Сапфировые слёзы

Намджун взметнулся вверх, он, скорее, почувствовал Хосока, чем увидел его. Дракон на полной скорости врезался в чëрного, откидывая его за пределы собственной территории. — Уходи! — скалился Джун, изрыгая пламя. — Тебе лучше уйти с моей дороги, Намджун. Я всё равно его заберу, — тихий спокойный голос. Хосок всегда был такой, в самый сложный момент он становился похожим на глыбу льда: безэмоциональный и бесчувственный, но сейчас его холодность трещала по швам. — Сначала тебе придется перешагнуть через меня. А легко у тебя это не получится. — Я сильнее, — рычал Хосок, кидаясь на Намджуна, доказывая и показывая насколько его власть сильна. Мощная челюсть вцепилась в загривок, прокусывая до кости. Хрипя и глотая кровь своего противника, Хосок себя уже не контролировал. Ни родственные, ни дружеские связи не имели значения, как и то, что по нитям его бомбили сразу с трех сторон. Зверь завладел разумом, он сорвался, и уже ничто его не держало. Намджун с рëвом полетел вниз, удар о землю, и мощные тела откинуло друг от друга. Серый взвыл, с ненавистью смотря на черного. У Джуна, в отличии от Хосока, ещë был разум, но и он был на грани, так как крики омеги становились громче, и он прекрасно слышал беспомощный стон супруга. Поднимаясь на лапы, он думал об одном: главное — вывести из строя и не убить. Мощные челюсти сжимаются на горле правителя, а лапы раздирают его бока, продолжая заливать кровью земли семьи Ким. Молнии сверкали, небо затянулось темными тучами — даже погода гневалась на эту борьбу двух сильнейших. Когти Хосока полоснули по крылу Намджуна, заставляя того взвыть от боли и разжать пасть. А дальше уже чёрный дракон втаптывал в землю серого, вгрызаясь в его шкуру. Рваное крыло Намджуна не позволяло ему высоко взлететь, в полете у него всегда было преимущество над Хосоком, но сейчас это преимущество было утеряно. Джун прикрыл глаза, мысленно прося прощения у Сокджина, и отпустил своего зверя. И вот, уже два дракона без контроля своих человеческих сущностей драли друг друга на лоскуты, стараясь как можно больнее нанести увечья, чтобы вывести противника из строя. *** — Они убьют друг друга, — прохрипел Юнги. Золотые глаза смотрели на Джина с мольбой. — Значит, так тому и быть, — с болью сказал Джин, продолжая обтирать Юнги. — Развяжи меня, я это остановлю. — Глупый омега, верь в своего отца, он — сильный дракон. Намджун справится, — руки Сокджина вцепились в тряпку с такой силой, как будто от неё зависело: выживет муж или нет. Джин его уже не чувствовал, только от боли, передаваемой по нитям, периодически содрогался. — Твоё появление только всё усложнит, солнце. Они уже не контролируют себя. Ни тебе, ни мне там небезопасно. — Он не справляется, — тихий всхлип. — Я должен их остановить. Новая волна боли выгнула тело омеги. Он кричал, его тело выворачивало: магия стремилась как можно быстрее перестроить организм. Золотые глаза закрылись, зверь внутри бушевал, пытаясь вырваться наружу, но эльфийская суть не уступала. Нежные руки погладили по волосам, которые уже давно потеряли свой блеск. Тепло, которое исходило от Сокджина, просто дарило силы держаться на плаву. — Зачем ты сопротивляешься? — тихий голос Джина. — Я не могу ему уступить и потеряться в звере, — хрип боли вырвался из горла. — Впусти дракона в своё сознание, позволь ему стать частью тебя. Зверь никогда не подчинит тебя, если ты будешь с ним на равных. Он — часть тебя, а ты часть его, вам просто надо стать одним целым. Подари ему свою любовь, и он отплатит тебе тем же. Перестань сопротивляться. Последние слова Юнги уже слышал через толщу боли, что сковала его тело. Он устал. Где-то глубоко в подсознании маленькие ножки топали по холодному полу, бежали к двери. Замерев перед ней, белокурый эльф ухватился за ручку и потянул её на себя. Озлобленная пасть дракона ворвалась в открытую дверь и дыхнуло горячим воздухом в малыша. Волосы растрепались, он небрежно зачесал их назад и с тревогой смотрел на зверя. — Папа сказал, если тебе подарить любовь, то ты тоже будешь меня любить. И я больше никогда не буду один, — маленькие ручки вцепились в пасть, с которой капали слюни. — Пожалуйста, полюби меня. Я так устал от боли. Одному очень плохо, давай будем друг у друга. Зверь рычал, бился и тоже сдался. Рыкнув в последний раз, дракон сшиб горячим пламенем с ног маленького эльфа. Миг, и у ног малыша сидел маленький дракончик, с любопытством рассматривая того, кто предложил стать частью себя. Ткнувшись мокрым носом в ладонь, он согрел её тёплым дыханием. И продолжал внимательно наблюдать за реакцией своими золотыми глазами. — А ты теперь всегда будешь со мной? — глаза эльфа тоже отливали золотом. Через мгновение уже не малыш стоял, а взрослый Юнги, с любовью глядя на огромного дракона, в чьей чешуе отливала тьма, наравне с золотом. — Ну, здравствуй. Тихий рык был ему ответом, и мудрый