Вкус греха

В мире существовал только один мужчина, с которым генерал ангелов Гелиос могла быть ласковой, нежной, заботливой, которого приветствовала не словами, не поднятой к виску ладонью, а страстным, пошлым поцелуем. — Я с тобой не разговариваю! — скрипнул зубами этот самый мужчина, как только она отпрянула от его губ. — Будешь вести себя, как ребёнок, лордёныш, — прошептала она, — и я повторю то, из-за чего ты на меня обиделся. Этим мужчиной был её муж — демон Тиамат Центаури. До свадьбы с ангелом Тиамат занимался истреблением агрессивной нежити, прикрывая свою деятельность службой в полиции. Он не требовал денег за спасение людей, выживал на зарплату детектива, а от стресса избавлялся с помощью алкоголя, случайных связей и драк в барах. И управлял он гневом и страхом. Тиамат — полукровка, и в демоническом облике его кожа, волосы и глаза по желанию становились то красными, то синими. Гелиос не просто изменила его безрадостную жизнь. Она перевернула её с ног на голову. Теперь он медленно и неохотно вступал в обязанности лорда демонов, изучал дворцовый этикет и приучал себя не хвататься за оружие при любом удобном случае. А ещё он стал тем, к кому раньше испытывал презрение — кормом для властного ангела. Гелиос вглядывалась в его льдисто-голубые глаза, не выпуская демона из объятий, мягко перебирала пряди длинных рыжих волос. Он смотрел на неё с осуждением, но сколько ни бесись на ангела, она прекрасно знала, что он её простит. Знала, как сильно он любит её. — Могла бы и извиниться, — он вздохнул, приблизился и мягко поцеловал её в губы. — Ледёныш. Тиамат улыбнулся. После свадьбы он часто говорил, что женился на Гелиос только ради этого прозвища. С недавних пор она носила новый титул — леди Центаури — и ей, ангелу, принадлежала часть демонических городов. Но эта власть ей была не нужна. Ей был нужен Тиамат. — За что? — Гелиос улыбнулась, опустив голову ему на плечо. — За болезненную эрекцию на два с половиной часа? — Заткнись. — В постели я слышала мольбы о продолжении. Тиамат сощурился, глядя в её сверкающие озорным блеском глаза, чувствуя, как к лицу приливал жар. Он думал, что давно привык к игривости и кокетству своей жены, но Гелиос всегда находила способы его удивить. Демон поцеловал её, как только ангел вновь захотела что-то сказать. Поцелуи в принципе были единственным способом заставить её заткнуться. Вот только Гелиос целовалась так, что Тиамат всякий раз дрожал от желания. — Как Дивена тебя встретила? — спросил он, боднув её центральным рогом. Их у Тиамата было три: один на лбу и два над ушами. Своей формой они напоминали корону. — Чуть не стёрла зубы в порошок, — улыбнулась ангел. — До того была мне рада. — Ты снова нарывалась на драку? — Ну что ты, — с этими словами она скользнула по торсу Тиамата и принялась его щекотать. Демон вздрогнул и перехватил её руки. — Разве я могу?.. Она улыбалась до того лучисто и искренне, словно игривый ребёнок, вновь устроивший очередную пакость. Тиамат сжал её ладонь, провёл пальцем по обручальному кольцу. По привычке он направил в неё поток страха, потом — гнева, но не получил никакого отклика. Гелиос была устойчива к двум основным грехам, которыми владел Тиамат, и это с первой встречи страшно интриговало демона. А вот другие грехи Гелиос излучала в полной мере. Тиамат сжал крепче её руки, открывая своё сознание, все свои чувства для ангела, и её грехи потекли в его тело ровным потоком солнечных лучей. — Полегче, — улыбнулась она. — Сам питаешься, а мне не даёшь? — Твоя кожа не горячая, — ответил он. — У кого ты опять насосалась крови? — Лордёныш, — Гелиос кокетливо вытянула губки. — Кто бы это ни был, его здесь нет. Да и кто может сравниться с моим любимым кормом? Тиамат