Серебряные нити сшивают небо и землю

– Пока вас не было, тут такое произошло... – Гоши шепчет вполголоса, театрально прикрыв рот рукой. – Не выделывайся, Гоши. – Хмурится Глен, предчувствуя нечто явно нехорошее. – Выкладывай. После возвращения из отчего дома обратно в мрачный замок семьи Хиираги, он ощущал какое-то разочарование и опустошение. И, как Глену казалось, Шинья разделял с ним это чувство. Последнее, чего Глен хотел сейчас, быть втянутым в очередную передрягу. – Его Величество откуда-то прознал, что у Курето-сама было что-то с его слугой, – Гоши намеренно выделяет это «что-то», явно едва сдерживаясь, чтобы не сказать более прямо, но не решаясь озвучить при принце. Шинья, стоящий за плечом Глена, ощутимо вздрагивает, слыша эту новость. – И что отец?.. – Спрашивает он, тоже понизив голос. – Да что-что, разозлился сильно. Понятное дело, Курето-сама ведь его наследник. Меня там не было, конечно, но служанки рассказали, что король отрубил Сангу-сан ногу. – К-как отрубил?.. – Выдыхает Глен пораженно. В голове разом всплывают те истории о бывших личных слугах Сейширо, что рассказывал ему Шинья. Но это по-прежнему не вяжется с до раздражения послушной и педантичной слугой принца Курето. – Да вот так! – Восклицает Гоши, активно жестикулируя. Видно, что ему давно не терпелось поделиться этой новостью. – Говорят, кровищи было. – Что с ней теперь? – Опять же, с чужих слов ее перевели в комнаты служанок. Подробностей я не знаю. Гоши продолжает тараторить, но Глен переключает внимание на своего господина, который молча направляется в сторону замка. – Шинья, куда ты?.. – Глен тянет его за рукав, но тот не слушает, почти срываясь на бег. Обеспокоенный слуга вынужден следовать за ним, бросив вещи и так же ускорив шаг. – Брат! – Шинья без стука врывается в личные покои Курето. Глен ошарашенно застывает на пороге, не решаясь зайти следом. Курето, сидящий в кресле с ворохом каких-то бумаг, выглядит не менее удивленным. Даже находясь в собственной спальне вечером, он все еще одет как на парад. – Это не я! – Выпаливает Шинья отчаянно. - Клянусь, я не говорил никому! Курето кивает, останавливая панику Шиньи одним простым жестом. – Я знаю. – Говорит он спокойно, когда Шинья замолкает. – Это моя ошибка. Я сам ему рассказал. – Зачем?.. – Спрашивает Шинья тупо. Курето в ответ усмехается, прикрыв глаза. – Мне казалось, Аой хороший выбор, – говорит он. – Отец со мной не согласился. Сказал, что уже подобрал мне невесту и ее принятие в семью лишь вопрос времени. – А что… будет с Сангу-сан? – Голос Шиньи звучит почти робко. Он задает вопрос, но как будто не хочет знать ответ на самом деле. Курето смеряет его долгим тяжелым взглядом. – Какое мне дело до того, что с ней будет? – Наконец отвечает он.

