Не нужно меня лечить

Йонас первым переступил порог блока Лу, несмотря на её протестующие восклицания нецензурного характера. Остановился через пару шагов, оценивая обстановку. Внутри никого не было. Конечно, теоретически, злоумышленники могли затаиться, но, оглянувшись, хилер ненароком подумал, что в их интересах было бы задуматься о самоубийстве, нежели прятаться по углам в непосредственной близости от разъярённой хозяйки квартиры. Всё, что можно было сломать, — сломали. Разнесли в щепки и бесформенные обломки. Лу никогда не страдала тягой к захламлению собственного дома, но все немногочисленные вещи были вывернуты из шкафов и ящиков, изорваны и разбросаны по самым неожиданным местам. — Да уж… дела. Лу молчала, напряжённо сжимая и разжимая кулаки. О чём она сейчас думала, и представить сложно, но, судя по крепко стиснутым губам, ничего хорошего в её мыслях не было. Рид пнула остатки того, что когда-то выполняло роль придверного коврика, и грязно выругалась, собираясь с силами идти дальше. — Погоди, тут нельзя ничего трогать. Не думал, что придётся когда-нибудь сказать это, но надо полицию вызывать, — остановил её Йонас, получив в ответ лишь злобный взгляд. — Не нужно никого вызывать. Это не тот случай, — прошипела Рид, со всей силы ударив по стене в приступе бессильной ярости. — Суки… Ауч! Сбитые костяшки ярко выделялись на руке. — Слушай, я не буду ничего спрашивать, но это всё — полнейшая задница. — Хилер прошёлся по блоку и резко остановился, понимая, что весь этот погром ничто по сравнению с тем, что они только что увидели одновременно. — Так, спокойно. Держи себя в руках. Лу как-то разом поникла и ссутулилась, опускаясь на колени перед искорёженным мотоциклом. Было заметно, что его били чем-то тяжёлым, и били старательно, с упоением. Шины изрезали в клочья просто. — Да как так-то, а? — девушка осторожно, даже нежно провела рукой по разбитой фаре, не замечая, как крохотные осколки впиваются в кожу. — Эй, осторожно! — Да плевать… Йонас присел рядом, оценивая масштаб повреждений. Даже ему, не сильно разбирающемуся в подобных вопросах, было ясно — для байка всё закончилось летальным исходом. Лу застыла перед грудой металла, не шевелясь. Кажется, большинство предыдущих проблем казались ей в это мгновение несущественными мелочами. Хилер тактично отошёл, давая девушке возможность прийти в себя. На секунду ему показалось, что он слышал тихий всхлип, но, приглядевшись, увидел её абсолютно сухие глаза, впившиеся в одну точку на стене. Он давно не был у неё дома и заметил, что за это время многое изменилось. Несмотря на погром, он увидел, что сделан неплохой ремонт, даже некоторое подобие уюта вырисовывалось. Не такого вот женского, с милыми безделушками и кучей удобной техники, а, скорее, лаконичного и удобного. Впрочем, это было уже неважно — те мудаки разнесли здесь всё, что можно и что нельзя. Интересно, искали что-то или это просто акт устрашения? Требование чего-то? Скорее, второе или третье, потому что искать и потрошить содержимое ящика для белья — всё-таки разные вещи. Йонас подцепил за лямку кусок чего-то кружевного, в чём можно было угадать бюстгальтер. «Однако, мадемуазель Рид, видимо, вы выросли из спортивных топов и мужских футболок». Да какого чёрта он вообще об этом подумал? Хорошо, что Лу была слишком занята, чтобы следить за его действиями. Стало неудобно, не по себе. Хотя чего он там не видел? Резкий звук заставил быстро обернуться — Лу, не в силах справиться с эмоциями, начала крушить всё, что попадалось под руку. О стену бились какие-то обломки, обрывки тряпок, кухонные приборы, разлетаясь во все стороны. — Лу! Напряжённая, даже вены на руках ярче обычного. Тёмные круги под глазами выделяются так, словно её били по лицу сильнее того мотоцикла. «Началось…» Однажды он уже был в такой ситуации. Разъярённая Лу Рид — это то, что надо видеть. Или лучше вообще не смотреть, тогда есть шанс остаться в живых или хотя бы обойтись минимальными увечьями. Вспоминать не хотелось, но и справиться с ней, как тогда, не получится. Наверное. — Лу, спокойно, — тихо сказал хилер, не приближаясь к ней. — Спокойно. Издалека, осторожно. Не прикасаясь. Она опустила руки, непонимающе вцепившись взглядом в его лицо. Как если бы забыла, что в комнате, кроме неё, вообще кто-то