а что было вчера?

... а раньше и деревья были выше, и солнце ярче, и жизнь проще.. и хлеб дешевле. открытие тяжёлой двери магазина всегда давалось мальчику с трудом, приходилось наваливаться на неё всем телом. обнимая нарезной батон, точно ребёнка, он шустро зашагал к дому, стараясь идти как можно ровнее, чтобы пачка чипсов, купленная на сдачу и припрятанная на дне рюкзака, шуршала не так сильно. ободранные коленки выделялись на тонких белых ногах, а широкие, длинные шорты, с каплями крови и газировки, и стиранные, наверное, в начале лета, болтались на нем, зияя дыркой в правом кармане. войдя в квартиру, он в спешке разулся, зашел на кухню, и, оставив хлеб на столе, снова засобирался на улицу. - Никиит, - послышался из комнаты голос мамы - ты куда? - с Серёгой гулять - крикнул он, влетая в кеды. - дома в девять! - но её уже никто не слышал. Завернин бежал вдоль пятиэтажек, отчего-то широко улыбаясь. жаркий июль грел его макушку, похлопывая по голове тёплыми лучиками. мальчик стоял на пороге тринадцатилетия. скоро день рождения, будет вкусный торт и много подарков. начнётся взрослая жизнь. здорово, наверное, быть взрослым - можно есть только чипсы, купить нормальные джинсы, как у всех во дворе, а не те, что мама выбрала... ходить в кино, гулять дольше. Никита посмотрел вверх и сощурился, подмигивая небу обоими глазами сразу, отдышался и продолжил свой путь, всё ещё мечтая поскорее вырасти. из-за угла серой панельки показался Серёга. он шёл не торопясь, пиная небольшой камушек и о чём-то вздыхая. мальчику перехватило дыхание, но вовсе не от бега. он точно понял: в его взрослой жизни будет Серёга! обязан быть! иначе зачем тогда она нужна? и он добежал до Серёги и крепко обнял его, так по-детски и невинно, как ребёнок обнимает плюшевую игрушку, когда под кроватью прячется монстр. ему так хотелось забрать его в свой мир радости и счастья, и он засмеялся без причины - так здорово это было! - ты чего? Завернин открыл глаза и выпустил второго из своего мирка. - а пошли на озеро? мальчики сидели, опустив ноги не в неизвестность, а в журчащую, бурлящую известность. вода была холодновата, но они твёрдо решили: кто вытащит - тот лох. в паре метров прыгали воробьи, и ребята кидали им чипсы. птицы вздрагивали от каждого шороха, отлетали, но голод был сильнее, и все рано или поздно возвращались. Никита думал о том, до чего же славное сейчас время, и какой же Серёга хороший. Серёга думал о жареной картошке на ужин и мечтал о тёплых ногах. он был одет до того аккуратно - родители всегда следили за внешним видом, искренне веря в то, что встречают по одёжке - что Завернину даже стало завидно. и тысяча таких грязных шорт не стояла рядом с одной его чистой, выглаженной льняной рубашкой. а золотистые кудрявые волосы сливались с едва заметными веснушками - поцелуями солнца. он был словно принц, слишком прекрасен, и, кажется, словно недосягаем. что там, его не портили даже синяки на ногах - совсем недавно ему поставили трояк - и те уже почти прошли. как-то раз Никита, правда, не без труда, но уговорил его сыграть ему на своей скрипке. он все никак не мог понять, почему мальчик так ненавидит её? его мама была того же мнения. словом, Серёга был золотым ребёнком. и иногда это даже злило. Никита нагнулся, зачерпнул немного грязной, смешанной с песком, воды и плеснул ею на друга. тот обомлел. Завернин залился искренним, звонким смехом. - ты совсем обалдел?! - крикнул мальчик, толкнув другого в воду - мама меня убьёт! Никита тут же вынырнул, силясь не запутаться в своей же мятой футболке. - да ну тебе - улыбнулся он, проплывая на спине мимо мостка - она добрая. когда я пью у вас чай, она угощает меня степом и печеньем! - мальчик облизнулся. - ты - это другое. от тебя не ждут того же... Завернин попдлыл ближе, свесился на мост, обнял друга и затащил его за собой. ... в это воскресное утро город, казалось, и не планировал просыпаться. лёгкий ветерок разносил тополиный пух по тротуарам. капустницы, лимонницы, а иногда даже адмиралы