Не нужно меня лечить

      Рабочий день лениво подходил к концу. Оставалось заполнить кое-какие бумажки, проверить парочку пациентов и с чистой совестью свалить домой. Йонас уже был готов стянуть с себя надоевший до чертиков медицинский халат, когда в ординаторскую влетела Олив, медсестра с главного поста. «Вот дерьмо, опять кого-то притащили», — едва успел подумать хилер, машинально застегивая молнию на униформе обратно. — Месье Бэр, огнестрел. Реанимация. Расслабляться некогда. Сменщик еще не пришел, да и теперь уже без разницы, когда явится. Очередного Бэтмена после разборок обязательно повесят на него, Йонаса, как пить дать. А лучше бы дали выходной и выпить, черт возьми. Быстро шагая по коридорам, хилер внимательно слушал предварительный отчет Олив и на автомате прикидывал, каковы шансы на спасение пострадавшего, точнее, пострадавшей. Шансы были, но небольшие, примерно как и на премию в этом месяце. — Девушка-псионик, молодая, около двадцати лет, выстрел в спину. Повреждения не смертельные, пуля застряла в кости, потеря крови большая, — коллега тараторила слишком быстро, но он успевал запомнить ее слова. Конечно, все это уже есть в медкарте, но времени на чтение не было. Конечно, нечасто приходилось использовать способности, чтобы поставить пациента на ноги. Тем более если этот пациент — псионик, за которого некому заплатить кругленькую сумму. Чаще всего лечение сводилось к обычным врачебным манипуляциям и упованиям родственников на волю Единого. «Опять небось проститутки что-то не поделили, в прошлый раз такую привезли, как решето». Йонас поморщился, вспомнив ярко разукрашенных девиц низкой социальной ответственности и высокой сексуальной активности. Не то чтобы он был против проституток, просто надоело. Он предпочитал, чтобы они приходили на своих двоих и подкидывали гонорар за дополнительную смену, а не заливали своей блядской кровью пол в полной отключке, пока над ними скачут врачи со скальпелями и шприцами. Операционная встретила его белым светом и негромкими переговорами уставших реаниматологов. Один из них, Ларс, хмуро поприветствовал хилера и посторонился, пропуская Йонаса к хирургическому столу. — Твою мать… Лучше бы это была проститутка. Под яркими галогеновыми лампами в луже собственной крови и куче стерильных бинтов лежала Лу. — Пулю вытащили, все, что нужно, сделали. Зашили. Пару часов на нее угрохали, думали, уже без тебя обойдемся, — равнодушно протянул Ларс, кивая на молчаливого коллегу. — Не обошлись. Показатели смотри. Давление, пульс, сатурация — критически низкие отметки. Хреново, даже очень. «Допрыгалась, Рид? Даже до своих тебя не довезли». Мстительная мыслишка, которую Йонас отогнал подальше. Свое «я же тебе говорил» он выскажет позже. Если она выживет, конечно. «У тебя получится». Сложно было собраться, видя ее такой. Беспомощной. Без сознания. Практически мертвой. Последние два года он как-то иначе представлял их встречу, в глубине души надеясь, что она вообще не состоится. Реаниматологи вышли, давая возможность хилеру спокойно делать свою работу. Если бы они знали, с кем наедине его оставляют, то экстренно вызвали кого-то другого. Нельзя лечить «своих». Высока вероятность не справиться на фоне эмоций. Которые сейчас хлынули с силой горной лавины, сметая все на своем пути к чертям собачьим и сраной Инквизиции. Суки. Йонас был уверен, что Лу подстрелили на очередном задании. Ну конечно, полезла, как всегда, в самое пекло, а как иначе? Это же Лу, холодная голова, которая никогда не думает. Сразу делает. А теперь валяется тут, вся опутанная трубками и проводами, как новогодняя елка гирляндами. Прекрасно. Празднично, блять. Хилер аккуратно убрал простынь в бурых разводах, которой была накрыта девушка. В районе правой лопатки чернели свежие швы. Йонас пригляделся — хирурги сегодня в смене так себе, зашили, как