Плейлист

      Ночка удаётся на славу. И без сарказма. Билд спит как убитый — отключается сразу же, как только голова касается подушки. Вот он рецепт хорошего сна? Эмоциональные горки, не иначе. Ну а после крепкого сна и просыпаться в радость. Сладко потягиваясь на постели, Билд улыбается новому дню. Даже глаза открываются с лёгкостью — и на душе так хорошо! И даже как-то странно. Вроде бы, после вчерашнего, он должен был грустить, заниматься самобичеванием — ох как Чакрапан это любит, но отнюдь! Приятные ощущения струятся в Билде словно небольшие, но такие живительные родники. — Доброе утро, мир…       Билд даже не помнит, когда последний раз он просыпался с таким умиротворением на душе, на сердце. Приоритеты расставлены. Никакого значения не имеет то плохое и нехорошее, что происходит, поскольку Байбл точно прав — его это никак не касается, зато то, что происходит между ним и Вичапатом имеет и значение, и касается его лично. Они вроде бы уже стали частью жизней друг друга. Билд-таки точно. Он — его ассистент, и наконец-то эта новость приносит Чакрапану радость. Он ненавидел всё, что связано с этой профессией, и снова поспешил с выводами.       Внезапно Билд подрывается с постели, перепугано смотря на время. А ведь уже десять часов! Он же проспал! Вот такое доброе утро. Ругать будут? Нет, стоп!       Куда Чакрапану спешить? И зачем? Что ему сделают? Отчитают? Выговор сделают или оштрафуют? Ой как страшно! Ха-ха-ха! Билд фыркает собственным мыслям. Даже если Майл рассердится на него — не беда. Он же уже на него зол!       «Двух зайцев одним махом!»       Может, это немного и по-детски, но кто его осудит? Уж точно не Майл, ведущий себя как самый настоящий капризный ребёнок!       А вставать надо. И идти тоже необходимо, в любом случае. Хотя Чакрапан никуда не спешит. Хотя Байбл, наверное, ждал его с утра… Или нет. Всё же неправильно так поступать с Вичапатом, ведь у них только-только начало всё налаживаться.       Ну, отдохнули, пора и вставать! Включив на смартфоне великий музыкальный рандом, Билд пританцовывает, пока собирается к встрече с новым днём. Он уже и забыл, что собирает новый плейлист — а как тут не забудешь, когда столько всего происходит? Но заигравшая песня напоминает Билду о его главной отдушине. И она ему хорошо знакома. Хотя раньше Чакрапану эта песня не нравилась, почему-то сейчас она звучит очень свежо и красиво! Как тут не подпевать?

Я вижу, как свет танцует, Танцует в твоих глазах…

      И танцует, и поёт, и улыбается как самый счастливый человек на всей планете, а перед глазами всплывает улыбка Байбла, столь очаровательная и мягкая! От неё млеет Билд, от неё у него неспокойно на душе, даже от одних воспоминаний. Но в хорошем смысле. Ну а чего она такая… ослепительная?       Ах! Какое приятное, невесомое чувство парит в душе у парня!       И это вовсе не любовь. Конечно же это не она, просто бывают люди, у которых улыбка волшебная. Гипнотизирующая. И Байбл владелец такой. А ещё он оказался совсем не таким плохим человеком, как при первой встрече. Кажется, Байбл был прав, говоря, что Чакрапан не может судить его, не зная.

Я могу быть твоей музой, Я могу быть твоим союзником.

      А стоит вспомнить момент, когда Байбл коснулся его носа кончиком своего, бабочки в животе начинают петь серенады. А как красиво они взмахивают своими эфемерными крыльями! Каждым взмахом они разносят по хрупкому телу волны блаженной истомы — и как тут не поддаваться трепещущему волнению от растущего в груди чувства? И что это вообще за чувство? Билд, вопреки логике, отказывается осознавать чувство.

Говорят, любовь — это религия, Так помолись со мной.

      А в голове ведь всё ещё сидит вчера прочитанная история. Небольшая книга оказалась настоящим шедевром, где двое влюблённых преодолевают невзгоды на пути друг к другу. Они преодолевают много препятствий, находя утешение в объятиях друг друга. Как и Билд вчера нашёл…

Просто дай мне остаться в твоих объятиях…

      Главный герой отказывается ото всего ради любимого. Не это ли истинный героизм?

