Ты будешь моей истиной

Я внимательно осмотрел надпись. Корявый почерк делал ее довольно устрашающей, красный цвет напоминал кровь. Я обернулся к Малику: — Маяковский? Тот, который писатель? Никогда не любил его стихи, вечно они мне казались странными. — Я вспомнил, как мы учили его произведения в школе и нервно поморщился. -Молодец, Шерлок, еще очевидные факты? Конечно тот, который писатель. — Старик посмотрел на меня и неудовлетворительно цокнул языком, как будто общался с маленьким ребенком, не понимающим элементарных вещей. Затем хмыкнул и вернулся в спальню. Я ещё несколько минут осматривал надпись на стене и, подумав, что это ни к чему не приведет, также вернулся на место преступления. Подойдя к трупу, я внимательно осмотрелся рядом, обошел его со всех сторон и решил, что тут мне больше ловить нечего. Тело нужно было доставить в морг. Малик сообщил, что останется до приезда санитаров, и я покинул помещение. На улице было свежо. Только что прошел дождь, и лужи заполнили ямы на дороге и тротуаре, лёгкий ветерок сдувал капли с деревьев. Я направился в участок. Настроение улучшилось: появилось интересное дело. Приехав на место, я сразу направился к начальству обсудить убийство. Я вошел в кабинет, на своем рабочем месте сидел человек с большим животом, густыми усами и широким орлиным носом. На вид он казался серьезным, строгим и злым мужчиной, но в душе был добр и весел. Звали его Бакир Маратович. — Ну что, голубчик, — мужчина любил называть своих подчиненных забавными прозвищами, мое любимое было «дорогуша», — как тебе нравится это преинтереснейшее дело? — Я был на месте преступления, видел надпись, но ничего нового не нашел. — Я посмотрел на Бакира Маратовича виноватыми глазами и продолжил: — Малик сказал, что послание на стене однозначно связано с поэтом Маяковским, но я не нахожу никакой связи между преступлением и этим человеком. Либо фамилия убийцы и есть Маяковский, и он оставил ее как прямую подсказку, указывающую на его вину, что делает его при этом нелогичным идиотом, либо это псевдоним, который убийца оставил как автограф. — Идиот идиотом, а в нашем городе проживают сотни, а то и тысячи Маяковских. — Мужчина посмотрел на меня добрыми глазами, вздохнул и сказал, что я могу идти. Время тянулось медленно. С момента, как я пришел в свой кабинет прошло два часа, но мне казалось, что я сидел не меньше четырех. Дело не давало мне покоя, я пытался понять, как связан разбитый череп парня и надпись на стене. Я даже решил почитать стихи поэта и узнать, есть ли у него что-то связанное с убийствами, местью и так далее. Но ничего, понятное дело, не нашел. Тут за дверью раздался стук, в кабинет зашел Асель и начал как всегда говорить с невероятной скоростью: — Нам удалось разблокировать телефон жертвы. Мы нашли контакт, подписанный как Маяк. — Асель взглянул на меня, пока я пялился в монитор, где все еще светилась страница со стихами, но после его слов я резко посмотрел на коллегу. — Последний раз они созванивались за девять часов до убийства. Можно говорить однозначно: они были знакомы, возможно даже дружили, так как по телефону общались очень часто. — Так и знал, что поэт тут не при чем! — я сказал это громче, чем следовало, Асель даже дернулся. — И как, смогли дозвониться? — Нет, абонент не доступен. Мы проверили социальные сети убитого, переписок ни с Маяком, ни с Маяковским там не нет, что довольно странно. Возможно, он и есть наш убийца, почистил переписки, телефон заблокировал… — Это уже что-то… Однако пока эти факты бесполезны. Спасибо, Асель, я буду искать дальше. Парень одобрительно кивнул и быстро вышел из кабинета. Я продолжил строить догадки о том, кто же все-таки этот Маяк. Факты никак не складывались. Если убийца действительно написал свою фамилию на стене, он явно хотел, чтобы его нашли, но больше улик не оставил, а связаться с ним невозможно. — Да это издевательство! Он просто играет с нами! — я раздражительно крикнул и опять погрузился в размышления. Что-то мне не давало покоя. Мне показалось, будто я где-то мог видеть похожую надпись с фамилией и раньше, но подумал, что воображение разыгралось, и сразу же об этом забыл. Мой телефон неожиданно завибрировал, выбросив меня из мыслей. Звонила Дана, моя хорошая знакомая. Я решил отвлечь свой разум от этого непонятного запутанного происшествия и ответил на звонок. В трубке сразу же раздался приятный высокий голос подруги: — Привет красавчик! Как поживаешь? Не звонишь, не пишешь, пропал куда-то, я даже начала переживать о том, куда могла запропаститься твоя заносчивая задница. — Она хихикнула и очевидно ждала ответа. — Э…Дан, прости, последнее время я был очень занят, а сегодня у нас появилось дело, над которым я сижу