожиданно сносно, пиво лилось рекой, кто-то танцевал на столе, кто-то курил травку под кухонной вытяжкой, между Йегером и Кирштайном завязалась драка. Махались они не слишком технично, но с огоньком. — Десятку на Лошадиную Морду, — предложила стоящая рядом Имир. — Десятку на Йегера, — принял пари Леви. Кирштайн повалил противника на пол, пользуясь ростом, насел плотным маунтом. Леви разочарованно цокнул, не удержался, в сердцах крикнул: — Забирай правую руку, правую ногу в зацеп! Перекат! Йегер услышал, зарычал, удавом обвил Кирштайна, дернул и лишил опоры, перевернул на спину, оказавшись сверху, взял на болевой, жестко заломив плечо. Через тридцать секунд Кирштайн взвыл и сдался. Имир фыркнула, нехотя раскошелилась и ушла искать Хисторию. Об их отношениях Леви узнал недавно и это неожиданно приободрило. Было приятно осознавать, что они со Смитом не единственные такие на всю школу. Выцепив из холодильника банку пива, он вышел на задний двор, там разворачивалась битва иного сорта. На плетеных стульях вкруг сидели Смит, Браун и Леонхарт, перед ними на шатком пластиковом столике лежали карты и груды пивных крышек, имитирующих покерные фишки. Судя по напряженным лицам зрителей, столпившихся за их спинами, дело шло к финалу. Браун хмурился так отчаянно, что казалось, его брови вот-вот сольются в одну. — Пас, — буркнул он, скрипнув зубами. Леонхарт коротко ухмыльнулась, она выглядела стервознее обычного. Смит оставался нечитаемо спокоен, он шел ва-банк, безмятежно потягивая выпивку из пластикового стаканчика. Леви стало любопытно, он прислонился к стене и приготовился к зрелищу. — Вскрываемся. Смит открыл карты последним, на секунду повисла гробовая тишина, а потом толпа разразилась свистом и улюлюканьем. Браун ударил по столу так, что крышки разлетелись по траве, Леонхарт закатила глаза. Не имея сильных карт, Смит переиграл всех. Кажется, что-то подобное он проделывал и на футбольном поле, разыгрывая свои мудреные тактические комбинации. Зрители начали расходиться, Смит заметил его, улыбнулся и махнул рукой. — Я в дрова, — доверительно шепнул он изумленному Леви на ухо. — Серьезно? Смит кивнул, от него пахло алкоголем, но выглядел он кристально трезвым. Леви понюхал содержимое его стаканчика, попробовал, скривился. — Это что, водка? — Ага. И двести баксов в наш бюджет. Смит решительно встал, покачнулся и буквально упал на Леви, до машины его пришлось тащить волоком. А наутро бравый капитан умирал от похмелья и долго обнимался с унитазом. — Ну как ты, алкаш? Смит мрачно отхлебнул воды и прислонился затылком к стене. — Плохо. Леви придвинул ему чашку с кукурузными хлопьями, уселся напротив и злорадно ухмыльнулся. — Еще по пиву? — Даже представлять тошно, стану трезвенником. — Ха! До следующей попойки у Закариаса. — Хм, а что было у Кирштайна с Йегером? — Из-за дамы сердца сцепились, ничего интересного, скучная драка. — Из-за Микасы? — Нет, из-за Саши. — Чего-о? — Шучу я, Смит. Ты с похмелья туповат, да? Смит вяло зачерпнул хлопья. — Угу. Леви покопался в аптечке, достал аспирин. — Выпей, полегчает. — Спасибо. Кстати, вчера Майк по секрету рассказал, что ты нравишься Петре. Леви вскинул брови. — Рал ошиблась дверью. Смит попытался рассмеяться, но тут же схватился за голову. — Слушай, а ты с девушками никогда?.. — Пробовал целоваться, не понравилось. А ты с кем-то встречался? — Да, в позапрошлом году. — С кем? — Ты не знаешь ее, она перевелась. — И? — Чего? — Ничего. — Стоп, Леви, ты что, ревнуешь? Серьезно? Леви фыркнул. — Пф-ф. Нет, конечно! Ты слишком часто бьешся головой на футболе. — Знаешь, а я бы тебя ревновал. — К кому? К Петре? К Лошадиной Морде? Смит, я же ни с кем кроме тебя не общаюсь. Библиотекарша