сжал губы в линию, радуясь, что на красной коже было незаметно как сильно он краснел. — Не виляй. Гелиос закатила глаза. — Это кровь одного из моих солдат, —  ответила она. — Ворчи сколько хочешь, но пить постную дрянь из пакетиков, как беззубый паралитик, мне не позволяет моё положение в обществе. Тиамат беззвучно передразнил её, выпустив из объятий, дёрнув тяжёлыми перепончатыми крыльями. Этикетом кровососов он никогда не интересовался. Знал только, что для вампиров и ангелов считалось позорным пить кровь детей, свежих мертвецов и людей в коме. Питание — процесс интимный и часто немёртвые пили кровь у тех, к кому испытывали сексуальное влечение. Потому Тиамат так бесился из-за охоты Гелиос. Убрав руки в карманы камзола, ангел окинула демона придирчивым взглядом. Тиамат был одет в расшитую синими бриллиантами рубашку без пуговиц и с прорезями для крыльев, полы которой были заправлены в чёрные брюки. — Я твои стволы за километр вижу, лордёныш. — Можешь меня обезоружить и раздеть, — он хмыкнул, подавшись вперёд. — Кинжалы заметны? — ...нет. — Вот и хорошо, — он зарылся пальцами в волосы. — Пусть нервничают только демоны. Огнестрельное оружие было неэффективно против кровососов — они двигались быстрее пули. Этот урок Тиамат усвоил ещё в детстве. Желая поддеть свою жену, демон окинул её взглядом, но не нашёл ни намёка на оружие. Расслабиться во вражеском логове Гелиос не могла, на рукопашный бой полагалась редко. Её метательные ножи тоже были тщательно спрятаны, и Тиамат не нашёл их, хотя и старался. — Дашь провести полицейский осмотр? — он игриво вскинул брови. — Ещё успеешь меня облапать, — пальцем ангел игриво провела по его груди. — Для начала ты взглянешь на то, ради чего в этом замке собрались я и эти две выскочки. Тиамат потёр затылок и тяжело вздохнул. — Хоть бы раз устроили пикник на природе, а не развязывали очередную войну. — Ну что ты, лордёныш? Ты же тогда умрёшь со скуки. Закатив глаза, Тиамат шлёпнул свою жену по ягодице. А потом хмыкнул, вспомнив о её положении в обществе, о её статусе. Кто ещё мог похвастаться тем, что ему оказывалась честь шлёпнуть вредную генеральшу ангелов по её шикарной заднице? В ответ Гелиос ущипнула его чуть ниже спины. Её месть никогда не заставляла себя долго ждать. Они шли по бесконечным лабиринтам коридоров сквозь окна которых проникал серебристый свет искусственного подземного светила — ядра. Оно не давало тепла, да и светилось только из-за сил живущих здесь демонов. Тиамат был мальчишкой, когда побывал в столице. И тогда ядро было тусклым, невыразительным, не впечатляющим. Сейчас же оно сияло, словно полная Луна в безоблачную ночь. Интересно, кто так сильно напитал ядро своим могуществом? Двадцать лет назад в столице не жила королева демонов Дивена, которая могла взглядом обратить человека в камень. Здесь не было её советника Аваритии, перед которым выслуживались едва ли не все золотые демоны мира. Да и... тогда Тиамату не подчинялись все существующие в мире грехи. Впрочем, двадцать лет назад здесь не было и старейшего, как мир, саркофага. Гелиос вела его за собой, держа за руку. Однообразные коридоры сменялись просторными залами, картинными галереями, лестницами и вновь коридорами. Тиамат запомнил маршрут. Он хорошо ориентировался даже в запутанной местности: будучи истребителем нежити он часто устраивал своим целям засаду. К тому же, он отметил некоторые особенности замка. Он был напичкан оружием. Тиамат заметил больше сотни тайников с кинжалами, пистолетами, метательными ножами, мечами... Дивена никогда бы не додумалась так умело спрятать орудия убийства. Об этом заботился второй Центаури. Тот, кто сильнее всех пёкся о её безопасности, тот, кто, как и Тиамат, с пелёнок