Всё, и моё, в придачу, сердце

      Ирука молниеносно поднёс руку к жилету, понимая, что уже слишком поздно. Он повернулся и плавным движением метнул своё оружие.       — Что ж, это было не очень дружелюбное приветствие.       Ирука побледнел, когда Шикамару вышел из тени, сюрикен, брошенный Ирукой, вертелся у него на пальце.       — Шикамару-кун!       Несколько гражданских, проходивших мимо, подпрыгнули от неожиданного появления наследника Нара, но продолжили свой путь, получив от него короткий кивок.       — Вы немного на взводе, Умино-сенсей? — спросил шиноби, протягивая Ируке снаряд.       Чунин взял его и скрестил руки.       — Даже не представляю, почему, — иронично ответил он. — Разве ты не должен нести службу телохранителя? — задавал вопрос он, когда молчание затянулось.       Шикамару посмотрел на него, словно взвешивая ответ.       Трудно было поверить, что этот выдающийся гений был тем самым мальчиком, который регулярно засыпал на уроках и выполнял минимум работы. Теперь он являлся одним из самых элитных шиноби в деревне и одним из немногих АНБУ, чья личность была известна. Ирука был благодарен, что мастер теней не надел одну из фирменных масок. Их холодный, белый, лишённый выражения фарфор вызывал у него мурашки по коже.       — Пока он находится в офисе, его охраняет достаточно людей, — наконец ответил джонин. — Как и ушей, постоянно подслушивающих, — небрежно добавил он. — Те из нас, кто служит под началом Хокаге, имеют доступ к очень личной информации.       Ирука не двигался, более того, он перестал дышать.       Шикамару зевнул.       — Знаете ли Вы, что каждый АНБУ, служащий Хокаге, получает информацию о любых потенциальных разведданных, представляющих интерес?       Ирука удержался от того, чтобы застонать вслух.       — Это стандартный протокол безопасности. Думаю, Вас утешит тот факт, что всё происходящее в том кабинете строго конфиденциально. Только те, кто обладает наивысшим статусом, имеют доступ к подобной информации.       — Очень утешительно, — почти бесшумно согласился Ирука. Внутри него клокотало унижение.       Шикамару недобро усмехнулся.       — У Вас чертовски сильный удар справа, сенсей.       — Ирука! Малыш Нара! — воскликнул Генма, заставив Ируку подпрыгнуть. По крайней мере, его избавили от мучительной смерти.       Шикамару, не удивлённый, помахал ему рукой.       — Ну, спокойной ночи, сенсей, — он кивнул своему джонину-товарищу и снова скрылся в тени.       — Что это было? — спросил Генма, забавляясь. — У тебя теперь есть своя личная охрана АНБУ?       Ирука хмуро посмотрел на своего друга, раздражённый его легкомысленным отношением.       Генма рассмеялся.       — Прости, прости, Ирука-кун, — сказал он, закидывая руку на плечи чунина, — но я предупреждал тебя, чтобы ты не путался с Какаши.       — М-да, спасибо, что не мусолишь это постоянно, — хмыкнул Ирука. — И с чего ты взял, что это имеет к нему какое-то отношение?       Джонин закатил глаза.       — Потому что я не идиот, — он сжал плечо Ируки и опустил руку. — А если серьёзно, чего он хотел?       Ирука крепко зажмурил глаза.       — Ты был прав, — сказал он вместо ответа. — Связываться с Какаши было ошибкой.       Генма изучающе посмотрел на него и, наконец, произнёс:       — Пойдём. Думаю, тебе нужно выпить.       Бар, в котором они оказались, не походил на те, в которых Ирука когда-либо бывал. Внешне он выглядел весьма непримечательно: простое, ничем не украшенное двухэтажное здание с облупившейся краской, окружённое со всех сторон пустыми участками мёртвой травы. Одинокий, ветхий фонарь освещал уединённый вход. Единственной примечательной вещью были два шиноби, стоящие на страже на крыше.       — Генма, — пробормотал он, попятившись назад.       Джонин втащил его внутрь, прежде чем он успел озвучить свой протест. У бара была довольно… сомнительная репутация.       Внутри оказалось тише и пустыннее, чем он ожидал, тускло горел свет и витало много теней, в которых можно было скрыться. Ирука старался не всматриваться слишком пристально.       — Эй, давай, моя любимая кабинка открыта, — весело сказал Генма.       «Конечно, у него есть любимая кабинка», — подумал Ирука, веселясь и страдая. Он последовал за своим другом, обходя двух джонинов, которые очень откровенно общались друг с другом за одним столиком.       — Теперь я понимаю, почему ты проводишь здесь так много времени, — уныло прокомментировал Ирука, когда они уселись.       Генма усмехнулся.       — Эй, некоторые из нас любят секс. Не все мы ханжи, тоскующие о потерянной любви.       От язвительного ответа Ируки джонина спас шиноби, бесшумно появившийся у их столика.       — Напитки, господа?       — Как обычно для меня. А моему другу — ваше лучшее саке.       — Генма, — запротестовал он, — я не могу…       — Ну же, Ирука, поживи немного. Обещаю, это не больно.       Мужчина удалился, и Ирука посмотрел на джонина.       — Ты ещё не утратил свой мудацкий нрав, — удовлетворённо произнёс он.       Генма усмехнулся, без капли раскаяния, затем посмотрел мимо Ируки, и его усмешка стала ещё более зловещей.       — Извини, Ирука-чан, я на секундочку. Долг зовёт.       Ирука покачал головой, но возражать не стал. Он слишком хорошо знал Генму.       — Спасибо, — пробормотал он, когда пожилой шиноби снова появился с его напитком.       Старик поклонился и удалился.       — Прошу прощения.       Ирука посмотрел на пару ярко-зелёных глаз. Мужчина был блондином с одним неровным шрамом, тянувшимся от подбородка до уха. Ирука не помнил, чтобы видел его раньше.       Молодой человек усмехнулся, дружелюбно и тепло.       — Надеюсь, я не оскорбляю Вас, чунин-сан, — почтительно произнёс он. — Я хотел предложить Вам выпить. Вы окажете мне честь, приняв напиток.       — Оу, — Ирука машинально взял протянутый бокал. — Это очень любезно. Спасибо.       Ему не особо хотелось пить, но шиноби продолжал наблюдать за ним, и было бы невежливо отказываться. Тем не менее, он немного настороженно изучил стакан и быстро и осторожно перебрал несколько печатей. Ничего дурного он не обнаружил.       Джонин продолжал ждать, поэтому он поднёс бокал к губам.       Рука сжалась на его запястье, прежде чем он успел отпить.       — Это непозволительная выходка по отношению к моему другу, — громогласно произнёс мрачный голос.       — Гай-сан, — ликующе воскликнул Ирука и поднялся на ноги. Он остановился, смущённый чрезмерным проявлением эмоций.       Гай тоже выглядел немного ошеломлённым.       Правильно, с горечью подумал Ирука, Гай не должен знать, что он счастлив видеть его только из-за Ли-куна. Юноша, должно быть, пришёл в восторг, встретившись со своим наставником.       — Рад Вас видеть, — сказал он вместо этого, кивнув на свободное место. — Не хотите ли присоединиться ко мне?       Гай тепло улыбнулся.       — С удовольствием, Ирука-сан, — он выхватил напиток из рук Ируки, повернулся и разочарованно уставился на молодого шиноби, который его принёс. — Ирука-сан — любимый член сообщества шиноби, если кто-то посмеет обидеть его, то будет иметь дело со мной, — гневно произнёс он и всучил напиток молодому человеку. Негромкий гул разговоров в комнате мгновенно сошёл на нет.       Шиноби побледнел, а рука, взявшая напиток, задрожала. Он поклонился и исчез.       — Что в нём было? — с любопытством спросил Ирука. Он ведь проверил на наличие опасных веществ.       Гай вздохнул и сел, гул голосов вокруг них снова возобновился.       — Ничего, что могло бы навредить Вам, но это место облюбовали джонины, и я боюсь, что некоторые младшие члены играют в неприятные игры с любым не-джонином, который забредает сюда, — он посмотрел на Ируку поверх своего бокала. — Разумеется, Вы здесь не одни?       — Нет, — Ирука нахмурился и неопределённо указал на затенённый угол в дальней восточной части комнаты. — Генма подумал, что мне нужно выпить.       Гай лениво откинулся на сиденье.       — А-а, — его губы скривились. — Полагаю, мне бы тоже захотелось, после того как я ударил некоего высокопоставленного шиноби.       Ирука вздрогнул.       — Я… я… — он прикусил губу, плечи опустились. — Да. И каково наказание за это? — спросил он, полушутя.       Гай рассмеялся.       — За нападение на Хокаге? — он понизил голос, чтобы слова долетели лишь до ушей Ируки. — Очень неприятный визит в наш разведывательный центр с последующим коротким путешествием в камеру. Если повезёт.       Ирука сглотнул.       — Но за нападение на Вашего глупого любовника? — подмигнул Гай. — Полагаю, Вы уже достаточно наказали себя за это.       Ирука отвернулся, сжимая руку в кулак под столом.       Гай наклонился вперёд, при слабом освещении на его лицо падали зловещие тени.       — Неужели Вы действительно беспокоитесь о последствиях? Мой достойный соперник никогда бы не позволил никому причинить Вам вред.       Ирука провёл пальцем по внешней стороне чаши, тепло саке просочилось в самые кончики.       — Он защищает тех, кто находится под его началом, — бесцветно произнёс он.       Взгляд Гая был пронзительным.       — Да.       Ирука кивнул.       Он огляделся вокруг, теперь, когда Гай был с ним, стало немного спокойнее, но он не хотел быть здесь, зная, для чего сюда приходят джонины. Он проследил, как мужчина и женщина скрылись наверху лестницы. Естественно, проще всего иметь дело с джонином-товарищем, в этом случае было меньше хлопот с такими мелочами, как сомнительное согласие ввиду огромной разницы в силе. Он взглянул на Гая из-под опущенных ресниц, чувствуя, как его лицо пылает от мысли, что Гай, должно быть, посетил этот бар по той же причине, но тот выглядел довольным, что сидел с Ирукой.       — Я верен своим друзьям, — неожиданно сказал Гай, как ни в чём не бывало.       Ирука в замешательстве нахмурил брови.       — Я не стану раскрывать их секреты.       — Это очень похвально с Вашей стороны, Гай-сан, — произнёс он, немного потерявшись в одностороннем разговоре.       Джонин резко кивнул и одним махом осушил остатки своего напитка.       — Тем не менее, есть одна вещь, о которой я должен Вам напомнить. Вы хорошо знаете, Ирука-сан, что нам, шиноби, трудно разобраться в эмоциях. Особенно в наших собственных.       Ирука испытующе уставился на джонина.       — Я понимаю это, Гай-сан, — печально покачал он головой. — Мне неприятна мысль о том, что шиноби считают необходимым быть безэмоциональными, дабы достичь эффективности. Именно поэтому я стараюсь дать своим ученикам признание и любовь. Я не хочу, чтобы они… — он сделал паузу, не желая обидеть собеседника, — я не хочу, чтобы они считали себя лишь оружием, — закончил он скороговоркой, чувствуя себя лицемером.       Гай мягко улыбнулся.       — Я не сомневаюсь, что у Вас всё получится, — он провёл рукой по своим гладким чёрным волосам, глядя через плечо Ируки. — Но некоторым из нас, шиноби, не повезло иметь в своей юной жизни такого человека, как Вы. Мы стали оружием слишком рано, а людьми — слишком поздно. Неудивительно, что в сердечных делах мы терпим неудачи.       