lavender eyes

      Тэхён хотел бы быть где-нибудь не здесь, но в этот раз у него просто нет выбора. Его la ligne de vie, ветка жизни, которая объединяет их в одну династию, была приглашена на торжество другой линией вампиров. Отказ воспринялся бы чем-то вроде пощёчины, и такое оскорбление так просто не простили бы. Тэхён уже вышел из того бунтарского безрассудного возраста, когда такая мелочь стоит того, чтобы испортить себе спокойное времяпровождение. Проще просто принять приглашение и плыть по течению.       Вечер будет проходить в загородном доме. Все приглашённые должны нарядиться в одежду, соответствующую эпохе и месту, в которых были рождены. А значит, Тэхёну приходится облачиться в чогори, нательную рубашку, и паджи, традиционные штаны. Поверх всего этого, он надевает турумаги, верхний халат. Чем и заканчивает традиционный наряд-ханбок. Имиджмейкер и портные постарались сделать одежду максимально похожей на ту, которую Тэхён мог бы когда-то носить. Но, во-первых, современные ткани, их качество и расцветка, никогда не смогли бы сойти за материалы из того временного периода. Даже пастельный нежно-голубой цвет в то время, когда Тэхён был рождён, невозможно было создать. А во-вторых, он должен был быть облачён в одежду попроще, потому что был выходцем из деревенской семьи и не имел отношения к знати. Поэтому, наряжаться в шёлковую ткань даже немного лицемерно. Но, как бы это ни было смешно, Фрея, имиджмейкер Тэхёна, костьми бы легла, но не позволила бы надеть ему что-то на класс ниже. Иногда кажется, что она и многие другие его подчинённые, пекутся о его репутации больше, чем он сам.       У Тэхёна нет длинных волос, но шиньон, который пристраивают у него на голове, с лёгкостью исправляет этот недочёт, делая его обладателем длинного хвоста, закреплённого на макушке шпилькой. Очень странно видеть своё отражение, и видеть насколько изменилась внешность. Фрея едва не хлопает в ладоши от эйфории, сердечки в её глазах говорят об обожании этого образа. Его лицо и правда немного преобразилось — стало более вытянуто-овальным, а скулы заострились. Глаза же стали выглядеть ещё более раскосыми. Тэхён никогда не считал красоту, тем более свою, чем-то положительным, скорее уж какой-то досадной помехой. Конечно, красивые люди располагают к себе. К ним тянутся, с ними хотят быть рядом, их хотят заполучить. Но мало кому важно то, что скрывается за этим фасадом. Большинство, по его мнению, воспринимает людей, наделённых красотой, трофеем или же привлекательной игрушкой. Тэхёна давно никто даже не пытается принудить к чему-либо. Но старые, побледневшие от времени воспоминания всё ещё живут в его голове.       Тэхён приезжает на торжество на машине и в этот раз почти в одиночестве, если не считать водителя и лишь одного телохранителя-верлеопарда. Риз — самый спокойный кот-перевёртыш, которого Тэхён когда-либо встречал. Ему нравятся такие психотипы. Обычно с ними никогда не возникает проблем и о них, при правильной концентрации внимания, можно с лёгкостью на время забыть. Риз не вампир, а значит дресс-код на него не распространяется. Но он всё равно одет с иголочки. Его чернильно-чёрный костюм хорошо сидит на мускулистой развитой фигуре. Тэхён уверен, что этот наряд проспонсирован им же и считает такую незначительную трату ради другого человека приемлемой. Хозяину не должно быть стыдно за своих подчинённых.       Загородный дом светится, как новогодняя гирлянда. Кусты белоснежной азалии подсвечиваются искусственными лучами, становясь насыщенно-жёлтыми. Высокий забор, отделанный тёмным сланцем, оплетен плетями дикого винограда. Тэхёна встречают на входе, склонясь в глубоком поклоне. Вампиры выглядят на двадцать пять, а по ощущению достаточно молоды, чтобы он оценил их возраст превращения в несколько лет. Становится понятно, почему они не смотрят в глаза. Старых вампиров вот такой вот молодняк побаивается. — Сэр, добро пожаловать.       