…Я могу быть твоей радостью…

      Проводить параллели — это привычка. И Билд ей грешен, но плохого же в этом ничего нет. Байбл же сам дал ему эту книгу, подарил ему возможность погрузиться в мир ледяной любви, между молодым исследователем и мифическим существом, найденным им в одном из арктических озёр — русалом. Это очень странно, что Билд не может выбросить историю из головы? Продолжает думать о том, что чувствовали эти двое, пока боролись не только за свои чувства, но и за свои жизни. Просто в этих строках есть отражение чего-то… до боли знакомого. А ведь насколько, оказывается, Вичапат чувствительный, раз ему нравятся такие книги. А по нему и не скажешь.       А ведь как-то Апо сказал ему, что Байбл тот человек, что откажется ради любви ото всего, что важно в его жизни. Значит, Билд не ошибается в этой параллели между главным персонажем и Байблом. А верен ли он в сравнении себя и русала? Одинокое, непонятое, непринятое миром существо — но Билда любят люди, хотя едва ли они знают его настоящего. Русал рождён в арктическом озере, это место — его дом, Билд же, напротив, чужак. Непреодолимая разница, но сколько есть сходств! Или Чакрапану просто хочется так думать…       Нет! Никакого негатива. Навстречу миру с яркой улыбкой. Билд глубоко вдыхает, добавляя новую песню в плейлист — Dua Lipa, Love is religion. Это тоже приоритеты.       В столовой его встречают привычные шутки от поваров. Они всегда шутят, и всегда их юмор направлен на Билда. Но они не злые. А Чакрапан не против такого внимания в свой адрес. К тому же, шутят они и правда неплохо, да и отвлекают, когда голову забивают лишние мысли.       Сейчас его голову занимает Байбл. Хочется снова увидеть его, поговорить с ним… да хоть о его же исследованиях, но так неловко. Билд же, как дурачок, улыбается. Он уже забыл, насколько может быть приятным стеснение при одной лишь мысли о скорой встрече с человеком.       Значит ли это, что Билд — сложный человек?       Навряд ли. Он — простой парень, наивный, слепо верящий, что любовь это спасение.       Ну и, может, он малость любит додумывать. Ведь между ним и Байблом нет никакой любви.       Неправильно, что эта мысль его расстраивает?       Небыстрым шагом он идёт в кабинет Вичапата, неожиданно тормозя возле музыкальной комнаты. Эх… Такая проблема нарисовывается — он проспал, и Билду нужно спешить на своё рабочее место, однако так сильно хочется выразить свои чувства. А их Билд умеет выражать через музыку. Да-да, он умеет играть. И даже не на одном инструменте.       И это не попытка избежать желанной встречи. И это даже не касается Байбла. Всё та история, всё в той же неприметной книге — она же с самого начала зацепила его, унося в глубины своей вселенной, если бы не вечерняя ситуация…       Билд же уже опоздал, так что ничего страшного, если он задержится ещё ненадолго?       Он проходит в музыкальный кабинет, осматриваясь. Он был здесь лишь однажды, и то бегло рассмотрел всё вокруг. Теперь же он может детально проникнуться этой атмосферой. Но внимание привлекает синтезатор. Это чудо техники всегда поражало Чакрапана, хоть играть он и предпочитал на фортепиано.       Первая клавиша. Вторая.       Как там рождаются мелодии?       Дело ведь в звучании, в плавном переходе душевных нот на клавиши. А ведь Чакрапан редко играет, потому что редко он испытывает искреннее желание создать что-то новое. Да, Билд может сыграть не только уже написанные шедевры, но и создать собственные.       Эта мелодия наполнена грустью, тяжёлое звучание нот наполнено лёгкостью тоски и непонимания, а также сладким звучанием романтики. Эта мелодия только для двоих: юного исследователя и русала. Их история получила свой счастливый конец в глубинах арктических озёр, там, где нет людей. Но Билд задумывается о том, получили бы они такой же счастливый конец, останься в мире людей?       