Не нужно меня лечить

      Лу не двигалась, прислушиваясь к глубокому дыханию человека, задремавшего в кресле рядом с ней. Она знала, что стоит только выдать свое пробуждение, как он нервно поднимется на ноги, изобразит невероятную занятость и, наспех проверив показатели кислорода и сердцебиения, покинет палату. «Почему из нескольких больниц в городе я попала именно в эту?! Почему именно к нему, черт возьми!» Эта проблема волновала Лу едва ли не больше, чем произошедшее с ней. В конце концов, скоро к ней пустят следователя и она все узнает и так. Пока что Рид довольствовалась ноющей болью и компанией немногословного врача, который знал ее много лет. И который делал вид, что это не так. Лу устала. Устала лежать, опутанная трубками капельниц, устала от тишины, от холодного света больничных ламп. Но больше всего — от собственных мыслей. — Ты не спишь. От неожиданности Лу дернула рукой и зашипела от давящего чувства под ребрами. — Без резких движений. Тебе нельзя. — Ты решил нарушить обет молчания? — Надоело смотреть, как ты притворяешься спящей, — хилер тряхнул головой, пытаясь взбодриться. — Я бы не притворялась, если бы не вел себя как придурок, — буркнула Лу, пробуя повернуться чуть на бок, чтобы хоть немного размять затекшую спину. — Хреново выглядишь, Йонас. Он серьезно посмотрел на нее. — Работы много, отдыха мало. Недавно одна дурочка допрыгалась, изображая Сару Коннор, все силы выжала. — Что ты несешь?.. — Свет и радость людям. Я серьезно говорю, допрыгалась, да? Я знал, что однажды так и будет, блять. — Йонас жестом попросил ее лечь удобнее, чтобы он мог снять ее повязку. — Дай посмотрю, у тебя там швы никак не заживают. Лу послушалась, и, сцепив зубы, старалась терпеть, пока он обрабатывал рану. — У вас всех пациентов обрабатывают хилеры или кому-то везет на симпатичных медсестер? — Съязвила Рид, прикидывая, какая муха укусила Йонаса, что он вдруг решил заговорить с ней. — Нет, только тех, которые чуть не откинулись. Не дергайся. Лу вздрогнула. «Чуть не откинулась. Зашибись». — Какой калибр? — Что? — Йонас закрепил повязку пластырем и, сцепив руки на груди, сел обратно в кресло. — Каким калибром в меня стреляли? Что вообще случилось? Хочу узнать хоть что-то, пока ты так великодушен. Рид старалась говорить спокойно, но не вышло — в голосе так и сквозила ирония. — Ого, какие мы слова красивые выучили, великодушен. А как же «придурок»? — Йонас поморщился, нашарил в кармане пачку сигарет и снова ее спрятал. «Нервничает». — Придурком ты быть не перестал, не расстраивайся. Рассказывай. Хилер что-то неразборчиво пробурчал, но все же сдался: — В тебя стреляли, в спину. Повреждена реберная артерия, пуля застряла в кости. Кровью залила всю операционную, но тебе повезло, что вовремя доставили. Жить будешь. Следаки тут паслись несколько дней, но пока нельзя было к тебе их пускать. А теперь, может, ты расскажешь, что это за херня? Лу задумалась, не зная, что ответить. В ее жизни все было достаточно спокойно, никаких предпосылок к случившемуся. Да и кому могла она помешать? Тем более, сейчас? — Что это за херня, — машинально повторила Рид в задумчивости. — Хотела бы я знать. — А я тебе говорил, что эта твоя работа до добра не доведет. Лу хмыкнула. — Я уже год как на Инквизицию не работаю. Йонас присвистнул. — Внезапно. Что, разочаровалась в системе? — Можно и так сказать. — Или она в тебе разочаровалась? — Йонас смотрел на нее пристально, изучающе. Знал, как вывести на эмоции. — Иди к черту. Я, вроде как, не должна перед тобой отчитываться. Получилось. Выбесил. Хилер вздохнул: — А я-то думаю, чего это тебя к нам притащили, свои же должны были зашивать. Ладно, проехали. Не мельтеши, тебе нельзя напрягаться. И чем занимаешься сейчас? — В интернате для псиоников преподаю, — Рид хмыкнула.