Универ возле дурки

Алиса С нашей первой встречи прошла неделя. Всё то время я избегала выходить на задний двор, о рисовании тоже не могло быть и речи. Но творческая жилка разрывала изнутри. Глаза скучали по хорошо знакомым видам, а пальцы чесались от нетерпения нарисовать что-то интересное. Вернее, кого-то интересного. Боре о встрече с тем мужчиной не рассказывала. Как в случае с соседками, не сочла нужным. Он мой друг, но я не обязана говорить ему обо всём. К тому же, ничего страшного не случится. Просто нарисую портрет пациента дурки — обычные планы обычной старшекурсницы. В один день я взяла в руки себя, альбом, любимый карандаш и пошла навстречу тому, чего избегала неделю: неизвестности, общению и наверняка не самому разумному решению в жизни. Но отступать поздно. Застегнув ветровку, вышла на задний двор. Погода стояла ветреная. Октябрь стучал на входе в свои владения, и жители города любезно принимали его близость. Я не знала расписания психбольницы, потому могла только надеяться на то, что удача повернётся лицом. Перспектива просидеть там без результата не слишком привлекала. Но я утешила себя мыслью, что в любом случае нарисую деревья, листва на которых начала постепенно обретать краски осени — уже что-то. Умостилась на скамейку, стала ждать. Ветер заигрывал с волосами, забирался под одежду, из-за чего тело периодически дёргалось. Прошла минута, две, десять. Я сменила позу, начала рисовать деревья. Первый штрих, второй, линия. На бумаге проступали очертания будущего пейзажа. Я снова почувствовала спокойствие. Тихое, плавное, тёплое, как лучи закатного солнца. На душе расцвело позабытое чувство умиротворения и сосредоточенности на новой картине. Всё же я была зависима от этого занятия. Когда надежда на успех начала растворяться, как грифель карандаша о бумагу, слух уловил кроткие шаги. Медленные, аккуратные, почти боязные. Я старалась не улыбаться, никоим образом не выдать свой трепет от того, что случится в ближайшие секунды. Чужая поступь сминала траву, приближалась к решётке, и вскоре раздался хмурый голос. — Думал, больше не увидимся. — Сказал с такой интонацией, будто мы старые знакомые. — Прости, что напугал тогда. Не специально. Наконец, подняла глаза. Он смотрел прямо на меня, но взгляд казался туманным, нечётким. Нас разделяло метров пять, что мешало разглядеть черты лица. Я решилась подняться и подойти ближе. Оглядывалась по сторонам с целью убедиться, что никто не стал свидетелем необычной сцены. Никого. Можно выдохнуть. И вот между нами всего пара метров. — Я тоже хороша. Сорвалась наутёк, хотя вы ничего не сделали, — заткнула шёпот опасения, чтобы голос не дрожал. — Но мог бы. Брови его нахмурились. — Вопрос странный, но какой сегодня день? — речь медленная, неуверенная. Он выглядел сонным, уставшим, однако лезть в причины я не могла, да и не стала бы. Всё же человек не в санатории отдыхает. Ответила без осуждения или насмешки: — Двадцатое сентября. — Спасибо. Уголки губ приподнялись. Неожиданно засиявшая улыбка выражала тень азарта или предупреждения — сложно разобрать. Взгляд обратился аккурат к моему лицу. Лениво изучал, пока хозяин не торопился менять позу или делать хоть что-нибудь. Благодаря этому я могла рассмотреть его детально. Тусклые, как и обитель за спиной, негустые волосы, отдавали жирным блеском. Кожа болезненно-бледная, сухая и шершавая. Не было необходимости трогать её, чтобы сделать такой вывод: всё очевидно. Лицо худое, вытянутое. Скулы были такими же высокими и острыми, как у Эдриана Броуди. Мне давно нравился этот актёр. Очаровательный уродец — кажется, так их называли. И какую щедрость предоставила Вселенная, познакомив с мужчиной, который удивительно похож на него. Осознание огоньком засело в голове. Белки глаз испещрило множество веточек красных лопнувших сосудов. Прикрытые, тяжёлые