***

Весь вечер Шинья сам не свой. Хватило бы одного случайного взгляда, чтобы это заметить. Он коротко перекидывается парой слов с Шиноа, улыбается притихшей Саюри, игнорируя злобные взгляды, которые кидает на него Сейширо во время ужина, в одиночку заглядывает к Бьяккомару, пока Глен стоит на стреме. А потом словно впадает в прострацию, почти не отвечая, когда Глен не выдержав пытается его разговорить. – Да что с тобой? Так переживать из-за Курето, на тебя это не похоже. – Глен слегка усмехается. Ему тоже не по себе из-за произошедшего, но он искренне не понимает, почему Шинью настолько это потрясло. – Прости, Глен... – тихо отвечает Шинья, не глядя на слугу. – Я думаю, нам лучше все прекратить. Глену требуется около минуты, чтобы полностью осознать то, о чем говорит принц. До сих пор он всегда был тем, кто давал заднюю, в то время, как Шинья напротив был очень настойчив в своих порывах. Теперь же, они как будто поменялись ролями, потому что ко всей абсурдности ситуации, Глен неожиданно чувствует себя преданным. – Ты был тем, кто это начал, – медленно произносит он, в надежде, что неправильно понял Шинью. – И теперь ты просто говоришь «прости»? – Посмотри, что отец сделал с Сангу-сан... И это при том, что она женщина. Если он узнает, что один из его детей занимается мужеложством, он нас обоих просто убьет. Я не могу рисковать тобой. Не могу. Шинья качает головой, спрятав лицо в ладони. – Я.... – Глен беспомощно смотрит на убитого горем Шинью. – Я понимаю, – говорит он тихо. Потерять Шинью или оказаться разлученным с ним для него гораздо страшнее, чем не иметь возможности лишний раз дотронуться или поцеловать. – Спасибо, Глен... – Шинья слегка приподнимает голову. Его глаза блестят в полумраке свечей, но ни одной слезы не скатывается, когда принц выпрямляется. Не зная, как еще выразить бурю, которую он сейчас ощущает, Глен садится рядом вплотную, чтобы их колени соприкасались. Кажется, это срабатывает, так как через некоторое время Шинья начинает успокаиваться и его руки, которыми он сжимает обивку дивана, перестают дрожать. – Хорошо, – говорит он, как ни в чем не бывало – давай займемся запланированными делами и будем вести себя как послушные дети. – И ты перестанешь сбегать от учителей каждый раз, когда тебе вздумается? – Уточняет Глен, повернув голову в его сторону. – Еще чего, – Шинья усмехается. Глен скептически смотрит на него. – Ну, почти как послушные дети, – поправляется принц. Глен в ответ вздыхает, но на самом деле он рад возможности сменить тему. Вместе они возвращаются к привычному распорядку дня. Глен больше ни разу не видит ни короля Тенри, ни личного слугу принца Курето, но от Саюри узнает, что Аой жива и ее не отправили домой, однако за ужином Курето неизменно появляется в одиночку.

***

– Ичиносе. – Да, Ваше Высочество? – Зайди. Глен настораживается. Однако, как и всегда, выбора ему не предоставляют, поэтому он заходит вслед за Курето в его рабочий кабинет. Тот уже сидит, закинув ногу на ногу, и неспешно потягивает чай. Когда только приказал его принести? – Не стой там, присядь. – Курето взмахивает рукой, указывая на стол рядом с собой. – Вторая чашка твоя. Такое поведение Курето слишком уж подозрительное. Однако Глен повинуется, не видя смысла отказывать себе в роскоши, раз уж сам наследный принц предлагает ему это. – Чай ведь не отравлен? – Уточняет он, не сдержавшись. Курето неожиданно фыркает, опустив чашку на стол. – Знаешь, Шинья как-то задал мне точно такой же вопрос, – поясняет он, слегка подталкивая ее в сторону Глена. – Могу поменяться, если не брезгуешь. – Спасибо, – Глен слегка морщит лоб. – Я пожалуй просто посижу. – Тогда перейдем к делу. На колени Глену шлепается сверток, завернутый в несколько слоев ткани. – Отнеси это ей, – говорит Курето. Он не уточняет имен, но все и так слишком очевидно, чтобы говорить вслух. – Почему я? – Спрашивает Глен вместо этого. Курето устало смотрит на него. – Мне больше некого попросить, – отвечает он честно. – Отец наверняка наблюдает не только за мной, но и за Шиноа с Шиньей. И я знаю, что ты не из тех людей, кто заложит меня просто из желания позлорадствовать. Не сказать, чтобы подобных мыслей никогда не мелькало в голове Глена, который все еще помнил те наказания, которым Курето подверг его ранее. Однако, он не может не посочувствовать ситуации, зная, что на месте этих двоих легко могли оказаться он и Шинья. – И вы думаете, если меня заметят возле ее комнаты, он не догадается, что меня прислали вы? – Ты просто слуга, ни у кого не возникнет вопросов, если ты захочешь проявить эмпатию к пострадавшей женщине, верно? – Курето пожимает плечами. – И что мне за это будет? – Я не прикажу казнить тебя за неподобающее поведение по отношению к королевской семье, – невозмутимо отвечает Курето, непонятно, имея в виду то, насколько в открытую Глен хамил ему, или же то, что было между ними с Шиньей. – Хорошо звучит. – Так же спокойно отзывается Глен. – Полагаю, придется поспособствовать. Ваше Высочество.

