Если ты хочешь...

      Таксист высадил их перед невзрачным серым зданием в центре Бронкса. Рядом теснились мелкие магазины и какая-то забегаловка, из которой только что вывалились двое вусмерть пьяных мужиков.       Клинт прошел следом за Кейт по парковке к двери ее номера, косясь на огромного бородатого мужика, который через три номера от них пытался одновременно открывать дверь и тискать хихикающую женщину совершенно очевидной профессии.       – Добро пожаловать, – Кейт распахнула дверь и щелкнула выключателем.       Из пяти ламп в люстре загорелись только три, причем одна постоянно моргала. Комната вмещала односпальную кровать, маленький стол, тумбу с древним телевизором и жуткое кресло в цветочек. Открытая дверь вела в ванную, которая по размерам напоминала кладовку и вызывала приступ клаустрофобии. За стенкой слышался гул работающего телека и громкая ругань.       "Отличное место для съемок фильма про серийного убийцу или какого-нибудь артхауса про алкаша или наркомана". Бартон не мог понять, что здесь забыла Кейт. Вопросы возникали один за другим, и он не знал с чего начать.       – Где Лаки? – выдал он первое, что пришло в голову.       – У Грилса, – улыбнулась Кейт. – Пришлось оставить его на некоторое время. Представляешь, здесь нельзя жить с животными.       – Ну да, тут своей живности в виде тараканов и клопов хватает, – ответил мужчина, выглядывая в грязное окно. – Кейт, почему ты здесь?       – Стараюсь не выделяться, а тут тихо, никто не обращает внимания, всем плевать, идеальное место.       – Что с твоей квартирой? Ты же говорила, что вернешься к себе, писала, что все нормально. Эта дыра не тянет на "нормально", – все больше заводился Бартон, разглядывая странные затертые пятна на полу номера.       – Все не так уж плохо...       – Да?! Скажи это дырке в своей руке. Кто тебя ранил?       – Я просто неудачно наткнулась на пару-тройку отморозков. Ходила гулять и попала не в то место и время.       – Гулять, значит. А снаряжение прихватила так, чтобы проветрить?       – Ну, может не просто погулять.       – Конкретнее!       – Я следила за бандой Фиска...       – Блять, ну конечно, кто бы сомневался! Кейт, тебе мало было дерьма в прошлый раз, снова решила поиграть в героя?       – Что мне оставалось делать?       – Что?! То, о чем мы все Рождество говорили! Учиться, работать, строить нормальную жизнь! – почти выкрикнул он.       – У меня не получается! – сдерживая слезы, крикнула в ответ Кейт. – Все счета матери заблокированы, совет директоров компании лишил ее всех полномочий, все ее имущество арестовано. У меня нет квартиры, нет работы, почти нет денег. Я пытаюсь жить на те сбережения, что у меня были, и делаю то, что умею. Вот моя нормальная жизнь! Доволен?!       Она махнула рукой и застонала от боли, а в стену вдруг заколотили с криком: "А ну заткнитесь, не одни тут!".       – Так, к черту все это, – взорвался Бартон. – Собирай вещи.       – Зачем?       – Переезжаем. Я не собираюсь спать в этой халупе. И ты здесь больше не останешься.       – Клинт...       – Это не обсуждение! – рыкнул он на девушку, собирая по полу раскиданные стрелы.       Через десять минут он вытащил Кейт из номера, выписал ее из мотеля и оплатил долг за проживание, не слушая ее возражений. Подхватив сумки, затолкал ее в такси и попросил отвезти их в район госпиталя Маунт Синай.       Заселившись в приличную гостиницу, он снял номер с двумя спальнями и приказал Кейт сидеть в комнате, забрал ее больничный рецепт и отправился в ближайшую аптеку и магазин.       Внутри все бурлило от гнева, причем непонятно на кого сильнее – на нее за то, что как партизан молчала о проблемах, доведя все до крайности, или на себя, за то, что допустил все это, бросил одну, как дурак надеясь, что она справится сама.       Вернувшись в номер, он нашел Кейт уснувшей прямо на диване в небольшой общей гостиной. Она тихо сопела, придерживая раненую руку другой рукой.       Клинт тихо подошел к дивану и опустился на пол, разглядывая немного бледное лицо девушки. Она похудела, лицо заострилось и сейчас сильнее выдавались красивые скулы. Он заметил сходящий, уже желтый синяк на виске, маленький шрам на подбородке, которого точно не было в последнюю встречу, из ворота толстовки виднелись свежие ярко фиолетовые синяки на шее, а руки были усыпаны ссадинами и порезами.       И это только то, что видно сразу. Он вспомнил назначение врача в рецепте: "Обработать порезы на теле антисептиком, ушибы – мазью". Значит ран гораздо больше. Он сжал кулаки, мечтая разорвать каждого, кто коснулся ее.       Клинт откинул ее распущенные волосы и заметил свежую кровь на рукаве толстовки.       – Кейт, проснись, – он аккуратно погладил ее ладонь, стараясь разбудить.       Она с трудом открывала глаза, не в силах сосредоточиться.       – Клинт. Я похоже вырубилась. Мне в больнице что-то вкололи, я словно овощ.       – Это наверняка обезболивающее. Хорошая штука, лучше таблеток из аптеки, но достать труднее, поэтому не привыкай, – усмехнулся Бартон. – Придется подняться, нужно обработать раны, если не хочешь снова загреметь в госпиталь. Снимай кофту.       Клинт достал из пакета купленные лекарства, расставляя их на столике рядом.       – Слушай, я сама обработаю, только в душ сначала схожу.       – В душ сегодня нельзя. Во-первых, из-за ранения, во-вторых, из-за обезбола – рухнешь в обморок и в комплект заработаешь проломленую на плитке черепушку.       – Все равно, я могу сама, – упорствовала Кейт.       – Никто не спорит, что можешь. Но сейчас здесь я и могу помочь. Так что заканчивай упираться или я сам тебя раздену как маленькую, – резко отрезал Бартон, заглядывая ей в глаза.       Кейт фыркнула, но перестала спорить. Она видела, что Клинт на взводе и если захочет, то и правда сделает то, что говорит.       Она расстегнула молнию и стянула толстовку, оставаясь в черной майке.       – Штаны тоже сними.       – А стриптиз тебе не станцевать?! – скрестив руки на груди, фыркнула Бишоп.       – Обойдусь, – ответил Клинт, даже не обернувшись на нее и доставая из другого пакета комплект новой одежды из магазина. – Я читал заключение врача и знаю, что обработать нужно не только руку.       Кейт закатила глаза, но все таки сняла штаны. Она не то, чтобы стеснялась, не голая же, но не хотелось показываться Клинту такой. Как будто каждый синяк олицетворял ее провал, словно это доказательства, что она полная неудачница.       Бартон наконец посмотрел на нее и замер. Стройное тело пестрело всеми оттенками красного и фиолетового – ее знатно отделали. Она сейчас была бы прекрасным экземпляром для анатомического театра.       Он сдержал рвущиеся ругательства и взялся за слишком привычное дело.