Серебряные нити сшивают небо и землю

К удивлению, пожалуй, практически всех живущих во дворце, Тенри действительно признает Шинью как своего сына. Несмотря на то, что со своей задачей тот не справился, одним ясным весенним днем король берет его с собой в город вместе с таким же ничего не понимающим и потому встревоженным Гленом. Народ воспринимает новость об еще одном принце неоднозначно. На лицах одних Глен видит недоверие, и он прекрасно понимает почему. На лицах других восторг. Третьих — безразличие. Он пытается найти отца среди всех этих людей, но Сакае нигде не видно. Шинья же, глядя на собравшуюся вокруг толпу, просто смеется. Глядя на то, как он беззаботно машет обступившим их людям, Глен совершенно точно уверен: принц нервничает. Вечером того же дня он делится со слугой своим мнением насчет произошедшего события. — По-видимому, после того, как я засветился вне замка, у него не было другого выбора, кроме как опередить слухи и самому представить меня, — Шинья пожимает плечами. Но мысли Глена заняты другим. Поначалу он не мог отделаться от чувства разочарования, не увидев отца хотя бы мельком, поэтому почти не вслушивался в болтовню своего принца, теперь же взгляд Глена был прикован к запястью Шиньи, которое тот небрежно оголил во время разговора. — Ты все еще носишь этот браслет, — не выдерживает он, когда Шинья замолкает, вопросительно склонив голову набок. — Такой наблюдательный~ — произносит тот нараспев и смеется, когда лицо слуги принимает угрюмое выражение. — Ах, но Глен, ты сам сказал, что серебро мне больше к лицу, как я мог его снять? — он лукаво улыбается, потеребив два аккуратных золотых колечка на хряще левого уха. — Но обидеть дорогого папочку я тоже не мог. Я теперь прямо как братец Сейширо, не думаешь? Глен вздыхает. Он так и знал, что Шинья сделал это специально, чтобы лишний раз вывести Сейширо из себя. Не то, чтобы он был против. Глену всегда нравилось смотреть на Шинью. Принц был красив, харизматичен, умен. Но он никогда не думал, что можно целовать кого-то своего пола. Тем более, королевского отпрыска. Теперь же воспоминания преследовали. Казалось, закрой он глаза, и Глен смог бы в точности воспроизвести момент, когда Шинья целовал его в палатке. Или когда они обнимались после примирения. Имел ли он право даже думать о таких вещах? — Не трогай, занесешь инфекцию, — буркает он, видя, что Шинья все еще касается то одной, то другой серьги поочередно, тревожа только начинающие заживать проколы. — И что, ухо отвалится? — усмехается принц, но руку все же убирает. — Отвалится, — серьезно говорит Глен. Шинья в ответ на это прыскает. — Глен, — зовет он, отсмеявшись. — Что? — бормочет тот, отводя взгляд. Когда Шинья вот так вот произносит его имя посреди разговора, это никогда не означает ничего хорошего. — Я видел, как ты смотришь на меня, Глен. Шинья вдруг оказывается неожиданно близко. Он все еще улыбается, но выглядит притом совершенно серьезно. Глену кажется, он знает, что сейчас должно произойти. — Мы не должны этого делать, — произносит он обманчиво спокойно, но его сердце предательски колотится о ребра. — Почему? — Шинья слегка хмурится. — Сейширо в открытую спит со своей слугой, почему я не могу поцеловать своего? — Ты знаешь почему! — выпаливает Глен нервно, надеясь, что смущение не отражается при этом на его лице. — Из-за того, что мы оба парни? — Шинья горько усмехается. — Тебе мерзко, когда я так делаю? Его губы оказываются в опасной близости от лица Глена, прямо как в тот раз. Но, прежде чем Шинья успевает сократить промежуток между ними, Глен отпихивает его так, что тот врезается в стену с глухим звуком. — А... — на мгновение, Шинья выглядит действительно шокированным. Но, спустя пару секунд, он снова берет себя в руки. — Это и есть твой ответ? — спрашивает он серьезно. Глен не менее ошарашен, чем его принц. Да, он собирался помешать Шинье поцеловать его, но никак не ожидал, что толкнет его настолько сильно. — Я не хотел… — начинает Глен, но Шинья останавливает его жестом руки. — Я знаю, — произносит он мягко. — Все в порядке, — он поднимается. — Могу я попросить тебя уйти сейчас? — Шинья!.. Глен подается вперед, не находясь в словах. Он не знает, что делать в такой ситуации. И он не знает, что именно нужно сказать, чтобы сохранить их снова трещавшую по швам дружбу. — Все в порядке, — повторяет Шинья, словно пытаясь его успокоить. — Просто... позволь мне побыть одному до завтрашнего дня. А потом мы об этом забудем, хорошо? Принц слабо улыбается, в попытке сделать вид, что ничего страшного не случилось, а потом закрывает дверь перед носом у застывшего на пороге Глена.