есть. — Твари… Зло, отрывисто. — Конченые, — согласился Йонас, делая шаг в её сторону. — Но даже если ты всё здесь на атомы расхерачишь, ничего не изменится. — Я, блять, их расхерачу на атомы. И улыбнулась так нехорошо. Не врёт. Ещё шаг. — Обязательно. Но сначала успокоишься, ладно? Лу заколотило. Не конвульсивно — мелкой дрожью, от которой на глазах выступили слёзы. Но рыдать она не будет. Он это точно знает. Ещё шаг. Руку только протянуть. «Не трогай. Не трогай её. Просто не прикасайся. Иначе тебе пиздец». — Иди сюда. Она не сопротивлялась, послушно уткнувшись лбом в его плечо. Не плакала, молчала, только тяжело и рвано дышала. — Давай. Глубже дыши. Вот так. Ладони Йонаса замерли в сантиметре от её спины. Ненадолго. И уже через мгновение он почувствовал, как она обмякла в его руках, позволяя гладить худые содрогающиеся плечи, прижимаясь к нему так, как если бы он до сих пор был её другом. — Я привыкла терять. Отца, маму… — осеклась, не продолжая теряющийся сбивчивый шепот. — Я просто уже не могу больше, понимаешь? — Очень хорошо понимаю, Лу. Честно. Она не стала развивать тему. Правильно, не к месту, да и вообще не стоит. Немного отстранилась и спросила: — Поможешь тут?.. Не знаю, порядок вряд ли получится. Хилер хмыкнул, некстати вспомнив останки кружевного белья. — А куда деваться? Не оставлять же тебя тут в руинах. — Спасибо. Он знал, как тяжело Лу дается показать себя слабой хоть в чём-то, особенно когда дело касалось помощи лично ей. Видимо, совсем накрывает, раз решилась о помощи просить. — Только давай завтра. Сейчас ты посмотришь, остались ли какие-то вещи целыми, заберешь их, и поедем ко мне. Не спорь. Лу нахмурилась. Идея ей явно не понравилась. — Меня не привлекает перспектива всю ночь тут разгребаться. Утром, на свежую голову. Заодно успокоишься. В этом не было никакой двусмысленности. Он действительно задолбался на работе, да и смысла что-то делать сейчас не было, тут помогут только капитальный ремонт и новая мебель. А оставлять Рид в таком состоянии не хотелось. И Йонас правда успокаивал себя тем, что ему просто будет жаль потраченных усилий на восстановление её здоровья, нежели признавал какие-то другие причины. Комом стоящие в горле. Пожирающие изнутри. Не желающие заткнуться даже тогда, когда он пьяный клеил каких-то баб в «Утконосе», которые были типажом подозрительно похожи на Лу. Даже думать об этом не хотелось. Чувствовать — тем более. — Ладно. Я быстро. — Рид не стала препираться, прекрасно осознавая масштаб бедствия в собственном блоке. — Хотя не уверена, что целым осталось хоть что-то. Осмотр квартиры оказался недолгим и не принёс каких-либо результатов. Лу оказалась права — злоумышленники оказались слишком дотошными, уничтожив всё. Даже странно, как никто не услышал погрома. Впрочем, это Термитник, тут никто особо не лезет в дела соседей, предпочитая заботиться о собственной шкуре и не подставлять задницу под неприятности. Уже выйдя на улицу, Йонас не удержался от вопроса: — И всё же. Почему ты не вызвала полицаев? Это же по-любому связано с покушением. Лу неопределённо махнула рукой. — Смысла нет. Тут свои разборки. Да и никто особо этим заниматься не будет. Отдадут дело этому придурку Бернару, он начнёт задавать дурацкие вопросы, выбесит. Оно мне надо? — То есть ты знаешь, кто в тебя стрелял? — Не совсем. Я знаю почему. Но ещё не знаю зачем. И мне очень хочется узнать, какие мудаки это были, и оторвать их тупые бошки к ядрёной матери. Иронично ухмыльнувшись, хилер фыркнул. — Спрашивать бесполезно, да? — Тебе не понравится ответ. Поэтому давай и дальше изображать, что всё нормально. Действительно. Может быть, это было дрянной затеей — изображать желание помочь ей? Потому что имитация незаметно для него самого превращалась в искренность. Это раздражало. Мешало. Злило… Они снова шли под дождём, но в этот раз рядом. Чужие люди, дурацким образом знающие друг о друге слишком многое и безуспешно пытающиеся это забыть. Лу чувствовала неясное напряжение, которое пыталась объяснить общей нервозностью и погромом в своей квартире в частности. Хотелось обернуться, словно чей-то взгляд в спину высверливал. Рид поддалась этому порыву — никого, только невдалеке парковался неприметный автомобиль. «Ты теперь на каждую тачку будешь бросаться?» Нет, конечно. Она вновь