учился убивать. Аваритиа. — Золотая жопа вынес из приюта даже больше, чем я думал, — произнёс демон. — Ты так же прячешь свои побрякушки дома. — Ну уж нет, — Тиамат нахально улыбнулся. — Я изобретательнее. — Точно. Аваритиа бы не додумался жениться на той, кого поклялся убить, чтобы подобраться к ней как можно ближе. Улыбнувшись, Тиамат рывком притянул к себе Гелиос и прижал к стене своим телом. — Не слышал возражений, — вглядываясь в глаза, он провёл большим пальцем по её нижней губе, — и не видел попыток бегства. — О? Так был смысл убегать? — она подалась вперёд, игриво щёлкнув длинными клыками. — Один раз я это сделала. Когда убила тебя. Улыбаясь, Гелиос провела по двум красноватым точкам на шее Тиамата — месту своего укуса. И через секунду демон зажмурился и зашипел от прошедшего по телу разряда ревности. С другой стороны шеи у Тиамата был ещё один укус. От другой женщины. И Гелиос не могла об этом забыть. — Твою мать, — процедил он. Ревность — тоже грех, и ревность ангела была тяжёлой, давящей, болезненной. — Когда ты уже забудешь об этом? — Когда увижу на блюде голову этой суки. — Не думал, что генеральша ангелов — ревнивая стерва. — Привыкай, — хмыкнула она. — Я полна сюрпризов. Тиамат боднул её в лоб центральным рогом, после чего поцеловал. Ревность отступила на второй план, теперь демон млел от солнечной, дразнящей, наполняющей тело энергией похоти. Плюс управления похотью — этот грех был самым приятным, самым сладким. Минус — секс требовался, даже когда Тиамат падал без сил. К счастью, Гелиос никогда не останавливало его состояние. Ангел оборвала поцелуй, заставив демона выдохнуть с громким, умоляющим стоном. — Сначала саркофаг, лордёныш. Потом можешь взять меня хоть на нём. Он улыбнулся, вглядываясь в её игривые золотистые глаза. Тиамат был уверен, что о сексе на саркофаге его жена подумала в первую же секунду, как увидела древний гроб. — Ты неисправимая, больная извращенка. — Продолжай. Меня заводят твои комплименты. С этими словами Гелиос выскользнула из его объятий и потянула Тиамата за собой, взяв за руку. Понять, что они приближались к саркофагу, было несложно. Парень потёр уголки глаз, морщась от сизой дымки скопившихся в комнате грехов. Их излучали вампиры, демоны, ангелы. Первых Гелиос поприветствовала не улыбкой, но оскалом. Последним же лишь молча кивнула. Тиамат, глядя на нежить, хмыкнул, подошёл к одному из тайников Аваритии и с самодовольным видом вытащил длинный, острый, идеально сбалансированный меч. Вампиры и ангелы переглянулись, а демон, сощурившись резко подался вперёд. Кровососы от напряжения дернулись и попятились назад. Тиамат улыбнулся шире, удовлетворённый эффектом. Эти вечно самодовольные твари не забыли, кто совсем недавно грохнул древнего короля вампиров. — Тебе не надоест выпендриваться? — спросила Гелиос, когда за ними закрылась тяжёлая дверь. — Можешь меня за это выпороть. — Как же сильно тебе этого хочется! Уже в пятый раз слышу это предложение! — И где же твои решительные действия, мой генерал? Ангел коснулась пальцами его лица, провела по скуле, сжала подбородок и повернула голову демона в сторону саркофага. — ...срань господня. — Я о том же. — Даже вампирскую королеву не запирали в такой роскоши. — Да, — Гелиос подошла ближе к белому гробу. — Мне это тоже не нравится. Антарес и меня держали в гробах, предполагая, что однажды мы из них выйдем. А эту тварь заперли так, что открывает её только... воздействие. — В каком смысле? — не выпуская меч из рук, Тиамат подошёл к гробу, постучал костяшками пальцев по спокойному, улыбающемуся лицу. Сейчас на саркофаге был изображён бледный, лишённый цвета мужчина, державший в руках младенца. Его плечи укрывали перепончатые крылья, а из глаз текли