— А то ты такой не в курсе, ага. У вас же тут все данные, кто, что, где. — Не интересовался. Не до того было. — Он отвернулся к окну так, чтобы Лу не видела его лица. «Врет. Просто хотел удостовериться». В палате стало душно, тихо. Разговор зашел в тупик, и Рид прекрасно понимала, почему. — А ты как вообще? Давно тебя повысили? Как ребята? — Нормально, полгода уже как интернатуру закончил, сразу взяли. Живем, работаем. — А… Тина? Йонас нахмурился. — Нормально. Завела себе блог про косметику и больше живет в интернете, чем в реальной жизни. — Хилер явно хотел перевести тему. — А ты? Помимо работы. Так и осталась со своим напарником? Последнее слово он выплюнул с такой злостью, что Лу стало не по себе. — Он погиб. Взорвали. Йонас обернулся, посмотрел исподлобья. — Не знал. Соболезную. Лу не ответила. Да и что тут было отвечать. Не перед ним же душу изливать. Хотя короткого «спасибо» было бы достаточно. «Обойдется без спасибо». — Ладно, я пойду. У меня еще работы дохрена и больше, скоро смену сдавать. Лу кивнула, прощаясь. — Кстати, к тебе тут подруга приходила, темненькая такая, из ваших. Забыл имя. К тебе пока нельзя, но можешь ей позвонить, — хилер положил на кровать мобильный телефон Лу. — Только без глупостей, из палаты не выходи. Пси не пользуйся, надорвешься. — Ага, конечно. Вот сейчас встану и пойду в «Утконоса», давненько не отрывалась, — Лу ткнула пальцем в штатив капельницы и перевела взгляд на катетер, торчащий в руке. — Вот прям с этим дерьмом наперевес и пойду. Йонас не ответил и вышел, оставив после себя знакомый запах парфюма, сигарет и мятной жвачки, которую терпеть не мог, но постоянно таскал с собой, чтобы не дышать на пациентов табаком после перекура. «Не изменился совсем». Телефона Лу так и не коснулась. Она догадалась, что приходила наверняка Даниэль, но со звонком решила повременить. Не хотелось ни с кем разговаривать, слишком уж тяжело ей дался сегодняшний визит хилера. Она поняла, что скучала по друзьям, хотя в глубине души и так знала это. Но слишком уж больно было вспоминать все, что произошло между ними. — Не хочу об этом думать, — Лу цеплялась за обрывки фраз в голове, стараясь затолкать их поглубже в сознание, но выходило совсем уж паршиво. — Если ты оттуда свалишься, то я не буду отдирать твои кишки от асфальта, — Йонас смотрит на Лу, с неодобрением наблюдая, как она осторожно, шаг за шагом, приближается к краю покатой крыши. Сидящая рядом Тина ойкает и пихает его в плечо: — Ну вот что ты вообще такое несешь? — Истину. Только псих полезет вышибать акрофобию клин клином. — Чего фобию? — Не понимает Малая. — Она высоты боится, а не то, что ты сказал. — Это так по научному называется, — снисходительно поясняет хилер, но Лу сквозь ветер и шум машин внизу различает лишь обрывки их разговора. — Стой, чеканутая! Лу неловко ставит ногу на парапет и чуть наклоняется. Голова кружится. Остатки алкогольного опьянения моментально улетучиваются, стоит ей только увидеть расстояние до земли. — Крэп! — Кроссовки скользят по влажному металлу. Йонас оттаскивает ее от края, надежно обхватив за талию двумя руками. Даже сквозь толстовку Рид чувствует, какие у него ледяные ладони. — Ты что вообще, блять, творишь?! Хилер разворачивает Лу к себе и встряхивает, вцепившись злым взглядом в лицо. — Я сказала, что смогу, значит смогу, — Лу ловит этот взгляд, упрямо не отводя глаза. — Пусти! — Никуда я тебя не пущу. Стой, сказал. Голос тихий, угрожающий. Пальцы крепче сжимаются на ее плечах. — А то что? Зрительный поединок не прерывается. Лу чувствует себя странно, стоя вот так близко, настолько, что его теплое дыхание греет ей щеки. Мурашки. От холода, наверное. «Конечно, от холода». Кажется, Йонас чувствует то же самое, потому что вместо ответа склоняется чуть ниже к ней. — Да отстань ты от нее, зануда, — Малая бесцеремонно оттягивает Рид от хилера, и тащит к люку, через который они сюда залезли. — Пошли обратно, я замерзла как собака. Лу не сопротивляется, оглушенная непривычным ощущением в груди — как будто тянет что-то. Йонас смотрит им вслед, долго и молча, но вскоре идет следом. Тина уходит буквально через полчаса, поминая недобрым словом