Тэхён ничего не отвечает и просто молча следует за ними. За спиной пристраивается Риз. Брать с собой больше одной единицы охраны считается унизительным. Попадая в чужой дом, нужно уметь доверять. Если окружить себя десятком охраны, хозяевам будет нанесено оскорбление. Хотя Тэхён с радостью взял бы с собой ещё парочку человек. Вампиры должны уметь постоять за себя, и он умеет. Но если нападающих будет слишком много, то каким бы сильным он ни был — один в поле не воин.       Расслабляющая музыка вводит в лёгкий транс. Для пения, наверняка, выбрали исполнителей, в чьих жилах течёт кровь сирен. Тэхён приостанавливается, пытаясь влиться в атмосферу и осмотреться. Он бывал на многих вечерах, устраиваемых вампирской знатью. И огромный бассейн, в котором плещутся русалки, не очень удивляет его. Зелёные волосы, Тэхён назвал бы этот цвет vert guignet, цвет изумрудной зелени, расплываются яркой кляксой по светлому покрытию бортика. Пронзительно-синие глаза впиваются в него, иногда мигая рептильими перепонками. Девушка выныривает, наполовину выбираясь на сушу, разбрызгивая воду по сторонам. Небольшая грудь с малиновыми сосками выставляется на всеобщее обозрение. Длинный, сильный малахитово-зелёный хвост блестит в искусственном свете ламп. Русалка растягивает губы в улыбке, которая больше похожа на оскал из-за по-щучьи острых клыков. Её раздвоенный на конце язык проходится по полной нижней губе, будто слизывая солёную влагу бассейна. Она машет рукой, подзывая к себе, и будь Тэхён помоложе, поглупее и более заинтересованным, он бы пошёл у неё на поводу. Но ему неинтересно. Он подхватывает бокал из подноса официанта, который как раз проходит мимо. На парне минимум одежды, только светлые джинсы с низкой посадкой и цепочка-портупея, обвивающая его рельефный торс. Все официанты одеты одинаково. Тэхён замечает ещё парочку в таком же прикиде. Бокал замирает у его рта, потому что в одном из них он узнает Чон Чонгука. Это внезапно выводит его из равновесия. Тэхён пересиливает себя, делает глоток и переводит взгляд на столик, в центре которого на огромном блюде выложена горка-крокенбуш. Он понимает, что пора отдать дань уважения организаторам вечеринки. А потому, направляется в самую гущу гостей, старательно обходя тот сектор, который обслуживает его le valet. Риз, очень предприимчиво, подаёт ему шкатулку, которую всю дорогу от машины он держал в руках. Тэхён ведёт пальцами по искуссной резьбе, ощущая сразу и прохладу камня и тепло дерева.       Сиро и Изабелла ДюМон или Le Ressac и L'éboulement, Прибой и Камнепад — их более известные имена среди вампирской знати, мило беседуют с несколькими своими гостями. Высокий широкоплечий азиат с глазами такими тёмными, что не видно зрачков. Облачённый в традиционное японское кимоно и, скорее для проформы, вооружённый катаной. И стройная, почти тощая, европеоидная женщина, своим ростом едва достающая ему до груди. Одетая в пышное платье, накрахмаленный передник и бигуден, высокий колпак, похожий на кружевную трубу. Такие наряды были особенно популярными в Бретани девятнадцатого века. Подле них, с видом испуганного зверька, сидит новообращённый, возраст которого трудно определить на глаз. Есть что-то такое в его загнанном виде, что-то по-детски беззащитное, что мешает точно его определить. Но Тэхён знает, что тот совершеннолетний. Превращение несовершеннолетнего карается смертной казнью. Его длинные, как у молодого жеребёнка, конечности спрятаны одеждой. И то, что свою новую игрушку пара ДюМон одела прилично, добавляет им несколько плюсиков. Как и то, что его обращение в вампира решили отпраздновать. — Bonjour, mes amis, — здоровается Тэхён, делая вежливый поклон. — О мой бог, mon Dieu, это же Nuit Noire! — восклицает Изабелла. — Я тоже рад видеть вас, вы как всегда прекрасны, — неприкрыто льстит Тэхён, прикладываясь к её руке, затянутой в перчатку, призрачно-лёгким поцелуем. — Примите мои поздравления и этот скромный подарок.       