Сouleurs sombres.

Раннее субботнее утро началось уже практически привычно. Чуя проснулся от крепкой хватки вокруг себя и чувства, что он сейчас расплавится, несмотря на холодную температуру в квартире. Дазай снова загреб парня под себя. Накахара кряхтит, выворачивая руку из своеобразного живого кокона и по привычке треплет волосы Осаму. Тот лишь недовольно сморщил нос и уже потом разлепил глаза: — Утречка, Чиби, — сонная улыбка расползалась по опухшему, но не менее прекрасному, лицу Дазая. Художник сладко потягивается, Чуя наконец-то может свободно вздохнуть. — И тебе, солнце, — Накахара ещё не успел прийти в себя, поэтому... Что сказал, то сказал. Целует в немного мокрый лоб Дазая и медленно, как в замедленной съёмке, пытается принять сидячее положение. Суставы хрустят и, кажется, если они будут спать ещё хоть пару ночей вот так, Чуя вскоре и подняться не сможет. Нога отдала экранным шумом, от чего парень нахмурился и тихо прошипел. Замечает взгляд Осаму на себе. — Я это, чайник поставлю, и будем собираться. Дома нормально покушаем, у меня осталось там пару сэндвичей. "Дома"... Дазай прокручивает своим не до конца светлым умом это слово. Чуе оно далось так легко... Осаму кажется, что сейчас его дом там, где есть это рыжее чудо. В это время Чуя уже лениво копошится на кухне, приводит себя в порядок и переодевается в нормальную одежду. Надо будет устроить сегодня после сбора вещей грандиозный день купания и стирки. Дазай вскоре подтянулся на кухню, где его ждали чашки с утренним кофе и оставшимися вафлями. Дазай с благодарностью смотрит на единственный луч света в его жизни и принимается есть. А ведь ещё недавно они хотели закопать друг друга заживо с возможностью потанцевать на могилах. Сейчас это кажется таким смешным... Закончив трапезу, не проронив ни слова, двое отправились к тяжёлой работе — сборке вещей. Дазай занялся художественными принадлежностями и учебой, а Чуе доверили одежду и кухню. Вещи у Осаму оказались весьма разнообразными, хоть их было и немного. Особое внимание Накахара заострил на... — Дазай, — учитель откликнулся, повернув голову и тут же отвернулся. — Это... Это мы опробуем на тебе, — слегка хохотнув, ответил. Вещи тут же летят в преподавателя, но тот ловко перехватывает ее. В руках показались кожаные наручники и ошейник, что немного обжигал кожу холодным металлом тяжёлого кольца посередине — видать для того, чтобы зацепить его. — Надеюсь, я больше не наткнусь на сюрпризы в твоём шкафу, — Чуя умело скрывает покрасневшее лицо, отвернувшись, но Осаму не дебил (по крайней мере, в этом плане), от чего заливается смехом: — Тогда не лезь в нижнюю тумбу~, — чуть ли не пением отвечает, а рыжий просто сжимает кулаки. — Да иди ты... — Куда? — прерывает на полуслове. — Ну же, котёнок, скажи это. Он явно издевается. — Да нахуй иди ты, понял? — Чуя наконец поворачивается лицом к этой беде. — Ну и ну, Чиби, ты что, я же твой преподаватель! — Дазая веселит ситуация, тот театрально хватается за сердце, изображая вселенское угнетение словами ученика. — Маленькая язвочка не знает, на чей хуй я собираюсь пойти. — Что? — рыжий медленно моргает, соображая. — Я тебе твой член запихну в твой же поганый рот, скотина. И кого я на сердце пригрел... Змея болотная, тьху. Чуя вновь поворачивается и продолжает заниматься делом. Оказывается, у Осаму даже есть классические белые рубашки, всего две. Парочка брюк и джинс, несколько футболок, теплый свитер, толстовка всего одна (вторая, видать, приросла к креслу, судя по количеству вещей на нем). Вау... — Ты носишь это? — Чуя снова разворачивается и прикладывает к себе летнюю рубашку с гавайским принтом. — Темное прошлое... — Как по мне, очень даже яркое, — Накахара усмехается и примеряет рубашку. Она достала ему почти