Уродливая Императрица

Группа Императора Сюэ вернулась ко двору, и Наследный Принц вывел всех гражданских и военных чиновников через северные ворота, чтобы встретить их. Все встали на колени и, поклонившись до земли, ждали прибытия императорской колесницы. Когда карета Сюэ Цзюньляна медленно приближалась, с неба внезапно посыпался снег, и покрывшаяся белым земля выглядела чрезвычайно зрелищно. Маленький Принц за те несколько месяцев, пока его не видели, казалось, сильно вырос. Он был в маленьких синих сапожках и, увидев, что расстояние уже безопасное, выбежал на встречу своему Отцу Императору. Сюэ Цзюньлян слез с нефритовой колесницы и протянул руку, чтобы помочь Тэн Юню спуститься. Когда все это увидели, они снова поспешно опустились на колени и сказали: — Да здравствует Император Сюэ и Лорд Тэн Нань Хоу. Несмотря на то, что Тэн Юня никто не любил, и когда он был в экспедиции, все думали, что он просто подхалимный министр и слабый наложник, никто не ожидал, что он одержит красивую победу. Но после того, как всего за несколько месяцев была захвачена Фэн, и Император Фэн был схвачен живым, никто не осмелился смотреть на него сверху. Сюэ Цзюньлян приказал людям помочь Фэн Мину спуститься с повозки и увести его, после чего он со всеми отправился во дворец. Хотя Наследный Принц был еще молод, но как и сказал Шэнь И, он уже мог сам заниматься дворцовыми делами. Кроме того, Вань Нян Хоу и Тэн Шан охраняли город, так что проблем не возникло. Сюэ Пэй сообщил о больших и малых событиях в столице за эти дни. Сюэ Цзюньлян похвалил действия Сюэ Пэя и, наконец, перевел разговор на основную тему. Сюэ Цзюньлян сказал: — Тот факт, что Фэн Мина получилось схватить живым, стал возможным благодаря Тэн Наню Хоу. В прошлом всегда были люди, которые были недовольны Тэн Нанем Хоу. Теперь они убеждены? Говоря это, он взглянул на толпу и, увидев, что никто не возражает, он удовлетворенно улыбнулся и продолжил: — Вы также могли бы сказать мне, как Гу должен поступить с Фэн Мином. После того, как Сюэ Цзюньлян закончил говорить, он увидел Сюэ Пэя, стоящего в стороне, и обратился к нему: — Давайте сначала выслушаем мнение Сюэ Пэя. Сюэ Пэй не ожидал, что Император Сюэ спросит его мнение, ведь он был еще ребенком, поэтому он подсознательно взглянул на Шэнь И, стоявшего неподалеку. Шэнь И тоже посмотрел на него и слегка кивнул, показывая ему, что он не должен нервничать. Сюэ Пэй сказал: — Лично этот сын считает, что Фэн Мина нельзя убивать. Не смотря на то, что Государство Фэн теперь побеждено, это все еще может вызвать панику среди людей Фэн. А самое срочное сейчас — это успокоить людей. Сюэ Цзюньлян кивнул и сказал с улыбкой: — Гу тоже так думает. Но если его нельзя убить, его нужно убедить сдаться. Кого должен послать Гу, чтобы убедить его сдаться? Некоторые люди слышали о Чжао Лу и Фэн Мине, и Чжао Лу также внес большой вклад в этот захват, поэтому они подначивали Чжао Лу: — Мы слышали, что у Генерала Чжао Лу были необычные отношения с Императором Фэном, когда он был в стране Фэн. Ваше Величество могли бы также попросить Генерала Чжао Лу убедить его сдаться. Может быть, Фэн Ван действительно сдастся во имя своей прошлой доброжелательности. Услышав это, Чжао Лу криво усмехнулся. Конечно, он знал, что многие при дворе смотрели на него свысока, но не издал ни звука. Сюэ Цзюньлян некоторое время молчал, но увидев реакцию Чжао Лу, сказал: — Чжао