Призрачная нить

When the Moon fell in love with the Sun All was golden in the sky All was golden when the Day met the Night

Хирако покачивался на стуле, разглядывая удивительную картину за лейтенантским столом. После случившегося в прошлый раз он думал, что мелкий Кучики сюда больше ни ногой, а нет, сидит вон рядом с Соуске, бумаги разглядывает. Айзен из какого-то неясно откуда взявшегося альтруизма тихо объяснял, что есть что, какие формы у документов, как их составлять, а шебутной малец даже не выглядел скучающим. Кивал основательно, рассматривал, вопросы задавал. Гинрей говорил, что скоро и в Академию отдадут, глядишь, после малец при своих-то способностях быстро до лейтенанта дослужится, десяти лет не пройдет. А потом и банкай натренирует, и будет, кому шестой отряд оставить. Тяжело вздохнув, Шинджи перестал качаться и подпер голову рукой, поставив локоть на стол. — Соуске, заваришь чай? — Я могу, — вызвался Бьякуя, отчего Хирако прищурился. — Ты чего сегодня такой покладистый? Как всегда, Шинджи не уважал никакие авторитеты и к наследнику благородного клана обращался на "ты". — При капитанах я должен вести себя достойно, — пояснил Бьякуя, вызвав у Хирако веселый смешок. Похоже, воспитательные беседы от Гинрея не проходили даром. — Себе тоже налей, — Шинджи наблюдал за тем, как мелкий Кучики заваривает чай, и размышлял, чего бы такого спросить, чтобы растормошить мальчишку и повеселиться. — Капитан, — нарушив его планы, подал голос Соуске и поднял листок. Пока Бьякуя не видел, Айзен отправил капитану полный раздражения взгляд, и Шинджи едва подавил желание сползти под стол. — Не думаю, что Ваш шифр будет понятен кому-либо в отряде, кроме меня, — спокойным ровным тоном произнес Соуске, а Хирако услышал: "Перепишите сейчас же, иначе я буду Вас пытать". — Хирако-тайчо, Вы составляете документы шифром? — Бьякуя повернулся к лейтенантскому столу, подошёл и взглянул на листок с графиком тренировок, где было не разобрать ни имён, ни фамилий ответственного офицерского состава. — Оно же всё в зеркальном отражении, — догадался Кучики. — Зачем? — Это не... — Шинджи тяжело вздохнул. — Дай сюда. Бьякуя забрал переданный Айзеном график и протянул капитану пятого отряда. Тот взял чистый бланк и принялся переписывать все нормально. — Зачем Вы изначально так писали, если знали, что нужно будет переписывать? — Бьякуя смотрел на него своими огромными любопытными глазами, из-за чего Хирако снова вздохнул. — У нас не отряд, а царство кривых зеркал. Вон, Соуске, тоже отражениями балуется, — Шинджи съехал с темы и перевел стрелки на Айзена, а тот вопросительно поднял брови и поправил очки. Хирако в ответ ехидно улыбнулся и опустил кисточку в чернила. — А что Ваш занпакто делает, Айзен-фукутайчо? — Бьякуя поставил чашку на капитанский стол, а затем отнес еще две себе и Соуске. — Создает отражения, как капитан и сказал, — лейтенант благодарно кивнул и улыбнулся, обнимая чашку ладонями. — Знаешь же, почему отражения так страшны, мелкий? — Шинджи откинулся на спинку стула и подул на чай. С каких пор ему начало нравиться, как лжет Соуске? Бьякуя проигнорировал очередное фамильярное обращение к себе, кажется, смирившись, и подумал несколько секунд. — В бою могут запутать противника. — Это верно, но не в бою могут быть еще страшнее. Отражение способно быть настолько идеальным, что не отличить от реальности, — Хирако чуть опустил веки, но неотрывно смотрел на Айзена, который, в свою очередь, смотрел в ответ и