О морской деве и лесном духе

Лесные еще не успели разобраться во всей этой какофонии имен и, как это принято, вежливо стараются избегать личного контакта с приставленными к ним учителями, надеясь, что они как-нибудь сами внесут ясность в эту кашу. Нетейам молчит, сидя чуть в стороне от всех на сухой коряге, и вслушивается в спокойный, неловкий отчасти диалог. Рифовые явно не в восторге от возложенной на них роли, но открыто демонстрирует это только один из них — тот самый, сын Оло’эйктана, имя которого всплывает в голове мутной мешаниной букв, и Нетейам помнит только, что начинается оно на «А». В такую же мешанину сливаются имена его сестры и двух, вероятно, друзей-сподручников, и от этого неуютно и стыдно, конечно, но Нетейам по одному лишь взгляду на своих сестер и брата понимает, что все одни в одной лодке. Впрочем, память предала его не до конца, — хотя, конечно, от этого не легче вовсе, — потому как одно имя он все-таки запомнил. Аотейя. Та девушка, что с абстрактным любопытством наблюдает за ними, пришельцами издалека. Нетейам пересекается с ней взглядами и получает дружелюбную улыбку вместе с каким-то по-детски радостным взмахом плоского хвоста. Он запомнил ее только потому, что она одна с живым, пышущим интересом и энтузиазмом в глазах крутилась вокруг них, рассматривая отличный от ее собственного цвет кожи, странные тонкие хвосты с пушистыми кисточками и яркие желтые глаза. Не с насмешливым презрением и чувством собственного превосходства, а с такой наивной ребячьей жаждой, что можно подумать, будто их появление — что-то из ряда вон. Так оно и есть, с другой стороны. — Может, вас поселить на дереве? — с деловитой серьезностью предлагает один из рифовых, и тут же ойкает, получив добротный подзатыльник от другой девушки. Киреи, кажется. Или нет… — Может, оставишь свои шуточки на другой раз? — Аотейя склоняет осуждающе голову. — Что о нас подумают гости, а? — Что… — Все в порядке, — Нетейам подает голос, примирительно поднимая руки. Старший брат — он и в землях Меткайины старший брат, свято следящий за миром и порядком. Рифовые смеряют его беглым взглядом, Аотейя кивает, следующей жертвой своих нравоучений выбирая самого сына вождя: — А ты, Аонунг, — хмурится и успокаивающе касается его плеча, — сделай лицо попроще. Можно подумать, тебя от важных дел отвлекли. Лесные с благодарностью смотрят на девушку, на подкорках сознания старательно выводя новое имя. Аонунг морщится и отмахивается, но не отвечает, хотя по лицу его видно, что отвесить пару ласковых он вполне в силах. — Мы рады приветствовать вас здесь, — Аотейя словно извиняется за поведение своих соплеменников, — надеемся, эти земли станут вам домом. Отдохните и наберитесь сил этой ночью, а с рассветом возвращайтесь сюда. — И мы попытаемся вылепить из вас что-нибудь стоящее, — Аонунг усмехается, складывая руки на груди, и тут же получает локтем в бок. Нетейам сразу понимает, что Аонунг ему не нравится. До временного пристанища их провожает Цирея — девушка, чье имя Нетейам все-таки смог воспроизвести в памяти своей. Хотя, быть может, дело не в нем вовсе, а в Ло’аке, щебечущем с ней со смущенной веселостью всю дорогу. Деревушка раскидывается во все стороны от них, впиваясь своими помостами и хижинами в самое море, и это не похоже совсем на то, к чему привыкли лесные, а потому в душе пускает корни кислая тоска. Нетейам идет чуть позади, слушая, но не слыша тихий полушепот Ло’ака и Циреи, слушая, но не слыша, как Кири рассказывает что-то Тук. Впрочем, раскисать еще рано, да и вообще не стоит. Он мысленно встряхивает самого себя, полною грудью вдыхая прохладу соленого вечернего воздуха, и груз сваливается с плеч. Не до конца пускай, но дышать ощутимо легче — и на том спасибо. — Что, — Ло’ак вдруг вырастает из-под земли рядом с ним, — думаешь о той рифовой? Нетейам замечает, что Циреи уже нет, и мягко усмехается. — С больной головы на здоровую? Ло’ак обиженно фыркает, вскидывая скептически брови. — Да ты только на нее и смотрел, — и разводит руками, словно бы привел убийственный абсолютно аргумент. — Пытался вспомнить, как ее зовут, — Нетейам морщит нос и отмахивается, ускоряя шаг. И брат не продолжает разговор, но бросает ему вдогонку насмешливую улыбку, означающую вроде «ну-ну», а Нетейам думает с несвойственным ему смущением, что вовсе это не так, и что Ло’аку просто хочется найти оправдание себе самому. Мол, это не я один такой, это массовое помешательство, подростковый бунт и игра гормонов, как говорится у людей. Они вместе заходят в свою новую лачужку. Мать сидит на полу, спиной прислонившись к некому подобию мачты, на котором держатся их «хоромы», и хвост ее напряженно метается из стороны в сторону. Отец всеми силами старается сохранять довольное лицо, но его плечи удрученно ссутулены. Неудивительно, ибо от переезда в чужие края никто из них, из семьи Салли, не в восторге, но Нетейам оптимистично говорит себе, что все это временно. — Семейное собрание, — объявляет отец, поднимаясь с места, и все они послушно опускаются на корточки. — Что-то случилось? — Нетейам смотрит на родителей исподлобья. — Слушайте меня. Я хочу, чтобы вы четко следовали одному правилу: не вступать ни с кем в конфликты. Здесь мы — гости, так что не злоупотребляйте оказанным нам гостеприимством. Никаких драк, ссор и прочих глупостей. Ясно? И по большей части отец обращается, конечно, к Ло’аку, потому как лишь он обладает этой непревзойденной способностью идти наперекор всему и ставить на кон все ради чего-то заведомо неправильного и сомнительно туманного. Ло’ак кивает, ежась под строгим взглядом, и отец смягчается. — Со своими учителями вы же познакомились, это хорошо. Вы двое, — указывает небрежным жестом на сыновей, — думать не смейте о тех девушках: одна из них обещана сыну Тоновари. Если вы хоть посмотрите на них лишний раз — я узнаю об этом. Вы и представить не можете, как это может усложнить нам жизнь. О, кому как не ему, Джейку Салли, знать, чем чревато вмешательство в подобные дела. Кто как не он, по молодости укравший невесту у будущего Оло’эйктана, может сказать, какие последствия это влечет за собой, верно? — Цирея? — Ло’ак напряженно вскидывает тонкие брови. Отец задумчиво хмурится, словно припоминая что-то, а потом качает головой. — Нет, другая. Младший выпускает едва слышный выдох. А Нетейам мысленно пожимает плечами: какая разница, в конце-то концов?