Взгляд Ируки смягчился, и он похлопал Гая по руке.       — Вы один из самых добрых людей, которых я знаю, Гай-сан. Вы никогда не проигрываете.       Взгляд джонина удивлённо метнулся к Ируке, и он усмехнулся.       — Надеюсь, это не изменит Вашего мнения обо мне, — тихо сказал он, прежде чем отстраниться. Его голос загремел: — Мой достойный соперник, присоединяйся к нам!       Ирука напрягся с такой скоростью, что ему показалось, будто его ударили хлыстом. Позвоночник словно одеревенел, и он не мог повернуть голову. Тридцать восемь месяцев ему удавалось избегать Какаши, лишь изредка поглядывая на него издалека, а теперь и недели не проходило, чтобы он не столкнулся с ним. Он ощутил тепло, исходящее от другого человека, приближающееся к нему, тянущее его, манящее, как это было всегда. Они снова попали в орбиту друг друга, и Ирука никак не мог высвободиться. Он не хотел признаваться даже самому себе, но, возможно, вся причина в том, что он не хотел этого; возможно, когда он пытался оттолкнуть Какаши, он не хотел, чтобы тот позволил ему это сделать.       — Не надо кричать, Гай, — раздался прохладный голос совсем близко позади него. Краем глаза он увидел, как в поле зрения появился Какаши, без официальных одеяний, в одной лишь форме джонина. — Умино-сан, — тихо сказал он. — Могу я присоединиться к Вам?       Язык Ируки стал свинцовым во рту.       — Ну, Ирука, теперь ты устроил себе настоящую вечеринку! — весело воскликнул Генма. Он плавно опустился на место рядом с Ирукой и обнял его за плечи. — Эй, а я ревную, когда вокруг тебя столько мужчин, знаешь ли, — пробормотал джонин на ухо Ируке, достаточно громко, чтобы остальные услышали.       Ирука ткнул локтем Генму в рёбра, отчего тот хрюкнул.       — Йоу, Гай, — поприветствовал он, затем перевёл взгляд на Какаши, засунувшего руки в карманы и безучастно разглядывающего помещение. — Хокаге-сама.       Какаши резко кивнул.       — Генма, — мрачно произнёс Гай. — Зачем ты оставил Ируку-сана одного в таком месте?       — Ты слишком много беспокоишься, — спокойно ответил Генма. — Я присматривал за ним. Я бы вмешался, если бы не ты.       Ирука посмотрел на них обоих.       — Гай-сан, может, я и не джонин, но я шиноби. Я сам могу о себе позаботиться, — честно говоря, он не понимал, почему так много времени проводит с джонинами. Они заставляли его чувствовать себя бесполезным идиотом.       — Конечно, сенсей, — сказал Гай, мгновенно раскаявшись.       — Гай, — бесстрастно произнёс Какаши, — мы помешали. Давай поговорим в другом месте.       — Ерунда, — весело сказал джонин и потянулся через диван, чтобы снять руку Генмы с Ируки. — Вообще-то, почему бы тебе не составить компанию Ируке-сану на минутку? Нам с Генмой-куном нужно обсудить кое-какие личные дела.       — Что? Нет, не нужно.       Гай был неумолим к протестам Генмы и потащил его прочь от стола и вон за дверь.       Ирука на секунду плотно закрыл глаза и сдержанно выдохнул.       — Не хотите ли саке? — спросил он у джонина, который всё ещё стоял за его плечом.       Он чувствовал на себе пристальный взгляд Какаши.       — Да, спасибо, — ответил тот через некоторое время и сел напротив него. На джонине была его фирменная маска, но хитай-ате оказался сдвинут на лоб так, что шрам, рассекающий глаз, выделялся на его фоне. Он целовал этот шрам. Поздно ночью, в момент близости, он нежно прижимался к нему губами, пока Какаши перебирал пальцами запутавшиеся волосы Ируки и говорил: когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но этот день так и не настал.       