Сапфировые слёзы

— Иди, поговори с ним, — настоятельно посоветовал Джин. — Я не готов, — пробормотал Юнги, пряча пылающее лицо в ладонях. — Он тебя не съест. Намджун следит, так что иди. Медленно, шаг за шагом Юнги спускался вниз. Сущность внутри скулила от восторга: — Смотри, не опозорься перед нашим альфой. — Отстань, — простонал Юнги. — Как выйдешь, сразу попу оттопырь. — Зачем? — Она у нас красивая, надо сразу главное достоинство показывать. — Отстань, сам как-нибудь разберусь. Дверь за спиной хлопнула слишком громко, от чего Юнги подпрыгнул и испуганно посмотрел на Хосока. Шикарная улыбка, больше похожая на оскал, украшала лицо повелителя, а в руках букет из довольно-таки помятых цветов, который тут же был ткнут в грудь Юнги, тот ойкнул и от неожиданности прижал букет к себе. — Веник мне зачем? — вопросительно приподняв бровь, спросил омега. — Это редкие цветы. — Зачем? — Омеги любят цветы, — удивленно ответил Хосок. — Я наполовину эльф, я люблю цветы, когда они растут, а не когда сорваны. Хосок стоял и хлопал глазами. В его фантазиях Юнги должен был растаять от столь потрясающего жеста с его стороны. Ведь он сам летал на гору и рвал цветы. Но мало того, что омега не оценил, так он ещё и злился. — А что тебе нравится, может драгоценности? — Хватит, один камень уже подарил, — фыркнул Юнги. — Зачем пришел? — Хотел тебя увидеть, — недоумение так и читалось на лице Чона. Ну не привык он, чтобы с ним так общались. — Я тебе, что — картина, чтобы на меня смотреть? Посмотрел? Можем расходиться. И Юнги хотел развернуться, но властная рука его остановила. Хосок подошёл ближе, почти вплотную. — Мы в прошлый раз не договорили. Остановились тогда вроде на поцелуях? — Ты что-то путаешь, — взгляд Юнги был устремлен прямо в чёрные омуты глаз Хосока, в которых сапфировые звезды затягивали всё глубже. — Я могу напомнить, — Чон наклонился, собираясь снова попробовать на вкус столь желанные губы. — Хосок! Я тебя предупреждал. Не суй свой язык в рот моего сына, иначе и его оторву,— злобный рык Намджуна откуда-то сверху был, словно ушат холодной воды. — Он не только твой сын! — рычал Чон. — Но и мой омега. — Он твоим ещё не стал, и не станет, если будешь к нему свои культяпки тянуть. — Намджун, изыди! — лицо Хосока исказилось в гневе. — Если ты забыл, я напомню, ты на пороге моего дома. Юнги стоял потешался над этой ситуацией, но он был благодарен Намджуну, ибо он смог выдохнуть и взять себя в руки. А то глядя в глаза Хосока и на его приближающиеся губы, Юнги готов был позорно рухнуть к его ногам. — Папа, забери отца, мы сами разберемся, — крикнул Юнги Джину. — Солнце, ты уверен? — Да. — Намджун, пошли отсюда. — Но, Джин, — возмутился Джун. — Я кому сказал, живо в комнату, я замерз, и ты мне спину помять обещал. — Я бы тебя всего помял, но соглядатаев слишком много. И тишина повисла над двором. Юнги вопросительно приподнял бровь глядя на Хосока. — Ты ещё что-то хочешь сказать? — Давай сегодня ночью полетаем? — и такая улыбка тёплая. Чон чувствовал себя неловко, его сердце билось очень быстро, как будто оно хотело выпрыгнуть в руки этого омеги. — Я спать буду, — фыркнул Юнги. — Там на нашем месте. Над тем самым морем, на которое ты так непрерывно смотрел. Там нам точно не помешают. — Я всё слышу, — рык Намджуна в открытое окно. — Да успокойся ты уже, — в ответ зарычал Хосок. — Хорошо. Не опаздывай, — тихо ответил омега. Юнги развернулся и, прижимая потрёпанный жизнью букет к своей груди, плавной походкой, слегка покачивая бедрами, поднимался по лестнице, чтобы зайти домой. Дракон внутри скандировал «ура!», и заставлял резче качать бедрами, так как их альфа на них смотрит. Щёки омеги полыхали огнём от смущения. Захлопнув дверь, он побежал в свою комнату и только там, упав на кровать и раскинув руки, он захихикал. Хосок же, провожая его взглядом, выглядел как влюбленный и недалекий дракон. Звериная сущность внутри него скулила и виляла хвостом, так как их омега согласился с ними полетать. Пусть и в параллельном мире, но вдвоём без лишних глаз. А там может снова получится урвать поцелуй. Намджун с Джином, которые так и не ушли с балкона — боялись их оставлять одних, тихо переговаривались между собой. — У меня такое же глупое лицо, когда я на тебя смотрю? — спросил Джун, прижимая к себе мужа. — Оно не глупое, оно влюблённое, — улыбнулся Джин, слегка поглаживая отросший ежик волос. — Ты — моя вселенная, — сказал Намджун, подхватывая Джина на руки и заходя в комнату. Юнги еще никогда так ко сну не готовился, как в этот раз. Распереживался так, что не мог уснуть. Он уже испробовал все возможные средства, но заснуть не получалось. Безнадежно застонав, он уткнулся в подушку, чтобы заглушить себя. И как открылась дверь, он не слышал. — Юнги? — тихо позвал Джин. — Папа? Ты чего тут, ты разве не должен десятый сон в объятьях отца видеть? — Намджун спит в обнимку с яйцом. Они наконец-то нашли общий язык, и мелкий теперь отказывается засыпать без ауры Джуна и его тёплых слов. А отец ворчит, но сюсюкается с ним. Я почувствовал, что ты не спишь. — Не спится, — смущенно пробормотал Юнги. — Я тоже не мог уснуть, когда Намджун меня пригласил на первое свидание. Боже, как же я ужасно выглядел утром. Но я всё равно пошел. — А отец? — А что отец, ему вообще по-моему всё равно, как я выгляжу, лишь бы был рядом и счастлив, — хихикнул Сокджин. — Кстати, у Хосока я сегодня увидел такое же глупое выражение лица, как и у твоего отца. Влюблённые альфы такие смешные. — А точно влюблённые? — голос дрогнул. — Уж поверь моему взору. Поэтому держи, я тебе принес моих сонных капель, три капли и — проспишь до утра. Сладких снов, мой хороший, — нежный поцелуй куда-то в макушку от Джина, и он оставил Юнги одного. Руки тряслись, когда он капал капли в стакан с водой, Юнги его осушил просто залпом. И уже погружаясь в сон, он подумал, что так и не поблагодарил Джина. Распахнув глаза, он стоял всё на том же берегу, а чёрный дракон его уже ждал. Мотнув головой в сторону солнца, он позвал омегу присоединиться к полёту. Взмахнув крепкими крыльями, он оторвался от земли, но далеко не улетая, дожидаясь, когда Юнги к нему присоединится. Золотой не заставил себя долго ждать. И вот уже Юнги несется навстречу к солнцу, порыкивая от удовольствия, зная, что чёрный не отстает и словно его тень: рядом и оберегает. А в спальне под лучами луны, чёрные тюльпаны снова распускались.