кусок мяса. Шрамы украшают мужчин, да? Но ее не испортят даже эти уродские шрамы. Йонас сосредоточился, выбросив из головы все ненужное, отвлекающее, готовясь использовать пси. Один. Руки осторожно касаются ее кожи. Прохладной, липкой от крови и антисептика. Два. Он представил ее как разбитый прибор, который нужно починить. Место поломки находится быстро, привлекая к себе потоки пси, которые, как живые, стремятся быстрее залатать рану. Наполнить легкие кислородом. Сосуды — кровью. Тело — жизнью. Хорошо, что хирурги смогли остановить кровотечение, иначе бы ничего не получилось. А так… нормально всё будет. Три. «Почему именно ты и почему сейчас?» Так, еще раз. Три. Пульс выравнивается, давление поднимается. Это хорошо, значит, получается. Йонас смахнул со лба мокрую челку, стараясь не обращать внимания на дрожь в руках. С такими сложными случаями работать очень тяжело, чужие ранения забирают очень много энергии, отдавая взамен часть себя. Виски заломило, но останавливаться нельзя. Еще немного. Хилер понимал, что еще пара минут, и помощь потребуется ему самому. Ну же, Рид, давай… Датчики замигали спокойнее, противный писк приборов, контролирующих состояние пациента, утих. Показатели — удовлетворительные. Хотелось курить. Неимоверно. Интересно, как быстро его вытурят с работы, если он оборзеет настолько сильно, что начнет дымить прямо здесь? Глупая мысль, конечно. Отводя взгляд от все еще безвольно лежащей на столе девушки, хилер продолжил необходимые процедуры, никак не связанные с его пси-способностями. Обычная медицинская рутина, ничего интересного. Таких операций в неделю десяток, особенно после разборок в Термитнике или какого-нибудь митинга в Центре, с той только разницей, что чаще всего к пси прибегать не приходилось. Лу шевельнула рукой и тихо застонала. Приходит в себя, уже хорошо. Пора звать санитаров, перевозить ее в палату интенсивной терапии, отдавать в распоряжение лечащего врача. Жить будет. Теперь точно. Ноги подкашиваются от усталости и напряжения. Пустота внутри, как всегда после работы со сложными случаями. Только еще хуже. Сейчас она его даже не узнает, наркоз отошел не до конца. Йонас склонился над Лу так, чтобы увидеть ее лицо. Бледная, но уже слегка приоткрыла глаза. Не видит его, шепчет что-то неразборчиво. Губы сухие, словно обветрены. Он осторожно коснулся ее щеки. Сам не зная зачем. Вот же она, Лу, такая знакомая и такая… чужая? Знал ли он эту девушку сейчас так, как в последнюю их встречу? Резко запищал датчик кардиограммы. Давление снова падало, пульс — учащался. Что за… — Блядство! Йонас прижал ладонь к запястью Лу, стараясь отдать ей как можно больше энергии, проникнуть пси как можно глубже в ее организм. Чувствуя каждый ее нерв, каждую клетку. Не замечая, как на его собственных руках выступают набухшие вены, готовые вот-вот лопнуть, как на спине, словно от выстрела, расползается бурое пятно. Тело пронзила острая боль, как если бы он мог ощутить все то, что и Рид в этот момент. Хилер захрипел, сплевывая кровавую слюну прямо на пол, но не отпустил Лу, хватаясь за нее из последних сил. — Твою мать, Рид, просыпайся, просыпайся, пожалуйста! — Ему кажется, что вместо слов из глотки вырываются сгустки ее крови, от которых першит в горле. Истеричный сигнал датчика слился в ровный писк. На пару секунд. Буквально. Или это его сердце на мгновение остановилось, чтобы в такт с ее пульсом разогнаться заново? В операционную влетели реаниматологи. — Эй, очнись! Все с ней в порядке будет! — Ларс с силой потянул хилера на себя, видимо, оценив его состояние. Он не сопротивлялся, только пальцы настолько крепко вцепились в Лу, что второму пришлось разжимать их. Йонас опустился на пол и устало откинулся на стену, нашаривая в кармане пачку сигарет. Сердце колотилось, как в припадке. «Дыши глубже давай». Короткий взгляд