Daddy's

***

      Катя проснулась в одиночестве. Через неплотно закрытые шторы пробивались солнечные лучи. Девушка бросила взгляд на часы. Те показывали начало десятого. Пора вставать.       На спинке стоящего напротив кровати кресла обнаружилась мужская белая рубашка, которую девушка накинула на себя прежде чем выйти из спальни. Это было довольно смелым решением, но после проведённой вместе ночи рубашка уже не казалась чем-то, что нельзя было бы примерить.       Лестница обнаружилась совсем рядом со спальней. Спустившись на первый этаж, Катя оказалась в просторном холле. Справа от него располагалась, судя по всему, большая гостиная, которую она и решила осмотреть.       Зайдя в комнату, актриса окинула взглядом интерьер. Комната была обставлена довольно… безвкусно. Слишком вычурно и даже аляписто, кое-где зачем-то были намешаны совершенно разные стили.       «Занавески никуда не годятся, цвет совсем не вписывается. Нужно бы заменить. Вот эта картина над креслом ничего, можно оставить, а вот та, что слева от неё, точно не здесь должна висеть…» — принялась Катя рассуждать так, словно уже была хозяйкой этого дома, но быстро одернула себя, вспомнив, почему она вообще здесь находится. Это же надо, как какая-то наседка, подбирать подходящий оттенок занавесок, да ещё и в доме Ахметова! Это на неё так первая за несколько месяцев близость с мужчиной повлияла? Испугавшись собственных мыслей, девушка поспешила покинуть гостиную.       Но при этом в целом дом (по крайней мере первый его этаж и хозяйская спальня) был обставлен неплохо. Интерьер был оформлен в классическом стиле, чувствовалась рука профессионала. Из общего тона в основном выделялись как раз-таки те самые пейзажи, про которые он рассказывал ей на первой встрече.       В отличие от остальных комнат, кухня выглядела очень современно и была обставлена по последнему слову техники. Но и здесь Катя никого не встретила. В доме, видимо, не было ни одной живой души, либо же от неё тщательно прятались (каких только мыслей в голову не придёт). Девушка позволила себе изучить содержимое кухонных шкафчиков и холодильника, после чего сразу принялась за завтрак.       Хамитяй Хамзяевич появился на кухне, когда чайник уже закипел, а тостер поджаривал последние тосты. Он уже выглядел довольно бодро и был одет в деловой костюм, а в руках у него был внушительного вида букет цветов. Катя на глаз прикинула его стоимость — выходило прилично. Одна только эустома в апреле чего стоит!       — Доброе утро, принцесса. Как ты? — поинтересовался он у девушки после целомудренного поцелуя в губы.       — Всё хорошо, — улыбнулась она ему.       — Думал, ты ещё спишь. Не успел немного. Это тебе.       — Спасибо! — приняла цветы она и окинула взглядом кухню. — Только куда бы их поставить?       — Давай я распоряжусь.       Катя отдала ему цветы обратно. Весь набор действий оставил какое-то странное послевкусие.       — Как мы разминулись? — спросила она у Хамитяя Хамзяевича, когда он вернулся на кухню.       — Я поднялся по боковой лестнице, — пожал плечами он. Катя кивнула.       — Ты будешь завтракать? — уточнила она, решив, что после вчерашнего уже можно перейти на «ты», а после положительного ответа закинула в тостер ещё пару кусочков хлеба.       Завтракали в столовой. Букет, как отметила Катя, уже стоял на столе, когда она туда зашла. За завтраком девушка словила на себе внимательный взгляд Ахметова.       — Что-то не так?       — Интересный выбор одежды, — усмехнулся он. Катя бросила взгляд на едва застегнутую мужскую рубашку.       — Могу снять её, — игриво улыбнулась она, хоть и ощущала некую неловкость во всём происходящем. Оставаться на ночь она не привыкла, но вчера сказался тяжелый, богатый на эмоции день. После секса, который ещё к тому же был первым за достаточно долгое время, Катя приняла душ и заснула прямо в объятиях своего партнёра. В конце концов, подумала она, если бы Ахметову это вдруг пришлось не по нраву, отправить её домой не составило бы для него никакой проблемы. Поэтому совместный завтрак после ночи любви был для девушки в новинку, к тому же она не знала, на что в этом возрасте в интимном плане был способен её партнер. Но если качество после вчерашнего не вызывало сомнений, вопрос с количеством стоял гораздо более остро. Такого опыта у неё ещё не было.       — Не здесь. Для этого больше подходит спальня.       — Тогда может поднимемся?       Только узнав, к какому времени Катю ждут в театре, и, видимо, проведя необходимые расчеты, он согласился. Сразу был заметен серьёзный подход к делу. Возраст есть возраст.       Утренний секс сильно уступал ночному по страсти, был гораздо более размеренным и нежным. Хамитяй Хамзяевич целовал её в шею, сжимал бёдра и шептал слова страсти. Если бы ещё месяц назад ей сказали, что за неделю до долгожданной премьеры она будет заниматься нежным утренним сексом с Ахметовым-старшим в хозяйской спальне его подмосковного особняка, она бы сощурилась и язвительно прокомментировала умственные способности говорящего. Но сейчас не хотелось ни резких комментариев, ничего. Только в полной мере наслаждаться собственной жизнью.       А потом её отвезли домой. Ехать сразу в театр Катя не решилась, но всё тот же водитель, которого, как оказалось, звали Павлом, любезно согласился подождать её, пока она соберётся, чтобы отвезти на репетицию.       Подъехавший ко главному входу тонированный Мерседес ожидаемо привлек немало внимания.       — Тачка класс! — прокомментировал Катино появление куривший на крыльце вместе с осветителем Илья.       — Спасибо, я передам! — широко улыбнулась Катя. Настроение у неё после такого утра было боевое.       В репетиционном зале ещё было не так много людей, поэтому Катя смогла позволить себе поделиться последними новостями с подругой.       — Угадай, что вчера произошло! — бросилась она к Карине, как только зашла в зал. Группа осуждавших что-то актёров из массовки сразу отреагировала на источник шума и заинтересовалась происходящим. Девушке пришлось сбавить тон и начать разговор издалека. Они обсудили погоду и последние новости в театральном мире и только потом, когда слушатели поняли, что никаких ошеломляющих новостей ждать не стоит и вернулись к своему разговору, перешли на ту самую тему.       — Да неужели это всё же случилось? — сощурилась Карина, которая последние три недели внимательно следила за взаимодействием Кати и Хамитяя Хамзяевича, была в курсе всех событий и новостей, прекрасно знала, что испытывает Катя. В конце концов, не могла же Карцева делиться этим всем с беременной Таней.       — Ну вообще-то не только это. Мы выбрали помещение для студии. Прекрасный вариант.       Но Карина знала, что подруге сейчас хорошо расписывать отнюдь не преимущества выбранного помещения, поэтому без лишних расшаркиваний уточнила:       — Но и это самое тоже имело место быть?       Катя кивнула.       — Вчера вечером у него дома.       — Прямо на Рублёвке? — усмехнулась Карина.       — На Новорижском. Но там не хуже, — махнула рукой Катя, но через секунду, осознав, рассмеялась. Пришлось объяснить Карине, что абсолютно то же самое, слово в слово, про расположение своего дома ей сказал на первой встрече Ахметов.       — И как тебе? — поинтересовалась подруга. Катя, особо не стесняясь, принялась в красках расписывать свой вчерашний опыт.       — Но он же старый… — поморщилась Карина, по всей видимости, представив всю картину более чем детально. Катя в ответ усмехнулась. Конечно, если бы она была на месте Карины, то отреагировала точно также, но сейчас она совершенно об этом не думала. Мозг уже полностью перенастроился, к тому же Катя всегда быстро ориентировалась в сложившихся ситуациях, спасибо детективному опыту. Ну а вчерашняя ночь показала, что в этом деле возраст далеко не главное. Тем более что по другим аспектам всё было в порядке.       — Ну знаешь, возраст — это просто цифра… К тому же, сама понимаешь, другие связанные с ним цифры гораздо приятнее.       Подруги рассмеялись. Карина хотела было что-то ответить, но тут раздался зычный голос режиссёра Вениамина Петровича.       — Карцева!       Актриса поспешила откликнуться.       — После репетиции идём в директорский кабинет. Тебя там очень хотят видеть, — было сказано ей.       Девушки переглянулись, связали визит с предстоящей премьерой и продолжили своё бурное обсуждение, не придавая этим словам большого значения. До начала репетиции оставалось семь минут.