порхали над розовым клевером. Никита шёл, громко чиркая по асфальту ногами в чёрных кедах, сунув руки в карманы, левую - в нормальный, правую - в дырявый, и глядя по сторонам. тут он вдруг остановился, в страхе пощупал карман и выдохнул - на месте. по времени уже около одиннадцати, но на улицах все так же безлюдно. наконец, из-за деревьев и домов показалась знакомая многоэтажка. мальчик быстро взбежал на третий этаж по каменной лестнице зеленовато-хмурого подъезда и дважды позвонил в звонок правой квартиры. три поворота замка, и вот перед ним женщина лет тридцати пяти в длинной, светлой ночнушке. её сладкие духи почти перекрывали запах сигарет, идущий с кухни. Завернин точно знал - курил отец Серёги. за женщиной простирался коридор. на его стенах были причудливые обои с зелёными завитушками, а если пройти дальше, можно увидеть на них большое тёмное пятно. Сёрега говорил, что отец однажды разбил об стену бутылку. друзья любили подолгу на него смотреть, угадывая в нем разные предметы. у одного оно было похоже на лужу крови поверженного минотавра, на море слёз одинокой русалки, на метеорит, летящий в сторону Земли прямиком от Альфа Центавры, у другого - на странной формы воздушный шарик, на проколотый футбольный мяч.. третьего варианта обычно придумать не удавалось, ведь мама Серёги звала их пить чай. ещё в коридоре висело множество серых фотографий в деревянных резных рамках. Никита не знал никого из этих старых, выцветших людей. зато в одной из таких рамок красовался рисунок. внизу подпись: Серёжа, четыре года, "Семья". буква я - не в ту сторону. в углу, в лучших традициях, располагалась четвертинка солнца. справа - жёлтый дом с четырьмя окнами и красной крышей. возле него стоял Серёга, держа за руки родителей. у отца в руке бутылка. все улыбаются. - Никита, здравствуй! тебе чего? - здрасьте, тёть Надь, а Серёга выйдет? - мальчик теребил в руке край растянутой футболки. - Серёжа сейчас на занятиях по фортепиано - женщина зевнула - хочешь, съезди за ним. ... маршрутка остановилась совсем недалеко от светлого здания с колоннами - кажется, здесь. встав у фонарного столба, мальчик снова нащупал что-то в левом кармане и взволнованно улыбнулся. спустя несколько минут ожидания из широких дверей вырвалась куча детей. Никита сразу же узнал в толпе друга, и сердце забилось быстрей. сейчас он почему-то отчётливо подумал - он любит Серёгу! но как же это? на пару секунд Завернин задумался, но быстро пришёл к выводу, что любить - не значит хотеть жениться. ведь он любит маму, любит собак и шоколадные конфеты. и он твёрдо решил когда-нибудь рассказать Серёге об этом, он ведь любил его даже больше конфет и собак - почти как маму! Серёга был одет по обыкновению нарядно и опрятно. "одеваться следует для той работы, которую вы хотите иметь" - мама с детства приучала его к этому правилу. по их с отцом планам мальчик должен был стать великим музыкантом с высшим, и они загружали его донельзя. неужели он ездит сюда каждое воскресенье? Никита радостно обнял друга, тот в ответ похлопал его по спине. мальчик с грустью смотрел за спину Завернина. - ты чего? - там мой автобус уехал - тот сел на корточки и что-то недовольно процедил - сидеть теперь тут... - так давай здесь погуляем? - Никита улыбнулся, заражая своей улыбкой второго. ... городские часы пробили пять. друзья сидели на спинке скамейки, забравшись на неё с ногами. в этой части города было почти безлюдно, и машины проезжали редко. скамейка располагалась во дворе серо-зелёной панельки, кругом - только лабиринты из таких же крошечных домов. солнце уже клонилось на запад. скоро закат. Серёга, открыв тетрадь с конца, рисовал на последней странице монстров. они были вытянутые, тёмные, заштрихованные чёрной шариковой ручкой. у него неплохо получалось, но мальчик всегда прятал свои рисунки под кроватью, аргументируя это словами "не хватало ещё, чтоб в художку записали". может быть, по представлениям родителей, рисунок "СЕМЬR" был первым и последним в его жизни. запястья Серёги