на Лу, над которой продолжили крутиться коллеги. «И ты тоже». Ему здесь делать больше нечего. Пошатываясь, Йонас с трудом поднялся на ноги и вышел из операционной, не оглядываясь. Закурил, едва вышел на улицу. Никотин непривычно разъедал изнутри — хилер еще никогда так не выкладывался с пациентами. Глаза жгло — видок наверняка как у наркомана, который под солями забыл, что такое сон. — Надорвался, блять. Окурок полетел на асфальт, мелькнув в темноте яркой точкой и сразу же потухнув под каплями начинающегося дождя. Чертова Рид. Все из-за нее. Из-за ее конченого Корпуса. Из-за ее бараньего упрямства. Внезапное появление Лу в его спокойной жизни разворошило кучу ненужного хлама, который он старательно вычеркивал из памяти. Хоронил ежедневно в дополнительных сменах, случайных связях, в алкоголе, к которому его организм уже привык. Так какого же хрена от одного ее вида сейчас хотелось бросить все и сидеть у ее постели в ожидании, когда она откроет глаза?! — Сука. От бессилия. От… боли? Да ну нахрен. Два года прошло. Лу, замотавшись в одеяло, сидит на его постели и борется со сломанной зажигалкой. Бесполезно. — Йонас, дай спички, а? Хилер, успевший выйти из душа и сообразить что-то вроде завтрака, мстительно отвечает: — Хрен тебе, а не спички, спалишь мне квартиру — перееду к тебе и выкину твой уродский шлем. Рид недовольно выбирается из одеяла и шлепает босыми ногами в кухонный блок. — Тронешь шлем — прибью. Забирает его кружку с кофе и демонстративно прикуривает от сигареты, тлеющей в пепельнице. — Никакой с тобой жизни. Там не кури, кофе не отбирай, шлем тебе мой не нравится. Знала бы, что ты такой зануда… — Ты знала. — Крэп, и не поспоришь. Лу лениво ковыряет вилкой яичницу, молча наблюдая, как Йонас собирается на смену. — Ты уже решила насчет карьера? — Хилер бросил взгляд на запрос, небрежно валяющийся на столе. Лу уже успела поставить на него кружку и залить бумагу темными кофейными разводами. — Не-а. Смотрю еще варианты. — Долго будешь смотреть — увидишь, как тебя тащат куда надо за тунеядство. — Ага, спасибо, что напомнил, папочка, — Рид недовольно морщится и отводит глаза. Что-то скрывает. Интересно. Спрашивать бесполезно, захочет — поделится. — У меня еще есть немного времени. И денег. И пара вариантов. Нормально всё будет. Йонас застегивает куртку и привычно касается плеча Лу на прощание. — Ладно, проехали. Дело твое. Я там тебе ключ, кстати, сделал, в твою в сумку бросил, так что свой заберу. — Не надо было. Я к себе сегодня. Выспаться надо. Ну это так, к слову о вариантах. Йонас отбирает у нее почти докуренную сигарету, затягивается и уже на пороге вспоминает: — Черт, пропуск забыл. Принесешь? — Угу. Он не отказывает себе в удовольствии лишний раз поглазеть, как она, сонная, шатается по его квартире в одном нижнем белье. Никакой романтики, конечно. Ага. «Передружба какая-то получается». — Держи свой пропуск. Их пальцы на мгновение соприкасаются и Йонас ловко притягивает Лу к себе. — Спасибо. — Спасибом не отделаешься, — смотрит на него так, как будто месяц не видела. Это дорогого стоит. — У меня сегодня еще ночная, так что буду должен. — Вдвойне, — Рид легко толкает его в плечо. — Вали уже, я буду разносить твой холодильник и валяться в ванне, а не вот это вот всё. Целует куда-то в скулу, словно смущается своего порыва, нервничает. — Мне кажется, пора «вот это вот всё» перестать скрывать, — Йонас старается смотреть ей в глаза серьезно, но в ответ получает лишь пляшущих чертей в ее улыбке. — Долго еще, как дети, прятаться будем? Полгода уже. — Может, обсудим это позже? Ты так на работу опоздаешь. — Я серьезно, Лу. — Ты же знаешь, почему мы это делаем. Сейчас не время, — она, как всегда, переводит тему. За Малую трясется. Что она неправильно воспримет их отношения. Йонас, конечно, догадывается, что у Тины к нему отнюдь не