***

Когда утром Глен приходит разбудить Шинью, потоптавшись у его двери с полчаса, тот приветствует его ласковой улыбкой. В этом есть нечто хрупкое, но в то же время Глен видит здесь своего рода некоторую силу. Признавая эту силу, он заставляет себя улыбнуться в ответ. Шинья не соврал в тот вечер, все действительно возвращается на круги своя. Вот только легче от этого не стало нисколько. Потому что в действительности Глен совсем не хотел, чтобы это прекращалось. Была бы жива Махиру, смог бы Глен занять его место? Раньше он часто задавался этим вопросом. Шинья не был королевским отпрыском от рождения, его семья, судя по всему, ничего из себя не представляла. Обрати Махиру внимание не на мальчика с необычной внешностью, а на того, кому она дважды представлялась лесной феей, быть может, все сложилось бы совсем иначе. Но теперь, когда Глен вспоминает, все это кажется ему таким глупым, таким наивным. Он даже не знал принцессу лично, не знал, каким человеком она была. И как бы Глен ни хватался за воспоминания, образ Махиру неумолимо стирался из памяти молодого слуги. Его вытесняли белые ресницы, голубо-серые глаза, сломавшийся, но оставшийся мягким тембр голоса... Хотел бы Глен злиться на Шинью за все это. Но не мог. Не был бы Шинья принцем... Не был бы Шинья принцем? Что бы тогда?.. Шинья не был Махиру. И все же, Глен больше не мог отрицать самому себе, что его тянет к своему господину.

***

У него давно было предчувствие, что что-то должно было произойти. Слишком уж хорошо все складывалось для Шиньи последнее время. Очевидно, Сейширо тоже так считал. Последней каплей становится то, что Шинья вступается за Саюри прямо при других слугах, у которых Сейширо пользуется огромным авторитетом. Эго последнего не могло вынести подобного оскорбления, из-за чего и возникла ситуация, в которой они все теперь оказались. Под оторопелые взгляды присутствующих, которые, не будучи членами королевской семьи никак не могли понять: поддерживать ли им среднего принца или же попытаться остановить, разъяренный Сейширо потащил Шинью во двор. — Я ведь уже предупреждал тебя, не лезь к моей женщине! — доносятся до Глена его гневные выкрики, когда слуга выбегает за ними следом. Схватив Шинью за волосы, Сейширо снова и снова толкает его в небольшой пруд, служивший декорацией возле дворца. — Пожалуйста, хватит! — повышает голос Глен, не заботясь о том, насколько жалко он сейчас звучит. — Прошу вас, принц Сейширо! Когда он пытается приблизиться, второй принц бесцеремонно пинает его, из-за чего Глен почти падает на колени. — Глен... не вме... — окончание фразы обрывается, когда голову Шиньи снова погружают под воду. — Все в порядке... — выдавливает он между попытками втянуть в себя воздух. Он пытается откашляться, но Сейширо не позволяет ему этого сделать, из-за чего Шинья начинает захлебываться, а Глен может только впиться ногтями в ладони, ненавидя себя за свою беспомощность до глубины души. Пытка продолжается, пока Шинья совсем не перестает сопротивляться и, кажется, теряет сознание. — Мой принц... — произносит один из слуг неуверенно, — мне кажется, он не дышит. — Что, правда? — Сейширо в замешательстве притягивает к себе Шинью за ворот. — В самом деле сдох?! Черт, у меня могут возникнуть проблемы... Возглас Сейширо выводит Глена из ступора. Сорвавшись с места, в следующую секунду он уже держит обмякшее тело Шиньи в своих руках. — Принц Шинья! — зовет Глен в отчаянии, несколько раз встряхивая его. — Принц Шинья! Он касается пальцами чужих губ, пытаясь уловить хотя бы слабое дыхание. Но ничего не чувствует. —Шинья, Шинья!! — снова зовет он, наплевав на правила приличия. Глен хлопает принца между лопаток несколько раз в надежде, что это поможет. Сейширо рядом что-то