уставилась себе под ноги, разглядывая тротуар и симулируя глубокую задумчивость. И снова оглянулась и остановилась. Из машины никто не вышел, только светил дальним им в спины. Окончательно стало не по себе. — Ты чего, Рид? — Йонас тоже притормозил, подозрительно глядя на неё. — Всё нормально, показалось просто. «А вот к Йонасу на хату этих говнюков вести не стоит. Если это вообще они». Лу слишком хорошо знала путь к его дому, чтобы ошибаться, — вскоре можно будет нырнуть в неприметную подворотню и дворами выйти на другую улицу. Так, конечно, идти дольше, но чисто теоретически безопаснее. — Триста лет здесь не была. — Лу сделала вид, что поглощена ностальгией, сворачивая в нужный проход между домами и увлекая за собой хилера. «Ну, давай, начинай ворчать». — Ты не просто так это делаешь, верно? «Бинго!» — Ты всё такой же проницательный. — Да и ты нихрена не изменилась. «Вот так мне больше нравится». Лу прикусила губу изнутри, стараясь не улыбнуться. Было в этом что-то ребяческое, но на секунду ей показалось, что между ними нет той толстенной стены, которую она сама же и возвела. Которая рушится по кирпичику — и каждый из них разбивается на мелкие осколки, больно впивающиеся куда-то в голову. — Тачка сзади. Мне показалось, что будет лучше от неё уйти, — тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от ненужных мыслей, пояснила Лу. — Я тебя понял, — кивнул Йонас, признавая правильность её действий. Больше не разговаривали. Шаги ускорились — каждый хотел оказаться поскорее в тепле. Давным-давно стемнело, и холод ощущался ещё более явно. Благо хоть дождь перестал, но влажная одежда совершенно не грела. Лу покосилась на Йонаса — он снова отказался забирать свою куртку, категорически не позволяя Рид её снять. А у самого губы уже синие… Тепло расслабляло. Хотелось прижаться к батарее и не отпускать её до скончания века. Лу незаметно осмотрелась — в его квартире ничего не изменилось. Как будто вчера была здесь последний раз. Даже кружка с вечно недопитым чаем, как всегда, валялась в раковине. Дурацкие привычки, от которых сложно избавиться. — Что где лежит — знаешь, — коротко бросил Йонас, клацнув чайником. — Иди, я пока чай заварю. Чёрт, слишком хорошо её знает. Избавил от необходимости что-то просить и спрашивать или, что ещё хуже, нелепо ждать помощи и гостеприимства. Было непривычно снова быть здесь. Вроде везде то же самое, но всё равно не то. «Крэп, у меня даже сменной одежды нет». Мысль о том, что придётся брать вещи Йонаса, отдавала странным ощущением неловкости и некоторой интимности. Как-то раньше проще было, понятнее. А сейчас — не друзья, не возлюбленные, просто два знакомых донельзя друг другу человека. Отгоняя непрошенное стеснение, Рид закинула свою одежду в дезинфектор, натянула его футболку и растерянно оглядела полки шкафа — а дальше что? Не выходить же… так. «Да и хрен с ним». Она тряхнула головой, укутав волосы в полотенце, и решительно оглядела себя в зеркало — длинная футболка, в общем-то, прикрывала всё, что нужно. Хлопнула дверь ванной, и Лу воспользовалась моментом, чтобы проскользнуть на кухню, и целомудренно спрятала голые ноги под стол. Две дымящиеся паром кружки, какое-то печенье, пепельница. Шум в приоткрытую форточку. Дежавю какое-то — всё это уже было. Но сейчас казалось неправильным. Не дожидаясь хилера, Лу отхлебнула чай и едва не застонала от удовольствия — её любимый. Ни в какое сравнение с подкрашенной суррогатом водой, которой она вдоволь напилась в больнице. Кружка уже опустела, когда откуда-то из комнаты раздался звонок её телефона — пришлось тащиться на звук. Наверняка это Даниэль — объявилась наконец-то. — Крэп, извини… не слышала, как ты вышел. Лу попыталась отвернуться, не глядя на Йонаса, который пытался разглядеть что-то у себя на спине, стоя перед зеркалом в одном полотенце. Но тут же всмотрелась в тёмную бугристую отметину под правой лопаткой, небольшую, но пугающую — по всей видимости, ранение никак не хотело заживать, хотя времени для этого прошло достаточно. — Ох нихрена себе… — Рид протянула руку, не осмеливаясь коснуться его. — Это… мой? Йонас кивнул, спешно потянувшись за одеждой. — Погоди. Можно посмотрю? — вопросительно подняла глаза Лу. — Зачем? — удивился он в ответ. — Мне кажется, там что-то не так. Должно же уже