веки немного скрывали боль ситуации, но всё равно недостаточно. А глаза... Тот сон не обманул меня. Радужки правда отливали фиалкой. В первые секунды даже не поверила тому, что видела. Но привлекали очи не столько цветом, сколько глубоким отчаянием. Внутренний огонь этого человека давно потух, и спорить не было смысла. Молчание затянулось. Я кашлянула, прижала альбом к груди. — Пора познакомиться, как считаете? Боже, Алиса. Чего ты так робеешь перед ним? Всё нормально. Веди себя, как обычно. Он молчал несколько секунд, затем улыбнулся чуть шире. — Сайлес. — Необычное имя. Бросила взгляд на здание за спиной мужчины. Впрочем, чего ожидала? — Пожалуй. Как тебя зовут? — Алиса, — ответила без запинки. — Алиса... Зачем-то повторил моё имя. Со стороны могло показаться, будто змея его прошипела. Я не люблю змей, и его интонация сильнее напрягла. Худые пальцы дрожали, когда он поднял руки к стальным прутьям. Найдя опору, мужчина обхватил её. Глаза заинтересованно изучали мои волосы. Буквально искрились от увиденного. И тогда он снова заговорил: — Та самая Алиса из Страны Чудес? Посмотрела на него с немым вопросом в глазах. — Только если вы — тот самый Шляпник. В ту же секунду он рассмеялся. Смех получился хриплым, тяжёлым, словно тело забыло, каково это, когда живот напрягается в приятном спазме. — Игра принимается. Приятно познакомиться, Алиса. — Взаимно, Сайлес. Протянул руку между решётками. Я не торопилась тянуть свою. Игнорировала, надеясь, что пациент сникнет под моим напором. Но, конечно, этого не произошло. Сайлес только наклонил голову, не разрывая зрительный контакт. — Ещё боишься меня? — Я не тактильный человек. Совсем. — По рукопожатию можно многое понять о человеке. Давай начнём с малого. Глянула на чужую ладонь, проглотила слюну, что острым лезвием стекла по горлу. Ситуация не вызывала приятных эмоций, но я убедила себя, что сейчас мне ничего не грозит. Заверила мысли, что незнакомец проявит учтивость и не вытворит какую-нибудь чертовщину. Наивная дура. Однако в голове мелькнула надежда. Ничтожная, хрупкая, такая необходимая. Закусив губу, повела руку вперёд. Всего на мгновение сжала чужие пальцы. Мысли перенесли в прошлое. ... — Ну давай, Алис. Всего один поцелуй — и я тебя отпущу. Не хочешь целовать — можем оформить минет. Так даже лучше. Отморозок с силой потянул на себя. Я упала в его объятия, сильные и жёсткие. — Пробовала глубокий горловой? Нет? Так даже лучше. Люблю, когда девочки неопытные. Я всему научу, не волнуйся. Мужская хватка держала крепко. Почувствовала, как его змеиный язык облизал ушную раковину. Тело сковал необъяснимый холод. Я сдержала рвущийся всхлип, чтобы не дразнить его слабостью и страхом. Горячие пальцы потянулись к моему свитеру. ... Поскорее разорвала контакт, заправила прядь волос за ухо. Мужчина хмуро смотрел на меня, но ничего не говорил. — Гхм. — Опустила глаза. — Вообще-то, я решила заговорить с вами ради конкретной цели. — Какой? — Хочу нарисовать вас. Людей всегда рисовала плохо, но интуиция подсказывает, что получится. Если просьба кажется странной, больше вы меня не увидете. — Всё в порядке. Что мне будет за роль модели? Под испытующим взглядом я растерялась. Не ожидала, что согласится так быстро, потому забегала глазами из стороны в сторону. Чем можно заинтересовать пациента дурки? Думай, Алиса, думай. Наверняка, он захочет что-то ненормальное. Что-то, чего нет в психбольнице, или то, чего не хватает лично ему. Если только не... — А чего вы хотите? — Встретились взглядами. Он молчал почти минуту. Смотрел на меня, затем мне за спину, не останавливаясь ни на чём подолгу. Затем округлил глаза и выпалил: — Будешь приносить мне сигареты и навещать два раза в неделю. Что ж, могло быть и хуже. Узел, что начал завязываться где-то глубоко, неожиданно сам распрямился. — Идёт. Я