Тэхён протягивает шкатулку, которую с высокомерной благодарностью принимает слуга. Тэхён знает, что Изабелла любит украшения, инкрустированные драгоценными камнями. Поэтому, преподнёс ей тёмно-алый, почти кровавый рубин.       Он несколько минут общается с парой ДюМон, пренебрежительно игнорируя более молодых вампиров, которые пристроились рядом, чтобы хоть так поучаствовать в разговоре. Потом он вновь кланяется и отходит в сторону, натягивая на лицо привычное равнодушие. Он видит свою сестру по la ligne de vie, по линии превращения. И Ло Хатсирту или более известная в вампирьих кругах как Le Vent, Ветер, склоняет голову набок, посылая ему нежную улыбку. Женщина одета в длинную пурпурную юбку, сандалии, очень узкий лиф, сплетёный из крошечных разноцветных бусин, а так же тонкую, почти прозрачную розоватую накидку. Ветер всегда утверждала, что родилась во времена расцвета Древнего Двуречья. Тэхён в это не очень верит, потому что чувствует, что она не может быть настолько древней. Но Хатсирту не просто так назвали Ветром. Когда она понимает, что Тэхён не горит желанием к ней подходить, женщина сама сокращает между ними расстояние со скоростью, достойной одного короткого Юго-Западного порыва. — Nuit Noire! — проговаривает она его имя, останавливаясь рядом. — Le Vent, рад тебя видеть. — Не ври. Я знаю тебя как облупленного. Ты скорее бы был рад не видеть меня ещё лет триста. — Мне нравится, что мы друг друга понимаем, — кивает Тэхён, буквально затылком чувствуя, как Риз придвигается к нему ближе. — Ты всё такой же бесстыдник, — фырчит женщина, сужая свои золотисто-карие глаза. Её кожа имеет цвет топлёного молока. Лёгкий, профессионально наложенный румянец, красиво подчёркивает это. — Это общая черта нашей линии крови, ma chère. — Было бы глупо это отрицать, — улыбается вампирша. — Кстати, я бы хотела тебя кое с кем познакомить. Тудор!       Тэхён очень надеется, что сумеет уйти прежде, чем ему повстречается ещё кто-то достаточно близкий к нему, чтобы вести себя так же вольно. Он наблюдает за тем, как сквозь разномастную толпу, возвышаясь над всеми на минимум две головы, пробирается великан. Тэхён редко встречает настолько высоких людей. Точнее не-людей, потому что невооружённым взглядом видно, что мужчина — оборотень. Медведь, если Тэхён не ошибается. — Поприветствовуй моего étincelle de vie, Тудор, — приказывает Хатсирту, и огромный, высокий мужчина закатывает рукав своей рубашки для того, чтобы затем протянуть руку вперёд. — Ты знаешь, что я давно не отдаю дань этим правилам, Ветер, — отказывает Тэхён, не желая привселюдно кого-то пить. Прошло то время, когда его могли заставить. — Ты оскорбишь меня своим отказом, chéri.       Тэхён ненавидит то, как за приторностью французского языка прячут недобрые намерения. Да, большинство старых вампиров рождены в линиях крови, которые были вхожи в европейские королевские дворы Франции, Испании и Италии. Именно поэтому язык тех, кто давно ходит по земле, пестрит иностранными словами. В основном, французским, так как эта часть страны принадлежит тем, кто когда-то покинул Елисейские Поля и поселился здесь. — Не дави на меня, mon chou, — с интонацией, которая кроет в себе опасность, предупреждает Тэхён. — Тудор! — встряхнув длинными распущенными волосами цвета спелой пшеницы, чеканит женщина.       Здоровяк, одетый в классический европейский костюм-тройку и выглядевший в нём так, будто тот слишком ему мал, ступает ближе, заставляя Риза, телохранителя, выступить перед Тэхёном. — Ты усложняешь нам жизнь, — со вздохом говорит он. — Это ты слишком упрям и не хочешь хоть раз пойти мне навстречу!       Старые вампиры часто упрямы и злы. Но, как правило, не по своей воле, а из-за того, что время течёт вперёд, всё меняется, меняются и они, иногда понемногу теряя частицы себя. У некоторых обострённая вспыльчивость доходит до безумия. Вампир может озвереть и стать неуправляемым убийцей. Тэхён не встречал Ло Хатсирту уже давно, но не думал, что её ментальное здоровье может быть подорвано. — Ты не хочешь принять дар! Мой Лакей предлагает тебе самое дорогое, что у него есть, а ты его отвергаешь! Так нельзя вести себя! Даже тебе, Тёмная Ночь!       