Чутьё — не иначе, но Билд приподнимает голову, встречаясь взглядом с Байблом, что молча стоит, облокотившись о дверной косяк. Он задумчиво смотрит, не думая прерывать Чакрапана. Заслушался? — Байбл… — голос звучит тихо, а пальцы замирают на клавишах. Кажется, играть сейчас не стоит? Будет ругаться? — Почему остановился?       Голос Вичапата звучит тихо, бархатно. Билд мог бы допустить возможность того, что Байбл разозлится на него за опоздание. Мог бы, но так и не допустил. А вопрос, заданный им, вообще говорит только о том, что Байблу понравилось. И Билд продолжает играть, смотря прямо в глаза Байбла. Думать о героях истории уже не получается — в голове просто туман. Да и перед глазами нет ничего чёткого, кроме лица гидролога — оно чёткое, его взгляд ясный. Красота этого человека словно толстые путы обвивают ослабленное тело. Кажется, Чакрапан на грани признания, хотя бы самому себе. — Я шёл к тебе и вдруг подумал о персонажах той истории, — начинает объяснять Билд, делая последние движения по клавишам. — Захотелось сыграть для них.       Но его и не спрашивали, однако чувство неясного долга подначивает Чакрапана. Ему не хочется портить отношения с Байблом. Ему хочется, чтобы они стали прочнее и ближе.       Уголок губ Байбла дёргается в мягкой ухмылке, а сам парень проходит внутрь, садясь на небольшой диван, стоящий напротив синтезатора. Глаза друг от друга не отводят, зрительный контакт сохраняется. А Билд чувствует, что попал в ловушку. Путы стянулись окончательно, а каждый выдох лишает возможности сделать новый вдох. — Тебя так сильно впечатлила та история? — почему этот простой диалог обрастает такой интимностью? У Билда ладони потеют, а нервничает он так, словно находится на прослушивании у самой крутой музыкальной компании. Прямо перед кумиром всей своей жизни. — Да… Она очень красивая.       В ответ Байбл молчит, но шире улыбается. — А кто её написал?.. — Билд спрашивает несмело, с такой же осторожностью подходя к Байблу. Садится рядом с ним на самый край софы, с ярким мерцанием в глазах смотря на него — или, может, в глазах Билда отражаются глаза Байбла. Может, запретить ему улыбаться? А то Билд не выдержит просто. Он же уже не выдерживает! Чувствует, как начинает растекаться в лужицу. И это-то в таких ледниках!       Но Байбл замолкает, о чём-то задумываясь. Он отвечает ассистенту неуверенно, и это не ускользает от внимания Билда. Ведь всё его внимание на Байбле. — Не помню. — Ты… врёшь?.. — хихикает Билд, всматриваясь в глаза Вичапата. Пытается нащупать в них сомнение, лукавство, но хитрец отводит взгляд, не позволяя поймать себя на обмане. — Э-э-эй, — игриво тянет Чакрапан, неуверенно касаясь ладонью чужого плеча. — Ты проспал, — внезапно меняет тему Байбл, вновь смотря на Билда. Ну а Чакрапан думает только о том, что его ладонь всё ещё лежит на мощном плече гидролога, и тот даже не пытается хоть намёком избавиться от этого касания. Глупости, но зато какие эмоции приносит! — Злишься?..       С тихой насмешкой, Байбл игриво изгибает бровь. — Можно оштрафовать тебя… — Нужны мне эти деньги, — по-деловому возмущается Билд, цокая. — Я всё равно не работаю.       Байбл смотрит с умилением, с несерьёзным, но укором. — Ты так хорошо играешь. Почему не пошёл учиться на факультет искусства?       Чакрапан теряется от такого вопроса. Вроде бы он поддался моменту, что между ними возник, знаете, такой томный, хрупкий. А этот вопрос такой серьёзный и, честно говоря, неприятный. И Вичапат замечает резкую смену настроения на лице коллеги. — Я спросил что-то не то? — Нет-нет, — спешит опровергнуть Билд, — я просто не знаю, что тебе ответить, если честно, — и посмеивается, как дурачок. А у самого уши горят уже. Почему-то ему снова становится стыдно. Хорошо, что пиликает смартфон, позволяя Билду полноправно отвлечься от желанного разговора. (Желанный, конечно, только Чакрапан оказывается не готов к откровениям).       