не сдержала довольную улыбку, когда ответила. Мужчина улыбнулся в ответ. — Если вы не против, можем начать сейчас. — До обеда время есть. Только поглядывай за мою спину. Если увидишь очкарика в белом халате, сразу говори. — Хорошо. Обхватите решётку, пожалуйста. Сайлес выполнил просьбу, пока я брала карандаш поудобнее. Наметила себе, с чего лучше начать. Осматривала модель с забавных тапочек в качестве обуви и до самых корней волос. Какое-то время оба молчали. Безмолвие нарушало только шуршание грифеля по бумаге. Неожиданно мой взгляд поймал незначительную деталь: на указательном пальце правой руке виднелся пластырь. Невольно нахмурила брови и, похоже, пациент заметил смятение. — Ежедневная сдача крови, — ответил на вопрос, который я не решилась задать. — Готова поспорить, неприятно. — Ты права, но иначе нельзя. Тут есть и сторона безопасности. Врачи говорят, что контролируют уровень здоровых элементов в крови и организме. На деле же проверяют, не закинулся ли пациент дозой чего запрещённого. Недавно был летальный исход, и руководство ввело строгий контроль. — В больничке продают наркоту? — На миг оторвалась от процесса. — У здешних "клиентов" нет денег и на коробок спичек, хех. Даже не знаю, что бы делали без санитаров. Они прикупают дозу, делятся с шизанутыми, развлекая и тех, и самих себя. — Интересный способ развлечься, — хмыкнула, выводя очередную линию. — Думаешь, интересно наблюдать за психами? Уверяю: наблюдать за обдолбанными психами в разы интереснее. Смысл фразы казался жутким, неправильным, но я не удержалась от короткого смешка. Сайлес тоже тихо посмеялся. Вся сцена, авантюра, в которую ввязалась моя тяга к незаурядному, была нездоровой. Думаю, если бы я начала копаться в том, насколько это всё ненормально с точки зрения морали и здравого смысла, то уже бежала бы в общагу в обнимку с альбомом. Как в прошлый раз, в первую встречу. Однако сейчас такое желание не прослеживалось. В голове не мелькало ни единой мысли о том, чтобы подняться и уйти. Пока рука изображала худое очертание, сознание просило ещё. Больше, ближе, ярче. А как простая смертная может противостоять желаниям выше телесного страха? Найдя себе какое-никакое оправдание, я продолжила рисовать. Тихий голос вывел из размышлений. — Разговоры не отвлекают? — Сайлес кивнул на альбом. — Нет. Мне гораздо легче, когда что-то или кто-то звучит на фоне. — Тогда буду звучать на фоне. Его глаза забавно прищурились, а я с опозднанием поняла, как нелепо прозвучала реплика. Извиняться не стала. Пусть знает, с кем имеет дело. — Найдётся сигаретка? — Конечно. Достала из ветровки начатую Parliament. Как завещал Горшок. Поддела сигарету, протянула мужчине. Он картинно зажал её пальцами и наклонил к зажигалке, которую я щёлкнула. Ветер разгулялся, пламя норовило потухнуть. Сайлес поднял руку, чтобы укрыться от потока ветра, но я заметила искру и поспешила спрятать руку. Телесного контакта для одной встречи было достаточно. Он никак не прокомментировал сцену, и всё же надел лёгкую ухмылку. Затянулся порцией никотина, сиреневые глаза в исступлении закатились. На миг подумала, до чего мы слабы и зависимы. Стоит дать что-то, от чего можно получить удовольствие — и ты в ловушке на долгий срок, если не до конца жизни. Неприятная истина заставила поджать губы, но мужчина не дал возможности хандрить. Выпустил струйку дыма, глянул на меня. — Кем работает твоя мама? Вопрос, прямо скажем, не самый типичный, ну да ладно. Раз я села за партию, должна играть по правилам. — Фельдшер скорой. — Здорово. А отец? Блять, нет. Хреновая затея. Давай вернёмся на десять секунд назад. Партия идёт в ужасное русло. С другой стороны, чего ожидала? Если речь заходит о членах семьи, логично, что человек спросит об обоих родителях. Никто не виноват, что у тебя "беды с папой", Алиса. Прошёл