сестринские чувства, но что ж теперь, до следующего пришествия изображать, что все по-прежнему? — Никогда не знаешь, когда будет это блядское время. Его у нас в принципе нет. Не в том мире живем. Лу иронично закатывает глаза. — Да что за черт тебя с утра укусил, философ доморощенный? Хилер понимает, что спорить бесполезно и сдается. — Знаю я одного такого чертяку, кусается, царапается, кричит иногда по ночам. Хорошо, хоть соседи не жалуются, — хитро улыбаясь, он поправляет воротник, прикрывая следы на шее. Лу краснеет. Отчего становится еще привлекательнее. Йонас и не думал, что когда-нибудь так поплывет от всего этого. Что будет варить кофе на двоих, делить с кем-то одеяло, будить кого-то по утрам. Тем более ее. — Соседи просто завидуют молча, — Лу смотрит на часы и выпихивает его за дверь. — Иди уже, а то опоздаешь, тебя натянет начальство, а потом ты натянешь меня. Хилер смеется, понимая, что уже опоздал. Да и плевать. — Да я это… и без начальства могу. — Я в курсе, — Лу захлопывает дверь и кричит уже из-за нее, — а еще я в курсе, где ты хранишь свою коллекцию доштормовых боевиков, поэтому давай уже, вали, я буду смотреть эту херню. Спускаясь по лестнице, Йонас думает, что впереди у них много дней, чтобы вместе пересмотреть «Терминатора» и «Перл Харбор». Только вот вечером Доган внезапно срывает его с ночной в «Утконос», где Рид в пылу ярых обсуждений (и осуждений) Церкви и режима решает сказать, что идет на испытание в Корпус Содействия. В гребаный, мать его, КС. Сраную инквизиторскую конторку. Доган что-то мямлит про то, что это ее выбор и прочую ересь. Лу заметно взвинчена — и хилер понимает, что все это она спланировала давно, просто молчала. Оттягивала момент. И ему хочется хорошенько встряхнуть Рид и заорать, что никуда она не пойдет. Ни в какой Корпус, блять. Только толку-то. Она тогда туда побежит, роняя тапки, ему и себе назло. Как тогда на крышу полезла. Вроде как, что-то кому-то доказать, а по факту — потому что все были против этих ее экспериментов. Поэтому хилер молча выпивает пару шотов и ждет, когда можно будет по-тихому слинять, утащив за собой Рид под благовидным предлогом. Доган уже захмелел, поэтому вечеринка скоро закончится. Так и происходит. Не сговариваясь, вместе выходят из бара и идут к ней в полном молчании. Свежий воздух отрезвляет. В голове куча мыслей, но ни одна из них не стоит того, чтобы ее высказать. Наконец, когда до ее дома останется пара минут, Лу первая нарушает тишину между ними. — Злишься? — А ты как думаешь? — Хилер останавливается, ища в кармане сигареты. — Черт, в больнице оставил. — Возьми, — протягивает ему пачку, — и не злись. Я все решила. В темноте вспыхивает яркая огненная точка и тут же потухает, оставляя за собой крепкую табачную завесу. — Проехали. Просто какого хрена ты раньше не сказала? — Знала, что будешь отговаривать. И ворчать. — А сейчас, думаешь, не буду? Лу, тебя могут пристрелить. Ты можешь стать убийцей. Да все что угодно может произойти, ты вообще это понимаешь?! — Голос хилера срывается на крик, но Лу, на удивление, отвечает спокойно. — Я все понимаю. Но всю жизнь жить в Термитнике и спать на поддонах не хочу. Нормально хочу. Нормально. Нихрена теперь не будет нормально. — Это твоя жизнь, Рид, тебе решать. Просто в следующий раз, когда захочешь принять какое-нибудь охрененно важное решение, расскажи мне об этом сразу. И желательно наедине. Лу робко обнимает Йонаса со спины, засунув руки в карманы его куртки. Щекочет носом за ухом. — Ага, чтоб ты сразу орать начал. А так смотри, даже не поругались. Йонас ловит ее ладони в своих карманах и переплетает их пальцы. — Делать мне нехрен, ругаться еще с тобой. Ты же упертая, как баран. Тебя только если завалить. — И трахнуть? — Ну это как пойдет. Но идея хорошая. — Как с тобой легко договориться, — Рид встает на носочки и