и очкастая с работы не в счет. Смит задумался. — Хм, твоя правда… Но если бы общался, то я приревновал бы! — Придурок. Доедай, у нас сегодня дополнительные в два. Смит в отчаянии застонал. — Совсем забыл. Леви осторожно поцеловал Смита в свежий синяк на лбу и ушел одеваться. На горизонте замаячили выпускные экзамены и Леви вспомнил, что такое недосып. Обычно немноголюдная библиотека наводнилась теми, кто пытался надышаться перед смертью, старуха-надсмотрщица кружила коршуном, следила за порядком. — Смит. — М? — Может, ну нахер его, это высшее образование, а? Смит поднял усталое лицо от учебника. — Хорошая идея, давай. — И что делать будем? — Станем обзорщиками игр или плохих фильмов. — Ха. — А что, они вроде неплохо зарабатывают. — Это не для меня. Лучше буду вместе с Кенни угонять тачки. — Как он там? Леви мрачно вздохнул, потянулся, хрустнув суставами. — Через месяц выйдет по УДО. Конечно, если не загремит в изолятор за драку, у старика поганый характер. — Это у вас семейное. Леви пнул его под столом, Смит увернулся, душераздирающе зевнул. — Библиотека закрывается через десять минут, — проскрипела старуха. Леви быстро сфотографировал пару страниц со схемами и сдал книги. — Ко мне? — Ага. Я же щетку оставлял в прошлый раз? — Щетку, станок, трусы, футболку, запасную форму, — начал загибать пальцы Леви, перечисляя все барахло Смита. — Скоро весь дом ко мне перетащишь. — А ты против? Леви прислушался к себе и неожиданно понял: не против. По утрам вид второй зубной щетки в стаканчике поднимал настроение. Наверное, потому что она принадлежала Смиту. — Не-а. — Вчера еще одно приглашение пришло. — Ого, впечатлил ты скаутов. Откуда? — Из Гермина. — А Митрийский? — Пока молчат. Смит выглядел спокойным, но Леви кожей ощущал его досаду. — Идешь к Ронсон? Она сегодня Кэмпбелла разбирает. — Давай сначала перекусим. — Тогда обед с тебя. Газон перед кампусом уже вовсю зеленел, они сели в тени большого вяза и разделили на двоих упаковку сэндвичей с курицей. — Пойдешь на выпускной бал? — Не, только на вручение аттестатов, — покачал головой Леви. — Почему? — Не люблю эти сборища, сам же знаешь. — Жаль, так хотел пригласить тебя. Леви едва не поперхнулся, пришлось сделать большой глоток воды. — Чего-о? Ты серьезно? Смит, кажется, не понял причину его недоумения. — А что такого? Мы же встречаемся, могли бы вместе пойти как пара. Леви нахмурился, он все еще не мог разделить спокойную уверенность Смита по поводу всей этой темы. Открытая демонстрация предпочтений нервировала. Будь его воля, он бы вообще не стал выносить их отношения за пределы спальни. — Если хочешь, иди с кем-нибудь. Много кто без пары остался. — Ага, с Майком? — выгнул бровь Смит. Леви закатил глаза. — Опоздал, он уже Нанабу позвал. Брауна своего пригласи, ему ведь с Хисторией ничего не светит. — О, кстати, ты слышал, что они с Имир хотят пожениться после выпуска? — Да ну? — Хистории в конце мая восемнадцать стукнет, по закону можно. Леви задумчиво покусал ноготь. — И нафига? Бумажку на стену повесить? Смит дожевал сэндвич, у него на подбородке повисла крошка, Леви смахнул ее. — Льготы, выплаты, иммиграция, пособия, налоги, страховка… — Не нуди! Блин, все время забываю, что ты метишь на юридический. — Еще не решил, я сначала возьму общий курс. — Тебе бы в политику, Смит. Говоришь складно, выглядишь хорошо, главное заднеприводность не афишируй и все срастется. — Иди ты! Так что, пойдем на бал? Всего на пару часов, ты ведь потом никого из них не увидишь, все разъедутся после выпуска. — Не отстанешь же? — Возьму измором. — Тогда с тебя три отсоса. — Пф-ф, дешевка. Леви замахнулся, но Смит перехватил его руку и поцеловал в раскрытую ладонь. Было