Лу — доверенное лицо Гу, он и так много лет усердно работал на Гу. Гу не может позволить ему еще больше работать. Кто еще может убедить его сдаться? Может, Шэнь И? Ты всегда был находчивым. Почему бы тебе не попытаться? Шэнь И ответил: — Ваше Величество ошибается. Хотя этот министр немного умен, он не может преодолеть уровень Императора и не сможет решить проблему. — О? В чем причина? Неужто Фэн Мин — свирепый зверь? Даже ты не смеешь идти? Шэнь И улыбнулся: — Фэн Мин не свирепый зверь, но он сумасшедший… Я слышал, что Император Фэн сошел с ума. Пусть я и умен, но я не смогу договориться с сумасшедшим. Сюэ Цзюньлян вдруг рассмеялся: — Хорошо, хорошо… Никто не знал, что он имел в виду, когда дважды сказал «хорошо». На самом деле Сюэ Цзюньлян просто хвалил хорошую стратегию Фэн Мина. Он слышал о характере Фэн Мина, и что он был высокомерным. Возможно, для него было куда больнее сдаться, чем умереть. И после напоминания Шэнь И, Сюэ Цзюньлян, наконец, понял, что Фэн Мин притворяется сумасшедшим. Но даже, если он и притворялся, как им урезонить такого сумасшедшего, и как заставить такого сумасшедшего сдаться? Тэн Юнь не произнес ни слова от начала и до конца, и Сюэ Цзюньлян не собирался просить его уговорить Фэн Мина сдаться. Он прекрасно знал, что Тэн Юнь был верным и добрым, а, значит, у него было очень доброе сердце, поэтому он не подходил, чтобы убедить его сдаться. Увидев, что ни у кого нет предложений, Сюэ Цзюньлян улыбнулся и произнес: — Давайте отложим этот вопрос и поднимем его, когда у министров появятся идеи. Есть еще одна вещь, о которой я хочу упомянуть сейчас… Он сделал паузу, взглянул на всех и сказал: — Я упоминал об этом раньше, но у министров было свое мнение. Некоторые были согласны, некоторые против, и так как в конце концов было высказано много неприятных слов, эта дискуссия зашла в тупик. Теперь, когда я снова поднимаю этот вопрос, надеюсь, у министров не будет особых возражений. Он заложил основу из такого количества слов, что все министры в зале напряглись. Зная, что Император Сюэ должен сказать что-то важное, и он уже сказал так много, если кто-то будет возражать, это может вызвать неудовлетворение Императора Сюэ. Сюэ Цзюньлян, наконец, продолжил: — Как я и сказал ранее... Тэн Нань Хоу имеет благородный статус, верный характер и совершил немало военных подвигов. Он всегда рядом, чтобы убедить Гу и помочь Гу стать лучшим Императором. Он благословение трех жизней Гу, и Гу все еще настаивает на том, чтобы присвоить Тэн Наню Хоу титул Императрицы. Есть ли у министров какие-либо возражения? Когда его слова вырвались наружу, какое-то время никто не говорил. Все смотрели друг на друга, а Маленький Принц Сюэ Пэй смотрел на Тэн Юня. Сам Тэн Юнь никак не ожидал, что Сюэ Цзюньлян захочет поговорить об этом в это время, и с удивлением посмотрел на Сюэ Цзюньляна. Сюэ Цзюньлян позвал: — Тэн Цин, иди сюда. Тэн Юнь слегка приподнял голову, подошел и поднялся по нефритовым ступеням. Сюэ Цзюньлян сказал: — Я думаю, все слышали о достижениях Тэн Наня Хоу на реке Мин. Своими экстраординарными способностями, он заманил Ци Цзыцзе, генерала страны Фэн, в ловушку. Его стратегии стали решающим инструментом в победе на армией Фэн. Даже когда он был ранен, он не позволил этому нарушить планы Сюэ и помешать армии выиграть войну. По факту, когда он был в экспедиции, многие из вас воспринимали его в шутку, но Тэн Цин оправдал