Солнечные дни

В один из приятных солнечных июньских дней, когда весь дом ещё спал, Чан проснулся слишком рано, чтобы подготовить сюрприз любимому танцору.

      Несколько дней назад Минхо наконец-то начал свой отпуск. Он спал до обеда, смотрел фильмы, читал книги и подшивал шторы Чана. Теперь мужчина приходил к нему помятый от сна и заваливался в его постель. Кутался в его одеяле и просто смотрел на него. Иногда подходил и ерошил волосы, крутил из них барашков или завязывал два торчащих хвостика. Он поливал цветы на балконе и включал их любимый плейлист в колонках. Музыка нежно струилась по дому, пока мужчина читал, поглаживая котов. Иногда он приносил себе свежие фрукты, а Чану ананасовый сок. Иногда он уходил в свою комнату и просто смотрел кино в одиночестве. Ли Ноу просто отдыхал.       Он дошил шторы, и они вместе повесили их на место. Так прошла неделя, и Чан наконец-то закончил продюсирование и сведение новой песни. А, значит, они могли поехать в путешествие, как и планировали. Снять виллу около моря, вдали ото всех и просыпаться вместе каждое утро. Но сначала Чан хотел отвезти Минхо на пикник. Он давно таил эту идею, а потому так же давно все и спланировал, даже график специально под это подстроил. Оставалось только похитить любимого и дело в шляпе.

. . .

      — Есть планы на вечер? — конечно Минхо ответит:       — Нет, — и только потом подумает над вопросом.       — Значит, и на день планов нет, — по лицу мужчины можно понять, что он явно заинтересован задумкой. Аниме ставится легким движением пальца на паузу, и все четыре кота поворачиваются на хитрющую улыбку Чана. Правда, потом в гостинной разносится звук любимой кошачьей игрушки, и из всех четырех остается только один.       — Чан… Ты… Ну нет, — дверь щелкает, и из всего света в комнате остается лишь тонкий лучик солнца, что пробивается сквозь щель меж портьер.       Мужчина выдыхает, ожидая дальнейших действий. Чан проминает матрац, тянет одеяло на себя. Да, Лино такое не по душе, но он вполне сможет загладить свою вину. Размеренное дыхание касается щеки, щекочет кожу. Чан знает все слабые места Минхо, знает его тело до миллиметра и ведет точно по скуле к губам. Смеется, не давая поцеловать себя, играет не по правилам. Кожа у Чана горячая, словно солнце в Австралии. Он прожигает мужчину насквозь, лишь касаясь кончиком пальца. У Лино же она холодная, особенно на руках и ногах. Он любит греть мертвые пальцы в ладонях любимого. Любит ощущать пожар в теле от его скользящих поцелуев. Любит слушать бессвязный шепот и зарываться в белокурые волосы, оттягивая парня от себя лишь на несчастный миллиметр.       В глазах Чана плещется безудержная нежность, он повинуется любимому и смотрит на него затаив дыхание. Даже просто глядя на покрасневшее лицо, неуложенные волосы, что красиво подсвечиваются ярким лучом, и чувствуя сильные руки, аккуратно сжимающие его волосы, парень готов молиться своему Минхо. Он готов на все ради такого вида. Он готов ко всему, что сделает мужчина. И Лино знает это. Волосы тянут на пробу сильнее, и Чан давится вздохом, послушно наклоняя голову назад. Чувствует сухие губы на шее, сглатывает. Кадык неритмично дергается. Чувствует как по майке ведут ниже, очерчивают грудную клетку. Тепло Чана, видимо, передалось в равной доли и Минхо, иначе парень не может объяснить почему чужая рука такая горячая, словно расплавленный металл. Он опять сглатывает.       — Ты знал… Что твой кадык очень чувствителен?..       — Что? — Чан не успевает договорить, ведь слова оказываются чистой правдой. Руки сильнее сжимаются на бедрах мужчины, словно пытаются зацепиться хоть за что-то в этом мире и не сойти с ума.       — Минхо… — тянет сипло, почти в забытье. Чужие руки ласкают медленно, размашисто, специально задевают ногтями чувствительную кожу живота. Мужчина осмотрит на него сверху вниз, восседая на чужих коленках. Где-то, на самом дне бездонных глаз, плещутся бесы. Чан забывается. От чужой ухмылки хочется взвыть.       — Так нечестно… — у Минхо тоже есть слабые места, например, здесь… Чужой стон пропадает в поцелуе и ждать становится совсем невозможно. Кусочки кожи будто плавятся от близости тел, пальцы холодит смазка, и руки обоих сплетаются в ритмичных движениях мастурбации. Чан в последний раз кусает плечо Минхо, пока тот царапает его спину. Мужчина улыбается, тянет лицо любимого на себя и целует с нежностью, оглаживая ямочки на щеках.       — Что-то еще будет? — парень смеется на колкий вопрос и тянется к Лино за еще одним поцелуем.

. . .

      — Хочешь сказать, ты поэтому тогда зимой спрашивал топ три моих любимых места для пикника?       — Ага.       — Вот ведь хитрец, я даже и не понял… — мужчина откусывает еще кусок бутерброда и смотрит на мирно волнующееся море вдалеке. Здесь дует прохладный ветерок, тень больших крон деревьев скрывает их от солнышка. Рядом висят качели, и стоят два велосипеда.       — Будешь тортик, — конечно Минхо будет. Берет бокал из теплых рук, оглаживает пальцы. Есть тортик из бокала интересно, но интереснее держать чужую руку и слизывать крем с длинных пальцев.       — Лино… Хватит, мы же в открытом месте…       — Ты первый это начал, — посасывает подушечки пальцев, — ты и виноват, — тянет веснушчатое лицо к себе, чмокает в нос.

— Куда мы теперь?