Дом для Мажорчика

       За пару часов до окончания рабочего дня Илья пересылает мне сообщение из одного телеграмм-канала. В сообщении анонсируют о скромном Тематическом квартирнике на следующей неделе: в программе в основном «повязушки», что-то ваксплейное и, судя по картинкам на постере, будут ещё всякие околомедицинские прикольчики: иголки, скальпели, ножи и даже электроды. Тема квартирника — «Психбольница», и, как я предполагаю, весь прикол будет заключаться в том, что несколько Верхних санитаров будут активно «лечить» душевнобольных нижних такими замечательными способами, как связывание, садизм и прочие радости жизни. Эта тема настолько не вяжется с Ильёй, что я на несколько секунд озадачиваюсь. Его просто на встречу хрен вытянешь, а тут такая атмосферная, которая ну очень на любителя.        «Ты хочешь туда пойти?», — осторожно спрашиваю я.        Ответ тоже приходит не сразу. Я словно перед глазами вижу Илью, хмурящего брови, кусающего губы, прежде чем отправить мне ответ.        «Нет, я подумал, может, вы захотите?»        Второе, что мне приходит в голову, это что телефон Ильи взял Мажорчик и решил так над нами пошутить. Если бы я сейчас не знал, что Илья на работе, а Мажорчик — дома, я бы, может, даже перезвонил, перепроверил. Потому что мой нижний лучше кого-либо знает, что мне нравится, а что — нет.        «И что же, по-твоему, мне должно там понравиться?»        В ответ Илья пересылает кусок абзаца, до которого я не дочитал, шокированный анонсом встречи.        «Ещë в активе есть замечательный полуподвал с оборудованием для подвесов».        Я смотрю на это предложение и думаю, что, наверное, несолидно мужчине моего возраста испытывать такую степень умиления, которая направлена НЕ на его дочь. Был бы Илья рядом, я бы его обнял. Пару раз я ему действительно жаловался на то, что хотел бы как-нибудь испробовать на нём более сложные техники с полуподвесом и подвесом. Прошлым летом у меня даже была мысль вывезти его куда-нибудь в лесок, где поискать подходящее дерево, но как-то руки не дошли. В том помещении, которое арендует местная тусовка, к сожалению, нет возможности разместить такие сложные конструкции. И сейчас вся прелесть ситуации в том, что мой стесняшка-Илья готов идти в место, полное незнакомых людей, в котором будут практиковаться вещи, ему не особо нравящиеся, только ради того, чтобы я мог воплотить свои планы.        «Если ты хочешь, мы можем прийти только для того, чтобы осмотреться. Я не рискну тебя связывать в месте, где не знаю обстановки и большинства организаторов. Если понравится, в следующий раз придём и опробуем их полуподвал. Но я бы всë-таки подождал какую-нибудь более нейтральную тему встречи».        Илья в ответ лайкает мою запись сердечком, и я даже немного теряюсь: действительно доволен? Или обиделся, что я не оценил его широту души?        «Я боялся, что вы согласитесь, но и не предложить не мог (((((», — приходит минут через пять честный ответ.        Я облегчённо улыбаюсь и шлю ему забавный анимационный стикер, где один волчонок шлёпает другого. В ответ прилетает стикер-плакат: «ХЖМ и не стыдно!».        Я уже не сдерживаю смеха и убираю телефон подальше. Настроения работать больше нет.        — Денис Игоревич, а вы чего смеётесь? — в кабинет заглядывают две любопытные мордахи.        — Да так, ничего… Алексей! А ты что здесь делаешь? — запоздало удивляюсь я. Обычно Мажорчик ждёт Лизу внизу, потому что, чтобы его пустили в здание, нужен временный пропуск, а следовательно санкция принимающей стороны. Я такого разрешения не давал. Кудряшка несколько раз моргает и поспешно скрывается с глаз. Лиза немного розовеет. Учитывая её пробивной характер, не сомневаюсь, что это она от моего имени дала добро на пропуск.        — Извините, Денис Игоревич, — торопливо говорит она, — Алексей ждал внизу, но там пришла телекомпания, снимают сюжет, вот охрана и попросила всех уйти, а на улице же дождь и холодно, вот я и…        — Понятно, — вздыхаю я. У меня слишком хорошее настроение, чтобы отчитывать подчинённую за самоуправство, — но раз уж он здесь, то пусть делом займётся, а то сам болтается и тебе работать не даёт.        — А он и занят, — бойко отчитывается Лиза, — я ему поручила верхние полки закрытые перебрать и пыль вытереть на шкафах и жалюзи. А то утром открываешь — а на тебя всякая дрянь сыпется!        — Брысь! — командую я, устало подумав, что она первый мой сотрудник-практикант, которому я позволяю так много. Во всём виноват этот дурацкий брелок и вечер откровений после корпоратива. А как же замечательно жилось раньше!        Лиза в мгновение ока исчезает и понимающе прикрывает дверь.        По окончании рабочего дня мы все вместе спускаемся на лифте. Лиза и Алексей выглядят неприлично довольными, а у меня нет настроения на них реагировать как-то, кроме старческого брюзжания, чтобы они светились поменьше. На улице действительно идёт дождь, даже не столько дождь, сколько мелкая, противная морось. Естественно, ни о каком электросамокате и речи не идёт. Лиза с Кудряшкой негромко спорят насчёт такси, в конце концов Мажорчик капитулирует и благородно идёт сопровождать свою даму до остановки. Я же иду на парковку.        К тому времени, как я выезжаю, разворачиваюсь на перекрестке, Лиза успевает запрыгнуть в маршрутку и уехать, оставив Алексея прятаться с остальными под козырьком остановки. Его вызывающе алая куртка ярким пятном выделяется среди остальных серо-чëрных прохожих. Несколько секунд я борюсь с искушением, а потом напоминаю себе, что я взрослый состоявшийся человек, которому чужды мелочность и вредность, и торможу на аварийке, пару раз бибикнув Кудряшке. Тот споро забирается в салон, привнося с собой душную влагу улицы. О! Ну, раз уж у меня появилась бесплатная рабочая сила, то грех этим не воспользоваться!        — По дороге заедем в супермаркет, — говорю я, — бытовуха кончилась.        Алексей довольно жмурится в тепле и кивает.        — Наверное, мне тоже имеет смысл скидываться в общую кассу? — неожиданно робко спрашивает он.        Все те денежные вопросы, которые он поднимал ранее, я довольно резко обрывал. Отчасти из-за снисходительного тона, отчасти из-за того, что за помощь больному человеку не платят. Сегодня же я бросаю на Мажорчика задумчивый взгляд, раздумывая над его предложением.        — Можешь оплатить сегодняшние покупки, — предлагаю я, — бытовая химия дорогая, считай, как раз твоя часть… в общей кассе.        Кудряшка облегчённо вздыхает и расслабляется, как будто этот разговор уже долгое время тяготил его. Золотой мальчик не любит жалости и быть кому-то должным. Зато любит порку и когда на его коже ножом вырезают узоры. Вот такое вот непостоянство. Невольно задумываюсь, что ему вполне бы зашла та тематическая вечеринка про психбольницу.        Вручив Мажорчику тележку, я начинаю неспешный обход супермаркета по заложенному когда-то Ольгой маршруту. С ней было проще: рядом с женой я был тягловой силой и кошельком. Что купить, куда идти в первую очередь — всегда знала она, мне можно было на эту тему не заморачиваться. После нашего расставания я неожиданно осознал, что невольно повторяю её заковыристый путь между полок, беру привычные мне продукты и сосредоточенно жамкаю помидоры, чтобы буркнуть либо «Тепличная пластмасса!», либо «Ещё сутки, и они потекут!», а потом взять ветку непонятно-дорогих, но вкусных черри.        