Ты будешь моей истиной

— Скажу честно, — начал я после минутного молчания, — Я из полиции. — Художник тихо хмыкнул и я продолжил, — Похоже, ты совсем не понимаешь, в каком положении оказался. Я не знаю, с кем ты меня перепутал, но он не единственная твоя проблема. Ты подозреваешься в убийстве человека. Маяковский округлил глаза и посмотрел на меня, а затем громко сказал: — Какого ху… — Погоди, — перебил его я, — сейчас ты единственный подозреваемый, но мне кажется, что ты не виновен. — Хах, и почему же это? — саркастично протянул Маяковский. — Слишком просто, слишком быстро мы тебя наши. А единственная улика, что заставила нас выйти на твой след по факту ничего не доказывает. — Я устало вздохнул. — Если ты только не хотел встретиться со мной или специально сесть за решетку. Врагов у меня нет, да и не похож ты на того, кто оставил бы такую глупую улику. Маяковский вопросительно вскинул брови, но вопросов не последовало и я продолжил: — В общем. Нам нужно встретиться и все обсудить, не знаю почему, но что-то заставляет меня довериться тебе. Объяснить это другим будет очень сложно. Им легче найти виноватого, то есть тебя, чем углубляться в корни дела и искать человека, который тебя подставил, и теперь я понимаю, что тебя просто хотят убрать. — Я знаю, кто это. — Резко сказал художник. Я удивленно взглянул на него и ответил: — Короче, у нас мало времени. Прости, что соврал о том, что пришел один, но по этой школе сейчас ходят мои напарники и осматривают помещение. — Словив укоризненный взгляд, я виновато опустил глаза, — Поэтому выбирай: либо я сейчас не выдаю тебя и вечером мы встретимся, и ты расскажешь все, что тебе известно, либо я не выдаю тебя, ты не приходишь, и подтверждаешь свою виновность. — Маяковский слушал внимательно и казалось почти не дышал. — Я знаю, как ты выглядишь — мы найдем тебя очень быстро. Есть третий вариант: убиваешь меня, парни на верху слышат выстрел и ловят тебя прямо здесь. — И ты просто так готов нарушить закон, скрывая у себя дома подозреваемого? Поверив мне на слово? — Он встал с коробок и подошел ко мне. Я тоже поднялся и, посмотрев в его темные глаза, ответил: — Я же говорю: все запутанно. И да, я готов поверить тебе на слово. Возможно, это глупость, возможно что-то другое, но могу сказать точно: ты не убийца. А теперь давай сюда телефон. Я словил еще более удивленный взгляд художника. — Мы нашли тебя благодаря нему, по номеру выследили. Скажу, что нашел только телефон, а ты пока спрячься. Не переживай, мне поверят. Там есть что-то компрометирующее? Маяковский приподнял голову и усмехнулся, а затем выдал: — Только мои полуголые фотки, это сойдет за компромат? — Давай без шуток, — я почувствовал, что слегка покраснел и опустил глаза. Маяковский послушно отдал мне телефон. Я сказал адрес и указал время. Сегодня мы должны встретиться в двенадцать часов ночи. Когда я хотел было выйти из комнаты, послышался тихий голос. — Как хоть тебя зовут? Или мне называть тебя Мистер Детектив? — Адиль, — коротко ответил я и вышел из комнаты. — А я Аман, приятно познакомится. — Явно с улыбкой на лице произнес художник, я зачем-то улыбнулся сам себе и направился на первый этаж. Мои напарники уже осматривались тут. Я подошел и с наигранной грустью промолвил: — Я нашел телефон в подвале, — достал его из кармана и отдал полицейским, — никак следов присутствия подозреваемого, наверное уже успел свалить отсюда куда подальше. — Понятно, — коротко ответил один из парней, — тогда едем в участок. Когда мы прибыли на место, рабочий день подходил к концу. На часах было 20:30. Мы отдали телефон Бакиру Маратовичу и я отправился домой. Во мне горело