щекотно и неловко, хотелось отстраниться, но он пересилил себя и расслабился. Смит явно почувствовал его внутреннюю борьбу и тихо шепнул: — Спасибо, Леви. — Это что за херня? — Бутоньерка. — Нафига? — Традиция. — Смит, мы с тобой нетрадиционная пара, сечешь? Пидорам вроде нас можно забить на это. — Фу, как грубо. Она обошлась мне в двадцатку, плюс еще сорок за билеты. Леви, уже добрых десять минут воевавший с галстуком, округлил глаза. — Сколько? Ты совсем что ли? Лучше бы дома остались. Смит достал из прозрачной коробочки пару маленьких белых цветов, связанных тонкой лентой. — Я выбрал самые простые, ты бы видел, какие венки там продают. Смит приколол бутоньерку к его пиджаку, ловко управился с галстуком и отступил на полшага. — Тебе идет. Мама просила больше совместных фоток. — Зачем? — Распечатает и поставит на полку. — Надеюсь, ты шутишь. — Не уверен. Смит галантно подал руку. — Идем? Леви проигнорировал его джентльменские замашки и спустился к машине. В классических туфлях и узкой рубашке было ужасно неудобно, хотелось скорее залезть в любимые раздолбанные кеды. Леви выкурил две сигареты, но лучше не стало, в животе разлилось сосущее чувство волнения. Смит открыл пассажирскую дверь, сделал приглашающий жест. — Может, ну его, а? — ухватился за соломинку Леви. — Поздно, — отрезал Смит и дал ему легкий поджопник. — Полезай в карету, Золушка. — Хреновый из тебя принц. — Сам согласился, терпи. — Два часа и ни минутой больше, понял? — Так точно. Смит включил радио и мягко тронулся. Леви мечтал, чтобы по дороге в них врезался грузовик, но, к несчастью, они добрались в целости и сохранности. Школьный спортзал встретил их аляпистой драпировкой, цветными пятнами стробоскопов и громкой музыкой, в глазах зарябило от ярких платьев и блесток. Леви поморщился, замер в легкой прострации. Смит нащупал его ладонь и потянул вглубь толпы, к высокой фигуре Закариаса. Тот помахал им рукой, стоящая рядом Нанаба скованно улыбнулась. В ярком макияже и длинном платье с разрезами она показалась ему незнакомкой. Неподалеку терся Браун и остальные парни из команды с парами. Никто, кажется, не удивился, что они пришли вместе, и Леви испытал облегчение. — Скоро начнется! — сказала Нанаба, тыча пальцем в сторону сцены. Леви вспомнил о дурацкой традиции выбирать короля и королеву бала и не сдержал тяжкого вздоха. Смит обернулся к нему, вытащил из внутреннего кармана плоскую серебристую фляжку, заговорщически улыбнулся. Внутри оказался джин, сорокоградусное успокоение наступило быстро, музыка стала терпимой, пришла уверенность, что он сможет пережить этот вечер. Басы стихли, зазвучало что-то торжественное, на сцену вышел Закклай, постучал по микрофону и завел нудную речь. Леви скользнул в тень, прижался к стене, в нем поровну плескались джин и скука. Королевой предсказуемо стала Хистория. Смущенная до пунцовых пятен, она неловко приняла сверкающую диадему и скованно помахала рукой. Из зала громко свистнула Имир. Затем прозвучало имя Смита, он поднялся на сцену так уверенно, словно делал это уже сотню раз. Корона слилась с золотом его волос, остро и резко сверкнули фальшивые камни. Он почему-то не выглядел глупо, наверное, из-за спокойных, отточенных жестов и из-за насмешливого прищура ярких глаз. Его явно забавлял весь этот фарс, он снисходительно подыгрывал собравшейся толпе. Скрипнула первая нота, Смит взял Хисторию под руку, повел на середину танцпола. Их невольная пара казалась ожившим кадром из подросткового фильма: красивые, голубоглазые и светловолосые, абсолютно равнодушные друг к другу, они поплыли в ярких вспышках софитов. — Иронично, правда? Имир встала рядом, высокая, худая, в черном смокинге и белой рубашке, она