легонько кусает его за шею. Хилер уворачивается и подхватывает ее на руки. — Я могу передумать. — Не можешь. Уже поздно. Я уже все решила. Они снова замолкают, только теперь эта тишина не режет слух, а, наоборот, успокаивает. Ему нравится разглядывать ее лицо в неверном фонарном свете. Все равно он знает каждую ее веснушку. Крохотный шрам под бровью. Знает, что на одной щеке появляется милая ямочка, когда улыбается. А на второй — нет. В этот момент в двух шагах от них вспыхивает мусорный бак. Взвизгнув, Лу спрыгивает на землю, и Йонас резко оттаскивает ее от разрастающегося огня. — Что за?.. Смачно ругаясь, Лу взмахивает рукой и заставляет перевернуться полыхающий бак. Горящий мусор с шипением вываливается в лужу, испуская душный черный дым. Йонас помогает Лу затушить оставшееся пламя и слышит за спиной быстрые легкие шаги. Вглядывается в темноту переулка. — Черт, Тина!.. Лу с испугом смотрит вслед убегающей подруге, явно слышавшей весь их разговор. По крайней мере, его конец. Твою мать. Просто зае… просто прекрасно, черт возьми. Они срываются следом за Малой, но не успевают. Петляя по переулкам, Тина уходит от них не хуже агента 007 в исполнении Шона Коннери. Или как его там. «Блять, какая разница, о чем ты вообще думаешь?» Лу, запыхавшись, садится на какой-то обдолбанный бетонный блок и быстро набирает номер. Малая игнорирует. Ожидаемо. Остаток ночи они проводят в поисках импульсивной подруги, но безрезультатно. Как сквозь землю провалилась. — Дома нет. У Догана тоже. Ирма трубку не берет, Том на работе. Проверим? Йонас хмурится, прекрасно понимая, что после того, что произошло, искать Тину у его же сестры смысла явно нет… А утром Тина находится сама. Точнее, ее находят. Разнесла полквартала своим пирокинезом, загремела в обезьянник. Отказывается принимать их помощь… Впрочем, это оказывается лишь началом конца… Йонас выбросил третью по счету сигарету и размял спину, стараясь унять тупую ноющую боль в правой лопатке. Очередной шрам — теперь один на двоих с ней. Было в этом что-то интимное, отличающее его от десятков других отметин. — Месье Бэр, угостите? Олив подошла слишком тихо, окликнув его со спины. Хилер тяжело обернулся — нужно еще немного времени, чтобы последствия лечения Лу для него прошли окончательно. — Без проблем, — Йонас протянул медсестре раскрытую пачку. — Как все прошло? Пациентку уже переводят в палату, отправила к ней Кристину с капельницами. Йонас смутно помнил, кто такая Кристина, но на всякий случай кивнул: — Хорошо. Поправится, куда денется. Кого ей в лечащие назначили? — Пока никого, там, знаете, такой случай необычный… Хилер прищурился. — Какой случай? Ты про огнестрел? — И это тоже. Дознаватели уже приходили, но с неё-то ничего не спросишь пока что. Просто у нас же редко к хилерам прибегают, в основном только… — Она запнулась и отвела взгляд. — В общем, сами знаете. Псиоников редко лечат… нетрадиционно. — И почему же меня к ней вызвали? Ларс вроде и так справлялся. Йонас и сам успел задаться этим вопросом. Списал все на Корпус и его помощь своему сотруднику. — Потому что за нее заплатили. Позвонили, сказали проверить электронку, а там все чеки за переводы на счет больницы, сумма внушительная. Перевод анонимный. Так странно. «Действительно». — А как она вообще сюда попала? Кто неотложку вызвал? — Вроде прохожие какие-то. Причем сами вызвали, а когда наши за ней приехали, то рядом вообще никого не оказалось, кроме каких-то левых людей. Они скорую не вызывали, говорят. Болтливость Олив феноменальна. За пять минут медсестра выдала столько всего, что хотелось спросить, подписывала ли она документы о неразглашении информации о пациентах. Йонас вот подписывал. Хотя он и так редко с кем беседы водил. В больнице его уважали за бешеную работоспособность и любовь к своей работе, а не за длинный язык. — Олив, а запиши