вкуснее лишь малина

Тэхён всегда… с шилом в заднице. В хорошем смысле, конечно же. Он позитивный, любит смеяться, бегать по лесу, изводить Чонгука до вставшей дыбом шерсти, вертливый и неугомонный… Но Чонгук никогда не думал, что хоть раз увидит своего маленького непоседливого волчонка в невероятном бешенстве. Ну… просто потому что Тэхён на подобную эмоцию не способен. Нет, бесспорно, он мог кричать. Особенно на Чонгука. Особенно, когда альфа отказывается исполнять его капризы, заставляет нервничать или о чём-то крайне важном не предупреждает, а Тэхён потом не находит себе места и искренне недоумевает, как это его прекрасный и любимый Чонгук о чём-то там не рассказал и не предупредил, но… никогда не злился и не проявлял агрессию всерьёз. По крайне мере, так считал именно Чонгук. И их родители. И друзья. И стая в целом. Никого не найдётся на всём белом свете, кто мог бы сказать, что Ким Тэхён способен на кого-то по-настоящему разозлиться. Пока не произошло это. С момента начала их отношений прошло около четырёх месяцев, и всё на самом деле было крайне прекрасно. Кажется, счастливее самого Тэхёна и их с Чонгуком родителей был только Юнги, что припеваюче начинал по-тихоньку готовить молодого омегу к предстоящей через пару месяцев свадьбе, делился прелестями семейной жизни и подсказывал, как правильно содержать семейный очаг, сохранять в доме уют и тепло… До какого-то определённого момента омеги и не общались так тесно, лишь иногда разговаривали на каких-то совместных собраниях, купаниях или вечерах, проводимых стаей, но после того, как Чонгук официально объявил, что наконец-то нашёл себе достойную пару, с которой готов провести остаток своей жизни и создать крепкую семью, то сдружились они отчего-то сразу. Тэхён никакой корысти в этом резко возросшем общении не искал. Юнги поводов и не давал. Они действительно стали просто… лучшими друзьями, которые могут делиться друг с другом абсолютно всем, а потому, когда одним уже достаточно поздним вечером Тэхён без особого приглашения заваливается к Юнги домой, тяжело пыхтя и топая ногой, Мин позволяет ему войти безо всяких возмущений, потому что оставлять его в таком взвинченном состоянии сродни слишком пугающему затишью перед самой смертоносной бурей. Юнги сразу же проводит его на кухню, сажает за круглый стол, наливает чая с ромашкой и долго и усердно ждёт, когда же омега скажет хоть что-то, потому что Тэхён так и сидит молча, пялясь перед собой. — Ну, — через долгих десять минут он всё же не выдерживает, — может, скажешь хоть что-то? Ты меня уже пугаешь, серьёзно. Потому что Тэхён выглядит так, как будто готов совершить самое жуткое убийство на истории мира: глаза будто потеряли свой привычный игривый огонёк, белоснежные волосы топорщатся в разные стороны, как у самого настоящего сумасшедшего, а пальцы сжимают хрупкую кружку в руках так, что ещё чуть-чуть и та, кажется, треснет от напора такой немыслимой силы. — Мне кажется, — наконец-то слишком тихо произносит Тэхён, пугая этим Юнги ещё больше. Обычно, если Тэхён и говорит, то слишком громко и шумно, — что у Чонгука кто-то есть. Юнги, решивший в этот момент глотнуть из своей кружки, давится чаем и от неожиданности выпучивает глаза. Потому что... — Что?! И выходит это так громко, что как раз-таки всегда относительно спокойный Юнги не узнаёт свой собственный писклявый голос. Быть того не может. — Да, — а по-прежнему загробный голос Тэхёна не делает ситуацию лучше. — Мне кажется, он нашёл себе омегу попривлекательнее и постарше. Я же для него ребёнок, — фыркает злобно он, чем наводит на Юнги чувство испуга ещё больше. Потому что Тэхён ещё никогда на его памяти не выглядел так угрожающе злобно. Юнги