***

Вот так вот, Глен впервые оказывается в пристройке, где обычно жили служанки, не имевшие отношения напрямую к королевским детям. Решившись на то, чтобы поскорей разобраться с неприятным поручением, он стучит несколько раз. Глен не уверен, что ему откроют, однако просто взять и войти он не решается. Не хватало еще ненужных сплетен. Спустя кажется вечность, дверь распахивается. Наследница Сангу, запыхавшаяся и дрожащая, практически висит на ней, опираясь всем весом. Из-за ее длинной юбки, Глен не может оценить степень серьезности ее ран, но, очевидно, обе ее ноги все еще на своем месте. – Входи, – бросает она, даже не спрашивая, что ему вдруг могло здесь понадобиться. Глен нерешительно мнется на пороге. Даже если он ничего не чувствовал к ней, Глен все еще оставался парнем, а Аой – девушкой. – Ты уверена? Мы же... – Входи, – коротко повторяет Аой, прежде чем перестает опираться о дверь и, пугающе пошатываясь, хромая и шаркая заходит обратно, бросив ее открытой. Глен все еще колеблется несколько секунд, прежде чем последовать за ней. В комнате стоит удушающий запах крови и пота. На полу Глен замечает груду окровавленных бинтов, брошенных как попало. Девушка тяжело опускается на узкую деревянную кровать, почти что падая. – Мне ни к чему твоя жалость, Ичиносе, – холодно произносит она, заметив его взгляд. – Если пришел что-то передать, отдавай и уходи. – Как ты догадалась, зачем я пришел? – Курето-сама... – Аой медлит. Впервые Глен видит, как черты ее лица смягчаются. – Он наверняка чувствует себя виноватым за то, что произошло. Но это не так. Со мной все в порядке. Другие слуги мне помогают, поэтому скажи, чтобы больше ничего мне не присылал. У него могут быть проблемы. Сангу не произносит вслух, но это очевидно. Глен молча кивает, передавая ей сверток. Он не заглядывал внутрь и не знает, что именно там находится. В конце концов, это не его дело.

***

В конечном итоге раны Сангу Аой заживают, и она снова занимает свое место подле Курето. Однако, она по-прежнему заметно прихрамывает, из-за чего несколько раз становится предметом насмешек со стороны других слуг. Глен подозревает, что не без помощи Сейширо, который хоть и побаивался Курето, и не лез на рожон в открытую, но явно недолюбливал старшего брата. Был ли у Сейширо вообще хоть кто-то, кого он любил? – Его собака, – отвечает Шинья, когда Глен однажды спрашивает его. – У этого типа есть собака? – Глен удивленно приподнимает бровь. За два года жизни в замке, он ни разу не видел там животных помимо Бьяккомару и лошадей. – Была раньше. У нее еще имя было такое забавное. Чубакка. – И куда она делась? – Спрашивает Глен, догадываясь, что знает ответ. – Отец избавился от нее, когда Сейширо особо провинился. Приказал повесить ее во дворе и оставил так на несколько недель. Глен ежится, невольно представив себе труп собаки, провисевший в центре двора довольно продолжительное время. Шинья же только зевает, сонно таращась куда-то вдаль. С их последнего разговора, они больше не осуждали тему их порочной связи, но Глен догадывался, что Шинья тяжело переносил разлуку. Только однажды, во время купания, он вдруг потянулся и обнял Глена, оставив на его рубашке мокрые следы, и, подержав несколько секунд, отпустил. Глен ничего не сказал тогда. В конце концов, было нечестно, что из них двоих у него одного была возможность прикасаться к обнаженному телу другого. – Шинья, – зовет он, пытаясь вывести того из сонного ступора. – Мм? – Неохотно тянет принц. – Пойдем, поспишь в саду. Я побуду рядом, – предлагает Глен. Начало лета в этом году выдалось действительно теплым. – Чтобы нас поймали и отругали? – Уточняет Шинья весело, сморгнув остатки сонливости. – Типа того. Глен не ожидал, что Шинья действительно так быстро уснет. Но, каким-то образом, он вырубается почти сразу, как опускается на траву рядом со слугой. Видимо, правда очень устал. Ощущая себя каким-то мошенником, Глен то и дело поворачивается, глядя на спокойно спящего Шинью. Он не знал, с чего ему вообще пришло в голову предложить Шинье подобное. Может, просто хотел создать для них обоих иллюзию того, что они далеко от замка. А может, просто надеялся получить возможность пялиться на принца, не выдав ему своих эмоций. Шинья сонно вздыхает, перекатываясь набок. По какой-то причине, сердце Глена начинает стучать быстрее. Любит, он его так любит. Усилием воли Глен заставляет себя отвести взгляд, смотря теперь прямо, на линию горизонта. Они будут в порядке. Даже если Шинье найдут жену, как Курето, даже если он покинет стены дворца, даже если его вышлют в соседнее королевство, Глен сможет быть рядом, в качестве его личного слуги. Даже если с отцом что-то произойдет и Глен будет вынужден взять на себя обязанности главы клана Ичиносе, он не обязан находиться в своем поместье постоянно. Они будут в порядке. Только вот, почему, несмотря на это, ему все еще настолько больно?