ожидания Гу. Он талантлив, обладает как умственными способностями, так и политической верностью, и умеет убеждать других. Разве не достоин такой человек стать моей Императрицей? Министры во дворце услышали слова Сюэ Цзюньляна, и никто не осмелился ничего сказать. С давних времен не было ничего неудивительного в том, что у Императоров были один или два наложника-мужчины, но ни у одного Императора не было императрицы-мужчины. В сознании этих людей, все наложники-мужчины добились всего через постель, и очень мало из них были по-настоящему талантливыми и образованными, поэтому многие люди не могли принять это какое-то время. Увидев это, Шэнь И сделал полшага вперед, опустился на колени и сказал первым: — Слова Вашего Величества абсолютно верны. Пока был кто-то первый, высказавший свое мнение, люди позади него стали высказывать свое мнение один за другим. В мгновении ока все министры в зале опустились на колени и поклонились, опасаясь, что промедление будет воспринято, как несогласие, и прокричали: — Слова Вашего Величества абсолютно верны. Сюэ Цзюньлян удовлетворенно кивнул и улыбнулся: — Поскольку все согласны с заявлением Гу, значит, нет возражений против всеобщего оглашения данного вопроса? Тогда начинайте подготовку. *** Император Сюэ захватил Тэн и Государство Фэн, и не было никого, кто теперь не принадлежал Сюэ. Сюэ Цзюньлян приказал кому-то вывесить уведомление об освобождении от налогов и отправил людей в государство Фэн с продовольствием и жалованьем для размещенных там войск. Таким образом местные чиновники смогут задобрить людей, простой народ освободиться от податей и можно будет установить временные бараки с едой для беженцев. Простой народ не думает о верности Императору. Они будут подчиняться тому монарху, который сможет их прокормить, не будет морить голодом, снабдит жильем во время потопов, не будет каждый год набирать солдат и не будет каждый год поднимать налоги. И гражданские и военные чиновники, которые сдались стране, будут вознаграждены, и не останутся в дураках. Некоторые люди, которым трудно развивать свои амбиции, естественно, готовы были и так сдаться. Хотя время от времени еще происходили большие и маленькие стычки, большого волнения из-за этого не было, и все было спокойно и мирно. За свою достойную службу Чжао Тун был назначен на официальную должность, и ему поклонились как генералу. Когда он пришел в тюрьму, заключенный увидел, как тот кивнул и, склонив голову, сказал с улыбкой: — Генерал Чжао, что привело вас сюда? В тюрьме слишком хаотично. Вы будете только смеяться. Чжао Тун проигнорировал его лесть и приказал охраннику пропустить его. Он прошел до самой внутренней части, где в камере сидел человек в поношенной одежде и смотрел куда-то в стену. Охранник открыл дверь камеры и закричал: — Лу Шичэнь. Лу Шичэнь не двигался, по-прежнему глядя на стену. Чжао Тун вошел в камеру и тоже посмотрел на стену. Оказалось, что все стены были в писаниях, высеченных камнем, и были то ли стихами, то ли прозой. Чжао Тун позволил ключнику удалиться, и прошло много времени, прежде чем он спросил: — Как Министр Лу? Лу Шичэнь, наконец, перевел взгляд, прищурился и сказал: — Если Генерал здесь, чтобы убедить меня сдаться, то не нужно тратить свои слова впустую. Этот Лу остается тем же педантичным ученым, который знает только глупую верность. Чжао Тун уставился на него и долго молчал, после чего сказал, словно