В мастерской, полвторого

Хэнк говорит Оксане, что идет подышать воздухом. Она ему не верит, конечно. Но отпускает, прося быть осторожней. Пока он добирается до базы, картинка начинает окончательно складываться — отец услышал, отец понял и про Оксану, и про то, что Боря наследил своим огнестрелом. Две проблемы одним махом. Нет Рауля — нет проблем. Если Стас не начнет задавать лишние вопросы и слишком копать. Почему-то мысль о том, что отец сжег человека, совсем не шокирует. А может, его уже давно ничего не способно удивить. Мел с Кисой молча сидят в разных углах мастерской. Пришли попрощаться, пока ее не превратили в патриотический центр — Хэнк понимает. Он тоже пришел. Его появлению они даже не удивлены. Но и с радостными криками не встречают. Хэнку плевать. Это такая же его база, как и их. Он подходит к сварочному столу и перебирает руками инструменты. Нужно будет их забрать — хотя бы в гараж отцу отнести. — Ничего сказать не хочешь? — наконец-то подает голос Киса. — А должен? — Ну там… — Киса подходит ближе, но Хэнк не поворачивается. Принципиально. — Прости, что чуть не сжег моих теток. — Меня там не было, — хмыкает Хэнк. — Это несчастный случай. Киса хватает его за плечо, заставляя посмотреть на себя. Он взбешен. Сильно. Только вот Хэнка это уже не впечатляет. — Это тебя твой папаша-мент научил говорить? — А если так, то что? — он отбрасывает руку Кисы и смотрит на Мела. — Уж ты-то понимать должен, что он наши задницы спас. Этому-то особо ничего и не светило. — Да иди ты нахуй! — Это несправедливо, Хэнк, — отвечает Мел. — Мы договаривались по справедливости. У тебя был шанс… — Да бля, бро, он его сестру изнасиловал, — Киса неожиданно раскрывает рот первее Бори. — На Рауля похуй, так-то, не в нем дело. — Тогда какой смысл в нашем договоре, Кис? В дуэлях? — Смысл в том, что мы долбаебы, Мел, — теперь уже Боря отвечает вместо. — И по справедливости нам в тюрьме обоим сидеть надо. Но мне как-то не хочется и тебе, я думаю, тоже. Мел отворачивается, сжимая кулаки. Он обычно себя в руках держал, но Хэнк видит, что сейчас на грани. — Мой отец так и хотел сделать, прикинь. Хэнк бросает взгляд на Кису, как бы желая пояснений. — Сам пусть, — еле слышно отвечает Киса, шевеля губами. — Он Бабича со Стасом шантажировал, оказывается, — продолжает Мел. — Пятью лямами. Он обо всем догадался. — Это ты откуда знаешь? — Он пришел к Анжеле на др. Пытался Бабича на дуэль вызывать. Твой отец их разнял. — Нихуя не понимаю. — Да мы сами нихуя не поняли, — встревает Киса. — Мел разговор только отрывками подслушал, когда они пьяные уже в говно были. Кудинов отца Мела домой повез, а твой папаша сказал Бабичу, что проще его было сразу застрелить. — Мне жаль, Мел, — Боря не знает, что еще добавить. — Жаль что? — он говорит спокойно, но отстраненно. — Что у меня отец такой? Или что у тебя? Про своего Хэнк давно все понял. И то, что он знал, вполне его устраивало. Что бы это о нем не говорило. — У него-то что? — хмыкает Киса. — Он ради сыночка полгорода вырезать готов. Любит ментеныша. В целом Киса прав, но Хэнк об этом не говорит. Подходит ближе к Мелу, кладет руку на плечо и сжимает. Они сидят так молча пару минут. — А мой батя, кстати, куда-то свалил, — прерывает тишину Киса. — Мамка написала. Мелочь прихватил из копилки. — И все? Хэнк ожидал худшего. Микроволновки, как минимум. — Ага. Честный, блять, даже комп не тронул, прикинь. Он тоже садится на диван, и теперь они втроем. Прям как вчера, до того, как все пошло по пизде. — Вам, наверное, поговорить надо? Мел кивает на них двоих. Киса отводит взгляд. Интересно, они с Мелом обсуждали их с Хэнком? И то, нужен ли он после всего Кисе? Судя по др Анжелки — не очень. — Да у него вроде все нормально и без разговоров. — А ты за меня, может, пиздеть не будешь, а? — Киса начинает привычно бычить. Как будто это Хэнк всю ночь сосался с кем-то другим. А может и не только сосался. — Я вас оставлю, пацаны, — Мел встает и не дает себя задержать. — Поговорите, хоть у кого-то должно быть нормально все. Он уходит из мастерской, хлопая дверью, и только тут до Хэнка доходит. — А что