напоминала длинноногую цаплю. — Чего? — Ты спишь с королем, а я — с королевой. Но танцуют они друг с другом. Леви отпил из фляги, язык обожгло, теплая струйка потекла глубже. — Да, смешно. — И грустно. Дай глоток. Смуглое горло Имир дернулось, она поморщилась. — Крепко. — Слушай, вы вправду поженитесь? — Ага, в июле, уже подали заявление. — Зачем? Имир пожала плечами, — Я люблю ее, а она — меня. Нужны другие причины? Леви не знал, что сказать, но Имир не нуждалась в ответе. Одна песня сменилась другой, из цветного полумрака вдруг возник Смит, уже без идиотской короны, он протянул руку. — Потанцуем? — Не умею. Смит обхватил его руками за пояс и прижал к себе. — Просто не отдави мне ноги. — Смотрят же, — прошипел Леви, пытаясь вырваться. — Аж спина чешется, суки. — Завидуют. Расслабься, это последний раз, когда ты их видишь. Может, дело было в словах Смита, может, в доброй порции джина, но Леви вдруг успокоился, прислонился лбом к широкой груди и закрыл глаза. Завывания смутно знакомой певицы окутали их плотным коконом, в темноте смеженых век они остались вдвоем. Смит осторожно провел ладонью между лопаток, огладил затылок, в его касаниях не было привычной жажды, только нежность. Тягучая, сладкая, щемящая сердце. — Леви. — М? — Люблю тебя. Леви споткнулся, растерянный, он хватал загустевший воздух сухими губами. Грудь сковало холодом, опалило ужасом. Он разорвал объятия и попятился. — Я… мне нужно выйти. Не дожидаясь ответа, Леви быстрым шагом покинул зал. Смит нашел его под трибунами, Леви опустошил уже полпачки, у ног валялась гора окурков. — Что случилось? Ты не берешь телефон. Леви взглянул на экран: три пропущенных. — Извини. Смит прислонился к металлической балке, вздохнул. — Леви, поговори со мной. В тусклом свете фонарей над пустующим полем Смит вдруг показался ему слишком взрослым, усталым, каким-то блеклым. Золото его волос выцвело до холодной стали, глаза были темными, их подчеркивали глубокие тени. — Зря мы это начали. Смит забрал у него флягу, по крепкой шее скользнул кадык. — Ты о нас? — Да. — Не зря. — Ты уедешь в Митру и все закончится. — Пара часов на самолете, это совсем близко. Леви затоптал последний окурок, сложил руки в карманы. Ему не хотелось устраивать сцену, но выбора не было, придется поговорить. — Смит, не будь дураком! Отношения на расстоянии — дурацкая затея, ничего не выйдет. Смит в один шаг оказался рядом, схватил за лацканы пиджака и тряхнул так, что закружилась голова. — Иногда я хочу ударить тебя. — Так давай. Смит сжал губы в тонкую нитку, на его виске змеей проступила крупная вена. — Ну же, ударь! Смит отступил, длинно выдохнул, спросил вдруг тихо, бесцветно: — Ты любишь меня? — Мне хорошо с тобой, но я… не знаю. Не думаю, что… Прости. Смит кивнул, его плечи поникли, он ссутулился, словно смиряясь с тем, что давно уже понял, но не хотел себе признаваться. В наступившей тишине грянул салют, Леви вздрогнул. Стреляли совсем близко, у кампуса, послышались крики и смех, это праздновал сто четвертый выпуск старшей школы Шиганшины. Леви покачнулся, джин и ударная доза никотина дали знать о себе. Остро хотелось забиться обратно в скорлупу отчуждения, стать равнодушным, глухим и слепым. Смит… чертов Смит. Зачем он повстречался ему? Почему подобрался так близко? Для чего выдал это глупое признание? «Люблю тебя». Леви хотелось кричать, хотелось дать ему в морду. Но Смиту, похоже, и так было больно. Возможно, он впервые узнал, что это такое — быть отвергнутым. — Прости, наверное, нам лучше… — начал Леви и замер, сил сказать очевидное не было. Смит весь подобрался, решительный, жесткий, таким он обычно выходил на поле. Его голос звучал низко и резко. — Да, лучше расстаться сейчас.