смотрит на омегу напротив и часто моргает, пытаясь понять, не снится ли ему всё это мероприятие и не сошёл ли он часом с ума. — Тебя какой-то инцифалитный клещ покусал? — хрипит Юнги, прочищая горло. Юнги, пусть и не особо знаком со всей историей Чонгука и Тэхёна – знает только, что знакомы они с самого его детства, а парой стали, как только Тэхёну исполнились долгожданные восемнадцать, – но абсолютно точно уверен, что никакого другого омеги у Чонгука быть попросту не может. Юнги прекрасно видит, как альфа смотрит на взбалмошного волчонка рядом с собой: с любовью и нежностью. Какой, к чёрту, другой омега? — Юнги, я серьёзно, — вздыхает тяжело Тэхён. Он отодвигает от себя несчастную кружку, всё же оставив её в сохранности и полном здравии, и зарывается пальцами в итак торчащие в разные стороны волосы. — Мне кажется, у него есть кто-то другой. Я это чувствую. — Может, тебе показалось? — всё ещё пытается переварить услышанное Юнги. Ну, не может он поверить, как не крути. — Он уже четыре дня приходит домой заполночь. Поразительно счастливый и довольный. У нас неделю уже не было ничего больше поцелуев. А ещё от него всё это время жутко воняет какой-то приторной магнолией… Или жасмином… Или… Я не знаю! — фыркает он, хлопая ладонями по столу. — Просто чем-то очень противным. Это не мой запах! Понимаешь? Нет. Юнги не понимает. Он даже мотает головой и тихо цокает, напрягая каждую извилину своего мозга. У Чонгука и другой омега? Да нет же, глупости какие! — Может, он просто где-то спит в цветах, пока они с утра до вечера работают на полях? Поэтому у вас и секса не было. Может, он устаёт и тебя не трогает, просто потому что сил нет, а не потому что он тебе изменяет… — Ты меня не слышишь? — хмурится Тэхён, наконец возвращая своему голосу хоть какую-то окраску. — Я же сказал, он приходит весь сияющий и довольный! Я бы ему его рожу пушистую-то начистил, но… — А поговорить с ним, нет? — предлагает очевидный вариант Юнги. Он (да чего уж там – вся стая) знает о его неугомонности и чрезмерном максимализме. Раздуть из мухи слона для него – плёвое дело. — Он вряд ли вообще будет что-то от тебя скрывать. Ты же знаешь его, Тэхён. Чонгука вся стая знает: прямолинейный, спокойный, ответственный и верный. Он же до Тэхёна даже не заводил никаких интрижек с омегами, что вились вокруг него целыми толпами, желая заполучить всё внимание одного из самых красивых альф в их деревне… И тут… такое? — Мне кажется, что уже нет, — вновь тяжело вздыхает Тэхён. — И разговаривать с ним я не хочу! И видеть его я тоже не хочу! — Вы живёте вместе… — напоминает Юнги. — Переночую сегодня у родителей, — всё равно настаивает он на своём. — Ничего страшного не случится. Случится, думает Юнги. Определённо. Поэтому он пробует вновь, накрывая ладонь Тэхёна на столе своей: — Не будь ребёнком, Тэхён. Поговори с ним просто. Я уверен, ты что-то не так понял. Чонгук же любит тебя. Тэхён лишь усмехается, качая головой. — Завтра. Сегодня не хочу его видеть. Бесит он меня. Боюсь, я его убью. На самом деле, Тэхёну больно. Настолько, что уснуть в когда-то своей родной десткой комнате у него не получается от слова совсем. Что конкретно произошло, своим родителя он не рассказывал. На случай, если заявится посреди ночи Чонгук, попросил сказать, что его у них нет и они его не видели, объяснив это тем, что они просто поругались и ему нужно хотя бы одну ночь провести без альфы, чтобы остыть и успокоиться. Отчего-то очень хотелось верить, что Чонгук его непременно будет искать, но мысли о другом омеге всё равно вертелись в голове как самая надоедливая пластинка, а потому утром он, нехотя, возращается домой, так и не обнаружив там альфы, и сразу направляется