заживать, а тут вон кровь. — Это нормально. — Просто дай гляну, может, у тебя там уже абсцесс какой-нибудь, — решительно шагнула к нему Рид, стараясь не обращать внимания на бешено бьющийся в висках пульс. — Единственный абсцесс в этой комнате — это ты, Рид, — проворчал Йонас, но сопротивляться перестал. — Тебе там, кажется, звонили. Может, пойдёшь лучше поболтаешь? — Да не ёрзай ты. — Лу хлопнула его по плечу, подумав, что перезвонит Даниэль позже. — Жесть какая-то. Эту хрень мясник зашивал? Она осторожно коснулась воспалённой горячей кожи вокруг швов и лёгонько подула на них, глупо улыбнувшись своему детскому порыву. — Ну простите, я передам нашим, что мадемуазель Рид осталась недовольна. — Хилер резко повернулся к ней лицом, заставляя чуть отступить. — Насмотрелась? Лу неловко ткнулась в его грудь носом, на секунду зажмурившись. И с вызовом высоко подняла голову, ухмыляясь уголками губ. — А что я там не видела? Это был сугубо медицинский интерес. — И много ты понимаешь в медицине? Мимолётный поединок взглядов, длившийся всего мгновение, но обоим показавшийся вечностью. Каждый видел в противнике то, что хотел видеть, и в данный момент упивался этим чувством сполна. Даже если эти желания и чувства были для обоих противоестественными. — Нихрена не понимаю, — шёпотом согласилась Лу, инстинктивно качнувшись вперед. «Что ты делаешь, идиотка?!» Она тысячу раз испытывала на себе этот пристальный взгляд из-под полуопущенных светлых ресниц. Она помнила, почему и без того сбивчивое дыхание становится совсем тихим. Она знала, к чему это может привести. Не касаясь, они чувствовали друг друга совсем как раньше, несмотря на колкие ощущения вины, неправильности, какой-то болезненной невозможности. Одно движение навстречу — и Йонас возьмёт её полностью, без остатка, разрывая душу на сотни мелких кусочков или, наоборот, собирая эти осколки в единое целое, покалеченное, сломанное, но всё ещё живое. Почему-то именно сейчас ей нестерпимо хотелось, чтобы так оно и было. Внутри зародилась твёрдая уверенность, что теперь действительно можно не бояться ножа в спину, потому что он обязательно её прикроет. Спасёт, чёрт возьми, от самой себя. Как всегда. И без того крохотное расстояние между ними уменьшилось, как и количество воздуха в лёгких. Стало жарко — нестерпимо, до боли в груди. И плевать, что так просто не должно быть. Кто сказал, что не должно? — Ты нихрена не понимаешь, Лу. — Ну и что? — Действительно… Резкий стук в дверь грубо ворвался в сознание, заставляя их отпрянуть друг от друга. — Откроешь? — Йонас хрипло кашлянул, отворачиваясь к шкафу и спешно доставая из него одежду. — А то я как-то не готов принимать гостей в таком виде. «Я вообще сейчас ни к чему не готова, блять». Но озвучивать свои мысли Лу не стала и молча кивнула, не зная, стоит ли вообще что-то говорить по поводу того, что случилось. Точнее, не случилось. — А ты кого-то вообще ждал? — вместо этого спросила она, прикидывая, не вооружиться ли на всякий случай чем-нибудь тяжёлым. Ну, мало ли, по её душу. Подозрительная была тачка. Хорошо, что есть о чём подумать, забить себе голову. Успокаивает. — Нет, но ты спроси, кто там. Если что, втащим ему до смерти сковородкой. Лу улыбнулась. — Ну и кого там чёрт принес? Вместо ответа послышалась странная возня. «Неужели сковородка действительно пригодится?! Это уже даже не смешно!» — Лу?! Отлично, смертоубийство отменяется. Рид быстро щёлкнула замком и широко распахнула дверь. — Ага. Привет, Доган. У него был такой вид, как будто он увидел призрака. — Да ладно… Доган перевёл взгляд куда-то за её спину, застыв на пороге. — Ну и чего стоишь? Дружеские объятия, слезы, сопли, слюни или тебе сразу чаю налить? — ехидно ухмыльнулся Йонас, протягивая другу ладонь для рукопожатия. Растерявшийся было Доган натужно рассмеялся и быстро поздоровался с ним, сразу же крепко обнимая Рид. Чересчур крепко. Как в старые добрые, ага. — Да иди ты со своим чаем знаешь куда? Лу, вот уж не ожидал… — Да я сама не ожидала, — смутилась она, вспомнив, что, вообще-то, стоит тут практически в неглиже. — Крэп, я рада тебя видеть. Неловкое напряжение рассеивалось, несмотря на явное непонимание Догана, что вообще происходит. Да уж, ситуация и правда была… неординарная. Два года от неё ни слуху ни духу, а теперь она