говорит, но не вмешивается. Глен не обращает на него внимания. Перевернув Шинью на спину, он прижимается ухом к его груди, прислушиваясь. Но из-за того, что сам он неконтролируемо дрожит с головы до ног, Глен никак не может понять, слышит он что-нибудь или же нет. С его губ срывается глухой стон, когда Глен осознает, что сердце Шиньи не бьется. Я убью его. Убью этого ублюдка. Убью. — Все, о чем он способен думать, до боли сжимая Шинью и вздрагивая от беззвучных рыданий, уткнувшись лбом ему в грудь. Именно в этот момент, находясь на грани безумия, Глен вдруг вспоминает. Когда он жил в клане Ичиносе, такое несколько раз случалось. Он смутно помнил, как после одного неприятного инцидента, им с отцом пришлось тащить в больничное крыло молодого подчиненного, не сильно старше, чем он сам был сейчас. По дороге у него остановилось сердце. И тогда отец... что же отец делал тогда? Неохотно отпустив Шинью, Глен бережно укладывает его на землю, лихорадочно пытаясь воссоздать в голове картину минувших лет. Сцепив руки в замок, Глен с силой надавливает Шинье на грудь, невольно морщась, когда ощущает, как прогибаются при этом ребра. Это так неправильно. Глену хочется бросить все и снова спрятать лицо на груди Шиньи. Но, вместо этого, он еще раз нажимает на нее несколько раз подряд. Из уголка рта принца начинает течь вода. Но, когда Глен проверяет, тот все еще не дышит. — Шинья... Давай же, Шинья... — Глен снова надавливает, на этот раз сильнее, наблюдая, как еще больше воды ручейками стекает по бледной щеке. Дышать... мне нужно заставить его снова дышать. Переместив руки ему на плечи, Глен склоняется ниже, примыкая губами к чужому рту и выдыхая воздух. На мгновение он отшатывается, когда чувствует дуновение на своей щеке. Но затем понимает, что это его собственное дыхание, и, зажав нос Шиньи, дышит снова, чтобы воздух попал туда, где он должен быть. — Что ты делаешь, извращенец?! — Глен чувствует руку Сейширо, которая тащит его за одежду, и в панике дергается, пытаясь отбиться и одновременно с тем еще раз надавить Шинье на грудь. Попытки его оттащить внезапно прекращаются. Глен пользуется этим, снова бросаясь к Шинье. Его движения рваные, и ему кажется, он и сам начинает задыхаться. Он никогда в жизни не чувствовал такого страха, как сейчас. Страха того, что ему помешают. Страха из-за тела Шиньи под ним, которое больше ощущается какой-то вещью, нежели человеком, которого он знает. Страха осознания собственной беспомощности и бесполезности. Когда тот едва заметно вздрагивает, поначалу Глен думает, что ему показалось. — Шинь... Прежде чем он успевает закончить, Шинья отчетливо кашляет несколько раз. Глен резко садится, дергая Шинью за собой, из-за чего они оба оказываются в вертикальном положении. Шинью рвет водой прямо на него, но Глен не замечает, в прострации снова и снова прижимаясь губами к чужому виску. Он чувствует, как Шинья судорожно дышит, и это самый красивый звук, который Глен когда-либо слышал. Когда он приходит в себя достаточно, чтобы отстраниться, то сталкивается взглядом с Курето, который все еще держит Сейширо за локоть, не позволяя ему приблизиться. Впервые Глен чувствует благодарность к этому человеку. Наследный принц, по-видимому, хочет сказать что-то. Но, когда он открывает рот, то тут же закрывает его обратно. Глен настороженно наблюдает, неосознанно крепче прижимая к себе Шинью, который, не сопротивляясь, все еще пытается отдышаться, кашляя и вздрагивая всем телом. — Отведи его в комнату, — говорит Курето наконец. Почему-то Глену кажется, что это совсем не то, что он хотел сказать изначально. Но, так как в данную минуту что на самом деле хотел сказать Курето не имеет для него значения, Глен кивает. Он не уверен, что Шинья в