у них с Анжелкой? — Дружба, блять, — выплевывает Киса с презрением. — Она с москвичом теперь. Быстрая пиздец. — Прям как ты, да? Когда Киса набрасывается на него с кулаками, Боря сначала теряется — очень больно, синяки еще не успели зажить. Но если вчера он позволил себя пиздить без сопротивления, то сегодня у Кисы не такой счастливый день. Сейчас он физически слабее, но тащит чисто на злости. Не только на Кису. Вообще на жизнь. Хотя Киса тоже охуел. Это Хэнк ему и говорит, когда прижимает лицом к обивке дивана. — Да кто бы говорил, блять, — мычит Киса. — Предатель ебаный! Хэнк видит на его шее засос, поставленный не им. Насчет предателя он может поспорить. Киса елозит, пытаясь выбраться, и Хэнк понимает, что уже успел соскучиться по близости его тела. Вся их поза только располагает к тому, чтобы вспомнить, как все было. — Я тебе хотя бы не изменял. — Да не было ничего. Боря давит пальцами на засос на Кисиной шее. До боли. — Сука, ты меня задушить хочешь? Он, наверное, и не в курсе, что разрисован, думает Хэнк. Под чем-то был точно. Вот и пиздит про «ничего не было». У Хэнка стоит колом, и от этого очень стыдно. А еще от того, что Киса не может это не чувствовать. Он уже собирается сползти, но Киса обтирается бедрами так, что это можно расценить только однозначно. — Че, вчера не хватило? — Боря шипит ему прямо в ухо. — Или ты по члену соскучился? — А если и так, то что? Киса выворачивает голову так, что Боря при желании даже засосать может. И он это делает. Зло, без особой нежности — но Кису словно это еще больше заводит. Он стонет, когда Боря кусает его губы, и пытается подмахивать, словно они уже ебутся. — Давай, — говорит Киса, когда Хэнк разрывает поцелуй. — Слюной только намажь. — Ебнулся? Киса вместо ответа сует в рот два пальца и смачно облизывает. А потом заводит назад. Будь другие обстоятельства, Боря бы ему дал подзатыльник и сказал не выдумывать. А сейчас он спускает с него штаны с бельем и смотрит, как Киса пытается себя растянуть. Боря сам освобождает член и плюет на руку, а потом растирает по головке слюну вместе со смазкой. Благо, последней много — он давно не был так возбужден. Кисе тоже хочется — он трется членом об обивку дивана и пытается себя растянуть, несмотря на то что это явно непросто. — Уверен? — выдыхает Хэнк. Он правда сам уже не уверен, что сможет дать заднюю. Киса вытаскивает из себя пальцы и отодвигает ягодицу в сторону. Хэнк принимает это как ответ. Без смазки намного сложнее, а слюна и то, что для Кисы это не первый раз, мало помогает. Хэнку даже немного больно, когда он входит, а уж Киса шипит и царапает диван точно не от большого удовольствия. — Щас, Кис, — он гладит его по бедру и начинает двигаться. — Потерпи. — Нахуй сходи, а. Киса материт его, но подается назад. Он упорный. Хэнк и не удивлен. Выходит скомкано, тесно, рвано. В конце Киса, видно, совсем перестает себя контролировать, и стоны почти превращаются в крики. Пятно на его шее настолько выводит из себя, что Хэнк перекрывает его своим. А потом еще и еще, перед тем как кончить и придавить Кису к дивану. Он не сразу замечает, что Киса давно держит его за руку. Ну, как держит. Сжимает так, что еще немного, и сломает ему пальцы. — Кис? — Че? — Как ты? Киса выпускает его руку, и Хэнк приподнимается, чтобы сползти с него. Он смотрит вниз. Между ног все выглядит… Не очень хорошо. — Охуенно, — все-таки выдавливает из себя Киса. — Но больше без смазки не дам, без обид. Хэнку страшно осознавать, что это его рук дело. Они с Кисой могли драться, но он не позволял перетекать подобному в постель. Никогда. Еще одна вещь, где он представлял себя по-другому. — Бля, — Киса стонет и поворачивается на бок. — Ниче, жопу не порвал, и ладно. Ну, не до конца. — Прости, — Хэнк решается дотронуться до его лица, и Киса прикрывает глаза. — Прости, я конченный. — Мы оба конченные. Я вчера, так-то, тебя тоже до крови разъебал, Хенкалина. 1:1 у нас. — Я тебя люблю. Это совершенно не та ситуация, в которой следует говорить подобные вещи. Но Хэнк не может не сказать. Киса улыбается. Довольно. — Я тоже тебя люблю. Видишь. Тоже 1:1.