ее на меня. Думаю, главный будет не против. Олив удивленно вскинула брови, но согласилась. — Хорошо. Вы только сами его, если что, предупредите. Она докурила. — Пойду на пост. Спасибо за сигарету. — Да не за что. Ты мне подготовь документы на эту новенькую, просмотрю. Теперь мне тоже интересно, что там. — Конечно, без проблем. Вы уже уходите? — Олив кокетливо улыбнулась, повела плечом. — И так задержались уже. «Клеит меня, что ли?» Хилер равнодушно ответил: — Пока нет, загляну к этой новенькой. Заодно бумажки ее гляну. Как ее хоть зовут? — Лу Рид. Ее от третьего интерната привезли, там нашли. «Все интереснее. И какого хрена она там делала?» — Ясно. Спасибо, Олив. Медсестра неловко переминулась с ноги на ногу и неохотно вернулась в здание. Йонас смотрел ей вслед, переваривая услышанное. «Херня какая-то получается». Его смена давно закончилась, но Йонас, как и сказал Олив, забрал медкарту Лу и поднялся на этаж интенсивной терапии. Нашел ее палату. И долго стоял, решая, стоит ли вообще заходить. По крайней мере, сегодня. Но все же толкнул дверь и остановился на пороге. Лежит вся бледная. Спокойная такая, нос во сне морщит. Он слишком хорошо знал, что Лу спит всегда беспокойно, ворочается, иногда ворчит сквозь дремоту. А тут… непривычно. Хилер устроился в кресле и пролистал бумаги. Действительно, анонимный платеж. Пометка «cito». Олив, тупица, как-будто с огнестрельным ранением по-другому бывает. Выписка из базы данных — Лу Рид, телекинетик, место работы — интернат для детей-псиоников номер три, должность — преподаватель. Неожиданно, однако. Лу что-то пробормотала и четко выругалась. Нихрена не поменялось. Все такая же. Йонас посмотрел на время — после наркоза прошло уже несколько часов. Пить, наверное, хочет. Хилер молча налил воды в стакан и, приподняв голову плохо соображающей девушки, помог ей сделать несколько глотков. Лу распахнула глаза и попыталась сфокусироваться. — Ты? Голос хриплый, надсадный. Он не ответил, все так же молча вернувшись в кресло. Эта безмолвная игра продолжалась несколько дней, пока Рид хоть немного пришла в себя. Она уже привыкла, что ее доктор немногословен — приходит каждый вечер и сидит, листая книгу. Иногда засыпает от усталости прямо здесь, в ее палате. Лу больше не пыталась с ним заговорить — он уходил сразу же, убедившись, что она в порядке. Йонас прекрасно знал: когда Рид просыпается, то лежит тихо, стараясь не выдать себя. Смотрит на него из-под опущенных ресниц. «Интересно, о чем думает? И почему к ней никто не приходит? Наверняка уже бы нашли, где она. Если бы понадобилось». Он не мог пересилить себя и заговорить с ней. Слишком много они друг другу раньше не сказали. Или наоборот, кучу лишнего наговорили. Глупо, конечно. Как дети. Точнее, он как ребенок. Вроде и обиды-то никакой нет. И чувств никаких. Наверное. А сегодня вот решился. Даже подобие разговора получилось. Скомканного, неловкого, но как есть. В эту ночь хилер впервые решил переночевать дома. А то сидит тут, как подросток, ночами. Смены дополнительные. Начальство в экстазе от его профессионального рвения, а организм уже в ужасе. В ахуе, как говорит Малая. Где только слов таких нахваталась. Мысль о Тине тяжело отдалась где-то в груди. Она, конечно, уже переболела, за два года-то, но все равно… — Черт, телефон. В палате оставил. Как назло. Придется вернуться, на завтра выходной взял. Переварить разговор. Отдохнуть. Выспаться. Путь до палаты Лу кажется слишком долгим. Йонас задержался на входе в нее, с удивлением обнаружив, что плохо закрыл дверь. Из щели тянуло уличным холодом. Хилер огляделся — никого, ни одна собака не заметила, что под носом происходит. «Ну твою же мать, Рид, какого чёрта?!» Перевернутая вверх дном комната. Даже кровать на боку лежит. И какой-то громила почти нежно держит обессиленную Лу, не позволяя ей рухнуть на пол.