Но полученное сообщение хорошее настроение сдувает, словно пыль. Взгляд сразу же становится серьёзным, хмурым. Почему очередной замечательный день вновь оказывается чем-то омрачён? — Что случилось?       Билд переводит отрешённый взгляд на Байбла. Пару раз моргает, а потом совсем потерянно и очень тихо произносит: — Апо уезжает.       Смятение украшает лицо Вичапата. Он резко вскакивает на ноги, даже не дожидаясь Билда, уходит из музыкальной комнаты. Хорошо, что Чакрапан быстро реагирует и подрывается следом за Байблом, отказываясь верить в серьёзность полученного сообщения. Разве есть причина у Апо покидать это место? Из-за ссоры с Майлом, что ли? Но Билд не может поверить, что Наттавин способен поступить так взбалмошно!       На фоне складывающейся ситуации, Байбл совсем не обращает внимания на Билда. То, что эта новость стала для него, мягко говоря, неожиданной — очень видно. Ну а спросить, куда же теперь так спешит Вичапат, язык не поворачивается. Это же итак очевидно, а столь глупый вопрос может не понравится парню. Но спросить всё равно хочется…       Ответ находится сам. Байбл же чуть ли не бежал, а Билд следом за ним, потому они быстро доходят до жилого корпуса, уверенно двигаясь в сторону комнаты Апо. Сердце тоскливо замирает, когда Чакрапан замечает уже плотно одетого парня, вытаскивающего свои сумки из комнаты.       Байбл подлетает к нему как ошпаренный, молниеносно и неожиданно прижимая того к стене. Билд останавливается в нескольких шагах от них, не решаясь подойти, не находя в себе силы услышать их личный разговор. Он видит, насколько убитый и заплаканный взгляд у Апо, он видит дикую растерянность и печаль в глазах Байбла. Неужели всё правда должно так кончиться? — …ты сам знаешь, что всё…       Обрывки фраз никак не дают понять сути диалога. И Билд не хочет их слышать. Он не хочет, чтобы Апо уезжал. Почему как только у него начало всё налаживаться, у его нового друга всё пошло кубарем? Это несправедливо.       Байбл обессиленно опускает руки, отступая от своего друга. Взгляд полон понимания, но и обиды тоже. Билду не время вникать в это. Апо смотрит на него, печалью улыбаясь. — Билд, — тихо произносит он, делая несколько шагов к окаменевшему Чакрапану. — Не смотри так, а то я заплачу, — и смеётся. И становится ещё грустнее. — Почему, Апо?..       Наттавин резко дёргает головой, стараясь улыбнуться как можно шире. Сразу становится понятно, что сдерживает слёзы. — Я никогда не хотел быть здесь, — с трудом он произносит эту фразу, а следом обнимает обомлевшего Билда, крепко прижимая к себе. — Как вернёшься в Бангкок, встретимся? — от этого голоса, Билду становится дурно. Он так ненавидит прощания, расставания… Всё ведь было так хорошо… — Конечно…       Снова Наттавин смотрит на Билда, выдавливая из себя улыбку. Билд слишком отчётливо видит, что улыбка вымученная, и улыбаться Апо вовсе не хочется. Со стороны вообще кажется, что он от любого неосторожного касания развалится на части. Превратится в пыль.       Но слова больше не вяжутся. Ни у одного, ни у второго. Байбл молча берёт сумки в руки, первым двигаясь с места. Билд замыкает их цепочку, а в ушах шумит. Он даже не сразу слышит посторонние, возмущённые голоса, что встречают их у выхода. Но Чакрапан слушать и не намерен. Итак понятно, что полярники злятся, возмущаются таким поступком Апо. Они тоже расстроены, ведь никто не хочет отпускать такого человека, как Наттавин. Он хороший.       На улицу Билд не выходит. Это полярники, даже без курток, молча уходят, провожая Апо с мёрзлой земли. Билд же, как истинный одиночка, обнимает себя руками, взмахами ресниц смахивая тяжёлые слёзы расставания. Он думал, что они вместе ещё проживут здесь много интересного, теперь же это «интересное» ждёт их в Бангкоке. А вот и едва заметная улыбка. — До встречи, Апо, — с хрипотцой и тихо, чтобы не разрыдаться. Но подходит ближе, протягивая руку. — До встречи, друг, — также тихо отвечает Наттавин, принимая рукопожатие.       