до колена. Когда задумываешься, насколько же Дазай большой, становится не по себе. — А, ну, мне идёт? Чуя изображает позу, от которой у Осаму начинает болеть живот. От смеха. — Чиби, она же тебе как платье, — лицо бывшего хозяина квартиры стало буквально пурпурным, а парень в нелепом наряде так же, как и Дазай в прошлом, театрально надувает губки от якобы обиды. Сборы прошли достаточно на веселе, что удивительно. Вещей было относительно немного, но пришлось вызывать такси к дому Чуи, ибо художественных принадлежностей оказалось намного больше, чем ожидалось.. Второй этаж, снова пару поворотов ключей и Чуя блаженно вдыхает родной воздух. Навстречу хозяину выбежала Уэно, но как только увидела гостя, тут же скрылась за углом. Дазай завороженно разглядывал интерьер. Он, конечно, предполагал, что эта маленькая язва живёт богато, но чтобы настолько... Он ещё не знал, что квартира принадлежит Йосано, и что все было обставлено аккурат в ее стиле: темные фиолетовые тона стен благородно сочетались с черной мебелью и контрастировали с белыми элементами декора: вазы, ковры, постель — все было в одних тонах. Дазай будто испытал оргазм глазами, если таков когда-то мог бы существовать. Чуя помог донести сумки в свою комнату. Осаму отметил про себя, что это двушка, главный зал был больше всего облагорожен. Черт побери, тут даже мини-бар есть и искусственный камин. А в дубовом черном шкафу хранилась коллекция разнообразной выпивки и... Отдельная полка была забита полчищем каких-то бумаг и книг. Самое странное то, что не было ни одной семейной фотографии. Ни на стене, ни на столе. Абсолютно пусто. Накахара выделил Дазаю целый шкаф, который как раз пустовал после переезда Йосано. Кстати, про нее. Девушка была не в восторге от нового жильца, но Чуя настоятельно заверил ее, что доверяет этому человеку и что все будет в порядке. Осаму неловко. Но намного больше чувство облегчения, потому что... У него есть дом. Временный, но все же дом. — Душа моя, я смогу сам разобрать вещи. Можешь, пожалуйста, воды поставить? — Осаму привычно треплет рыжую макушку. — Хорошо, — Чуя быстро вылетает из своей комнаты. Так, уравновешиваем дыхание. Вдо-ох, вы-ыдох. Ему ещё предстоит долго привыкать не только к оскорбительным прозвищам, но и к достаточно... Милым? Дазай знает, как быть нежным с людьми и это убивает, потому что Накахара не привык к такому Осаму. Ставит воду на кофе и достает два белых пакета с 3в1. В наборе даже отдельно прикреплена шоколадная крошка — это был один из любимейших кофе Чуи, а как позже оказалось, что Дазаю он тоже по душе. Черт его знает, что сейчас происходит; почему их отношения так резко перескочили в настолько близкие, и главное — Накахара не хочет снова спать один. Всего за несколько ночёвок он привык к крепким объятиям Осаму, тихому сопению над ухом, даже к тому, что Чуя чуть ли не каждую ночь успокаивает друга, когда тому снятся кошмары. И это... Странно. Всё, связанное с этим бестолковым, странно. Накахара унимает теплоту в щеках и небольшую дрожь в руках. Чашки благоухали привычным запахом кофе. Разогретые сэндвичи заставляли живот урчать от одного из вида. — Бинтованный, жрать подано, прошу к столу, — Дазай не заставил себя долго ждать, как будто телепортировался со своей комнаты к столу. Оба были ужасно голодными. Ели почти в тишине, каждый думал о своём. Чуя о горячей ванне, а Осаму о том, насколько красиво же смотрятся в солнечных лучах рыжие волосы. Чуя — особенный. Исключительный. Комочек света и чистых эмоций. Похож на огненного котенка, который будет греть в мороз, лёжа на груди. И который может поцарапать в любой момент, упившись в глотку острыми когтями. Дазаю это нравилось. Нет. Il l'aimait. Aimé comme jamais auparavant, aimé comme personne n'aimera