нетерпение: Маяковский должен прийти в полночь, оставалось три с половиной часа, и я искренне надеялся, что тот всё же явится на порог моей квартиры. Я посчитал это безопасным местом, тут художника точно не стали бы искать. Ровно в назначенное время раздался звонок домофона. За дверью стоял Аман. Брови его были сдвинуты к переносице, а взгляд устремился куда-то в пол. Он, как мне показалось, даже не заметил, что я открыл дверь. Затем Маяковский посмотрел на меня, и его задумчивость сразу же пропала. Его красивое лицо озарила искренняя и добрая улыбка. От нее мне почему-то стало тепло на душе. — Ну здравствуй, Мистер Детектив, — с этими словами он переступил порог моей маленькой квартиры. Мы прошли в гостиную. — Ну что ж, — протянул я и посмотрел на художника. — Чувствую, ты поведаешь мне много интересного. Маяковский усмехнулся, отрицательно покачал головой и тихо сказал: — Я расскажу, все, что знаю, надеюсь, пойму, что тут происходит. Я сел на диван, Аман, следуя моему примеру, сел рядом, довольно близко, отчего я невольно вздрогнул. От художника приятно пахло: легкий аромат цитруса, который, как мне показалось, совсем не подходил к его мрачному полностью черному костюму, но мне он понравился, и я глубоко вдохнул. — Начну с начала, — я посмотрел на Маяковского, — Сегодня утром нам сообщили об убийстве. Соседка нашла труп парня в его квартире, у того был проломан череп. Отбойным молотком. Маяковский поморщился, представив это неприятное зрелище. — В телефоне убитого мы нашли контакт, подписанный как Маяк. Дозвониться не получилось. — когда я назвал имя контакта, Маяковский заметно напрягся, но перебивать не стал. — Единственной уликой в квартире жертвы была надпись на стене: «Маяковский». Сначала мы не знали, в каком направлении двигаться, чтобы хоть как-то связать улику с убийством. Затем мне позвонила подруга. — Я тяжело выдохнул. — Она начала рассказывать мне, что у ее любимого уличного художника появилась новая картина под старым мостом. Тут я вспомнил, что он подписывается внизу как «Маяковский». У нас появилась зацепка. Художник слушал внимательно, иногда поворачивая голову на меня. Не хотел перебивать, только сдавленно хмыкал и кивал в ответ на мои слова. — Так как больше подозреваемых не было, мы решили отыскать тебя. У нас получилось выследить твое местоположение по номеру телефона. Я понимаю, что ты не причастен к делу, но как доказать это? Ты говорил, что знаешь преступника, так кто он? Маяковский посмотрел на меня и тихо спросил: — Можно сначала узнать имя жертвы? — Мягко и осторожно спросил Аман. Я подумал, что голос у него красивый: довольно низкий, бархатный. Эти мысли показались мне странными и я, вырвавшись из раздумий, ответил: — Камиль Артурович Каримов, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения. Я заметил, что Маяковский вздрогнул, напрягся еще больше, затем резко посмотрел на меня. Я понял, что он знает жертву. В его глазах я разглядел беспокойство, да что там, я увидел страх. Сам он заметно побледнел. — Нет… — еле слышно проговорил дрожащим голосом Маяковский. — Нет, нет, нет, нет! — Художник выкрикнул последнее «нет» и встал с дивана. — Боже… — Аман начал ходить туда-сюда по комнате и прикрыл рот рукой. — Аман, послушай. — Сказал я мягко, затем я встал и подошел к мужчине. — Я понимаю, ты знал этого человека. Пожалуйста, расскажи, кем он тебе приходился и зачем его убили. — Художник посмотрел на меня. Тень сожаления и боли промелькнула в его черных глазах, страха там уже не было. Глаза блестели от влаги, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он держался. Я аккуратно положил руки на его широкие