не один год, можно научиться нормально реагировать. Возьми себя в руки и постарайся нормально ответить. Но боль была такой же сильной, как и четыре года назад. Я не могла контролировать её, забить на её существование или даже сделать вид, что забила. В душе зияла рана, которую ничто и никто не способны были залатать. Тишина затянулась. Изо рта не вышел ни единый звук, собеседника это удивило. Он глянул на меня, пока рука с силой вдавливала невинный карандаш в бумагу. Я ощутила сирень на лице, встретилась с ней взглядом. — Больная тема. — Поджала губы, молясь, чтобы не разрыдаться здесь и сейчас. — Понял, прости. — Всё норм. Может в другой раз. Перевела внимание на лист, который потерял свою девственную чистоту. Основа была готова. Я незаметно улыбнулась маленькой победе. Травмированные бесы внутри меня замолкали, когда руки занимались искусством. В том таилась моя терапия. Каждый спрявляется с дерьмом жизни по-своему. Одни пьют до потери сознания, другие посещают психологов, а я вот рисую. Не самый плохой вариант, если подумать. Посмотрела на худой стан напротив. Рубашка хоть и не облегала мужское тело, но я могла безошибочно посчитать рёбра, что выпирали, точно клинки. Зрелище не самое прекрасное, впрочем, я умела довольствоваться тем, что имею. — Вас вообще кормят здесь? — мастерски перевела тему. Пыталась не поймать чужой взгляд, однако радужки то и дело сталкивались друг с другом в немом танце. Не было ни музыки, ни слов, они и не требовались. — Да. И лучше, чем ты думаешь. — Тогда почему вы похожи на ходячий скелет? — Размышляю над тем, чтобы поскорее сдохнуть, и свалить отсюда. — Похвальная затея, но тогда я не закончу портрет. В следующую встречу что-нибудь придумаю. Спрятала альбом в рюкзак, закинула на плечо и поднялась. — Уже уходишь? — Мужчина схватился за решётку. В свбодной руке его догорала сигарета, которую я дала. Дым поднимался по спирали, пока ветер не сдувал его всякий раз. Момент получился такой простой, но искренний, что я решила добавить сигарету в конечный вариант портрета. Снова глянула на пациента. — Да. Домашки задали по горло и завтра семинар. — Тогда беги. Приходи во среду, в то же время. — Приду, Сайлес. Когда проговорила странное имя ещё раз, сознание начало привыкать. К звучанию, к тому, как язык задевает нёбо, стоит произнести второй слог. Теперь пелена ненормальности начала спадать, медленно и плавно. *** Одолжила у Бори велосипед. Мой остался дома, за сотни километров отсюда. Каждую неделю, а если повезёт — несколько раз, каталась на двухколёсном жеребце. В такие моменты я чувствовала свободу. Воображала себя птицей, которая подставляла крылья потокам ветра, и не думала ни о чём. Впрочем, сегодня голова не была совершенно пустой. Я размышляла о том, как странно сложилось общение с Сайлесом. Всё получилось более адекватно, мирно и спокойно, чем я ожидала. Не было и намёка на безумие собеседника. И пусть я не теряла бдительность, отчего-то душа сохраняла умиротворение. Как если бы добрые приятели встретились за чашкой чая и делились, кто как поживает. Не припоминаю, когда и с кем в последний раз я так много разговаривала. Предложение одно за другим лились, казалось, из самого сердца. Скажешь, я спятила? Возможно. Но я бы ни с чем не спутала это чувство. Когда Сайлес шутил про безумцев под наркотой, затронул тему родителей — момент пусть неприятный, но точно в цель — я думала только о том, как легко и правильно говорить о подобном с ним. С незнакомцем, который не будет проявлять показное сочувствие, не станет жалеть, чтобы ты точно превратилась в убогий комок соплей и жалости к самой себе. А когда мы пожали руки... Даже Боре не позволяю такого, хотя мы знакомы годы. Быть может, необычной красоты глаза повлияли на мою волю, но в глубине души я порадовалась, что мужчина вскрыл