состоянии идти сейчас, поэтому поднимает его на руки, не спросив разрешения. Сделать это оказывается не так просто, потому что Глен сам все еще дрожит от пережитого шока и ощущает себя словно новорожденный олень, который учится ходить. Голова Шиньи лежит у него на плече. Глен чувствует, как дыхание принца ощущется на шее теплыми потоками воздуха, и от этого ему становится немного легче. Усадив его на кровать, Глен стаскивает с Шиньи мокрую одежду, что удается ему не с первого раза. Ее он швыряет прямо на пол, не тратя время ни на то, чтобы отжать, ни на то, чтобы сложить как следует. Оказавшись полностью обнаженным, принц тупо таращится на Глена, кажется, даже не моргая при этом, из-за чего тот начинает беспокоиться, что Шинья все еще не пришел в себя до конца. Накинув одеяло ему на плечи, Глен опускается на колени перед его кроватью, взяв холодные руки в свои. К его облегчению, взгляд Шиньи становится более осознанным, после чего тот слегка сжимает ладонь Глена в ответ. — Подожди немного, я приведу врача, чтобы тебя осмотрели, — говорит слуга непривычно ласковым тоном, на что Шинья отрицательно качает головой. — Я в порядке, — отвечает он слегка хрипло. Но Глен все равно выходит в коридор, чтобы найти того, кого можно послать в больничное крыло. Когда он возвращается обратно, Шинья уже наполовину переоделся самостоятельно и теперь возился с пуговицами на рукавах. Видя, что пальцы до сих пор плохо слушаются принца, Глен поспешно подходит ближе, чтобы помочь ему. — Ты поцеловал меня, — неожиданно говорит Шинья все еще хриплым голосом. — Это был не поцелуй, — Глен нервно одергивает рукав, закончив с пуговицей. — Ты не дышал, я пытался помочь тебе. — Ты знаешь, о чем я говорю. Ты поцеловал меня при обоих моих братьях. — Это было.... — Глен останавливается. — Я сделал это машинально. Ты не можешь винить меня. Я думал... я думал ты... — Да разве же я виню?.. Шинья устало смотрит на него. Он бледный, и, когда Глен снова касается его руки, кожа под его пальцами все еще холодная. — Мы можем обсудить это позже? Ты сейчас не в лучшем состоянии для разговоров и я, если быть честным, тоже. — Обними меня, — просит вдруг Шинья. Кто такой Глен, чтобы отказать ему прямо сейчас? Пока он делится с принцем своим теплом, сжимая его в объятьях, то отчетливо осознает, что нуждался в этом даже больше самого Шиньи. Опустившись ниже, Глен льнет к его груди, ощущая, как сердце Шиньи бьется немного быстрее обычного. И, слыша этот ритмичный звук, он окончательно успокаивается. Глен не уходит, пока Шинья не засыпает, согревшись под слоем нескольких одеял. Лишь тогда он открывает дверь, ведущую наружу королевских покоев. И нос к носу сталкивается с Шиноа и заплаканной Саюри. — Принц спит, — поясняет Глен, не дожидаясь вопросов. — Врач сказал, с ним все будет в порядке. Саюри зажимает рот рукой, чтобы не издать ни звука. По ее щекам снова начинают течь слезы. Глен ощущает смутную жалость к ней. Но он сам настолько измотан, что ни в состоянии подобрать слов утешения. — Тебе не влетит, что ты здесь? — спрашивает он вместо этого. — Нет, — отвечает Шиноа вместо Саюри. — Я приказала ей сопровождать меня. — Это ведь ты привела Курето? Шиноа кивает, после чего вдруг слегка улыбается. — Спасибо, — искренне благодарит ее Глен. Саюри несколько раз икает, и Глен шарит по карманам, пытаясь найти платок. Только тогда он осознает, что все еще наполовину мокрый. — Пусть отдохнет, — обращается Глен к Шиноа, как к самой здравомыслящей. Он имеет в виду Шинью, однако, произнеся это, понимает, что самой Саюри отдых тоже бы не помешал. Шиноа, очевидно, думает о том же самом. Она снова кивает и, взяв Саюри за руку, уводит ее за собой, пока та выдавливает что-то, похожее на слова извинения.