jamais. На Осаму повесили мытьё посуды, а сам Чуя отправился в душ. На ванну времени нет, да и как-то... Лень было. Завтра воскресенье, заняться нечем, все вещи разложены. *** Оба лежали на кровати Чуи и плевали в потолок. Все игры на телефоне переиграны, кошка наглажена до состояния блеска, разговаривать было лень, ибо и в тишине комфортно, друг друга уже и щекотали, и материли, и обнимались. Остаётся... — Даза~й. Мне скучно. Го в карты. Учитель тут же оживился: — Могу показать фокус! — Валяй, — Чуя приносит карты из соседней комнаты и бросает их в Дазая, но тот ловко перехватывает их одной рукой. Увлеченно тасует, потом протягивает колоду: — Если разгадаешь секрет, то загадывай любое желание, если нет — это сделаю я. Сбивай половину и запомни карту, которую видишь, мне не показывай, — Чуя следует инструкции друга. — Теперь бери колоду и тасуй, я могу отвернуться, — так и сделали. После того, как Накахара провел все манипуляции, Осаму взял карты и начал их перебирать. — Черт, не могу найти. Я ещё раз перетасую, окей? Чуя давится со смеха: — Боги, ну ты и мастер фокусов конечно. Лошпед. Дазай ничего не отвечает, после махинаций протягивает колоду другу: — Ударь со всей силы, чтобы карты вылетели у меня из рук. — Блин, потом сам все собирать будешь, — в ответ на это бинтованный лишь фыркает, но руку не убирает. Хлопок — все карты разбросаны по комнате, но одна осталась в руках. Дазай поднимает ее ближе к Чуе: — Она? Голубые глаза потихоньку расширяются и рот открывается в изумлении: — Да... Как?! Ашалеть, да так же можно в поездах бесплатно бухать за фокусы! — Чуя явно не понимает, как Осаму удалось это провернуть. — Колдун ебучий! — Попрошу, во-первых, я свои секреты не раскрываю; во-вторых, Чиби, теперь я сплю с тобой сегодня, — хитрющая улыбка расползается на этом бляха-красивом-лице, напоминая лиса. Чуя тут же возмущается, но в ответ, мол, уговор есть уговор. Осаму собрал все карты. — Слушай... У меня есть пара знакомых, с которыми мы обычно собираемся играть в карты. Если хочешь, можешь в следующую пятницу присоединиться к нам — будет весело! — художник выглядит взволнованным, ибо у них было золотая игра чисто для троих, а в этот раз Николай и Федор были не против, чтобы друг привел к ним его объект воздыхания. Чуя думает, но недолго. Художественной школы в этот день нет, он свободен после уроков. Конечно стоит согласиться. *** Остаток дня прошел достаточно лениво, Дазай принял нормальный душ, они вместе приготовили спагетти с томатом и сосисками, Осаму уболтал друга посмотреть с ним "Аркейн". Когда перевалило за полночь, обеих клонило в сон. Курение на балконе скоро войдёт в традицию, ещё минут десять сидят под пледом, разглядывая звёзды и одинокие окна, в которых ещё горел свет. Уютно. Художник притащил в постель к Чуе свою любимую акулу. Замечательная троица. Накахара уснул первым в этот раз. Дазай же после приема лекарств и смены бинтов (Чуя насильно впихнул ему новую пачку) ещё минут двадцать втыкал в потолок, перебирая рыжие локоны. В голове крутилась целая куча мыслей. И он пробует говорить. Шепотом, чтобы не разбудить, ведь если его услышат — можно считать это концом жизни. — Знаешь, Чиби. Спасибо тебе за всё. Ты спас меня, сам того не осознавая. Нет, не от бродяжничества, хотя за это я тоже безумно благодарен. А за то, что ты открыл мне свет. Рядом с тобой я хоть немного могу почувствовать себя живым, а не выживающим. Человеком. С эмоциями, переживаниями, планами на будущее. А не набором психических болезней и желания умереть. Правда спасибо. И вот ещё... Je t'aime. Fou d'amour, ma lumière. Осаму зачесывает волосы за ухо тихо сопящему младшему и тоже вскоре засыпает. А Чуя по-настоящему хочет взорваться от того, что его сердце сейчас выпрыгнет.