Однако сегодня я слегка корректирую маршрут, потому что затариваться по полной программе нам не надо: захожу в кулинарию за салатами и выпечкой, а потом начинается черёд бумажных полотенец, стиральных капсул, пшикалок для стекла и кухни и прочей дряни, без которой, как выяснилось, мне очень некомфортно жить. Кто ж знал! Илья как-то сказал, что те деньги, которые я трачу на всю эту уборочную муть, можно было с успехом потратить на клининговую службу: быстро и самому муздыкаться не надо. Идея, в целом-то, весьма неплохая, разве что наблюдать за незнакомой тёткой куда менее приятно, чем за тем же Ильёй в передничке и с пипидастром в руках.        Мы не спеша уже двигаемся в сторону касс, и я как раз размышляю, а не зайти ли нам в молочный отдел, когда Мажорчик неожиданно сжимает моё запястье. Весь наш поход он мирно шёл рядом, рассказывая что-то про планы на выходные с Лизой. Без вопросов вёз тележку, а иногда бегал туда-сюда, когда я просил его что-то снять с верхних полок. Я оборачиваюсь к нему, с удивлением отмечая, что выражение лица у него какое-то напряжённое, загнанное. Однако, прежде чем я успеваю задать вопрос, рядом раздается негромкое:        — Алекс! Вот уж не ожидал.        Я узнаю в этом мужчине того самого Верхнего, с которым мы видели Мажорчика в клубе. Чем-то он напоминает мне Хью Джекмана: лёгкая, но подходящая его лицу щетина, голубые глаза, небрежная кожаная куртка и джинсы. Только лет на десять помладше и без тросточки. Он смотрит на Кудряшку с некоторой снисходительностью и самодовольством. Тот в ответ резко опускает глаза вниз, а затем поднимает взгляд на меня, и я вижу в нём мольбу и растерянность, как будто внутри у Мажорчика идёт дикая борьба. Мне хватает доли секунды, чтобы распознать это выражение, которое я слишком часто привык видеть в глазах Ильи: «Я не хочу ничего решать. Сделай это за меня! Забери мою ответственность!».        — Алексей, бери тележку и иди на кассу, — спокойно говорю я. Если честно, мне сейчас только срывов его не хватало, Кудряшка только-только начал вести себя как адекватный человек, а не инфантильный «голодный» провокатор.        — Даже не поздороваешься? — в голосе псевдо-Джекмана звучит неподдельный интерес. Как же, я могу его понять, ведь что-то не вписывается в привычный для него сценарий. Мажорчик на секунду замирает, и я, боясь, что он поведётся и попытается ответить, непререкаемым тоном добавляю:        — Выполняй.        На секунду моё сердце пропускает удар, потому что Алексей не двигается с места. А затем его губы трогает мягкая улыбка, он чуть склоняет голову в намëке на поклон и говорит:        — Да, Господин.        И толкает тележку вперёд. Наверное, этот момент очень хорошо смотрелся бы в замедленной съёмке. Потому что Алексей равнодушно проходит дальше и, что заставляет меня испытывать нелепую гордость за него, не опускает глаза, когда проезжает мимо своего бывшего. И почему-то того это немного, но раздражает.        — Родион, — псевдо-Джекман чуть встряхивает плечами, как будто сбрасывает с себя неприятную эмоцию, и с искренне-радушным лицом протягивает мне руку. Меня же разрывает от желания проигнорировать её и уйти вслед за Алексеем или же, как это делают в боевиках, небрежно-угрожающим тоном спросить: «Какие-то проблемы?», а затем резко дать ему кулаком в «солнышко». Но вместо всего этого я улыбаюсь «улыбкой профессионального переговорщика», как иногда ее называет Амелия:        — Денис.        Рука Родиона вялая, как будто он ожидал, что я буду сейчас меряться силой рукопожатий, пытаясь доказать, кто здесь папка, и тем самым заведомо проиграю. Мажорчик выше меня на полголовы, Родион же возвышается надо мной как школьный хулиган над первоклассником.        — Послушный мальчик, не так ли? — лукаво спрашивает он, кивая на спину Мажорчика. Мне непонятно, что он имеет в виду под «послушный» — то ли издевается, зная характер своего бывшего нижнего, то ли это всерьёз. — Где брали?        