светились ярко-красными царапинами. мальчик никогда не прятал их при друге, и тот спокойно мог на них смотреть, не решаясь спросить, чем же тот так довёл соседского кота. Никита рассматривал синяки на его ногах. в отличие от вчерашних, они были больше и темнее. второй вздохнул и перечеркнул очередной чёрный силуэт, взглянул на друга. Завернин тут же отвернулся, но Серёга успел поймать его взгляд. он посмотрел на ноги и вздохнул ещё печальнее. - а, это? та рубашка... она новая была, и.. Никита грустно сдвинул брови, боязливо дотронулся до боевых ранений и ласково погладил его по ноге. - Серёга-а, - протянул мальчик, копошась в кармане - а это для тебя - и он вынул оттуда тонкий серебристый браслет. щеки блондина залились нежным румянцем, сливаясь с неглубокой царапиной. - ухты! - тот словно ожил, откладывая тетрадку в сторону - да ну!! - правда, он девчачий - расстроенно признался Завернин, указывая на небольшое сердечко на браслете - но мне понравился. я нашёл его вчера у подъезда, возле клумбы с тюльпанами. хотел забрать себе, но.. вобщем, на. Серёга мило, кротко улыбнулся. повязал подарок на руке и попытался застегнуть. замок был до того мелкий, что сделать это в одиночку никак не получалось. - давай помогу! мальчик протянул ему руку. Никита робко дотронулся до его ладони. - у тебя душа тёплая - прошептал мальчик, аккуратно застегивая браслет - и глаза красивые. и улыбка приятная. а ещё я тебя люблю. он вложил в эти слова всего себя, всё самое дорогое, что у него было. и стало так хорошо и здорово, и в голове снова и снова звучало: я тебя люблю! я тебя люблю! он любил его безо всякой причины. его смех, его синяки, его веснушки, его чёрных монстров, его игру на скрипке. ему хотелось, чтобы тот всегда был рядом. как мама. как конфеты! в одну секунду улыбка пропала с лица Серёги. он казался испуганным. навернулись слёзы. мальчик спрыгнул со скамейки, сжал кулаки. Завернин испугался. он сделал было шаг к другу, но тот замахал руками. - не подходи ко мне!! - он кричал как безумец, слезы текли ручьём - ты псих!! что происходит? - ненормальный!! голова закружилась. - ты не должен любить!! в глазах помутнело. - ты противен!! таких не должно быть!! в глазах Никиты стояли слёзы. он растерянно смотрел на друга. что он сделал? что случилось с Серёгой? к горлу подступил ком. - почему?.. - тихий, дрожащий шёпот сорвался с его губ. второй тяжело дышал, вытирая щёки. он молча, маленькими шажками подошёл к скамейке, взял сумку, сделал пару шагов назад. - так папа сказал. и, простояв ещё пару секунд, мальчик вдруг развернулся и убежал. голова болела всё сильнее, ноги дрожали. Завернин рухнул на скамейку, зарылся лицом в колени, и, кажется, перестал дышать. ожил он уже поздно вечером. пиная ногой камень, он неспеша покинул двор. внутри было пусто, холодные руки спрятаны в уже пустых карманах. совсем недалеко - за углом - звучали громкие голоса. мальчик вышел к небольшому кирпичному зданию. низкая, двухэтажная коробка, словно живущая своей, непохожей на другие, жизнью. лампочка над крыльцом раздражающе моргала. неприятно пахло сигаретами и перегаром, и Никита натянул футболку на нос. голоса принадлежали двум молодым парням. они протяжно и звонко смеялись. на минуту оба замолкли. - а знаешь - неразборчиво улыбнулся один из них, сжимая в руке жестяную банку - люблю тебя пиздец. второй усмехнулся. - да ну тебя. он сделал шаг ко второму, и они, обнявшись, целовали друг друга. как в тех фильмах, во время которых мама всегда гнала Никиту спать. да, точно так! только без женщин. Завернин смутился, спрятавшись за углом. смешанные чувства. спустя пару минут голоса стихли. мальчик вышел к крыльцу, глядя на тёмное звёздное небо. он такой не один! те парни - они такие же! у этого здания было хорошо, совсем как дома. интересно, что это за место? Никита, найдя глазами автобусную остановку, удалился - в одной только футболке уже холодновато. лампочка одобрительно моргала, подсвечивая едва заметную, потрепанную табличку: гостиница.