***

      Кабинет директора театра представлял собой тесное помещение, в центре которого стоял заваленным различными бумагами стол. За столом уже сидел Антон Иванович, директор, а напротив, в одном из кресел сидел совершенно неприметной внешности мужчина, выделялись в нём разве что крысиные глазки, в данный момент внимательно изучавшие пришедших. Вениамин Петрович пропустил девушку вперёд и сам сел на стоящий у стены диванчик, Кате директор указал на второе кресло. Бегающий взгляд гостя сфокусировался на ней.       Конечно, она знала этого человека и видела его уже не раз. Это был владелец театра. Он присутствовал на каждой премьере и на банкетах, которые, в принципе, организовывались за его счёт, раз он был, считай, спонсором, иногда даже приходил на репетиции, посмотреть, как идёт работа.       Когда она только устроилась в труппу, директор театра представил её мужчине с крысиными глазками как «восходящую звезду театра» и не забыл упомянуть её бабушку и деда, что покоробило Катю настолько, что она до сих пор хорошо это запомнила. Именно с этого началась её неприязнь к Антону Ивановичу. Но про владельца театра она ничего конкретного сказать бы не смогла. Она даже не была уверена, помнит ли его имя. Он был настолько неприметным и сливающимся с толпой, что этот образ ярко контрастировал с его положением. Только вот Катя не задумывалась об этом ни раньше, ни уж тем более сейчас, будучи окрылённой шикарным утром и не менее шикарной репетицией субботней премьеры. Девушка продолжала думать, что сегодняшнее собрание посвящено именно Карениной. Но мужчины сразу дали понять, что это не так. После краткого приветствия владелец сразу перешёл к делу.       — Мы все не покладая рук трудимся на благо искусства. Как муравьи в муравейнике, как большая семья, делаем наш театр лучше…       Катя никогда не любила долгие речи ни о чём, поэтому довольно быстро абстрагировалась от происходящего, лишь иногда кивая, так как взгляд крысиных глаз был сфокусирован на ней. Как оказалось, это она сделала зря.       — Не так ли, Катерина Михайловна? —донеслось до неё спустя неопределенное количество секунд. — Разве может один муравей выжить в лесу?       — Не думаю, — быстро сориентировавшись, покачала головой Катя. Благо, мозги у неё хорошо соображали с самого детства. — Скорее всего он погибнет.       — Вы абсолютно правы. Муравей без своего муравейника — это ничто. Понимаете, как важно быть частью семьи? А не идти против…       — Зачем вы мне сейчас это рассказываете? — напрямую спросила актриса. Почти такой же прямой ответ последовал незамедлительно.       — До нас дошла информация о ваших тесных контактах с Хамитяем Хамзяевичем Ахметовым. Вы же не будете отрицать, что таковые имели место быть?       Катя лениво покачала головой. Она уже поняла, что премьера здесь не при чем, да и в целом картина происходящего уже начинала вырисовываться. Уж кем-кем, а дурой она точно не была.       — А разве муравейнику есть дело до личной жизни одного муравья?       — Нет, пока она не идёт вразрез с ценностями семьи.       — Что-то я не припоминаю в своём контракте пункт о том, что мне нельзя общаться с Ахметовым…       — Вы ведь прекрасно понимаете, Катерина Михайловна, что такие вещи не прописываются в контракте, — оскалился её собеседник. — Хамитяй Хамзяевич не тот человек, с которым нужно связываться.       Катя встала.       — Извините, но решать, с кем мне связываться, уж точно не в вашей компетенции. Всего доброго.       — Вы, кажется, не поняли. Это не рекомендация, не совет и даже не просьба. Вы ведь не хотите проблем для себя или своих близких?       Катя бросила взгляд на сидящего за столом директора, который искал что-то в своих бумажках, стыдливо пряча глаза. В свою очередь, Вениамин Петрович сидел нахмурившись, словно задумался о чем-то очень серьёзном. Девушка поняла, что помощи ждать неоткуда.       — Вы мне угрожаете?       Обратно на место она не села. Так у неё было хоть какое-никакое, но всё же преимущество перед сидящим в кресле мужчиной.       — Всего лишь предостерегаю. Никогда нельзя исключать несчастный случай… Поверьте, оно того не стоит. Вам ведь всё равно придётся выбирать. Пускай это будет правильный выбор.       Катя посмотрела на часы. До следующей репетиции оставалось десять минут. Как долго ещё её здесь будут пытаться запугать?       