в спальню, чтобы собрать свои вещи. Тэхён, может, и правда надумывает много лишнего, но сердце его не подводило никогда ещё ни разу: оно ведь ему и подсказывало с самого детства, что этот красивый взрослый альфа будет его мужем, а значит и это предчувствие плохого тоже было совершенно верным и губительным. Он готов был плакать, но держался изо всех сил. Только этого ему ещё и не хватало. Голова после бесонной ночи раскалывалась жутко, а добивать своё состояние бездумными слезами не хотелось. Только когда он уже выходит из дома, искренне удивляясь тому, что за всё это время Чонгук на пороге так и не появился, он видит где-то у общей беседки Юнги со своими волчатами, и машет ему рукой. А потом оказывается чуть ли не сбитым с ног, когда к нему кто-то слишком резко подбегает и обхватывает руками так сильно, что можно было бы сломать рёбра. Он ощущает запах магнолий. Или жасмина. Или чего-то там ещё. И тут же почти отпрыгивает в сторону, грозно рыча. Так, будто рядом с ним находится не его любимый альфа, а самый настоящий враг. Чонгук смотрит на него с искренним недоумением, не понимая, откуда вдруг такая реакция на него, но старается звучать мягко, когда спрашивает: — Что случилось? Потому что он не понимает. И такой совсем не тёплой встречи, и того, что он не ночевал сегодняшней ночью дома. Тэхён говорить совсем не планирует. Он свои выводы уже сделал, а потому, просто проигнорировав слишком взволнованный взгляд Чонгука, он проходит мимо него, подхватив выпавшую из рук сумку с вещами. Смотреть на Чонгука сейчас больно. И слышать не его запах на альфе тоже. Чем же он и правда заслужил к себе такое отношение? Чонгук уйти ему не даёт, вновь хватает за руку, в два широких шага сократив расстояние, и разворачивает омегу к себе лицом. — Да что происходит-то?! — не выдерживает он. Вокруг уже собираются волки, с интересом наблюдая за тем, что вообще происходит, где-то неподалёку стоит Юнги, мотая головой, а Тэхён только фырчит, вырывая свою руку из хватки альфы, и трясёт снова торчащими в разные стороны волосами. Почти что рявкает: — Спроси у того, на кого ты меня заменил! И если бы Чонгук мог в эту самую секунду прочитать мысли своего глупого волчонка, он бы непременно так и сделал, но складка меж его сведённых вместе бровей тут же распрямляется, когда он вскидывает обе вверх, глупо хлопая глазами, потому что не понимает совершенно ничего, а перешёптывания между членами стаи только раздражают, заставляя сдерживать себя изо всех сил. — Что? — спрашивает он, не веря в услышанное. Но Тэхён хотя бы не уходит. Продолжает стоять рядом, и выглядит при этом невероятно уверенным в том, что он там себе выдумал. По-другому, Чонгук назвать это никак не может. — Ты ещё и спрашиваешь?! — фырчит омега, грозно топая ногой. Он вновь бросает сумку на землю, ступая на шаг ближе к альфе, и тычет пальцем ему в грудь. — Ты совсем обнаглел?! Я всё знаю, Чон Чонгук! И видеть тебя больше не хочу! И никакой свадьбы не будет! Не нужен мне муж-изменщик! Я ухожу от тебя! Всё! Чонгук хочет прямо сейчас перегрызть Тэхёну глотку. Или хотя бы отшлёпать, потому что злость в нём рождается точно так же, как и у Тэхёна. Он её прекрасно чувствует, потому они с ним тесно связаны, их души – одно целое после той самой ночи, и как вообще, по мнению одного глупого волчонка, Чонгук мог ему с кем-то изменить, если выбрал этого проказника себе в пару добровольно и со всей любовью своей волка, что внутри от подобных заявлений только громко скулит и не понимает, что происходит, он не знает. Это глупости и полный бред! — Тэхён, ты с ума сошёл?! — удивляется он, рассматривая непроницаемое лицо омеги напротив. — Какой «изменяю»?! Ты в своём