Между ними повисло молчание, слишком напряжённое.       — Хокаге-сама, — немного запинаясь, произнёс Ирука, — я понимаю, что сейчас не самое подходящее место и время, но я хочу извиниться за то, что ударил Вас.       Какаши посмотрел в его сторону, сузив глаза.       — Не так громко, если можно, — тихо сказал он. — Мне не подвластны все здешние уши.       Ирука сглотнул.       — Что будет, если?..       — Ничего, — заверил Какаши. — Я всё улажу. Но лучше до этого не доводить.       Ирука наклонил голову. Чтобы чем-то заняться, он потянулся за бутылкой саке. Как и положено, он налил сначала Какаши и протянул ему чашу.       Джонин обхватил её обеими руками, пальцы коснулись пальцев Ируки, и тепло не покидало его, даже после того как он отстранился и налил себе.       Ирука исподтишка наблюдал, как Какаши стянул маску и поднёс чашу к губам, пригубив саке. Ирука быстро последовал его примеру.       Джонин откинулся на спинку сиденья и вздохнул.       — Совсем не такое, как у Таматы, — проворчал он.       Ирука скривил губы.       — И правда, — согласился он. То местечко у реки Суан было любимым рестораном Какаши, и однажды, поздно вечером, он пригласил туда Ируку. У них был прекрасный тихий ужин при свечах, а затем они прогулялись до дома при ярком лунном свете. Когда они шли, Какаши взял его за руку. Это было знаменательное событие, как будто они преодолели какое-то препятствие, и, придя в его квартиру, они занялись любовью на его футоне, так медленно и нежно, что Ирука к концу почти рыдал. Но для Какаши это вовсе не было любовью.       Ирука отпил ещё саке и снова налил.       — Вы не надели жилет, — сказал он, не желая ввязываться в очередную бессмысленную дискуссию.       Какаши проследил взглядом за чашей, которую Ирука поднёс к губам.       — Я здесь не по служебной необходимости.       — Точно, — они оба замолчали, и Ирука задумался, о чём же они находили повод поговорить все те годы назад. Ведь они разговаривали. Ирука даже помнил счастливый смех. О чём могли говорить учитель Академии и элитный джонин? Началось всё, естественно, с Наруто, но они говорили о большем. О многом другом. И, сидя здесь, Ирука с грустью осознал, что Какаши на самом деле не так уж много говорил. Он задавал вопросы.       Он мрачновато улыбался наивному чунину, польщённому тем, что знаменитый Копирующий ниндзя проявил к нему такой интерес.       — Прекрати, — пробормотал Какаши.       Ирука вопросительно посмотрел на него.       — О чём бы ты сейчас ни думал, остановись.       Ирука постучал пальцами по прохладной неровной поверхности деревянного стола. Он не принимал сознательного решения спросить, но всё же услышал свои слова:       — Ты когда-нибудь… — он остановился и покачал головой. Очевидно, он никогда не научится. — Кажется, я слишком много выпил, — сказал он вместо этого.       — Да, Ирука, — тихо сказал Какаши.       Ирука нашёл глазами джонина.       — Что «да»?       — У меня была работа. У меня была миссия, и я всегда ставил её на первое место.       Ирука кивнул, пожалев, что не удержал язык за зубами. Может, он просто любил себя мучать?       — Но ты всё изменил, — тихо, но резко признался Какаши, словно это было страшной тайной. — Я не видел этого, отказывался видеть, пока не стало слишком поздно. Но я увидел. Мне было не всё равно. Мне по-прежнему не всё равно.       — Да, эти три года молчания действительно говорят о твоей привязанности.       Какаши покачал головой.       — Я причинил тебе боль. Думаешь, я не знал, как сильно я тебя обидел? Я знал, что ты никогда не простишь меня. Но я всё равно хотел… — его руки крепко сжали чашу. — Я мечтал о тебе каждую ночь, и каждую ночь я снова видел твоё лицо, как…       — Хватит, — перебил Ирука. — Не надо. Нет смысла.       Челюсть Какаши сжалась, и Ирука потёр виски.       — Думаю, мне пора идти.       Джонин ничего не ответил, но костяшки его пальцев, лежавшие на столешнице, побелели.       — Я пытался отпустить тебя, Ирука, — сказал он низким тоном. — Последние три года я старался держаться подальше, чтобы ты был счастлив, но теперь я знаю, что у тебя остались чувства ко мне.       Ирука вздрогнул.       — Да, — сдавленно произнёс он. — У меня всё ещё есть чувства к тебе. Я чувствую гнев, и разочарование, и отвращение…       Какаши отпрянул.       Ирука резко выдохнул.       — Я не хочу причинять тебе боль, Какаши. И я так же не хочу, чтобы мне было больно. Пожалуйста, отпусти это. Отпусти меня, — он обвёл взглядом комнату, надеясь, что их разговор не подслушивали. — Ты пришёл сюда сегодня не просто так. Иди и найди то, за чем пришёл, — сказал он, вставая.       Какаши вскинул руку, но остановился, не успев коснуться Ируки.       Ирука почувствовал это прикосновение, как будто Какаши удерживал его неподвижно.       — Я пришёл сюда не за этим, — хрипло произнёс он. — Я здесь только потому, что Гай сказал, что ему нужно выпить и он хочет поговорить.       Ирука очень остро ощутил тот факт, что Какаши не спросил, что он сам здесь делает. Он не был обязан раскрывать это. Если ему захочется перетрахать всех до единого шиноби в деревне — это его право. Но он посмотрел в глаза Какаши и не смог солгать.       — Генма притащил меня сюда, — тихо сказал он. — Он хотел… — он поморщился и махнул рукой на окружающую комнату, — ему нужна была компания, и он подумал, что мне не помешает выпить.       Какаши изучал его, не отводя взгляда, даже когда бесшумно появился официант и спросил, не желают ли они ещё саке.       Ирука покачал головой, и мужчина удалился.       — Я не… — Ирука заставил себя замолчать. Он не обязан объясняться перед Какаши. Он не обязан мужчине ничем, кроме извинений за непростительное отсутствие контроля в его кабинете. Тем не менее, слова сорвались с языка: — Я тоже пришёл сюда не за этим.       — Нет? — тихо спросил Какаши.       Ирука почувствовал, как его кровь разогревается, яркое напоминание обо всех тех тёмных восхитительных вещах, которые Какаши делал для него, с ним, наполнило его тело, заставив возбудиться так сильно, что комната завращалась от желания. Он сглотнул, надеясь, что в полумраке Какаши не увидит его раскрасневшиеся щёки.       — Нет, я… — он пожал плечами. — Наверное, мне действительно нужно было выпить, но, — он посмотрел на пустую бутылку саке, — с меня хватит. Мне пора идти.       — Могу я проводить тебя? — мягко спросил джонин.       И Ирука знал. Он знал без тени сомнения, что если позволит, то они окажутся вместе в постели. И пути назад уже не будет.       — Да, — он вздохнул и увидел, как в глазах Какаши вспыхнул дикий, опасный огонёк.

[Соннет XVII — Пабло Неруда].

Я не люблю тебя, как свет топаза или розы

Как огненные стрелы выстрелов гвоздик.

Моя любовь — не свет, а тьма: занозы,

Что каждый прятать в глубине души привык.

Я так люблю тебя, как те суровые соцветья,

Что не прельщают цветом, а несут в бутоне цвет.

Твоя любовь — из глубины земли смрад смерти,

Проникший в сердце мне безрадостный секрет.

Люблю тебя, не видя, как, откуда и когда,

Забыв про хитрость и гордыню прошлых дней —

И только этот путь я знаю:

Туда, где больше мы не ты и я —

Так, на груди моя ладонь становится твоей,

А перед сном твои глаза я закрываю.