Меня коробит это его отношение, как к товару на полке, я удивлённо вскидываю брови и убийственно-вежливым тоном отвечаю:        — Мы с Алексеем познакомились на остановке.        — А… Ждал хозяина… — удовлетворенно тянет Родион. — А я всё думал, куда он пропал? А его добрые люди подобрали.        Я впервые задумываюсь о том, насколько отвратительны мои размышления о «приблуде» и разговоры о «подобрал на улице». Действительно, как будто не о человеке речь. Мысленно даю себе зарок не делать так больше. А то ратую здесь за осознанность, за «сначала человек, потом — Тема», а в итоге сам не лучше.        — Почему же? — мягко отвечаю я и не могу удержаться от шпильки. — Алексей ждал и дождался. Было приятно познакомиться, Родион, всего доброго.        Вру на голубом глазу и равнодушно прохожу мимо. Чтобы мой уход не выглядел бегством, я через пару метров притормаживаю, беру с полки не нужную мне банку шпрот, «изучаю» срок годности и в том же неспешном темпе догоняю Мажорчика.        Тот уже стоит на кассе, и за ним даже собралась очередь.        — Всё в порядке? — спрашиваю я, кладя шпроты в тележку. Раз уж взял, не выкидывать же. К тому же, у меня не пропадает ощущение, что за нами продолжают наблюдать.        — Нет, — честно отвечает тот и вымученно улыбается, — спасибо, что подыграли. Я испугался.        — Пожалуйста, только не называй меня больше так никогда, — прошу я, киваю кассирше на её ленивое: «Пакет нужен?», — мне не нравится это обращение.        — Извините, — Алексей нервно сжимает побелевшими пальцами ручку тележки, глядя, как я перекладываю товары на ленту, — я просто подумал, что он взбесится на это.        — Я так и понял, — говорю я, — но, если тебе страшно, бесить противника — не самое разумное решение. Иди вперёд, складывай покупки.        Назад идём, доигрывая спектакль до конца: Мажорчик тащит оба пакета, а я — налегке. Когда садимся в машину, телефон Кудряшки пиликает. Тот машинально открывает сообщение и поджимает губы. Поворачивает экран, чтобы я тоже прочитал:        «Платишь новому хозяину, чтобы он снизошёл до тебя? Не ожидал, что ты опустишься так низко».        — Наверное, он видел, как я рассчитывался за покупки, — растерянно морщит лоб Алексей, — только не понимаю, что он имеет в виду. Что значит «опустишься так низко»?        Зато я понимаю.        — У кого что болит, — фыркаю я, — тот о том и говорит. Почему у тебя до сих пор его номер не заблокирован? Сотри и забудь.        Я завожу машину и мы выезжаем с парковки. Только на перекрестке я немного расслабляюсь, когда ощущение, что за нами наблюдают, сходит на нет.        — Провальная это всë-таки затея, — неожиданно говорит Алексей, глядя, как дворники смахивают мелкие капли.        — Какая?        — С Лизой.        — Почему? Она тебе не нравится?        — Нет, нравится, просто… Даже если она меня поймёт, даже если мы сможем построить с ней что-то, хотя бы отдалённо похожее на ваш концепт, она не сможет противостоять ему. И я не смогу. Это надо искать кого-то сильнее, со стальными яйцами… Ну, или уезжать из города куда-нибудь ещё.        Я негромко смеюсь в ответ.        — Вот уж то, что я могу тебе гарантировать, так это уж кто-кто, а Лиза точно сможет отстоять своё. Она знает, чего хочет, и своего не упустит. Уж будь уверен, в противостоянии Родиона и Лизы я ставлю на последнюю.        Мажорчик грустно улыбается мне в ответ. Мы останавливаемся на светофоре и я вижу, как он переименовывает контакт у себя на телефоне, стирая бывшего Господина. «Родион». Затем он ловит мой взгляд, дерзко вскидывает голову и решительным мазком по экрану отправляет контакт в черный список.        — Ты молодец, — серьёзно говорю ему я.        Загорается жёлтый, я выжимаю сцепление и трогаюсь с места.        — Да, — голос Кудряшки тих, на грани слышимости, как будто он убеждает сам себя, — я — молодец.