внезапно объявляется на кухне Йонаса в одной его футболке и нижнем белье. Занятно, да? Доган украдкой поглядывал на них, не решаясь задавать вопросы. И каждого устраивала эта имитация дружеской идиллии. — А ты чего без предупреждения? — Йонас закурил, выпуская колечки дыма в форточку. И неодобрительно посмотрел на то, как Лу дымит прямо за столом, стряхивая пепел в остатки остывшего чая в кружке. — Да я мимо проезжал, даже позвонить не додумался. Но сюрприз у вас неплохой получился. Сколько времени не виделись… — Да всё как-то работа… — неопределённо махнула рукой Лу, случайно уронив пепел на пол. Йонас вздохнул и промолчал, мысленно наверняка вручая ей веник. — А… ну да, работа, — понимающе улыбнулся Доган и тактично перевёл тему: — Как оно там, в Корпусе? Повысили уже небось? Ну, как перевёл. Почти. — Нет, я ушла оттуда, давно уже. В интернате работаю. Преподавателем. Доган поперхнулся чаем, смешно откашливаясь и хватая ртом воздух. — Нихрена себе, неожиданно. — Да я вообще человек-сюрприз. — Лу похлопала его по спине. — Ты сам-то как? Она внимательно слушала его рассказ, машинально отмечая бегающий взгляд и дробно барабанящие по столу пальцы. На Лу Доган старался не смотреть, предпочитая разглядывать увлекательный интерьер кухонного блока, который видел уже миллион раз. Смысл баек Догана Рид давно уже потеряла, внезапно осознав, почему он так нервничает. «Так и осталась со своим напарником?» Пазл сложился, и это ей совсем не понравилось… Голова раскалывается, а домой добираться ещё хер знает сколько. Спасибо Стоуну, предложил подвезти. Нормальный такой парень, даже жаль, что смотреть на него именно как на парня не получается. Слишком мало времени прошло. Кей притормаживает у супермаркета. — Я быстро. Тебе что-нибудь взять? Чувствует её усталость, даёт передышку. Только Лу она не нужна. Ей не очень улыбается оставаться одной, поэтому идёт с ним. Одной в последние дни совсем невыносимо, сразу начинает жрать себя изнутри. — Я тоже схожу. Проветрюсь. Рид слоняется между полок, совершенно не собираясь что-либо покупать. Бесцельно разглядывает яркие упаковки, даже не обращая внимания, с чем они. Глухо ноет где-то под рёбрами, и это совершенно не из-за недавнего ножевого. Был у неё один знакомый хилер, забравший ранение. Вместе со всеми внутренностями, телом, душой. Которые она благополучно вернула себе назад, вновь растеряв по дороге от его дома до своего. А взамен оставила ключи со смешным брелоком в форме мотоциклетного колеса. Картинки в памяти не угасают. Какого чёрта он вообще полез? Хотя вопрос глупый. Они ни разу не говорили о том, что их связывает. Потому что иногда не нужно говорить — это чувствуется в каждом поступке, слове. В каждом, сука, движении и вздохе. Лу в жизни бы не подумала, что может быть так. Когда всё внутри разрывается и хочется вцепиться в человека, дышать одним воздухом, смотреть в глаза и никогда, блять, не отпускать… Даже сквозь забытье она слышала его голос, требующий пустить к ней. И грёбаные медики Корпуса нихрена не смогли его задержать. А потом стало легче. Теплее. Тише. Спокойней. Обкололи какой-то дрянью, от которой она проспала двое суток. И очнулась, когда его рядом не было. Потому что надорвался. Настолько сильно, что чуть сам не откинулся. Хилеры спасают хилеров? Чёрта с два, кое-как залатали и отправили отлёживаться под капельницами. И так сойдет, нехрен было лезть, куда не просят. Радуйся, что статью не приписали. Лу уже три дня ночует в этой блядской палате. Даже покурить не выходит, несмотря на то что организм яростно требует никотина. И сна. И неизвестно, чего больше. Уэйн стабильно пару раз в день орёт, что уволит Рид к чертям собачьим, потому что её больничный никому не сдался. А потом выписывает премию, так как несмотря на то, что всё пошло не по плану, мудаков из мятежного притона задержали. А Йонас никак не приходит в себя. Её рана на нём не хочет заживать, как нечто инородное, отторгаемое. Лишнее. То, что вообще ему не предназначалось. Пару раз приходит Доган, которого пускают только потому, что он светит рабочей ксивой. И если поначалу он принимает присутствие Лу в палате Йонаса как должное, то во второй раз до него доходит — нихрена это не дружба. Понимает по её заплаканному лицу и искусанным в кровь губам. И всё это — безоговорочно. Как само собой разумеющееся. Раньше надо было рассказать всем, да? В конце концов, они взрослые люди… но хотелось же найти причину, чтобы скрывать. Так интереснее. А потом заявляется сама причина — Малая. Взбалмошная, суетливая, но такая до одури своя и привычная, что, даже несмотря на несколько недель тупого молчания, получается некоторое подобие разговора. — Почему вы мне ничего не говорили? Зачем прятались? — Ты сейчас хочешь это выяснить? — А когда? Ещё годик подождать? Или сколько там. Лу не знает, что сказать. Не оправдываться же. — Мне было больно, Лу. Я себя преданной чувствовала. Но неужели ты думала, что я бы не поняла? — Но ведь так и получилось. И всё равно оправдывается. — Да, я как дура по самые уши втрескалась. Но я же вижу, что он ко мне как к сестре. Пережила бы. Я уже пережила. Смирилась. Знаете выражение «как гора с плеч»? Вот это оно. Лу замирает, понимая, что сейчас ей нужно обнять эту девчонку. Одной проблемой стало меньше. — Только если он умрёт из-за тебя, как ты это переживёшь? А, нет, не меньше. Показалось. — Ты что несёшь вообще?! Картина с пейзажем с грохотом падает со стены, отчего обе вздрагивают. Лу крепко сжимает пальцы, пытаясь сконцентрироваться. — Он из-за тебя здесь. Из-за того, что тебя зацепили. И он будет каждый раз приходить и хилить твои ранения до собственной смерти, пока кишки наружу не вылезут. И вот с этим я не могу смириться. И никто не сможет. Слова Тины больно лупят под дых, с хрипом выбивая кислород из легких. — Ты головой ударилась? Крик Лу отскакивает от стен, но Малая только криво ухмыляется: — Я? Нет. Это ты, видимо, совсем крышей поехала, когда из-за денег решила свою башку под пули подставить. Или что там у вас ещё бывает. А он, — Тина тыкает пальцем с обгрызенным до мяса ногтем в дверь палаты, куда её не пустили, — берёт на себя последствия. Твои, Лу. Это ты должна там под трубками лежать. Ты. «Нихера тебя не отпустило, Тина. Врёшь, как дышишь». На эмоции выводит. Старательно, с иезуитским упорством. И, сука, получается. — И где бы ты ни была, в какое дерьмо бы ни влипла, он всегда возьмёт всё на себя. Тебе даже не нужно быть в Корпусе, чтобы встрять в какую-то дичь. Смысл этих злых слов просачивается в сознание медленно, тягуче. Расплывается. Тина порывисто дёргается, размазывая по лицу косметику вместе со слезами. Шмыгает носом. И будто обмякает, теряя весь свой запал и осознавая, что она только что наговорила. Пугается своих же слов. — Извини. Но Лу её уже не слышит. Стремительно подходит к зеркалу и прямо тут, в коридоре, задирает кофту до самой груди. Смотрит на идеально чистую кожу без всякого намёка на то, что ещё недавно её расхерачили ножом. А сколько раз так ещё будет? Сколько раз понадобится, чтобы… Неважно, в качестве кого они с Йонасом будут: друзей, любовников, да хоть просто соседей. Он всё равно каждый раз пойдёт спасать её, просто потому что по-другому не сможет. Она его медленно в могилу сведёт. Собственноручно. Можно уйти из Корпуса, сменить работу. Но как он говорил? «Ты слишком часто творишь херню. Однажды никого рядом не окажется, и эта херня тебя прикончит». Вся проблема в том, что он будет рядом. И тогда эта херня прикончит его. Вот такой оксюморон, блять… Тина давно ушла, а Рид всё сидит в коридоре, не решаясь вернуться к постели Йонаса. Не решаясь посмотреть на него другими глазами. Лу отсчитывает секунды, тупо пялясь в окно. Ей страшно. Страшно, что Малая права. Но проверять её правоту нет желания. Рид тихо заходит в палату. Никаких изменений. Да и откуда бы? — Слушай, я не умею всё это красиво говорить. И даже не знаю, слышишь ли ты меня. — Лу запинается и сбивчиво, пока не успела передумать, продолжает: — Я тебя до одури люблю. Лучше, сука, сдохнуть, чем так любить. И я точно знаю, что ты меня тоже. Поэтому пока не стало поздно, надо всё это заканчивать. Так лучше будет. Осторожно заправляет его спутанную светлую челку за ухо и, едва касаясь, целует. Дыхание перехватывает. Слёзы стекают по щекам, иссохшим губам, но Лу этого почти не замечает. Последний раз прижимается щекой к виску Йонаса и уходит, тихо прикрыв за собой дверь… — Лу, ты идёшь? Кажется, Кей задал этот вопрос несколько раз. — Что? — Ты идёшь, говорю? Просто ты стоишь тут с двумя пачками попкорна и… — Да задумалась