Расставаться с кем-то всегда неприятно. Это чувство жгучее, болезненное, вне зависимости от причин. Хоть Апо и сказал, что изначально не хотел здесь находиться, всё же он был тут. А теперь так резко покидает это место. Изменилось бы решение Апо, если бы Билд всё-таки пришёл к нему вчера? От этой мысли правда тревожно, но что бросается в глаза, так это отсутствие Майла в числе провожающих полярников.       Хах. Что же.       Билд стоит возле входной двери, облокотившись о стену — ждёт возвращение остальных полярников. Сам до жути хмурый, бледный. Он уже ни о чём не думает, пытаясь обуздать грусть. Ну а ещё лишний раз парень убеждается в том, что прощания — не его нота.       Когда именно возвращаются полярники, неизвестно. Может, прошло пару минут, а может, целый час. Но приходят они все без настроения. У кого-то на лице читается явная злость, кто-то едва сдерживает слёзы. Оно и понятно — Билд здесь находится меньше, чем любой из них, а уже так привязался к Апо. Страшно даже подумать, каким ударом стало спонтанное решение их друга, с которым они провели несколько лет вместе, покинуть их. Чакрапан лишь надеется, что никто не воспримет это решение как предательство.       Байбл заходит последний. Большая часть парней уже расходится, Билд же ждёт возвращения гидролога. Чакрапан отталкивается от стены, со всем вниманием смотря на отрешённое выражение лица Байбла. Тот, поймав на себе пристальный взгляд, вяло улыбается и шепчет схожее: «Пошли».       Смотреть на его напряжённую спину невыносимо. Хочется идти рядом, на одном уровне с ним. Поддержать человека, который внезапно стал так важен. И только сейчас Билд вспоминает о нечеловеческом минусе на улице, а Вичапат вышел туда в одних джинсах и свитере. Можно попробовать завязать беседу… — Байбл, — он неуверенно берётся за край рукава, — ты не замёрз?       Вичапат смеётся в ответ, и Билд чувствует себя легче. Всё же начинает шагать рядом с ним, продолжая держать край чужого рукава. — Волнуешься?       Билд вспыхивает, легонько ударяя парня в плечо. Тот снова тихо смеётся, искоса смотря на Чакрапана. — Ты знал… ну… что Апо уедет? — как может, но старается деликатно спросить. Происходящее ведь как лавина — накрыло неожиданно и с головой! — Никогда не говорили об этом, — хоть Билд и не рассчитывал на ответ, Байбл, на удивление, отвечает. Причём так полноценно, не скрытно. — Я сам предполагал, что такое может произойти. Но никогда не случалось, — горько усмехается он, пропуская Билда вперёд. — Я думаю… — так хочется поделиться сомнениями! — Что пойди я вчера к нему, то…       Байбл неожиданно встаёт перед парнем, одним взглядом вынуждая того замолчать. — Ничего не изменилось бы. Отъезд отсюда решение не одного дня. Он принял это решение давно.       Чакрапан отводит взгляд в сторону, закусывая губу. Конечно. Что он может знать об этом месте? Сколько лет эта база уже существует, сколько времени эти люди уже знакомы друг с другом… Билд просто ворвался в уже устоявшиеся связи. Значит, решение было неспонтанное. Значит, Апо хотел уехать ещё до того, как Билд сюда приехал. — Не грусти так, — снова он лохматит аккуратно причёсанные волосы. — Если вы реально стали друзьями, то поддерживать связь не перестанете.       Вот как он это делает?! Билд даже дерзкий взгляд бросает на него. Сам ведь расстроился — такое сложно не заметить, но всё равно умудряется успокоить Чакрапана, избавить его от очередного чувства вины. — Сам не грусти…       Байбл только усмехается, наконец-то возвращаясь на своё рабочее место. Билд уже уверенно садится рядом, тяжело вздыхая. — Всё равно это как-то неправильно…       Он это говорит себе и, вероятно, не рассчитывает на то, что Байбл услышит его. Но Вичапат слышит. — Я так не считаю. Его изначально здесь не должно было быть.       