родителей, которым она неожиданно понадобилась. «Почему-то когда они нужны мне, я не звоню им посреди ночи и не требую явиться домой» — ворчит она, с неохотой покидая квартиру Лу. Рид мельком думает, что лучше бы подруга, действительно, осталась. — Ну и что это было? — Лу выпускает струю дыма в потолок, и смотрит на хилера. — А что не так? — У меня все было под контролем. — Ага, конечно. Пьяная псионичка скачет по парапету, потому что ей вдруг захотелось доказать всем, что у нее стальные яйца и она ничего не боится. А если б грохнулась? Там уже даже пси бессильно, только вперед ногами повезут, — лениво констатировал Йонас, с сожалением отставляя опустевшую бутылку из-под дешевого виски. — Так что считай это актом дружеской заботы. — Заботы, значит? — Дружеской заботы, Рид. Когда люди дружат, они стараются не дать своим друзьям стать кучей костей на асфальте. Ну а так как я самый адекватный член нашей компании, приходится вот… заботиться. Лу слишком пьяна, чтобы копаться в себе, но почему-то ей кажется, что на крыше он на мгновение забыл, что они, собственно, только друзья. Слишком близко стоял, слишком крепко сильно держал, слишком… «Слишком много ты выпила. Это, наверное, надо хоть мужика завести, а то уже на Йонаса смотришь». Лу некстати думает о Малой, которой никто не мешает смотреть на него. Конечно, она старается скрывать, но Рид уже давно поняла — Тине хилер нравится. Только сам Йонас видит в ней что-то вроде младшей сестры. На Лу он сегодня смотрел по-другому. Так, как будто увидел впервые. «Показалось». — А если нет? Лу давится дымом. — Что нет? «Я это что, вслух сказала?!» — А если не показалось? — Йонас чиркает зажигалкой, но не закуривает. Рид прикидывается дурочкой. — Показалось, что насчет самого адекватного ты шутишь. Особенно после стриптиза на барной стойке на спор, — она переводит тему, но пьяный хилер не поддается. — Стриптиз не приводит к летальному исходу. Я, между прочим, за тебя волновался. — Ну не знаю, бармен был недоволен почти смертельно, разве что за сердце не хватался, — Лу смеется, но затихает почти сразу же. Он слишком серьезен. Или у нее опять фантазия разыгралась? — Ты слишком часто творишь херню, Лу. Однажды никого рядом не окажется, и эта херня тебя прикончит. Говорит тихо, но так четко, что каждое слово отпечатывается в мозгу, как клеймо. — Тогда ты меня вылечишь. Ты же хилер. — Не все можно вылечить. Что-то действительно изменилось, а может быть, начало меняться еще раньше? Лу не кажется. Возможно, это алкоголь так влияет, одному Единому известно, но ей сейчас очень хочется растрепать его светлую челку и быть так же близко, как пару часов назад, на крыше. — У тебя получится. Шепот в тишине кажется слишком громким. — А если нет? Ты уверена, что мы сейчас говорим об одном и том же? Лу решается. Плевать, если завтра, или даже через полчаса она об этом пожалеет — всегда можно сослаться на виски. Оно и не до такого доводит, а тут всего лишь… Она медленно прикуривает очередную сигарету и, обойдя стол, склоняется к лицу Йонаса. Он смотрит на нее спокойно, едва улыбаясь. Понимая, что делает Рид, принимает правила игры. Слегка касаясь губ Лу своими, затягивается ее дымом. Выдыхает. Но не отстраняется, мягко, но настойчиво привлекает Лу к себе. Но вместо продолжения спрашивает: — В этом ты тоже уверена, Рид? — Если что-то пойдет не так, утром скажу, что напилась. — Отличный план, мне нравится. Целует осторожно, не позволяя себе переступать границы дозволенного. Проверяет, насколько открыты эти границы. Притягивает ее ближе, прижимая к себе всем телом. Так и не выкуренная сигарета тлеет в пепельнице, тусклым пятном выделяясь во мраке комнаты. Лу кажется, что она сейчас сгорит так же — слишком горячие ладони хилера гладят ее спину под футболкой, заставляя Лу прогнуться вперед… — Мадемуазель Рид, капельница. — Незнакомый мелодичный голос продирался в голову сквозь воспоминания, отчего Лу показалось, что на голову вылили ведро ледяной воды. Из