уже который час и ничего не понимаю… — Про занятость я конечно же соврал, но отмазаться было нужно. — У…неужели интересное дело? Что же на этот раз: потерянный кошелек, кража со взломом или уличная драка? — саркастично выдала Дана. — Не издевайся. — Я вздохнул и решил поведать ей о деле, но без подробностей. — Убийство. В трубке послышался удивленный вздох. — А вот это действительно интересно. Потом как-нибудь расскажешь. Я звонила для другого. Так вот, помнишь я рассказывала про одного очень крутого уличного художника? — А как же я забуду? Ты мне все мозги им проела… — Так вот, он нарисовал еще одну картину… — Произнесла Дана мечтательным влюбленным голосом. — Весь интернет говорит об этом! Моя лента инстаграма заполнена фотографиями друзей на фоне картины, представляешь? В этот раз он решил поколдовать над старым мостом. Девушка с прекрасными длинными волосами и яркими зелеными глазами, с короной из долларов на голове, эх, как жаль, что это не мой портрет, я бы тоже хотела себе такую корону… — С явной грустью в голосе сказала Дана. — Я так хочу с ним познакомиться, уверена, что он так же прекрасен, как и его картины… Пока я не особо внимательно слушал ее влюбленные речи, в голове всплыла одна из его картин. Недалеко от моего дома, на старом здании была изображена огромная голова льва, метра три в высоту, извергающая огонь из своей клыкастой пасти. А на голове у льва сидел маленький толстый человек с биноклем в руках. Его граффити, Дана не любила, когда я так называл его изображения, были действительно замечательными. И тут меня осенило. — Дана, как он обычно подписывает свои граф… то есть картины? — Я же сто раз говорила, как ты слушаешь вообще? — В трубке звучал наигранный обиженный голос. — Обычно в нижнем правом углу, как Маяковский. Вот оно, подумал я, попался! Попрощавшись с Даной, я побежал в кабинет Бакира Маратовича так быстро, как только смог, по дороге чуть не сбив нескольких своих коллег. — Бакир Маратович, у меня зацепка! — я радостно крикнул, забегая в его кабинет. Тот с удивлением посмотрел на меня и жестом показал, что я могу присесть. — Есть у нас в городе один популярный уличный художник, его картины известны буквально каждому второму, но никто не знает, что он за человек на самом деле и как выглядит. — Дана рассказывала мне, что граффист, рисуя свои картины, всегда носит маску, полностью скрывая при этом свое лицо. — А подписывается он всегда как Маяковский, в нижнем правом углу своих картин. Думаю, что у нас есть подозреваемый. — Адиль, да ты у нас настоящий детектив! Уличный художник…- Протянул Бакир Маратович и уставился в потолок. — Говоришь, никто не знает, кто он такой и как выглядит, это конечно печально. — Бакир Маратович, можно войти? — прозвучал голос за дверью после короткого стука. — Конечно, дорогуша, заходи! — после этой фразы в кабинет зашел невысокий мужчина лет тридцати, еще один мой коллега, Александр Иванович. Он подошел к нам и серьезным низким голосом сказал: — Нам удалось отследить телефон контакта, подписанного как Маяк, по номеру телефона. Сейчас он, или же его телефон, находится в старом заброшенном здании, ранее служившем старшей школой. Я взглянул на коллегу, тот же с серьезным лицом смотрел на Бакира Маратовича и ждал дальнейших указаний. — Ну что же, отправим туда нескольких ребят, пусть проверят. — Можно я тоже поеду? — Не знаю почему, но мне очень хотелось увидеть этого художника, я очень надеялся, что он окажется там, хоть и мало в это верил. Получив одобрение от начальства, я с двумя полицейскими отправился в заброшенную школу. Место, где был обнаружен телефон совсем не показалось мне странным. «Самое то для убежища уличного художника» — подумал я и посмотрел в окно. На часах было полвосьмого, солнце еще не зашло за горизонт, за это я и любил летнее время года. Внизу живота горело нетерпение: я ждал возможной встречи с первым подозреваемым. Мы остановились на расстоянии двухсот метров от школы. Здание было небольшим, двухэтажным. Почти все стекла, которые я смог разглядеть, были разбиты, где-то стены обросли чем-то вроде плюща, а рядом земля была покрыта высокой травой. — Ребята, может быть я схожу один? Проверю, посмотрю, я вызову меньше подозрений, чем два амбала в полицейской форме, — Я словил на себе два удивленных взгляда. Они переглянулись между собой и снова уставились на меня. — Понимаю, что это рискованно, но у меня есть пистолет, и вообще, может художника там вовсе не будет. — Я понимал, что говорю безрассудно, но мне почему-то хотелось встретиться с потенциальным убийцей одному, лицом к лицу. — Нет, это слишком опасно. — Сказал один из парней. Я не стал спорить, понял, что бесполезно, и мы вышли из машины. Мы