уме?! — Я-то да! — настаивает Тэхён. — А вот ты явно нет! Всё, Чонгук! Я всё сказал! Уйди от меня! Он вновь собирается уйти, потому что злость внутри достигает того пика, когда уже наворачиваются на глаза слёзы, но в нос забивается слишком резкий и яркий запах каких-то там цветов, который исходил все эти дни от Чонгука, и он бегает по толпе взглядом, пытаясь понять, кто пахнет именно так. В глаза тут же бросается не слишком-то приметный омега на вид моложе даже, чем сам Тэхён, с густыми чёрными как смоль волосам по плечи, и он понимает, что это именно он. Тот, чей запах исходит от Чонгука. Тот, с кем ему изменяет альфа. И злость застилает Тэхёну разум настолько, что всё, что он делает дальше, это оборачивается массивным белым волком и ступает слишком медленной угрожающей походкой точно к нему. — Тэхён, что ты делаешь?! — слышит он сзади грозный голос Чонгука, которому такие выступления его омеги не то, что не нравятся – он просто не особо понимает, что происходит и как унять эту злость внутри, потому что такое он видит впервые. А Тэхёну всё равно. На то, что многие смотрят на него с непонимаем и даже осуждением, на то, что этот самый молодой омега даже не пытается убежать или пойти навстречу, прибившись к широкому стволу дерева. Тэхён подходит к нему близко. Рычит. Громко и злобно. Поднимает лапами землю, пугая ещё больше. Трогать он его не собирается, нет. Просто хочет, чтобы он отстал. Знал, что с Тэхёном связываться не стоит, и отбирать его альфу – затея плохая, он хотел ещё и для правдоподобности клацнуть большими клыками около его ног, но когда за спиной ощущается слишком тяжёлый запах Чонгука, его злость в ответ, что придавливает к земле, он оборачивается и видит яркие жёлтые глаза альфа, что будто говорят: хватит, не надо, ты переходишь черту. А Тэхён и не собирался, на самом деле. И Чонгука он бояться тоже уж сильно не собирается. Поэтому, отстав от того молодого омеги, он разворачивается в сторону своей любимой поляны и убегает именно туда, махнув хвостом на прощание. Всё равно ему, что подумают. И что Чонгук срывается за ним тоже всё равно. Тэхён просто бежит, старается как можно быстрее, чтобы оторваться от чёрного волка, что мчится за ним так, будто от этого зависят жизни обоих. А потом его всё же сбивают с лап и заваливают на спину посреди пустой лужайки. Чонгук его догнал. И Тэхёну это всё равно не нравится. Он фырчит, пытается сбросить альфу с себя, рычит и дёргает задними лапами, но когда по его щеке широким мазком проходится влажный шершавый язык, он замолкает. Всё ещё пытается вырваться, конечно же, но Чонгук лижет его шею, спускается вниз на живот, нюхает, тычется носом ему в бок, просто успокаивая, а потом всё же оборачивается обратно человеком, и, поняв, что Тэхён уже не сопротивляется, гладит его между навострённых ушей. — Глупый, — говорит он мягко. — Неужели ты подумал, что я тебе изменяю с ним? Вопрос, конечно, риторический. Тэхён же так и подумал. Чонгук смотрит в его большие глаза, обрамлённые белыми пушком, гладит между ушей, чувствуя, как волк внутри от близости омеги воет и носится из стороны в сторону; целует губами в мокрый холодный нос и улыбается уголком губ. — Ты поэтому не ночевал дома, так? — снова риторический вопрос. — Я всю ночь себе места не находил, бегал по всему лесу, перебудил полдеревни, готов был уже на стены лезть от того, что тебя вдруг нет рядом, а ты подумал, что я тебе изменяю и так глупо ушёл от меня? — От тебя этим сопляком за версту воняет! — сменив форму, бубнит обиженно Тэхён. Злость прошла. Слишком яростный гнев тоже, потому что Чонгук тут, рядом с ним, а обида всё равно сидит внутри. Он всё же спихивает с себя альфу и скрещивает