не слышал его слов: — Лу Шичэнь, ты знаменитый ученый, и ты должен знать о виртуозной натуре Сюэ Вана. Справедливости ради, стоит сказать, что он мудрый монарх. Разве тебе не хочется показать свои амбиции? Разве ты не хочешь видеть, как с твоей помощью воцаряется мир во всем мире? Неужели твое единственное стремление — это каждый день писать стихи на стенах? Лу Шичэнь засмеялся. Его голос был немного хриплым. Он посмотрел на Чжао Туна, как на ребенка, который не понимает мир: — Победители становятся императорами, или по крайнее мере Хоу, а проигравшие — бандитами. Генерал, неужели вы этого не понимаете? О чем нам еще говорить? Императора больше нет, нет больше министров, так о каких амбициях речь... Чжао Тун вздохнул: — Фэн Мин не умер. Лу Шичэнь резко встал, потому что он сидел в это время. Но встав, внезапно пошатнулся и ударился о стену рядом с собой. Чжао Тун хотел протянуть руку помощи, но в конце концов остановился. Лу Шичэнь посмотрел на него горящими глазами и повторил дрожащим голосом: — Император Фэн все еще жив. — Да, он жив. Это был первый раз, когда Чжао Тун увидел Лу Шичэня, который всегда был спокоен и собран, немного взволнованным, и смотря на его неконтролируемое выражение лица, сердце Чжао Туна не могло не дрогнуть. Лу Шичэнь внезапно опустился на землю, согнув колени, и сказал: — Генерал, вы все еще помните, что вы сказали этому Лу? Если Генерал все еще помнит, то этот Лу умоляет Генерала отпустить Императора. Чжао Тун ответил: — Ты не просишь меня отпустить тебя, но ты умоляешь меня отпустить его. Это твоя верность Императору? Ты действительно несгибаем. Лу Шичэнь ничего не сказал, и Чжао Тун продолжил: — Я не могу обещать тебе. Даже если я пообещаю, это не поможет. Возможно, ты не знаешь... Он наблюдал, как потемнели глаза другого человека, и он, казалось, криво усмехнулся. Он не мог не почувствовать жжения в своем сердце, и добавил: — Не волнуйся, Император Сюэ не убьет Фэн Мина, ни эмоционально, ни психически. Но пока Фэн Мин не упадет замертво, у него не будет шанса снова увидеть дневной свет. Лу Шичэнь уже давно ждал, что это произойдет, но он все еще не мог не потерять концентрацию на мгновение. Его тело дрожало, как будто он собирался упасть на землю. Чжао Тун хотел спросить: «Почему ты такой?», но если бы это был он, он сделал бы то же самое. Так что ему оставалось только повернуться и снова вздохнуть: — Я скажу тюремному охраннику, чтобы он не смущал тебя. Если когда-нибудь примешь решение, что делать дальше, дай мне знать. Сказав это, он вышел из камеры, и охранник поспешил запереть дверь. *** Сюэ Цзюньлян попросил людей приступить к подготовке инаугурации Императрицы. Он так давно не был в столице, и его ждало много дел. Он был очень занят последние несколько дней с тех пор, как приехал. К счастью, Тэн Юнь помогал ему. Сюэ Цзюньлян внезапно почувствовал себя немного взволнованным. Казалось, что молчаливое взаимопонимание между ним и Тэн Юнем длилось уже десять или двадцать лет, и не было больше ничего, что могло бы им помочь еще лучше понимать друг друга. Сюэ Цзюньлян одобрил мемориалы и протянул руку, чтобы потереть лоб. Он хотел сделать перерыв и побыть немного с Тэн Юнем, когда Цзян Юй объявил: — Ваше Величество, Генерал Чжао Лу просит о встрече. Сюэ Цзюньлян в глубине души знал, что это нехорошо, но не отказался увидеть его, поэтому попросил Цзян Юя впустить Чжао Лу. После