***

Спит Глен беспокойно. У него и так возникали проблемы со сном после возвращения с полей, а уж после сегодняшнего его нервы и вовсе на пределе. И, несмотря на то, что чувствует он себя так, как будто его сбила повозка с лошадьми, всю ночь он постоянно вздрагивал и прислушивался, словно мог вдруг услышать что-то из соседней комнаты, где он оставил Шинью. — Ну и видок у тебя, Глен. Такими словами приветствует его принц, когда тот, стоило солнечному свету озарить замок, тихо проскользнул в покои Шиньи. — Я думал, ты еще спишь, — говорит Глен слегка виновато. — А вот ты, похоже, совсем не спал. — Я спал, — начинает Глен, но, поймав на себе скептический взгляд Шиньи, пожимает плечами. — Немного. Когда он делает несколько шагов по направлению к кровати, Шинья вдруг прижимает палец к губам. — Тсс... не разбуди Шиноа, топаешь, как теленок, в самом деле, — поясняет он, когда Глен непонимающе смотрит, остановившись. Теперь, когда слуга оказывается ближе, он замечает принцессу, которая спит, прижавшись к боку Шиньи. — Она пол ночи проплакала. Шинья вздыхает, выглядя при этом крайне неловко. Ему явно не по душе весь этот ажиотаж, причиной которого он невольно послужил. — Выходит, и у нее есть эмоции, — Глен задумчиво смотрит на девочку, которая с виду ничем не отличается от своих сверстников, когда спит. — Разумеется, они есть, — отзывается Шинья возмущенным шепотом. — Она всего лишь маленький ребенок, Глен. Тот невольно завидует принцессе. Он бы тоже хотел просто свернуться в кровати Шиньи, прильнув к нему вместо того, чтобы всю ночь переживать. — Думаешь, она вообще поняла, что произошло? — говорит он вслух. — Прислуга разнесла новость о моей смерти по всему замку. Не думаю, что она не поняла. Шинья мрачно фыркает, дернув плечом. От этого резкого движения Шиноа просыпается. — Брат?.. — бормочет она, приподнимаясь на руках. На ней нежно-лиловая длинная ночная рубашка, и это, возможно, первый раз за время в замке, когда Глен видит принцессу без ее золотых украшений. — Иди к себе, Шиноа, — Шинья ласково треплет девочку по и без того взъерошенным волосам. — Уже утро, Глен пришел мне докучать. — У меня лицо опухло? — спрашивает вдруг она серьезно. Шинья в ответ хихикает. — Совсем нет. — Я все такая же симпатичная? — продолжает допытываться Шиноа. Ее серьезное лицо при этом выглядит донельзя комично, учитывая ситуацию. — Конечно же, — подтверждает Шинья весело. — Самая симпатичная девочка из всех, кого я знаю. — А ты много знаешь? — Шиноа хмурится. Глен вдруг думает о том, что скорей всего за всю свою жизнь ей ни разу не довелось встречать других детей, не то чтобы разговаривать с ними. — Ну, нет, на самом деле… Но в красоте моей милой маленькой сестренки я совершенно точно уверен! Шиноа кивает, выглядя удовлетворенной ответом Шиньи. После чего, соскочив с кровати и нашарив пушистые тапочки, уходит, даже не скрипнув дверью. Теперь они остаются в комнате одни. — Ты как? — спрашивает Глен наконец. — У меня грудь как один сплошной синяк, — жалуется Шинья преувеличенно-плаксивым тоном. Несмотря на его попытку обратить все в шутку, Глен мгновенно сникает. — Прости, это моя вина, — вздыхает он, после чего тот сразу же перестает ныть. — Ты ведь был вчера, когда сказали, что мои ребра целы. Так что все в порядке, не переживай. Шинья отмахивается, садясь в постели, и жестом подзывает слугу поближе. — Как ты понял, как меня оживить? — спрашивает вдруг он с любопытством. Глен растерянно смотрит на него в ответ. — Я не знаю... Я видел, как отец делал так несколько раз, но был не уверен, что правильно вспомнил. Я просто не знал, что еще можно сделать. — Глен... — взгляд Шиньи из заинтересованного становится печальным. — Глен. Успокойся. Со мной все хорошо. Только после этих слов тот осознает, что снова постыдным образом дрожит. Шинья подается вперед на кровати, и Глена заключают в объятия. Принц прижимает его голову к своей груди, неторопливо гладя спутанные волосы. Поза неудобная, ему приходится опираться руками и коленом на кровать, чтобы не упасть. Но в данный момент Глена это совсем не волнует. — Шинья... — он сухо всхлипывает, пытаясь сосредоточиться на мерном постукивании чужого сердца. — Я здесь, — мягко шепчет Шинья, прижимая его к себе крепче. — Слышишь? Прямо