От своих деловых и личных связей с Ахметовым она ожидала чего угодно. Но не этого. Ведь угрожать это так низко. Она знала, что конкретно в данный момент здесь, в этом кабинете методов воздействия на неё у оппонента было не так много. Поэтому и решила стоять до конца. А там уже как-нибудь разберётся.       — Я всё ещё считаю, что моя личная жизнь не должна касаться ни вас, ни кого-либо другого в этом театре. Даже если она вдруг не совпадает с «политикой партии».       — Хорошо подумайте, Катерина Михайловна. В противном случае, нам с вами придётся распрощаться.       Вымотанная таким контрпродуктивным разговором Катя уже хотела сказать, что это и есть противный случай, и уйти, хлопнув дверью, но неожиданно в разговор вступил Вениамин Петрович.       — Давайте не будем рубить с плеча. В субботу у нас очень важная премьера, все до предела измотаны и на нервах. Не лучше ли будет решить возникшую проблему на следующей неделе?       Стоило признать, что он сильно рисковал, вот так во влезая в разговор и предлагая вещи, которые, вероятно, не понравятся обеим сторонам. Впрочем, так и произошло.       — Проблема здесь только в том, что кому-то есть дело до чужой жизни, — сквозь зубы процедила Катя. Но режиссёр не растерялся и, прежде чем её оппонент что-то ответил, аккуратно взял девушку под руку и со словами «Пойдём, у нас репетиция» вывел её из кабинета.       — Думай, что и кому говоришь, — негромко сказал он актрисе уже в коридоре, когда они отошли от кабинета на приличное расстояние.       — Ну хоть не «думай, как и с кем спишь», — съязвила Катя.       — Веру на премьере не выдержат ни театр, ни я. Мы даже не успеем нормально ввести её, да и ты сама понимаешь… А после субботы хоть замуж выходи за этого своего олигарха.       Немного остыв, Катя поняла, что Вениамин Петрович прав. Доверить эту премьеру Вере она никак не могла.

***

      Катя не знала, почему не позвонила Ахметову сразу. Руки сами набрали номер Маши Школьниковой. К счастью, подруга оказалась свободна. Они встретились в Машином салоне.       Катя, конечно, и сама поняла, почему весь этот перфоманс имел место быть, но так хотелось выплеснуть накопившиеся за время разговора эмоции, а репетиционный зал с кучей народу чуть ли не впервые за всю жизнь оказался для этого неподходящим местом.       Когда Маша предложила ей сигарету, актриса, немного подумав, всё же отказалась. Она считала курение признаком моральной слабости, её подруга же от пагубной привычки так и не избавилась, хоть и несколько раз пыталась.       Из открытого Машей настежь окна дул холодный ветер. Апрель в этом году выдался хоть и солнечным, но ужасно ветреным. Катя поёжилась и принялась пересказывать подруге тот неприятный диалог. Это заняло у неё всего несколько минут. Когда актриса закончила, нахмурившаяся Школьникова откинулась на спинку своего кресла и, затянувшись сигаретой, произнесла:       — Да всё здесь понятно. Театр твой крышуют одни. А дядя Хама — это другие. И одни с другими в явных контрах.       — Что мне теперь делать? — посмотрела на неё Катя.       — Решать, что тебе нравится больше. Свой персональный спонсор или же твой замызганный театр.       — Ты что, серьезно?       Маша посмотрела на неё как на несмышленого ребёнка.       — Ну нет, конечно. Я вообще не понимаю, какого лешего ты вообще здесь сидишь и сопли распускаешь. Почему ты ему сразу не позвонила? Сидишь тут думаешь, а на него там уже может покушение готовится.       — Я не знаю, — честно призналась Катя. Услышав про покушение, она побледнела. Девушке не хотелось бы, чтобы на Хамитяя Хамзяевича, да и вообще в принципе на кого угодно покушались.       — Я вообще тебя не узнаю, Катька. У тебя что, номера его нет? Так давай я дам.       — Есть у меня всё, — махнула рукой Карцева. — Просто когда мы утром прощались, всё так хорошо было. Он сказал, что позвонит…       — Так если есть номер… — начала Маша, но потом, судя по всему, осознала вторую часть Катиной фразы: — Утром?!       — Я сегодня ночевала у него, — пожала плечами Катя. У Маши от удивления округлились глаза. В таком состоянии свою вечно скептически настроенную подругу за почти двадцать лет их знакомства актриса видела всего пару раз.       — А неделю назад мне рассказывала про другие условия…       — Одно другому не мешает, — уклончиво ответила Катя, но, вспомнив причину своего визита тут же пообещала, что расскажет всё в подробностях потом, в следующий раз, а сейчас ей и правда нужно позвонить Ахметову и оповестить о происходящем, ведь такого не ожидали ни она, ни тем более он. Маша, конечно, тут же её опустила, взяв с подруги слово, что та будет держать её в курсе происходящего.       