того, как Чжао Лу вошел, он поприветствовал Сюэ Вана. Сюэ Цзюньлян посмотрел на него с улыбкой и сказал: — Ты пришел сюда как раз, когда Гу хотел немного отдохнуть. Что случилось? Ты, должно быть, придумал, как заставить Фэн Мина сдаться, не так ли? Если нет... Гу не хочет ничего слышать. Прежде чем заговорить, Чжао Лу был заблокирован Сюэ Цзюньляном, поэтому он мог только стиснуть зубы и сказать: — Этот генерал здесь правда не для того, чтобы давать советы, но… — Но что? — Сюэ Цзюньлян рассмеялся, — Ты здесь, чтобы просить о пощаде для него, верно? Чжао Лу поднял голову и взглянул на Императора Сюэ, затем опустил глаза и спокойно ответил: — Ваше Величество мудр. Так и есть. — И ты смеешь произносить «Ваше Величество мудр»? — Сюэ Цзюньлян сказал, — Чжао Лу, Чжао Лу, о чем ты думаешь? За столько лет Гу никогда не сомневался в твоей верности. Ты был самым верным человеком Гу, даже когда был далеко. Даже тогда у тебя никогда не было двух сердец. Поэтому теперь о том, что ты хочешь сказать, подумай хорошенько, и не говори неправильных вещей. Чжао Лу все это время стоял, опустив голову, и заговорил лишь спустя некоторое время. Его голос был не слишком громким, но очень спокойным. В тихом павильоне он казался очень отрывистым. — Этот ничтожный генерал знает, что его слова оскорбят Ваше Величество, но к сожалению, этот генерал должен произнести их. Ваше Величество… Поскольку Фэн Мин уже сошел с ума, почему бы Вашему Величеству не отпустить его ради доброжелательности и праведности, чтобы жители Фэн узнали о доброте Его Величества? Когда он закончил говорить, Сюэ Цзюньлян сильно ударил по столу и закричал: — Чжао Лу, ты такой смелый! Сюэ Цзюньлян встал, обошел стол, взял буклет и бросил его перед Чжао Лу. — Ты пишешь письма Гу эти дни. Гу думал, что ты просто запутался на мгновение, но ты написал четыре или пять прошений, чтобы Гу отпустил Фэн Мина. Однако теперь Гу видит, что ты не был сбит с толку лишь какое-то время. Ты окончательно запутался! Как Гу отпустит Фэн Мина? Ты хорошо его знаешь, так что можешь сказать, если я отпущу Фэн Мина, не позволит ли ему это набрать солдат и купить лошадей, а затем вернуться? Или позволит ему тайно покушаться на Гу? — Ваше Величество… Голос Чжао Лу застрял у него в горле. Слова Сюэ Цзюньляна были верны. Согласно его пониманию Фэн Мина, если Сюэ Цзюньлян отпустит его, Фэн Мин никогда не сдастся. — Ладно, — вздохнул Сюэ Цзюньлян, — Ты прожил в стране Фэн столько лет, поэтому не можешь этого вынести, и Гу может это понять, иначе Гу давно бы арестовал тебя за измену. Гу однажды сказал, что, закончив с этим, он даст тебе отдохнуть и позволит вернуться в свой родной город. Сердце Чжао Лу упало. Он понимал, что Сюэ Цзюньлян на самом деле бил себя, говоря это. И если бы он сказал больше, его бы обвинили в государственной измене. А дать ему отдохнуть, значит уволить с официальной должности. Чжао Лу снял свою официальную шляпу, положил руки на землю, поклонился и произнес: — Чжао Лу имеет упрямый нрав, и должно быть из-за этого Его Величество повторно использовал Чжао Лу. Поскольку решение принято, он не будет сожалеть об этом. Если Его Величество не может отпустить Фэн Мина, Чжао Лу готов разделить преступление с Фэн Мином и понести наказание вместе с ним. Сюэ Цзюньлян был разъярен словами Чжао Лу. Он разбил о него мемориал и усмехнулся: — Чжао Лу, ты сошел с ума? Ты устал жить? Думаешь, что