плечи и почти незаметно ободряюще улыбнулся. Точнее попытался, я был уверен, что улыбка вышла кривой и неискренней. Мы опять сели на диван. Маяковский сдавленно вздохнул. — Эта история началась четыре года назад. Я познакомился с Камилем на четвертом курсе обучения в университете. Мы много общались, переписывались, гуляли, а затем…- художник выдержал долгую паузу и продолжил: — начали встречаться. — Я удивленно вскинул брови, наклонив голову набок, и ничего не сказал. Он говорил тихо, иногда его голос подрагивал, Аман пытался сдержать слезы. Говорить ему было больно. Я положил ему руку на плечо, дав понять, что все нормально и он может говорить дальше. — У нас была компания: я, Камиль, Макс и Амелия, девушка Макса. Начиная с четвертого курса и до прошлого года мы вчетвером были не разлей вода. Маяковский медленно помотал головой и прикрыл глаза, пытаясь успокоить в себе бурю нахлынувших эмоций. внимательно слушал его рассказ. — В прошлом году мы с Амелией ехали на день рождения к Максу, я забрал ее с работы. Но мы попали в аварию. — Я заметил, как по щеке Амана катится слеза. Ему было тяжело вспоминать то время, но я не знал, как его подбодрить, поэтому просто молчал и слушал. — Я выжил, а Амелия…разбилась насмерть. Когда об этом узнал Макс он долгое время не выходил на связь ни с Камилем, ни со мной. Я понимал почему. Он винил меня в ее смерти. Камиль пытался меня поддерживать: говорил, что тут нет моей вины и все это лишь грёбаная случайность, но и я сам так и не смог себя простить. Маяковский замолчал. Вытер щеку рукавом и тяжело выдохнул. — Еще до аварии, мы с Камилем расстались, но продолжили общаться. Он был, наверное, самым близким человеком в моей жизни. Постоянно созванивались, иногда гуляли, оставались друзьями в общем. Я дослушал его печальную историю, и на душе у меня потяжелело. Я искренне посочувствовал Аману, представив, какая ноша тяготит его душу по сей день. Мы помолчали минут пять, собираясь с мыслями. На часах было 00:25. Ночь придавала еще более печальную атмосферу происходящему. За окном шумели машины и лаяли псы, будто пытаясь отвлечь нас от разговора. Я тихо спросил: — Ты сказал, что знаешь убийцу. Кто же он? — Макс. — Твердо ответил тот и посмотрел на меня. Поняв, что мне нужны обьяснения, художник продолжил: — Через месяц после аварии мне на телефон пришло сообщение с неизвестного номера. Там было что-то вроде: «Ты заплатишь за это. Твоя жизнь превратится в ад, я обещаю. Я заставлю тебя страдать так, как ты заставил страдать меня. Жди, урод. 270.</b>» — Я не понял, что значит 270, но точно знал от кого это сообщение. Не то, чтобы я сильно испугался. Макса я знал хорошо, он был добрым парнем, веселым. Точнее, я думал, что хорошо его знаю. Смерть Амелии стала катализатором скрытых в нем жестокости и злости. — Тут я начинал понимать, что происходит. — Затем каждый день мне приходили сообщения с цифрами: 269, 268 и так далее. Я понял, что это обратный отсчет. Отсчет до дня, когда он отомстит мне. Вчера утром пришло сообщение с цифрой 0 и я спрятался в заброшенной школе, вооружившись пистолетом. Возможно, это было глупо, нужно было сбежать куда подальше, но я думал, что все это лишь дебильная шутка, и что так далеко он не зайдет. Я ожидал увидеть Макса, но вместо этого появился ты. — Тут Маяковский замолчал. Я понял, что он рассказал все, что знает и ждет от меня реакции на его историю. — Но он не подумал, что детектив вроде меня поверит тебе и поможет выбраться из этой ямы. — я слегка улыбнулся и взглянул на Амана. Он тоже попытался улыбнуться, но сразу же поник. — Не переживай, мы найдем его, и он получит должное наказание.