взгляд всё также смотрел и ждал действий Юнги. И он себя не заставил долго ждать: распахнул руки в разные стороны, словно крылья. Утробное урчанье Золотого, взмах крыльев, и он врезается в Юнги со всей силой. Дикий крик, омегу выгибает дугой, и за его спиной распускаются крылья. Дракон дома, там, где его признали и полюбили, отдавая часть себя. Рождение дракона болезненное, но каждая слеза восполнится сполна. А эльф больше не одинок, с ним всегда теперь есть тот, кто не сможет уйти, предать или отвернуться. Душа горела, переполненная эмоциями, она наконец-то перестала метаться в сомнениях. *** Сокджин с ужасом смотрел, как тело сына выгнулось, натягивая ремни, что прорезали нежную кожу омеги. Крик такой, что сердце замерло, и путы, что сдерживали, одни за другими лопались, освобождая скованное тело, что сейчас парило над кроватью. Еще один крик, и Джин видит как распахиваются золотые крылья за спиной Юнги. Так не должно быть, крик паники застревает в груди, ибо на него внимательно смотрели драконьи глаза. — Солнце, тебе рано трансформироваться, — испуганно шепчет Джин. — Только в полёте. — Веди, — рычащие нотки заставляли содрогнуться. Сказать оказалось проще, чем сделать. Ноги Юнги не слушались, крылья перевешивали, не давая двигаться нормально. Но он упорно шёл за Джином, только на инстинктах понимая, что этот дракон плохого не сделает. Шаг за шагом, и вот уже они не в доме, а вокруг пепел, словно снег, с небес опускается на выжженную землю, хороня под собой когда-то цветущее поместье. Всхлип Сокджина, который увидел своего израненного мужа. Чёрный дракон был безжалостен, он драл мощную тушу на куски. Он доказывал, кто здесь сильнее, кто доминирует, кому должны подчиняться и беспрекословно выполнять любой приказ. Но серый не сдавался, он чувствовал, что где-то рядом его семья. Самое ценное, то, что он готов защищать до последней капли крови. Воздух, набранный полной грудью, вырвался столпом пламени прямо в морду правителя, прожигая её до мяса. Намджун никогда не врал, говоря, что их силы почти равны. Битва, в которой могут быть только проигравшие, но никак не победители. Прощальный рык серого дракона, который собирался ценой своей жизни остановить чёрного, резко прервал окрик. — Сейчас же остановитесь, — зарычал Юнги, его золотые глаза полыхали гневом, а крылья трепыхались на ветру. Он был слаб физически, но ментальная сила сейчас разливалась по поляне такая, что даже Джин, что помогал стоять ему, со стоном упал на колени. — Подчинитесь! Приказ, которому тяжело сопротивляться. Намджун со стоном прикрыл глаза, позволяя силе сына залечивать свои раны. В то время Хосок взвыл, так как к нему эта сила не была благосклонна. Когда там, в тени зеркал, в пустыне Сапфировый говорил, что драконы намного сильнее, он не врал. Истинная сила дракона вырывалась из хрупкого тела, ставя на колени доминантного альфу. Медленные шаги, идти тяжело. Вскинув руку, Юнги со всей силы ударил по морде Чёрного. Рука ободрана в кровь, но боли он не чувствовал, ненависть затапливала сердце. — Кто ты такой? — рычал он в морду Чёрному. — Я твой альфа, а ты мой омега. Ты мой! — в ответ рычал Хосок. — Кто ты такой?! Как ты посмел отнимать у меня то, что у меня только появилось? Как ты посмел, предъявлять на меня права? Новый удар по обожжённой морде, и уже не рука, а золотистая лапа полоснула Хосока. — Не смей приближаться к моей семье. И ко мне в том числе. Я не принадлежу тебе. Юнги развернулся и больше не оглядывался, его ноги уже несли к утесу, откуда юные дракончики совершали свой первый прыжок, расправляя крылья. Он шёл туда, куда просил дракон. Стоя на краю, он смотрел в бездну, у которой не было дна. Самая высокая гора: ты либо разобьешься, либо взлетишь — иного не дано. Один шаг его отделял от желаемого. Только он не мог понять, чего же он так жаждет. Раскинув руки, а вслед и распахнув крылья, он сделал этот шаг, ухнув навстречу бездне. Ветер обнял израненное тело, лаская и снимая боль, Юнги парил на своих крыльях. Но парить — это не летать, когда же он понял, что он не поднимается, а стремительно падает, крылья перестали его слушаться. И ветер уже не обнимал, а швырял юное тело, как мячик. И распустить крылья больше не получалось. Он не понимал, как выпустить дракона, он не знал, как ему остаться в живых. Прикрыв глаза, он подчинился судьбе, позволяя ветру его кидать из стороны в сторону. И уже где-то там, вдали, он слышал полный боли крик папы и рев драконов, что следом сиганули за ним, но им не успеть. Он чувствовал, что у них не хватит сил спасти его. Напоследок широко открыв золотые глаза, он увидел, как чёрная тень с рëвом кинулась к нему. Юнги из последних сил сорвал с груди сапфировую слезу и выпустил её. «Пусть она останется на память им» — подумал он, принимая свою судьбу. Последние крупицы магии он потратил, чтобы остановить кровавый бой, что начался из-за него.