улыбался. — Прямо как в той притче про обезьяну. Несколько секунд на лице Бьякуи был написан вопрос, но он быстро сменился пониманием. — Увидевшую луну? Хирако согласно кивнул и сделал небольшой глоток. — Она сколько угодно может пытаться достать луну, но будет лишь бить лапой по воде. — И утонет, — закончил Кучики, а Шинджи иронично усмехнулся, глядя на Айзена. — И утонет, — подтвердил он. Соуске обожал эти моменты, когда вроде бы Шинджи вел разговор с другими, но подтекст адресовал ему. Внутри растекались тепло и желание, чтобы Хирако произносил все эти слова шепотом ему в лицо, пока сам он держит капитана за волосы. — Но эта притча скорее о недосягаемости мечты, а не об опасности отражений, — подумав, произнес Бьякуя. — Отражения представляют собой иллюзию, которая отвлекает от реальности. Как и мечты, — Соуске улыбнулся и с интересом перевел взгляд на Кучики, погрузившегося в размышления. Шинджи тоже разглядывал Бьякую, отмечая, что юношеская угловатость скоро совсем уйдет вместе с горячностью. Клановые дела Сейретея Хирако заботили мало, это скорее Айзен разбирался, кто там на кого зуб точит, потому что, Шинджи признавал, клановые междоусобицы представляли собой очень удобный инструмент, если понадобится отвести от чего-то чужие глаза. С одной стороны, этому мальчишке повезло родиться в одном из благородных кланов: обеспечен всем с пеленок, вековая сила текла в его жилах, а статус наследника давал определенную власть. Однако это же и было проклятием. На беднягу наверняка свалится столько ответственности, от которой его пытался пока оберегать дед, что волей-неволей придется рано повзрослеть. — А Вы никогда ни о чем не мечтали, Айзен-фукутайчо? — Бьякуя поднял взгляд на лейтенанта, и Шинджи удивился такому повороту их беседы, но виду не подал, поставив чай на стол и продолжив переписывать график. — Я предпочитаю ставить цели и их достигать, а мечта собой представляет что-то несбыточное, на то она и мечта, — Соуске мягко улыбнулся и посмотрел на капитана. — А Вы, Хирако-тайчо? — Что ты меня-то спрашиваешь? Вон, мелкого спроси. У него сейчас как раз возраст мечтательный, — отмахнулся Шинджи, не поднимая головы. — Я здесь согласен с лейтенантом. У меня есть цели, а не мечты, — уверенно ответил Бьякуя. — Какие вы серьезные, — Хирако закатил глаза, про себя отметив, что это пока Кучики ни о чем не мечтал, а пройдет пара десятков лет, и Бьякуя будет грезить о свободе, совсем как тот мальчишка Ишшин из клана Шиба. — Ладно. Я мечтаю... То, что никогда не сбудется, да? — Или же просто от Вас не зависит, — кивнул Айзен. — Тогда, — Хирако отложил кисть, постучал указательным пальцем по подбородку и широко улыбнулся. — Чтобы человек, которого я люблю... Ай, ладно, ну вас с вашими вопросами. Он отмахнулся и снова согнулся над листком, ощущая, как кожу покалывает от взгляда Соуске. О, как он это любил. Ему не нужно было даже смотреть, чтобы знать, каким любопытством горят глаза Айзена. Надо отдать должное мальцу, с чувством такта и чтением атмосферы у него все было в порядке, потому что Бьякуя, несмотря на любопытство, давить не стал и больше вопросов не задавал, вернувшись к изучению бумаг. Уже вечером, когда Шинджи с довольным видом шел к себе после бани, кутаясь в ночную юкату, он проворачивал в голове все варианты предстоящего разговора, и неизбежно выходило, что он загнал себя в угол. Хотя, может, немного открыться и сказать честно о своих страхах ему не повредит. Айзен уже сидел у расстеленного футона с