кровавые слёзы. Тиамат попытался вспомнить такого персонажа в легендах и не смог. — Ты знаешь, кто это? Гелиос молчала какое-то мгновение, вглядываясь в спокойное и вместе с тем полное горя лицо. — Вельзевул, рыдающий из-за страданий своего рода. Хороший мой, когда серых демонов превратили в обезображенных рабов? — До моего рождения. — И до моего. А родилась я до нашей эры. Тиамат вздрогнул, ощутив пробежавший по спине холодок. Раньше он не верил в мифы о древних существах и, убивая монстров, не мог даже предположить, что в мире существует кто-то сильнее короля вампиров. Потом в его жизнь вторглась живая легенда — начало, которые вот уже тысячу лет считались вымершими и превратились в красивые сказки о прародителях ангелов. Вельзевул был мифическим покровителем серых демонов — воплощений чревоугодия, презираемых и ненавистных. Они жрали всё, до чего могли дотянуться, и потому демоны превратили их в пожирателей трупов и отходов, лишили глаз, ушей, рассудка. Серые демоны были больше похожи на оживший кошмар, чем на подобие человека. В одно мгновение взгляд Вельзевула из горестного стал осуждающим. Тиамат скрипнул зубами и направил в металлический гроб страх, потом гнев, потом гордыню, зависть, отчаяние... И вздрогнул от отклика. — Твою мать, оно и правда живое! Гелиос вздохнула. — Вновь балуешься грехами, лордёныш? Тиамат хотел было ответить, но вместо этого лишь прерывисто выдохнул. Поток грехов от существа был скользким и отвратительным, и наполнять его своими силами, питаться его эмоциями было гадко. — Оно реагирует, когда я на него воздействую. Без этого... я ничего не чувствую. Как будто нахожусь рядом с трупом. Гелиос склонила голову набок. — Труп может откликаться на грехи? — Нет. Ты тоже не откликаешься на гнев и страх. — Одна из моих лучших черт. Тиамат хмыкнул и потянулся к Гелиос, чтобы притянуть её к себе, поцеловать, но в этот момент ощутил нечто неправильное. Будто воздух подёрнулся рябью, нагрелся, остыл, стал плотным. Гелиос тоже это почувствовала и схватилась за оружие, оскалив клыки. Она шумно вдыхала носом воздух, пытаясь по запаху определить врага. Но в комнате не было никого кроме Тиамата, Гелиос и рыдающего кровью Вельзевула. Ровно до тех пор, пока по полу от саркофага не разлилось тёмное пятно. Тьма хлынула в воздух, сбила с ног, лишила дыхания. Тьма была всюду — густая и плотная, словно пролитая кровь. Тиамат стиснул зубы, хаотично пуская вокруг себя грех. Он не чувствовал рядом с собой Гелиос, не ощущал пола под ногами, не мог ни взлететь, ни издать звук. А потом он ощутил... кого-то ещё. — Здаров, пап. Тиамат дёрнулся. Тьма рассеялась. Он стоял не на полу, а на твёрдом камне, а кругом был разрушенный, парящий над бездонной огненной бездной мир. Тиамат поднял голову и увидел того, кто его звал. Парень хамовато улыбался, махая ему рукой. Рыжие волосы с редкими синими прядями, сияющие солнцем золотые глаза, три рога, напоминающие своеобразную корону, длинный хвост. И двенадцать сверкающих солнечным светом крыльев. Полудемон, полуангел. Истинный нефилим. Похожий на Гелиос так же сильно, как и на Тиамата. — Ты... — Гильгамеш, — нефилим хрустнул шеей. — Ты в курсе, куда ты попал, бать? Тиамат промолчал, незаметно потянувшись за кинжалами. — Это фрагмент эпохи, — Гильгамеш лениво потянулся, расправив все свои двенадцать крыльев, — с помощью магии запертый в саркофаге. Век, который историки прозвали эрой наказаний. Тиамат взмахнул мечом. Гильгамеш напал на него, ловко держа одной ладонью двуручный меч. Двигался он быстро и бесшумно. Лишь нечеловеческие рефлексы помогли демону блокировать удар нефилима. — А твоё самое ужасное наказание, папа... Гильгамеш широко улыбнулся, демонстрируя острые клыки. — Я.