Билд поворачивается к Вичапату, с интересом смотря. Не скрывая. А тот уже ведь в работе, такой сосредоточенный, хотя всё ещё слишком очевидно расстроенный. — Не объяснишь детальнее? — не дождавшись никаких пояснений, Чакрапан решается уточнить. Вообще, было бы неплохо, посвяти его кто в полную ситуацию. Но зря он понадеялся.       Байбл снова молчит, какое-то время сосредоточенно наблюдая на одном из экранов показателей в реальном времени. Молчит, словно что-то обдумывая, а Билд-то уверен, что сейчас ему расскажут всё. Вичапат тянется за ноутбуком, передавая его в руки опешившего Билда. — Не объясню, — строго, — если Апо захочет, то сам расскажет. Это не моя жизнь. Я не могу.       Досадно сжимаются губы. Но ведь и не поспоришь! Байбл в очередной раз прав. Он не может посвящать его в детали чужой личной жизни, даже если сам невольно стал её участником, ну или свидетелем.       Эх. Ладно. — Что мне делать? — он осторожно ставит ноутбук на стол. — Так, — с энтузиазмом-то каким. Билд аж не ожидал. С неверием смотрит на Байбла, что двигается к нему. — Сначала проверишь мой отчёт. Только на ошибки, — косится он на Билда. Не слишком ли близко сидят? — А потом я скажу тебе, что делать, — и сам открывает необходимый файл, пролистывая несколько страниц. Билд же, вновь оказавшись в личной близости с парнем, глаз с него не сводит. Он же… ну прямо… рядом!.. Билд так чётко видит его аккуратные, прямые ресницы, небольшие, едва заметные морщинки в уголках глаз. — Понял? — неожиданно, ну уж слишком внезапно Байбл поворачивается лицом к Билду, ощутимо сталкиваясь нос к носу. Глаза Байбла сразу же опускаются на губы Чакрапана.       Безумное желание вдруг стискивает горло Билда в тиски. Всего один порыв, одно едва уловимое движение головой, и их губы коснуться друг друга. Ах, какой пожар внизу живота! — А?.. — как жалобный писк. Чего он там понял? Что совсем голову потерял? Понял, ещё как понял!       Глаза Байбла взметнулись в поплывшим глазам Билда. Почему он не отстраняется? Почему не проводит эту правильную границу?       «Пожалуйста…» — Говорю, внимательно читай, прежде чем править что-то, — и снова он расплывается в своей обворожительной улыбке. Теперь взгляд Билда опускается на губы Байбла, а дышать всё сложнее! Чего так жарко-то? А ещё от Байбла пахнет персиками…       Билд сглатывает, резко отворачиваясь. Он почёсывает бровь, стараясь скрыть несомненно покрасневшее лицо. Сердцу уж слишком неспокойно, а напряжение в паху слишком очевидно давит. Он не может так опозориться! — Ого! — вдруг вскрикивает Билд. — Сто двадцать страниц? Ты что, диссертацию пишешь?! — в изумлении он смотрит на довольного Байбла. Сидит весь такой — хозяин жизни, раскинувшись на кресле. Чакрапан только отвлёкся от туманящих разум чувств, а тут снова во власть чарующих глаз. — Это просто отчёт.       Вот вам и отчёт! Билд двигается ближе к столу, подпирая голову рукой. Наверное, он слишком очевидно пытается скрыться от пронзительного взгляда. — Тебе… кхм… работать не надо? — полушёпотом спрашивает Чакрапан, не в силах сосредоточиться на веленой работе. Чего он смотрит? Вот чего он смотрит?! — Хах, — ах, как звонко звучит голос! — Тебя смущать интереснее.       Глаза Билда вот-вот покинут глазницы. Сердце прыгает куда-то в пищевод, вот-вот, и оно вывалится через рот. Ха-ха. Ха-а-а-а! — Кто тут смущён?       Чёрта-с два он признается в этом! — Ты даже посмотреть на меня не можешь, — откровенно забавляется Байбл, снова двигаясь к Билду. О, он уже и подзабыл, как при первых встречах с Вичапатом вытягивался по струнке. А теперь вспомнил. Ещё как вспомнил! Грудь вперёд, плечи назад, а Байбл так сладко дышит прямо в ухо. — Знаешь, Билд, — шепчет он, жаром обдавая чувствительную ушную раковину, — ты очень забавный…       Всё. Выносите! Билд готов.       