что-то, — перебивает его Рид и обезоруживающе улыбается. — Какой лучше взять, как считаешь? Стоун подходит ближе и с интересом смотрит на коробки в её руках. — Они одинаковые, Лу. Но если ты так любишь попкорн, бери обе. «Крэп». Он не докапывается — и так всё чувствует. Эмпатик же. Поэтому из магазина они выходят, обсуждая что-то незначительное. Смешное даже. Веселье заканчивается, когда в соседнем автомобиле на парковке Лу видит Догана. Тот испытывающе наблюдает, как Кей открывает пассажирскую дверь, не замечая его взгляда… Телефонный звонок прервал тираду Догана. Йонас мельком посмотрел на экран и, ругнувшись, ушёл в соседнюю комнату. — По работе. Затрахали, даже ночью покоя нет. Скоро вернусь. Разговор затих сразу. Ритмичный стук пальцев Догана стал громче. Лу ухмыльнулась, прекрасно понимая, о чём он думает. Тоже не забыл их последнюю встречу. На парковке возле супермаркета пару лет назад. Лу подкурила очередную сигарету и охрипшим голосом спросила: — Считаешь меня мразью? Доган впервые прямо посмотрел на неё. — А надо? — Это же ты ему сказал? Увидел и сам додумал. — И что, ошибся? — криво ухмыльнулся Доган, глядя на неё с неприязнью. — Охренеть как ошибся, друг. — Зато ему тогда полегчало. Вроде как причина нашлась. Или надо было молча ждать, пока он без тебя сдохнет? Ты вообще понимаешь, что натворила? — Его быстрый шепот срывается на тон выше. — Ты просто исчезла. Думаешь, ему нормально было очухаться и узнать, что ты его кинула? Молча, как крыса. Лу поборола желание затушить об него окурок. Прямо о болтливый язык. Или о нос, который он сунул туда, куда собака хер не должна совать. — Если не знаешь причин, какого полового органа выдумывать свои? Доган не успел ответить — вернулся Йонас, раздражённый разговором, и нервно швырнул трубку на стол. — Что, опять? — понимающе протянул Доган, вновь натягивая дружелюбное выражение лица. «Паскуда кучерявая». — Не опять, а снова. Битва за выходные, все дела, — отмахнулся хилер и кивнул на чайник. — Ещё налить? Не желая больше участвовать в этом «дружеском» фарсе, Рид демонстративно зевнула. — Ладно, ребят, вы как хотите, а я спать. Завтра ещё дел много. Задерживать её не стали, и появилась возможность в одиночестве переварить дурное послевкусие от беседы с Доганом. Лу плотно прикрыла дверь в кухонный блок, не желая даже краем уха подслушивать их разговоры. Со всем этим дерьмом она разберётся завтра. Усталость с ног валила. События очередного хренового дня сжимали мозги не хуже пресса, перемалывая в кашу все мысли. «Крэп, а спать-то где?» Рид скептически посмотрела на кровать — единственное место отдыха в квартире Йонаса. Справедливо решив, что кто первый — того и тапки, Лу удобнее смяла под головой подушку и поджала под себя ноги, уютно устроившись на самом краю. И долго пялилась в одну точку, совершенно не представляя, что теперь делать дальше. Невнятные мужские голоса на кухне убаюкивали не хуже церковной проповеди и вскоре совсем стихли, смешиваясь с беспокойной дремотой. Жар настолько беспощадный, что, кажется, сейчас расплавит до костей. Лу смотрит на свои руки — алая густая жидкость стекает по пальцам, оставляя на земле тошнотворные потёки. Лу кричит, но слышит только слабые всхлипы; хочет бежать, но ноги не слушаются, подгибаясь в коленях. Прогорклый смрад раздирает горло. Опять. — Эй, тише, тише! Ты чего? Лу подорвалась с постели, шумно заглатывая воздух. В комнате было темно, только слабо мерцал экран телевизора. Йонас с пультом в руках удивлённо уставился на Рид. — Кошмар приснился, — буркнула она в ответ, отбрасывая слишком тёплое одеяло. Она точно помнила, что, когда ложилась, его не было. — Бывает. — Хилер вновь отвернулся к экрану, равнодушно наблюдая за игрой каких-то перекачанных актёров, говорящих гнусавыми голосами. Лу потёрла глаза и тоже посмотрела на экран. Доштормовые боевики. Классика. — Так и не перестал их коллекционировать? — невпопад спросила она, понимая, что сон окончательно ушел. Только лицо горело, как будто кошмар ещё не закончился. — Я консерватор. Если что-то нравится, то это надолго. Можно сказать, навсегда. — Поэтому до сих пор кран в ванной не поменял? Нравится звук капающей воды и километровые счета? — иронично ухмыльнулась Лу, вспоминая, как несколько часов назад пыталась перекрыть воду и