Когда Катя связалась с Хамитяем Хамзяевичем и сообщила, что у неё снова возникла проблема, тот без лишних вопросов прислал за ней машину. Актрису снова привезли в так понравившийся ей особняк. Своего покровителя она встретила в гостиной, где он беседовал с Олесем Убейволком. Испещрённое шрамами лицо охранника выражало глубокую задумчивость. Катя вежливо поздоровалась, обращая на себя внимание. Олесь сразу поспешил оставить их с Ахметовым наедине. Катя проводила его взглядом.       — Ого! Знакомое лицо. Не знала, что вы до сих пор сотрудничаете.       По правде говоря, она всегда думала, что «срок службы» охранников составляет два-три года, тем более раньше, в лихие девяностые. Олесь же, если Кате не изменяла память, работал на Хамитяя Хамзяевича уже почти десять лет.       Ахметов усмехнулся.       — У меня, считай, всё на Олесе и держится. Начальник службы безопасности всё-таки. Доверяю ему как себе.       — Ого… — многозначительно произнесла Катя.       — Приоритеты и направление работы у нас, конечно, поменялись, но справляется он отлично, — продолжил Ахметов. — Не самому же мне этим всем заниматься. Да и подумай сама, куда его с такой внешностью возьмут?       — Ну да, это точно, — подумав, кивнула Катя.       — Но ты ведь не Олеся пришла обсуждать, — внимательно посмотрел на неё он. По телефону она ему сообщила только то, что ей поступали угрозы из-за их сотрудничества.       — Я бы не отказалась от чая, — призналась Катя.       Они переместились в столовую, где домработница, которую девушка увидела впервые, подала чай. Катя постаралась во всех красках и максимально подробно пересказать свой разговор с владельцем театра. По мере повествования лицо Хамитяя Хамзяевича становилось всё мрачнее.       — И я очень надеюсь, вы сейчас не откажетесь от всех наших договорённостей, — закончила свой рассказ актриса.       Она действительно этого боялась сильнее, чем невнятных угроз того невнятного человека. Даже если не брать в расчёт проведённую вместе ночь, она была так близка к исполнению своей мечты. За эти три недели Ахметов стал для неё деловым партнёром, любовником (получается, что так) и покровителем. Против этого шли друзья, родители и даже работа, сплетни и слухи стали неотъемлемой частью жизни, но Катя уже ничего не могла с собой поделать. И сейчас, когда он выглядел обеспокоенным происходящим, она никак не могла допустить финала этой истории. Даже если в противном случае завтра наступит конец света.       Должно быть, задавая настолько прямой вопрос, она выглядела достаточно жалко для того, чтобы он поднялся и поцеловал её в макушку. Катя подалась вперёд и, повинуясь какому-то внезапному позыву, в ответ обняла его. Какое-то время они стояли молча.       — Конечно, никто ни от чего отказываться не будет. Это ерунда, я всё решу. Только пару недель нужно будет посидеть дома, хорошо?       — Нет! — отстранившись, решительно покачала головой Катя. — У меня премьера в субботу. Я шла к ней с осени.       Ахметова её сопротивление, очевидно, озадачило, но и Каренина всё-таки была достаточно уважительной причиной. Он связался с кем-то по телефону, и через минуту в комнате снова появился Олесь Убейволк.       — Катерине Михайловне в сопровождение нужно выделить парочку крепких парней и машину понадёжнее. До субботы точно, а там посмотрим.       Тот только молча кивнул и сразу покинул помещение. Катя поняла, что двое охранников это гораздо серьёзнее, чем один. В груди возникло неприятное ноющее чувство. Катя терпеть не могла нервничать, вне зависимости от причины, и чтобы отвлечься, ляпнула первое, что пришло в голову:       — Какой-то он у тебя немногословный, — усмехнулась она.       — Да вообще-то ничего. Может тебя стесняется, — пожал плечами Ахметов.       — Сомнительно…       — В любом случае, домой поедешь с ним. Или останешься здесь. Так будет даже лучше.       — Нет-нет, — покачала головой девушка, — у меня ещё дома куча дел. Я вообще-то не планировала сегодня ехать куда-то.       По понятным причинам, высказанная ей мысль сопротивления не встретила. Всё-таки Ахметов холостяк и вряд ли ему хотелось бы делить своё жизненное пространство с женщиной так часто. Он к этому просто не привык.