кровоточащую рану. Не обошлось без противных воспоминаний, однако я справилась. И благодаря кому? Человеку, которого видела второй раз. Конечно, вряд ли ситуацию можно считать решённой — одна удача ничего не значит — и всё же оптимист в моей жопной области подсказывал, что дело начало обретать светлые оттенки. Сайлес пробуждал, казалось бы, забытые ассоциации. Приглушённые временем и отвлечёнными занятиями, но не исчезнувшие насовсем. Его голос был очень расслабленным. Я бы даже сказала, ленивым. Пыталась понять, встречала ли в своей жизни нечто похожее. Интонация мужчины сонная, неторопливая, совсем не такая, как у Гринченко, например. Друг часто создавал шум вокруг себя, за что получал ненавистный взгляд, и всё равно я принимала все громкие черты белобрысого сорванца. Хотя бы за то, что он одалживал мне велик. Речь же слабо напоминала разговорную манеру отца: он тоже любил растягивать гласные, чтобы подразнить маму или рассмешить нас. И всё же было в этом худощавом создании что-то из иного мира. На данный момент я не понимала, что именно, но очень ярко ощущала. Оттого хотелось разгадать пациента. (Bartolomew — The Silent comedy) Заехала в район общежития, когда на улице совсем стемнело. Люди грелись в домах или гуляли с собаками, или возвращались с работы. В таком порядке я находила собственный покой. Когда знаешь, что и как, куда и зачем. Но именно сегодня обычный ход вещей переменился. Миновав тропинку возле соседнего здания, услышала голоса. Мужские, низкие, настроенные явно агрессивно. Я слезла с седушки, придерживала руль, направилась в сторону шума. Трое неслабых на вид парней окружили кого-то ниже и в разы тоньше. Зрение у меня было далеко неидеальным, но через несколько секунд узнала волосы и черты лица. Джун стоял в компании каких-то гопников, пока те перебрасывали его из рук в руки, точно мешок с картошкой. — Да чтоб меня, — прошипела от злости. На тёмной поляне кроме них никого не было. Как назло, дорога в общагу проходила именно через компашку упырей, которые самоутверждались за счёт чужой слабости. Жалкие особи. Плавной поступью сделала шаг вперёд, ещё один. Радовалась, что трава не оказалась сухой, а листья не успели опасть, чтобы хрустеть под ногами. — Вали в свой Китай, придурок. Из-за тебя Черепа исключили, — зарычал кто-то. Я узнала голос. Он принадлежал студенту моего универа. Не знаю, с какого курса, и как его звать, но молва ходила обо всей шайке. Так что упоминание Черепа не показалось странным. Конечно, Джун не мог ответить. Ни на силу троицы, ни на обвинения — из-за банального незнания языка. Слишком мягкий, чувствительный, он лишь издавал кряхтящие звуки в надежде, что кто-то услышит и спасёт. Единственная, кто слышал и видел его — я. Вокруг ни души. Шестерёнки вращались в секундном порыве рвануть куда подальше или всё же выручить беднягу. Когда ты нуждалась в защите, никто не помог. Но это не повод оставаться бездушной тварью, раз остальные ведут себя так. И всё-таки заглушить совесть у меня не получилось. Решение пришло быстро, и отступать поздно. Если решилась — делай. Глубоко вздохнула, оседлала двухколёсного жеребца. Прекрасно понимала, что если с ним что случится, Боря будет неделю меня мариновать. Потому я надеялась на самый мягкий исход из возможных. Сердце восстановило ритм, пальцы крепко сжали руль. Опустила ногу на педаль и помчала, что есть мочи. Парни снова о чём-то заговорили, но за гневной решимостью и позвякиванием цепи я ничего не расслышала. Только закричала: — Бип-бип, ублюдки! Всего пара метров разделяла меня с "главарём" шайки. Двое других успели отскачить, но тот оказался медлительным. Пытаясь бежать, он подвернул лодыжку и упал, а я проехалась прямо по его ноге. Хруст не прозвучал, но парень взревел от боли. Звук этот стал божественной музыкой для ушей. Согласна, с моей