Скрытое за слепящим светом

      Феликс считался тем еще трудоголиком — больше него в агентстве торчал только Крис. Стажеры должны являться к десяти, последние занятия заканчивались в семь и где-то к девяти вечера залы окончательно пустели.       Феликс редко шел в общежитие раньше десяти вечера, но проходя по коридору мимо большой тренировочной комнаты девчонок из TWICE, слышал, что они до сих пор там: по паркету скрипела обувь, слышался чей-то счет и негромко играла музыка. Наверное, уже в тот момент стоило понять, что действующие айдолы вообще не спят.       Но все же тренировки до пяти часов утра стали для него откровением, а именно столько им приходилось работать, когда начались съемки шоу. Пока Крис готовил музыку, было еще относительно спокойно, но следующие дни слились в сплошную отработку хореографии и своих партий. Никогда раньше у них не было настолько мало времени, чтобы подготовить выступление, поэтому работать приходилось на износ, позабыв о выходных и личном времени.       Крис больше не торчал в студии: он все время проводил с ними, сначала проверяя партии, а после участвуя в создании хореографии и ее отработке. Снова, и снова, и снова, час за часом. Феликсу сложно было сказать, любит он эту песню или уже ненавидит — Hellevator ему мерещился повсюду, даже в тихом жужжании кондиционера. Ему казалось, что он не забудет эту хореографию до конца жизни, настолько она въелась в его сознание. Увы, подобным могли похвастаться не все парни.       Им было сложно. Их вокалисты вообще заметно отставали в танцах, а хорошо отработать все движения за столь короткий период, особенно когда нужно еще и работать над высокими нотами — то еще испытание.       Феликс купил банку с медом и заботливо отпаивал всех горячим чаем — здесь почему-то мало что говорили о необходимости заботиться о голосе, а Феликсу в музыкальной школе этим все уши прожужжали.       — А можно понизить немного? — спросил он Криса.       Тот качнул головой:       — Я показывал гайд-версию, сказали сделать высокую тональность, пришлось повышать, — ответил он. — Это же шоу, нужны сложности.       — И узелки на связках у солистов, — вздохнул Феликс.       Он прям порадовался, что над его вокалом в свое время решили не работать — сейчас бы тоже срывал голос, пытаясь вытянуть то, что не каждая девушка споет.       — А когда мы наделаем ошибок в исполнении, — добавил он спустя минуту молчания — то в высокой тональности еще и тебя обвинят.       Крис смущенно улыбнулся. Его смирение с этим маразмом порядком раздражало Феликса, но и он тоже ничего не мог сделать. Даже контракт трейни был весьма строг, а для шоу они подписали дополнительный, где их наняли как актеров. То есть они играют, а не живут, а значит, должны выполнять указания.       Заставили сменить одежду, постоянно ходить с макияжем, вести себя несколько иначе, чем в жизни, делать вид, что ты лучше общаешься не с теми людьми, с которыми ты дружишь на самом деле. Миллион условностей и еще больше обязанностей. Селфи-палка стала обязательным аксессуаром, камеры уже не вызывали ничего, кроме усталого смирения, а команды стаффа выполнялись автоматически и без прежних препирательств.       А еще в это время у Феликса состоялась первая ссора с родителями. Ему не было восемнадцати, поэтому все контракты требовалось подписывать с разрешения родителей, и они были… несколько недовольны тем, что их сын собирается остаться в Корее больше чем на год, а особенно — что он, возможно, вообще останется тут в качестве айдола.       Феликс заперся в комнате и очень громко спорил с ними, доказывая свое право распоряжаться собственной жизнью.       Контракт для съемок в шоу они все же подписали, но лишь потому, что там не было пунктов об обязательном дебюте. Именно когда дядя — адвокат по профессии — сказал Феликсу об этом, он понял, что будут исключения.       Агентство подстраховалось — оно имело право отказать в дебюте любому, но при этом не было никаких штрафов и для трейни, если после записи шоу они передумают дебютировать. Видимо, агентство не считало, что такие люди вообще существуют.       Споры с родителями вяло продолжались все время подготовки песни. Феликс понимал, как это выглядит со стороны. Их ребенок, причем с психологическими проблемами, спит по паре часов в сутки, нормально не ест и пропустил традиционный субботний сеанс психотерапевта, но при этом заявляет, что может остаться в этом родительском кошмаре еще на семь лет, подписав полноценный контракт на дебют.       Спор был настолько громким, что Крис с Джисоном, разумеется, слышали его во всех красках, но очень мило не стали переводить всем остальным. Только что Джисон все же не смог сдержать любопытство:       — Как тебя отпустили в Корею, если они не хотят, чтобы ты становился айдолом?       — Планировалось, что через год мы выплатим неустойку и я вернусь, чтобы поступить на юридический, — пожал плечами Феликс.       Откровенно говоря, на юридический ему и раньше не особо хотелось, а за эти несколько месяцев испарились и все логические обоснования этого решения.       — Как ты поступишь, если пропустил год? Порог с каждым годом все выше, не так-то просто выбить себе место в университете, — нахмурился Джисон.       Феликс улыбнулся и качнул головой: здесь почему-то все считали его тупее, чем он был на самом деле. В случае тех, кто не говорит по-английски, это было еще относительно разумно — он все же звучит как ребенок, слишком часто ошибаясь в речи. Но от Джисона это было даже обидно слышать.       — Во-первых, — немного едко начал Феликс, — для австралийца пропуск года — это не то чтобы нормальная практика, но и не смертельный приговор. Во-вторых, мой средний школьный балл — 4.0, это максимум. А выпускной тест — 1586 из 1600. Как думаешь, мне отказали бы в поступлении?       Джисон удивленно моргнул и молча отвернулся, пустым взглядом глядя в стену.       Феликс зябко поежился: ну вот, прозвучало куда агрессивнее, чем ему хотелось. Еще и будто хвастался. Но то, что его постоянно все недооценивают, всегда задевало за живое — сдержаться было выше его сил.