добился больших успехов и теперь можешь вести себя беспринципно? Чжао Лу сказал: — Этот провинившийся министр не смеет. Просто у провинившегося министра есть кое-что в сердце, и если он этого не сделает, он не только не будет жить комфортно, но и его жизнь будет хуже смерти. Сюэ Цзюньлян холодно посмотрел на него. — Хорошо… Если ты так решил, Гу не будет тебе помогать. Тем более, что ты думаешь, что этот Гу недостаточно великодушен. Если хочешь попасть в тюрьму, страдать, или подвергаться пыткам, тогда иди и не жалей об этом. — Спасибо, Ваше Величество. Чжао Лу снова поклонился, и когда его взгляд упал на официальную шляпу на земле, его глаза на мгновение стали кислыми. Это было его жизненным стремлением... Чжао Лу в сопровождении стражников был выведен из дворца. Слова Сюэ Цзюньляна, естественно, были не шуткой, и его на самом деле посадили в тюрьму. Тэн Юнь в это время был в саду за дворцом Юньфэн, когда Жуй Сюэ внезапно прибежала к нему. Её глаза были красными, а лицо почти плакало. Когда она увидела Тэн Юня, то опустилась на колени, схватила Тэн Юня за одежду и произнесла: — Мастер! Мастер, спасите Генерала Чжао Лу! Тэн Юнь не знал почему ему нужно спасать Чжао Лу, и когда он собирался спросить, кто-то вдруг объявил, что Чжао Тун просит о встрече с ним. Дворец Юньфэн был частью гарема, и министрам иностранных дел вход был воспрещен. Однако Тэн Юнь также является Тэн Нанем Хоу, поэтому Чжао Тун пришел увидеть его как Хоу. Таким образом, кажется, никаких нарушений не было. Чжао Тун пришел в спешке и, увидев Тэн Юня, встал на колени и поклонился: — Лорд Хоу, прошу, убедите Его Величество не казнить Чжао Лу. Тэн Юнь был немного ошеломлен, когда услышал это, и спросил: — Почему Император Сюэ вдруг захотел убить Чжао Лу? Чжао Тун сказал: — Генерал попросил Императора помиловать Фэн Вана. Я не знаю, что именно он сказал, но Император был в ярости. Сначала он посадил Генерала в тюрьму, а затем захотел убить Генерала. Жуй Сюэ воскликнула: — Генерал решил умереть. Эта раба столько лет следовала за Генералом, как она может не знать его мыслей? Хотя Генерал всегда был верен Императору, его сердце Фэн Вану также верно. И, не смотря на то, что все это время ему приходилось жертвовать своими интересами, и что его отношения с Фэн Ваном претерпели такую жестокость, он не мог отпустить чувств в своем сердце. Теперь, когда Император Фэн в таком состоянии, Генералу должно быть плохо, и он хочет жить и умереть вместе с Императором Фэном. Если Император Фэн не сможет жить, как Генералу жить одному! В конце речи Жуй Сюэ зарыдала. Сердце Тэн Юня подпрыгнуло дважды, и он протянул руку, чтобы схватиться за стол. Он, естественно, знал о Чжао Лу и Фэн Мине, как он мог не понять чувств Чжао Лу? К счастью, в это время он был Тэн Нанем Хоу, и его звали Тэн Ин, иначе он и Сюэ Цзюньлян все еще находились бы по разные стороны дороги. Некоторые вещи разумны сами по себе, но они никогда не будут разумными снаружи. Чжао Лу был верен стране Сюэ ради верности и праведности, что само по себе понятно. И после того, как все было улажено, Чжао Лу, должно быть, почувствовал облегчение. Он, наконец, мог рискнуть и послушаться своего сердца. Возможно, умереть он мог за свою страну, но жить он мог только ради Фэн Мина. Не считалось трусостью, когда человек был привязан к своей жене и своим детям. Как и Чжао Лу, который был привязан только к одному человеку.