Тэхён сдвигает брови на переносице, впервые за весь вечер показывая свои истинные эмоции. Некоторые вампиры, пересекая определённую границу времени и становясь всё сильнее, приобретают некие особенности. Как Хатсирту обладает нечеловеческой скоростью, так и Тэхён имеет свою исключительную черту. Не даром его называют Nuit Noire, Тёмная Ночь. — Ох, прошу прощения! Я дико извиняюсь, как же так?!       За миг до этого восклицания атмосфера накалилась настолько, что некоторые особенно чувствительные молодые вампиры поспешили отойти. А потом официант врезался в Тудора и все напитки оказались вывернуты на роскошные костюмы женщины-вампира и её Лакея. Тэхён окаменел лицом, обхватив локоть Риза так, чтобы тот не вздумал лезть в драку и отодвинулся на шаг в сторону. Конечно же, это был Чон Чонгук. Высокий мускулистый кот, с глазами цвета неба, обещающего ветренный день. Бесстыжего кошака, который своей выходкой решил перетянуть внимание на себя. Тэхён недостаточно наивен, чтобы подумать, будто всё это обыкновенная случайность. — Я сам накажу его, — заявляет он, внезапно пугаясь того, что Хатсирту захочет сделать это сама. — Уверен? — глубоко пряча в себе гнев и не позволив ему выбраться наружу так просто, спрашивает женщина. — Avec grand plaisir, — отвешивает ей уважительный поклон Тэхён. — Но моего Тудора ты попробовать не захотел, — капризно надувает губы Хатсирту. — В другой раз, — скрепя сердце, обещает ей Тэхён. — Не будем же мы перетягивать внимание на чужом празднике на себя? — Ты прав, я поступила неразумно. — C'est bon, — изображая мягкую улыбку, подбадривает её Тэхён. — Следуй за мной, — перехватив взгляд Чонгука, приказывает. Похоже, с котом это происходит впервые, потому что на дне чужих удивительных лавандовых глаз появляется страх. Тэхёну тошно от этого, но он не подаёт виду, широким шагом направившись к выходу. На миг он оборачивается и отвешивает поклон чете ДюМон, которые принимают его с таким же уважительным кивком. И когда шум вечера оказывается позади, он резко оборачивается, впиваясь злым взглядом в перепуганного кошака. — Ты, наверное, не понимаешь, что натворил, да? Конечно, не понимаешь, — говорит Тэхён. — Ты влез туда, куда влезать не стоит. Тебе жизнь не дорога? Если бы та вампирша захотела — она бы настояла на наказании. И я бы не смог тебе помочь, потому что эту церемонию нарушать нельзя. Что, страшно тебе? Смотри мне в глаза.       Лицо Чонгука заметно побледнело. Яркие глаза влажно блестят, а руки плетями висят вниз. Если бы даже он захотел, то не смог бы ослушаться. Потому, что в этом и заключается сила Тэхёна. Он может управлять и навевать страх. Как жуткий ночной кошмар, держащий в сетях сонного паралича. — Тебя бы могли превратить в игрушку, могли бы сделать донором, могли бы много чего придумать, потому что фантазия у вампиров что надо. А ты, пушистый идиот, не смог бы даже пальцем пошевелить. Что глазами так блестишь, злишься? Говори, если есть, что сказать. — Но вы же меня спасли бы, — слушается Чонгук, выдавая такое, из-за чего Тэхён не удерживает злой смешок и тот слетает с его губ. — Я увидел, как к вам прицепились эти два упыря. Вы были напряжены, и я захотел вам помочь. Вот и всё. — Мне не нужна твоя помощь, Чонгук, хотя бы потому, что я знаю, по каким правилам нужно играть, а ты этого даже не представляешь. — Mon chéri! — слышится издалека. Тэхён замолкает, проглатывая весь свой гнев и став изображать статую. — Что ты придумал?       Тэхён поневоле смотрит на Чонгука, наконец-то замечая его голый торс, упругие мышцы груди и несколько шрамов у левой ключицы. Ло Хатсирту подходит ближе, и Тэхён поднимает руку, чтобы затем перехватить ею горло Чонгука. Шея кота достаточно широка, чтобы его ладонь не смогла накрыть и её половину. — Я решил сделать его своим Лакеем, — отстранённо заявляет Тэхён. — Поэтому, можешь не переживать, он будет жить в строгости.