Игристое чувство эйфории взрывается по телу яркими вспышками, словно тонкие электрические разряды, пронзающие каждую клеточку тела. Словно со всех сторон, Чакрапан окутывает тёплое, утягивающее в неизвестные глубины чувство. А сердце-то готово разорваться. Оно хоть не остановиться? Так быстро бьётся… Опасно.       Он первый раз назвал Билда по имени.       Разве может подобное заставить человека чувствовать себя настолько окрылённо? Но Билд чувствует. Воодушевление и радость толстым слоем ложатся прямо на сердце.       Его имя звучит так сладко с уст Байбла. — У тебя есть три дня на проверку, — также неожиданно, как и начал, Байбл вновь возвращается на своё место. — Я пойду в лабораторию, — кивает он на дверь, которую Билд видит первый раз (вот она — внимательность!). — Если что, зови.       Ха-ха. Конечно. Конечно не позовёт! Влечение, которое Билд сейчас чувствует по отношению к Байблу, слишком велико. И контролю не поддаётся. Оно кажется неправильным, оно пугает, но сильнее манит. Такого всегда мало — Чакрапан готов выть. Он не собирался становиться заложником подобной ситуации. Но, может, заложником является вовсе не он?       Билд смотрит на удаляющегося Байбла, прикусив губу. Сердце всё ещё бешено прыгает по рёбрам.       «Почему ты такой…»       Билд свободно выдыхает, только после того, как Байбл скрывается в лаборатории. Как ему работать в таком состоянии? Хотя нет. Как Вичапат может работать в таком состоянии? После всего, что сейчас было… Билд еле сидит, едва ли чувствуя свои конечности. А Байбл с такой лёгкостью поднялся и уже готов работать. Он не то что готов, он работает! А Билд всё пытается унять паникующее нежное чувство в груди.       Не значит ли это, что для Байбла это ничего не значит? Может, он просто забавляется с Билдом? Сам ведь только что это сказал… От одной только мысли об этом становится чертовски обидно. Но Билд не хочет верить в это. Он никогда не сталкивался с чем-то подобным, и в понимание Чакрапана, если между двумя людьми происходит подобное, значит между ними есть симпатия. Но здесь возникает неожиданный вопрос. Неужели Билд хочет этой симпатии между ними?       Хах.       Закусив палец, нервно покачивая ногой, Чакрапан не может отрицать собственного интереса к Байблу, проявленному с самого начала. Слишком очевидно, что, как парень, Вичапат его привлекает. Страшно было признаться себе? Видимо, нет. Тревога заискрила в карих глазах. Страшно, что ничего не получится. Страшно, что Билд уедет отсюда, а Байбл…       Глупо думать о том, чего никогда не случится. Но хотя бы Билд больше не сопротивляется осознанию собственных чувств. Ему нравится Байбл. Рядом с Вичапатом голова идёт кругом, а в душе… расцветает целая вселенная.       Никто не имеет права оказывать сопротивления возникающему чувству. И Билд не смеет, потому что, честно признаться, хоть в нём и проскальзывает паника по поводу происходящего, ему не хочется, чтобы это прекращалось. А ещё ему хочется верить, и он верит в то, что всё это — столь хрупкое и чувственное, так спонтанно вспыхивающее между ним и Байблом, значит одинаково много и для него, и для Вичапата.       Билд не проверяет и строчки, разбираясь в собственных эмоциях. Хотя, скорее, он находится в их принятии, но сильна ли разница? У этого есть и свои плюсы. Например, он перестанет так нервничать, просто наслаждаясь дозволенное близостью, и, возможно, когда-нибудь это крохотное расстояние между ними будет сокращено и… — Билд…       Какое всё-таки у Чакрапана красивое имя. В робкой улыбке расплывается, поднимая глаза на Байбла. — Ты уже закончил?.. — мягко спрашивает Чакрапан, от чего Байбл едва уловимо удивлённо вскидывает бровь. — Так прошло уже несколько часов, — иронично подмечает он, а Билд, не веря, смотрит в телефон. — Ого! Я не заметил…       Байбл чуть склоняет голову, смотря на потухший экран ноутбука, и с наигранным расстройством произносит: — И не проверил ни одной строки…       Оробело Билд смотрит на Байбла снизу вверх. Он понимает, что Вичапат снова его дразнит, но чувствует себя неуютно. Проверит он, проверит! Три дня же дал. — Ладно, — выдыхает Байбл, протягивая Билду небольшой пластмассовый стаканчик с шоколадным пирожным внутри. — Это тебе. Любишь сладкое? — Угу…       Застенчиво Чакрапан забирает сладость, с интересом рассматривая содержимое (благо, стаканчик прозрачный). Такое аппетитное, сочное, покрытое шоколадным кремом и клубникой. Аж слюнки потекли. — А в честь чего, — полушёпотом, — такой подарок? — и смело поднимает глаза, открыто смотря на Байбла.       