***

      В машине у Кати получилось вывести начальника службы безопасности на разговор, а после того, как она рассказала, что училась с Маратом в одном классе, вместе с друзьями пару раз прибегала к его помощи во время своих расследований, а ещё бойко отплясывала с ним в одном кругу на выпускном (даже такое там имело место быть), тот даже, кажется, её вспомнил. По крайней мере, очень убедительно сделал вид.       Оказалось, что Олесь и Алевтина Борисовна, та самая химичка из две тысячи первой школы, уже без малого семь лет как женаты, а их общему сыну Саше в прошлом месяце исполнилось четыре с половиной года! Эта информация была из разряда тех, к которым, как говорится, Катю жизнь не готовила. Но правила приличия не позволили ей в достаточной степени высказать своё удивление. Девушка ограничилась громким «Ничего себе!». Её реакция Олеся повеселила, он даже едва заметно улыбнулся. Это сильно удивило Катю.       А на следующий день за ней приехал чёрный джип, в котором уже сидело двое парней. Один их охранников, парень лет тридцати с темными волосами по-видимому, параллельно выполнял функцию водителя, а второй, совсем молодой, на вид даже младше Кати, расположился на пассажирском сиденье. Катя сразу выяснила, что темненького зовут Егором, а второго Данилой. Планировалось, что один будет сидеть в машине, а второй везде следовать за Катей. Девушка сразу себе отметила, что придётся достать ещё один билет на завтрашний предпоказ Карениной. На него, к слову, собиралась прийти вся её семья, чтобы непосредственно на премьере молодую актрису ничего не отвлекало.       Труппу, которая была не в курсе происходящего, наличие у Кати своеобразной тени в форме почти двухметрового амбала, конечно, сильно удивило. Не обошлось, конечно, без перешептываний и косых взглядов. Марина боязливо старалась не встречаться взглядом с телохранителем, а Вера так сильно морщилась, что Катя с Кариной не были уверены, видит ли она вообще хоть что-нибудь. Возможно, если бы Вениамин Петрович не присутствовал вчера в кабинете директора или если бы до важной премьеры не оставалось три дня, он бы попросил постороннего удалиться из репетиционного зала, но режиссёр лишь махнул рукой. Егор простоял в углу зала всю репетицию, пока Катя старательно отыгрывала любовные терзания главной героини.       В конце рабочего дня актриса попросила отвезти её к Беляевым. Именно там она договорилась встретиться с Машей и Таней, чтобы подробно обсудить произошедшее и, конечно, передать билет на завтрашний предпоказ. Но сидевший за рулём Данила покачал головой.       — Хамитяй Хамзяевич сказал, только из дома в театр и обратно.       — Ну ладно, — пожала плечами Катя. — Везите домой. А я потом оттуда на троллейбусе поеду. Думаю, Хамитяю Хамзяевичу понравится такой план. Особенно если со мной вдруг что-то случится…       Парни переглянулись и, немного посовещавшись, всё же решили отправиться по названному адресу.       Егор собрался подняться с Катей в квартиру, но та решительно воспротивилась, сказав, что отправляется в одно из самых безопасных мест мира. Впрочем, телохранителю это не помешало довести её прямо до квартиры, ведь «лифт — зона повышенной опасности», поэтому открывшая дверь подруге Таня пребывала в лёгком шоке.       — Поезжайте пока перекусите, тут недалеко «Макдональдс» есть, — лениво отмахнулась от телохранителя Катя. — Я наберу, когда нужно будет забрать. Спущусь сама.       Парень что-то проворчал в ответ, но явного неудовольствия не высказал.       — Весь день так, — уже в прихожей пожаловалась актриса подруге, — хорошо хоть в туалет за мной не ходит.       В коридоре со стороны кухни возникла Школьникова.       — Тяжела и неказиста жизнь российской содержанки, — хохотнула она вместо приветствия.       — Я не содержанка! — сразу вспыхнула Катя и удивилась самой себе. На неё это было не похоже.       — А почему содержанка? — вторила ей Таня, которая вообще была не в курсе происходящего. — И почему за тобой ходит охранник?       — Два, — тяжело вздохнула Катя. — Два охранника.       Они с Машей переглянулись. Красноречивым взглядом Карцева дала понять, что рассказывать будет она. Не хотелось повторения ситуации, которая имела место быть после выставки.       Она предложила пройти на кухню, предварительно поинтересовавшись, где Олег.       — Как обычно, на работе, — пожала плечами Таня, — он же ближе к семи приезжает.       Часы показывали половину шестого, времени для девчачьих посиделок оставалось предостаточно. За чашкой чая с вафлями Катя подробно пересказала подруге события последних двух недель, стараясь при этом сглаживать все острые углы. Так целая статья превратилась в «парочку не совсем неприятных слов в желтушном журнальчике» (Маша, кстати, тоже была не в курсе произошедшего), а разговор в кабинете Антона Ивановича в «беседу с руководством, которое почему-то не слишком жалует Ахметова». Карцева концентрировалась на более позитивных вещах — составленных программах обучения, выбранном помещении для студии и начавшимся в нём ремонте, готовности к субботней премьере, сексе с Ахметовым. Последнее Таню, конечно, не слишком обрадовало, но в целом сильно впечатлило.       — И как он тебе? — осторожно поинтересовалась она.       — Гораздо лучше, чем мой бывший.       — Но ему же лет как нашим родителям…       — Таня! — строго произнесла Катя. — Ну что за глупости? Что за проявление эйджизма?! — вспомнила модное словечко она. — Разве возраст это главное в человеке?!       Подруги рассмеялись.       От Беляевых Катя ушла через два часа. Машина ожидала её у подъезда. Поехали они почему-то по длинному пути, что в совокупности с пробками увеличивало время в дороге в лучшем случае на полчаса.       В одной из пробок актриса заметила, что её сопровождающие ведут себя как-то очень уж беспокойно, и поспешила спросить, в чём же дело.       — За нами хвост, — ответил ей Данила. Егор, сидевший рядом с ним, нахмурился. Очевидно, это была не та информация, которую Кате следовало знать. Но паники с её стороны не последовало, актриса понимала, что в данных условиях это будет просто-напросто контрпродуктивно.       — Уходи в переулок, будем отрываться, — Егор давал указания сидящему за рулем товарищу. Тот поспешил их выполнить. Катя обернулась и заметила серебристую Ауди, которая перестроилась вслед за ними.       Следующие двадцать минут напоминали сцену из боевика, но не из голливудского, а такого, с достаточно низким бюджетом. Катя почти лениво наблюдала, как они петляли по переулкам, отъезжая всё дальше от её дома, сокращали путь через дворы, то и дело выезжая на более оживлённые улицы и проспекты. Но серебристая Ауди упорно следовала за ними, и в какой-то момент Катя даже поймала себя на том, что у неё от страха подрагивают колени, но вскоре их разделил перекресток с таким загруженным трафиком, что ожидать следующего зеленого цвета светофора Ауди пришлось несколько минут. Этого их машине, проскочившей на жёлтый, хватило для того, чтобы скрыться в очередном переулке и окончательно уйти от погони. Ещё через пятнадцать минут джип остановился у Катиного подъезда.       — Ловко мы их обошли! — был явно доволен собой Данила.       — Чудом, — мрачно ответил ему очевидно более опытный Егор. — Видимо, не было указаний догнать любой ценой. Нужно сообщить Олесю и Хамитяю Хамзяевичу. Только как, интересно, объяснить наше местоположение, — он выразительно посмотрел на Катю.       — Будут вопросы, валите всё на меня, — махнула рукой та. — Мне ничего не будет. Наверное.       Ручаться за это на все сто процентов она, конечно, не могла, как и подставлять бедных парней, оказавшихся в данной ситуации исключительно по её вине. Неизвестно, какие в их отношении за такое самоуправство могут последовать санкции. С ней же всё было немного проще. В конце концов, может Хамитяй Хамзяевич вообще в качестве метода воспитания предпочитает ремень. А это совсем не страшно и, если повезет, даже почти приятно.       «У меня точно имеются проблемы с психикой» — подумала Катя, уже заходя в квартиру.