гребнем наготове, что Шинджи заметно повеселило: ишь какой нетерпеливый, разве что руки не потирает в предвкушении. Хирако снял полотенце с головы, позволив золотистым прядям рассыпаться по плечам и спине, а после подошел к Соуске и сел к нему спиной, не проронив ни слова. Они и так знали, о чем сейчас пойдет речь, и можно было позволить себе минутку тишины, чтобы собраться с мыслями. — Так какая у Вас мечта, капитан? — Айзен подсел ближе, но не спешил расчесывать его, вместо этого отодвинул волосы от плеча и потянул рукав юкаты, чтобы оголить кожу. Хирако на щекотное касание губ лишь тихо посмеялся. — Так я тебе и сказал. — Я же все равно узнаю, — шепот обжег ухо, и Шинджи с наслаждением прикрыл глаза. Интересную стратегию сегодня выбрал Соуске, но весьма приятную. — Как? Заберешься мне в голову? Не пытайся, ты там потеряешься, а искать я тебя не собираюсь. Теперь посмеялся Айзен, и в который раз Хирако желал раствориться в этом звуке. — Несправедливо, что Вы не хотите мне говорить. Она ведь касается меня. Самоуверенность Соуске заметно отрезвляла. Шинджи сказал бы даже, что его как ледяной водой окатили. Конечно, лейтенант был прав, но эти слова все равно прошлись против шерсти Хирако. Наглец думал, что владеет ситуацией, раз капитан таял в его руках? Ну-ну. — С чего ты взял, что тебя? Рука, которая до этого плавно скользила за ворот его юкаты, замерла, но пока Соуске ничего не успел сделать или сказать, Шинджи продолжил. — Тебе понравилась идея, что я люблю тебя, верно? Потому что тебе хочется, чтобы тебя любили? Или потому что ты думаешь, что так мной легче будет манипулировать? Айзен молчал, и Шинджи не смог совладать с желанием увидеть его лицо, поэтому развернулся и стащил с его переносицы очки. Соуске выглядел спокойным, мягко улыбался, отчего Хирако разочарованно цыкнул. — Чего молчишь-то? — Я не уверен, что могу однозначно ответить на этот вопрос. — Как всегда, Соуске, ответ за ответ. Ты удовлетворяешь мое любопытство, а я твое. Тот чуть склонил голову к плечу, а Шинджи продолжал внимательно смотреть в глаза. — Я думал о том, на что способны наши иллюзии. Управление пятью чувствами, чтобы обмануть восприятие. Но наши иллюзии не могут управлять чужими эмоциями и тем, что возникает внутри. — Это была бы очень жестокая способность. Хотя полезная для тебя, — усмехнулся Хирако. — Да, но... Не думаю, что я бы хотел такую. Польза была бы безусловной. Однако во всех этих чувствах отсутствовала бы искренность, не считаете? — Ты от ответа не уходи, Соуске. — Я хочу, чтобы Вы любили меня искренне. Шинджи уже приоткрыл рот, чтобы уточнить: «Для чего?», но сомкнул губы и подумал. Айзен не зря говорил об искренности. Он не имел в виду восхищение или поклонение — вот это была идеальная почва для манипуляций. Любовь же была намного более сложным чувством, на самом деле не обязательно предполагающим желание взаимности, а значит, без желания угодить или перейти на сторону предмета этой самой любви. Соуске знал, что Хирако не настолько глуп, чтобы позволять этому чувству встать на пути разума. Значит, ответ свой Шинджи получил. Усмехнувшись, он погладил Соуске по щеке, и тот чуть опустил веки, расслабляясь и терпеливо ожидая, когда и на его вопрос ответят. — Я мечтаю о том, чтобы ты... — все же признал Шинджи и убрал руку. — Не предавал меня. Айзен едва заметно дернул бровью и заулыбался, насмешливо глядя прямо в глаза капитана, в которых, несмотря на это признание, не было надежды. — Смелые мечты, капитан.