Вичапат же сжимает губы, пряча руки в карманы. Снова он о чём-то думает, не позволяя понять своих мыслей и чувств. Слишком скрытный, когда не надо. — Извинение за те слова, что я сказал тебе.       А.       Ой. Билд аж сгорбился, припоминая неприятный диалог. Не то чтобы он вообще про него забыл, помнит, конечно, но ведь новые дни рождают новые, более приятные и весомые воспоминания. Ну и что ответить на это, Чакрапан не знает, снова опуская голову. Значит, Байбл переживал из-за этого? Тогда… почему тянул с извинениями?.. — …долго ты думал…       Плотно сжимает в руках стаканчик Билд, прикусывая язык. Зачем он это сболтнул? Байбл же раскаивается… Но Вичапат так резко присаживается перед ним на корточки, так виновато смотрит… — Мне правда очень жаль, Билд, — искренне звучат слова. Слишком даже. Да в и глазах вина. Как его не простить? Хотя Чакрапан уже давно простил, чего уж лукавить. Просто расчувствовался, распереживался. Это же получается, что он Байблу не безразличен?.. — Всё в порядке, — робко улыбается в ответ Билд, стараясь спрятать глаза за чёлкой. Но Байбл точно намерен довести его до сердечного приступа! Так бережно поправляет смоляные волосы, чтобы видеть всю робость, все мерцающие огни в таких откровенных глазах.       Обстановочка-то такая романтичная! И Билд, смотря в лицо человека напротив, лишний раз убеждается в том, что и для Вичапата происходящее что-то значит. Рассердится, если Билд его поцелует? — Ложка.       Что?       Билд растерянно смотрит на протягиваемый ему предмет. Это Байбл так обстановку разбавил, что ли? Нашёл время… — Спасибо…       Пирожное есть-то чем-то надо. Вот Билд и берёт маленькую ложечку, ненароком касаясь пальца Байбла. Всего секунда, но и её достаточно, чтобы закрепить трепетность момента. Конечно Билд съест эту сладость. Прямо сейчас! Пока Байбл вновь суетится возле своих приборов, пока он что-то сверяет, раздражённо цокая, пока он причитает, так мило хмуря лоб, Билд пробует на вкус небольшой шоколадный кусочек, захватив побольше клубники. Наблюдать со стороны всегда интересно, а когда вы находитесь в таких интересных взаимоотношениях, когда ты сидишь на кресле (как обычно делает это Байбл), словно ты начальник и оцениваешь работу сотрудника — вдвойне приятно! А тут ещё такое сочное пирожное, сладко тающее во рту. Правда очень вкусное. Очень-очень. Да и клубника свежая. А у неё приятный, освежающий вкус. Примерно такое же чувство Билд испытал, когда Байбл назвал его по имени, и, о боже, как же это странно и непонятно! Но у слов тоже есть свой оттенок, своя сласть. Его нельзя описать, её нельзя представить, но можно ощутить, если найти то, что станет твоей личной ассоциацией.       Вот только совсем неправильное соотношение проводит Билд. Хотя уже намного смелее, без кусачего чувства вины. Каковы же на вкус губы Байбла? Мягкой формы, ласковые на вид, они не пухлые, но объёмные и кажутся такими же сочными, такими же освежающими, как и эта клубника.       Задумавшись, Билд покусывает ложечку, не сводя глаз с привлекательного лица Байбла. А тот, словно уловив взбудораженность Чакрапана, облизывает свои губы. Облизывает! А Билд погружает в рот ещё одну клубничку, с блаженством проникаясь её ярким, живым вкусом.       Да-а-а, клубника на шоколаде была сочной, столь сочнее может быть лишь вкус романтичного поцелуя.