здесь. — Шинья, не оставляй меня больше, — выдавливает Глен с отчаянием. — Я не смогу без тебя. — Я никуда не уйду. Не волнуйся, Глен. Они резко отодвигаются, когда дверь покоев Шиньи распахивается без стука. — Доброе утро, братец Курето. Завидев лицо брата, Шинья почти мгновенно собирается, натянув на свое лицо прежнюю улыбку. В отличие от Глена, который все еще ошеломлен. — Что случилось вчера между тобой и Сейширо? — Курето сходу переходит к делу, не тратя время на вопросы о его самочувствии. Почему-то Глена это задевает настолько, что не будь Курето наследным принцем, он бы врезал ему, как только они оказались вне комнаты. Твой младший брат едва не умер, а ты не можешь даже спросить, в порядке ли он? — Старший братец решил, что мне нужно поплавать, — Шинья пожимает плечами. — Сказать по правде, я смутно помню, что именно произошло. Курето переводит взгляд на Глена. — Этот... он... — Глен запинается, не в силах заставить себя произнести уважительное обращение. — Он держал принца Шинью под водой, пока... Его запястье вдруг крепко сжимают. В глазах жжет, и Глен запоздало понимает, что не может четко видеть перед собой. Курето презрительно хмыкает, замечая его слезы, но никак не комментирует это. — Я не думаю, что Сейширо хотел убить меня, — говорит Шинья, когда Глен немного успокаивается. Он все еще держит его за руку, прямо при старшем принце, иногда едва заметно поглаживая ее пальцами. — Он просто разозлился из-за Саюри-чан. — Я уже говорил тебе, не лезь не в свое дело. — Но Саюри-чан ведь девушка, — возражает Шинья. — Мы должны защищать девушек. — В этом месте все равны между собой. Не важно, женщины или мужчины. — Именно поэтому ты спишь с Сангу-сан? В комнате резко воцаряется тишина. И Глен с удивлением видит, как вечно хмурое лицо Курето пересекает темный румянец. — Шинья... — выдавливает он, делая шаг навстречу. Глен инстинктивно преграждает ему дорогу. — Я угадал? Угадал? — слышит он веселый смех своего принца из-за спины. — Я не был уверен, прав ли я, но ты сам ответил на мой вопрос, братец Курето. Курето глубоко вздыхает, очевидно, пытаясь сохранить самообладание. — Надеюсь, ты понимаешь, — говорит он, многозначительно окинув взглядом Шинью, а затем Глена. — Если о вашей связи узнают, найдут, как обратить против обоих. После этого он молча дергает за ручку двери, которая со скрипом отворяется и закрывается, когда Курето покидает порог комнаты. — Ах, он все же сказал это... — говорит Шинья, спустя несколько минут тишины. — Это я виноват... — мрачно бормочет Глен, второй раз за день признавая свои сожаления. Но принц совсем не выглядит рассерженным или опечаленным. Вместо этого он что-то напевает в пол голоса, а затем берет лицо слуги в ладони, целуя в щеки и нос. — Шинья. — Если бы я знал, что ради того, чтобы ты принял мои чувства, нужно всего-то пару раз умереть, я... — Шинья. — Ахха... прости, жестокая была шутка. Прости, прости, я больше не буду поднимать эту тему. Принц примирительно гладит его по щеке, которую только недавно поцеловал. Глен накрывает его ладонь своей, теряясь в этой щемящей душу нежности, которая охватывает его раз за разом. Это все еще неправильно, непонятно и скорей всего в какой-то момент будет стоить им обоим жизни, но... — Если этот ублюдок Сейширо тронет тебя еще хоть пальцем, клянусь, я убью его, — озвучивает он свои мысли. — Ты не можешь, — Шинья улыбается, но его взгляд мгновенно становится серьезным. — То, чего я действительно не могу, второй раз наблюдать подобное и не иметь возможности даже вмешаться. Возможно, я дурак, но пусть уж лучше мне отрубят руку или... — Это приказ, — перебивает его Шинья, одаривая стальным взглядом. — Я запрещаю тебе нападать на кого-нибудь из членов королевской семьи. Ты ничего этим не добьешься и будешь казнен как предатель. Что тогда будет со мной? Думаешь, будь все так просто, я бы не смог дать отпор самостоятельно? Глен так не думает. Он знает, что Шинья сильнее и ловчее Сейширо. И что если бы он хоть раз противостоял ему всерьез, то легко бы справился. — Тогда что же мне делать?.. — вопрошает он в отчаянии. — Оставайся рядом, — Шинья вновь улыбается ему. — Я справлюсь. Все будет хорошо. Как бы уверенно ни звучал голос Шиньи в этот момент, его словам Глен совсем не верит.