вошли в здание, было решено, что парни пойдут на второй этаж, а я осмотрю первый. Все стены, и даже кое-где потолок, были расписаны различными изображениями. Яркие краски придавали этому мрачному зданию особенный шарм. Я был прав: это действительно хорошее место для художника. Картины были самыми разными, больше всего мне понравилось изображение матери с ребенком на руках, который вместо погремушки держал гранату. Я понимал, почему у этого граффиста так много интернет-поклонников: его рисунки были наполнены смыслом, хоть и иногда понятным только самому художнику, красочными и запоминающимися. Я направился в длинный коридор, на полу валялись кирпичи, обломки парт и стульев, окурки сигарет, по углам раскиданы листы бумаги. Я вошел в первую попавшуюся дверь и оказался, видимо, в учительской. Большой стол располагался в центре помещения, вокруг пять стульев, деревянный шкаф в углу был заполнен папками и стопками бумаг, окна разбиты. Тут не было ярких картин, только лишь на стене виднелась небольшая полустертая черная надпись: «школа сосать». Меня это позабавило, я вспомнил, как сам в детстве гулял по заброшенным зданиям с друзьями, и как мы расписывали стены разными непристойностями. Внезапно где-то снизу раздался звук, будто на пол упала тяжелая вещь. Сообразив, что шум идет из подвала, я решил спуститься туда. Быстро вытянув пистолет из кобуры, я вышел на лестничный пролет и увидел внизу дверь, та явно вела в подвал. Спустившись по полуразрушенной лестнице, я приоткрыл дверь, она громко скрипнула, и я вошел в длинный темный коридор, держа пистолет перед собой. Рядом вдоль стены пробежала черная крыса и тут же скрылась в отверстии на полу. В конце коридора я увидел еще одну дверь и медленно побрел к ней. Та легко отворилась и я попал в комнату. Было жутко, я чувствовал себя персонажем из фильма ужасов, теперь я понимал, почему герои там частенько спускаются в темные подвалы: простое любопытство, ну или глупость. Освещения не было по понятным причинам, а большую часть места занимали коробки, стоявшие друг на друге. Я завернул за них и увидел человека с пистолетом в руке, направленным в мою сторону. Я понял, что это скорее всего наш подозреваемый. — Привет, — начал я, человек напротив взвел курок, — Я … — Я знаю, кто ты. — Не дав мне договорить, парень перебил. — Он послал тебя убить меня, но я не так прост, как он думает. Я понял, что парень меня с кем-то путает. — Слушай, я не знаю о чем ты, давай просто поговорим. — Я медленно поднял руки вверх, бросил свой пистолет и ногой толкнул ему под ноги. Это было глупо, но мне показалось это правильным решением. Парень продолжал смотреть на меня, крепко сжав пушку в руке. Дана оказалась права, он действительно красив. У парня были черные волосы до ушей с прямым пробором, темные глаза, прямой нос и красивой формы губы. Одежда была полностью черной. Выглядел он не более, чем на двадцать пять лет. Мне было страшно, руки немного дрожали, но я почему-то не мог перестать рассматривать этого человека. Он подошел ближе и приставил пистолет прямо к моему лбу. Мои глаза забегали в разные стороны, я пытался придумать, что сказать. — И всё же, — спокойным голосом проговорил я, пытаясь успокоить внутреннюю суматоху, — давай поговорим. На его лице дрогнула еле заметная улыбка, он хмыкнул и поместил указательный палец на спусковой крючок. Я понял, что художник настроен серьезно, это вызвало прилив мелкой дрожи по всему телу, и я почувствовал, как на моей спине выступили капельки холодного пота. Я нервно сглотнул и еще раз посмотрел ему в глаза. Ничего не поменялось, они все так же были спокойны и отражали в себе лишь холодную уверенность. Я решился на еще несколько слов: — Слушай, я действительно просто хочу поговорить. Тут нет никакой засады, подвоха, мы абсолютно одни здесь. — Соврал я. Его темные глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу. Я подумал, что парень не поверит мне и сейчас же пристрелит, но вопреки моим предположениям художник лишь медленно опустил пистолет и спрятал за пояс. При этом оттолкнув ногой брошенный мной пистолет в самый угол комнаты. «Неужели подействовало…», — подумал я и удивленно посмотрел на оппонента. Тот лишь тихо вздохнул и опять еле заметно усмехнулся. — Ну давай. — его голос был низким и бархатным. Я присел на коробки позади меня и где-то полминуты собирался с мыслями. Человек в черном также сел и поправил ворот водолазки. Я посмотрел перед собой: там стояла коробка, заполненная разноцветными баллончиками с краской. Я почувствовал на себе холодный, пристальный взгляд, повернулся к нему лицом и медленно проговорил: — Это ведь ты Маяковский, верно? Парень прищурил глаза и четко произнес: — Ну допустим, я.