стороны жестоко. Впрочем, я придерживаюсь мнения, что если кто-то понимает язык боли, стоит общаться именно на нём. Подпевалы крепыша смотрели друг на друга, потом на меня. Ни один не торопился что-либо сделать или сказать. Кажется, эффектное появление задало нужный тон встрече. Их отмороженность прибавила мне решимости. Я подошла к телу, которое валялось на земле, и растирало место травмы. Наклонилась, сказала так, чтобы услышал только он: — Черепа исключили из-за тупости и бесконечных пропусков. Не опускайся до его уровня. Тот в ответ издал только сопливые всхлипы, не в состоянии даже нормально посмотреть на меня. Какая-то частичка души даже испытала жалость, но всего на мгновенье. Без спешки я развернулась к безымянным фигурам, использовала самый яростный взгляд. — Свалили отсюда по-хорошему, а не то расхерачу ваши ноги, как тому бедолаге. — Что ты там тявкнула? — попытался огрызнуться один из них. Голос забавно дрожал, я сдержала короткий смешок. По-хорошему не поняли, значит. Что ж, ваши проблемы. Выхватила газовый балончик из кармана и распылила одному в лицо, второму. Они начали кричать, растирая глаза. Такие беззащитные и нежные, всегда бы так. — А теперь быстро умотали в нору, из которой вылезли. Я повторять не люблю. Кое-как они нащупали своего главного, взяли его под мышки и пошли под указкой единственного зрячего. Недолго я провожала их взглядом, но вспомнила про Джуна. Он сидел возле дерева, смотрел куда-то вперёд и пытался ровно дышать. Я осмотрела велосипед — отделалась пробитым колесом и лёгким испугом, что сломаю позвоночник в ходе красочного приключения. Подошла к приятелю, тронула плечо. Тёмные радужки воззрились на меня с восхищением. — Ты такая... — начал тихо. — Какая? — Сильная. — В этом мире можно быть слабым, только если знаешь, что за спиной стоит кто-то сильнее. За моей спиной, — наглядно повернулась, — как видишь, никого нет. Так что роль защитника я исполняю сама. Пока Джун обдумывал услышанное, я заметила, что его левая штанина в районе колена порвалась, а кожа ладоней была стёрта в кровь. Брови нахмурились. В голове мелькнуло, что те остолопы заслуживали расправы похуже. И пусть я сделала больше, чем могла представить, сердце заболело от осознания, что мой приятель пострадал. — Джун, где ты живёшь? Он только махнул рукой в сторону. Я проследила за движением, с неверием воткнула взгляд в здание, которое знала, как свои пять пальцев. — Ты сейчас прикалываешься надо мной? — выпалила слишком громко. На эмоциях и после адреналина с трудом контролировала себя. Парень вздрогнул, быстро покачал головой. — Это же круто. Будем вместе ходить, когда совместные пары. — Х-хорошо. — Давай помогу встать. Не без усилий мы добрались до общаги. Я вызвалась обработать раны, не слушая возражений, и мы поднялись сразу в мой блок. Девчонок предупредить не успела, поэтому когда в комнату зашла Вика, то едва не уронила кастрюлю с супом. — Какого... — она сдержалась, чтобы не ругнуться. Глянула на Джуна и вмиг растаяла. Всё же парень был симпатичным, а соседка легко поддавалась на мужские чары. Приятель только виновато склонял голову, извинялся. — Алиса, я, конечно, всё понимаю, но он же не останется на ночь? — Не, я только раны обработаю, и он пойдёт к себе. — Отлично. Вика развернулась, дошла до полки с посудой. Шипя от спирта, который убивал микробы, Джун проговорил тихо, чтоб услышала только я. — С бигудями она похожа на мою бабушку Сон Хи. Глянула в сторону — и правда. Всегда такая серьёзная Вика с завитушками в волосах казалась особенно домашней, уютной. Почему-то раньше я не замечала, как забавно она выглядела в такие моменты. Неслышно засмеялась, ответила: — Я бы с радостью посмотрела на твою бабушку в этих штуках. Теперь уже мы вдвоём смеялись, пока ничего не подозревающая соседка наливала порцию супа.