огня — в холод. Однажды слишком хорошая память окажется причиной ее сумасшествия, точно. Симпатичная медсестра, отсутствием которой Рид была расстроена пару часов назад, стояла над ней с набором лекарств на передвижном столике. И, кажется, стояла достаточно давно. — Извините, задумалась, — Лу протянула ей руку с катетером. «Странно как-то, первый раз ко мне приходит другой персонал, кроме Йонаса. Он тут что, жил эти дни, что ли?» — пришло в голову Рид, но вместо этого она задала другой вопрос: — Подскажите, когда ко мне будут пускать посетителей? Ловко справившись с иглой и катетером, девушка ответила: — Не могу сказать, ваш лечащий врач настаивает на том, что пока не стоит. Операция была сложной, но без пси она бы, скорее всего, не помогла. Вам нужно восстановиться. — Но я уже достаточно хорошо себя чувствую. Медсестра развела руками: — Эти вопросы вам лучше обсудить с месье Бэром или заведующим отделением, я ничем не смогу вам помочь. Лу замолчала, понимая, что смысла в дальнейших разговорах нет. Из-за антибиотика мутило, но приходилось терпеть. Кажется, кое-кому пришлось пожертвовать ради неё гораздо большим, чем она предполагала. Вот почему Йонас так плохо выглядел. Бледный, измученный какой-то. Но у него получилось ее спасти, как Лу и говорила тогда. Она была в этом уверена. Он ее вылечил. При случае надо поблагодарить. В темноте палаты ярким квадратом загорелся экран телефона, оповещая, что пришло новое сообщение. Даниэль. «Лу, срочно уходи из больницы. Ко мне, домой нельзя. Сейчас. Вызови такси. Я все объясню. Там не безопасно, ты понимаешь, о чем я». Лу опешила. Вейсс была не из тех, кто будет толкать на такие «приключения» без веской причины. От этой мысли стало не по себе. Писать в ответ смысла нет, но и игнорировать не стоит. Как она там говорила? Вот с этим дерьмом наперевес и пойду. Рид осторожно вытащила иглу из катетера и отцепила от себя датчики приборов, которые немедленно разразились противным писком. Черт, сейчас сюда вся больница сбежится. Времени в обрез. Лу, пошатываясь, подошла к окну и распахнула его. Тонкая больничная рубашка не спасала от ледяного ветра, но Лу некогда было думать о комфорте. В любую минуту её идиотский побег мог быть раскрыт. Попробуй тогда объясни, что и зачем она делает. Первый этаж, не все так плохо, можно сказать прекрасно. Если б не решетки на окнах. Пси не пользуйся. Ага. Закрыли, как в тюрьме… Лу напряглась, взглядом изучая преграду. Вырвать ее к чертям собачьим? Нет. Будет громко. Она сосредоточилась, развела руки в стороны, заставляя металл раздвинуться так, чтобы сквозь покорёженные прутья мог пролезть человек. — Ну же, еще немного… Тошнило неимоверно, Лу понимала, что сил у неё явно не хватает, но упорно продолжала пытаться. Кажется, под уходом из больницы Даниэль имела в виду что-то другое, а не попытку самоубиться или ослепнуть. — Сука, ну давай же! Толстый металл не поддавался ослабленной псионичке, только жалобно скрипел, лишь едва погнувшись. Зато Рид чувствовала себя так, словно ее выворачивает наизнанку. В глазах стояла пелена, не позволяющая продолжить этот изощренный вид бесполезного самоистязания. Лу не поняла, в какой момент дела стали настолько плохи, что она бессильно повалилась на пол, хватая ртом воздух. Каждая клетка измученного напряжением тела болела, не позволяя пошевелиться. Рид понадобилось время, чтобы хоть немного прийти в себя и восстановить дыхание, когда кто-то сильно дернул ее на себя, заставляя подняться. Сил встать на ноги не было, но Лу пересиливала себя, стараясь не обращать внимания на слабость. С трудом сфокусировала взгляд и заметила, что в палате полнейший бардак: перевёрнутая постель, сломанные приборы с погасшими табло, даже кресло валяется на боку… Но Лу была не одна в этой разрушенной комнате. Человек за ее спиной, все еще поддерживающий девушку, чтобы она не рухнула вновь, зло произнёс прямо ей в затылок, не позволяя отстраниться: — Куда-то собрались, мадемуазель Рид?