едва не свернула старый смеситель. Тогда он уже тоже был сломан. — Времени не было. — Йонас со вздохом выключил фильм, и комната окончательно погрузилась в ночной полумрак. — Спи давай. Три часа ночи. — А сам-то чего? — Доган ушёл минут двадцать назад. Хотел фильм посмотреть, а тут ты разоралась. — Я не орала, — возмутилась Лу, смутно припоминая, что во сне именно это и пыталась сделать. — Ну да. Конечно. Мне, наверное, показалось, — проворчал в ответ хилер, тяжело поворачиваясь к ней спиной. — Спокойной. — Ага, — она придвинулась к самому краю и кинула между ними подушку. Блядские кошмары. Теперь уснуть не получалось — Рид прислушивалась к мерному дыханию на соседней половине кровати, думая о том, что уже и забыла, каково это — засыпать не одной. Пусть даже так, на разных сторонах кровати. Сначала ты привыкаешь к кому-то. Потом приходится вырывать эти ощущения изнутри вместе с кусками памяти. Мучительно, больно. Но так надо. Лу прокручивала в голове разговор с Доганом и не могла решиться сказать то, что стоило сказать давным-давно. Или не стоило. Чёрт его разбери. Йонас тихо выругался и заворочался, подгребая под себя её импровизированную баррикаду между ними. — Больно? — Нормально. Не спится просто. — Мне тоже. Хилер хмыкнул, точно угадывая её настроение. — Ну давай уже, говори что хотела. Только договариваемся на берегу — в душу не лезть. Лу улыбнулась в темноту, радуясь, что он этого не видит. — Тогда я лучше промолчу. — Ага, и своим сопением спать не дашь. Ладно, давай уже. Рид повернулась к Йонасу, разглядывая очертания его лица. — Я тогда ушла не из-за напарника. Я догадалась, что тебе Доган так сказал. Он нас после работы как-то встретил. Ну и напридумывал себе, — быстро выпалила она, чтобы не передумать. — Я знаю. Неожиданно. Или ожидаемо? — Я слышал всё, что ты сказала в больнице. Только ответить не мог. А даже если бы и мог, что бы от этого изменилось? Ты своё решение приняла, я с ним смирился. Хреново было, конечно, но пережил как-то. Лу молчала, ожидая продолжения. — Но после рассказа Догана стало легче. Вроде как появился повод тебя ненавидеть. — Почему тогда сейчас помогаешь? — А чёрт его знает. По старой памяти, наверное. Да и вообще, работа такая — людей лечить. Если бы на твоём месте был кто-то другой, сделал бы то же самое. — Я сейчас не об этом. — Слушай, если мне надо будет, чтобы кто-то палкой в душе поковырялся, пойду к психологу. «Ну конечно, побежишь». — А если тебе нужно излить душу, то это к твоим церковникам. Исповедь, все дела. «Падре, я согрешила», — зло бросил Йонас, приподнимаясь на локтях и пристально вглядываясь в её сторону. — Они любят такую херню. — Ты мне будешь про Церковь говорить? — А что мне тебе ещё сказать? Что у меня нихрена не получается тебя ненавидеть, а даже если бы получилось, всё равно поступил бы так же. Слова резали не хуже скальпеля. Едкие, отрывистые. — Услышала, что хотела? — Услышала то, что ты хотел сказать, не более. — Тогда завязываем с этой сентиментальной хренью, Рид. Завтра ещё твои завалы разбирать. Спи. Лу уставилась в потолок, чувствуя, как печёт в глазах. Подняла голову выше, надеясь, что получится сдержаться. Не получилось. Слёзы сами текли по вискам, горячие и щекочущие. Лучше бы молчала. Блядское чувство вины вперемешку с чем-то непонятным, пугающим, новым. Или, наоборот, слишком хорошо знакомым. «Сука, только вот не надо, а?» — Спокойной, — сказала Лу, и собственный голос показался ей чужим. Он не ответил. Осторожно коснулся её пальцев, едва сплетая мизинцы. Лу вздрогнула от этого внезапного жеста, но руку не убрала. — Люди меняются с годами, Лу. Вся херня в том, что то ли мы не люди, то ли поговорка врёт. Поэтому просто забей и думай о том, как выбираться из той задницы, в которой ты оказалась. Стало спокойней. Оглушающая тишина больше не давила. Йонас задумчиво усмехнулся и скинул на пол подушку, брошенную между ними. Лу закрыла глаза, понимая, что действительно засыпает. Кажется, кошмары ей сегодня сниться больше не будут… Комната озарилась яркой подсветкой экрана. Стараясь не потревожить девушку, хилер потянулся за телефоном, думая, что это его. Ошибся. Но сообщение на дисплее уже прочно отпечаталось в сознании. Адрес. Незнакомый. Время. И короткий текст. «Встретимся через неделю, мадемуазель Рид».