руки на груди, подбирая к себе ближе ноги. — Ты старше его всего на три года, не обзывайся. — Ты его сейчас защищаешь!? — возмущается Тэхён, размахивая руками. — Всё, точно пошёл к чёрту, Чонгук! Уйди! Оставь меня! Он собирается встать на ноги, но Чонгук хватает его за лодыжку, дёргая на себя, и заваливает на спину, нависая сверху. Тэхён упирается ему руками в грудь, брыкаясь ногами, но те оказываются зажаты бёдрами альфы, а лицо его всё ближе к лицу омеги. — Тэхён, успокойся. Я не изменял тебе, не изменяю и никогда не буду. Ты же сам волк, должен знать, что мы выбираем пару до конца своих дней. Знает. Тэхён прекрасно об этом знает, он себе Чонгука в пару выбрал ещё в раннем детстве, поэтому и отступать не собирался, пока его не добьётся, но… прецеденты же бывают? — Тогда какого хрена от тебя им так воняет? Объяснись-ка! — требует он, заглядывая в чёрные глаза напротив. — Он четыре дня около меня вьётся и продыху мне на даёт. Мне это даже кого-то напоминает, — хмыкает он, замечая, как Тэхён закатывает глаза. — С чего-то вдруг решил, что под тридцать лет я выберу его, глупого и несмышлённого волчонка. А мне уже вполне хватает одного. — Тогда сказал бы ему сразу, что он тебе не нужен и у тебя есть я! — фырчит он. — Или что… всё же где-то в будущем есть шанс, что ты променяешь меня на его? Чонгук, ты… Ай! Тэхён дёргается под альфой, когда тот шлёпает его по бедру за такие глупые фразы и почти что поучает: — Нельзя себя вести так некультурно даже с теми, кто тебе не нравится. Поэтому я его и не посылал, а просто в полуха слушал его глупые рассказы обо всём на свете, пока он стоял около меня и нарочно окутывал своим запахом, думая, что мне это нравится. Предугадывая твой вопрос: нет, Тэхён, мне не нравится его запах. Он слишком приторный. Малину я люблю куда больше. И будто в доказание своих слов, он проводит языком по шее Тэхёна, там, где больше всего ощущается такой родной сердцу запах, и чуть прикусывает медовую кожу, слыша сверху тихий смешок. — А счастливый ты такой домой приходил, потому что он тебе тоже не нравится, да? — всё равно брыкается он. — Да, — а Чонгук отвечает серьёзно, но чтобы не бесить омегу, сразу продолжает, — потому что я знаю, что дома ты, вкусно пахнешь и весь для меня. Зачем мне кто-то другой, мой глупый волчонок? Ладно. Тэхён и правда глупый. И ему нужно было и правда послушать Юнги, а не действовать сгоряча, но сейчас он ощущает себя даже лучше, чем до этого. Он показал тому омеге, что с ним и его альфой точно связываться не стоит, потому что: — Если ещё раз я увижу этого сопляка рядом с тобой, в следующий раз я не сдержусь и разорву ему пасть, — грозно фырчит он, замечая, как удивлённо Чонгук вскидывает бровь. — Ты мой альфа. Мой и больше ничей. Я тебя никому не отдам. — Теперь ты понимаешь, да, как я себя чувствовал пару лет назад, когда к тебе подкатывали альфы и пытались тебя заполучить себе? Да, Чонгук помнит, как ему это не нравилось. И только сейчас он открыто признаёт, что это была самая настоящая ревность, а не просто какое-то странное чувство, какого быть не должно было. — А нечего было от меня нос воротить, глупый, — возвращает его же ласковое прозвище Тэхён. — Не бесился бы, и все бы знали, что я твой. — Не умничай, — снова шлёпает его по бедру альфа. — Но ладно, признаюсь, что в момент своей злости ты выглядел крайне сексуально. Никогда тебя на своей памяти таким не видел. — Так… можешь взять меня сейчас. Я тоже вообще-то завёлся, — признаётся он, прикусывая губу. Чонгук тихо смеётся и накрывает губы Тэхёна своими, целуя мягко и трепетно. Шепчет в них: — Люблю тебя, мой глупый маленький волчонок. — И я тебя. Большой глупый волк, — смеётся в ответ Тэхён.