Polilla mentirosa

      Удар пришёлся прямо в челюсть. — Мажь его, давай резче! — Разбей ему рожу!       Крики оглушали, звенели в ушах на одной высокой ноте и заставляли корчить лицо. Так правильно. Так привычно. Фэнг сплюнул кровь на грязный деревянный пол.       Замахнуться, упереть ноги как можно сильнее и резко развернуться в прыжке — привычные, давно заученные наизусть движения. Он гибкий, он бьёт без промаха. Колено въехало в чужую скулу, массивная голова дëрнулась от ударной волны. Здоровяк упал, зал затих в удивлении на пару мгновений. Оба бойца тяжело дышали, готовясь не то к продолжению драки, не то к настоящему бою насмерть. Фэнг почти накинулся на лежащего, но со стороны барной стойки послышались хлопки. — Прекрасный бой, джентльмены, спасибо за представление! — сигнал для завершения.       Занëсший кулак над головой противника Фэнг разжал пальцы и протянул ему руку: — Подымайся, громила. Ты себя показал сегодня.       Огромный мужчина ухватился за ладонь и медленно встал. — Ты тоже был неплох. Ну что, по стаканчику?       Фэнг улыбнулся: — С радостью, Примо.       Взорвавшаяся аплодисментами следом за барменом публика постепенно начала расходиться к столикам, оставляя двоих приятелей оправляться после боя. Оба оказались ужасно помяты; с барной стойки помахали, и они подошли, держась друг за друга, чтобы ненароком не упасть. — Ребята, сегодня вы не разрушили ни одного стола, это однозначно огромный плюс, — бармен вытащил из-под стойки внушительных размеров аптечку, передал её в руки бойцам и отправился за стаканами. — И то верно, — хмыкнул Примо. — Аmigote, подай-ка перекись. — Как дела-то у тебя, чего нового? — Фэнг залил перекисью вздувшуюся щëку под удивлëнный взгляд обернувшегося бармена и кинул бутылочку приятелю. Тот нанëс жидкость на бинт и приложил к рассечëнной брови. — Да ничего необычного. Помаленьку двигаемся, дела идут спокойно. Булл прямо жестит в последнее время, понять не могу, что это с ним стряслось. Даже кота своего не замечает, всë круги по кабинету наворачивает и на меня кричит.       Бармен, судя по бейджу, Барли, вернулся с выпивкой. — Я думаю, дело в неспокойной обстановке в этом месяце. Что-то явно происходит, полиция зашевелилась, стычки между мелкими группировками зачастили. Нам, как простым работникам, это не так бьëт по нервам, но боссов порядком взволновало. Впрочем, это только мои предположения, дорогие друзья, не воспринимайте их всерьёз! — Да уж от тебя не воспринимать всерьëз информацию будет только последний дурак. Не прикидывайся, че ты как неродной? — Фэнг наспех замотался бинтом и теперь наблюдал за обстановкой в баре. — Кстати, дядь, у нас планируются зачистки в ближайшие недели две? Кулаки чешутся вмазать кому-нибудь кроме Примо.       Мужчина гулко захохотал, опираясь руками на стойку. Фэнг раздосадованно отвернулся. — Нет, ну а что? Я вполне серьёзно говорю, устал уже твою физиономию месить. — Sí, lo tengo, — Примо потëр чëрные растрепавшиеся усы, пытаясь пригладить их пальцами. — Ладно, давай выпьем, и я пойду. У босса возникнут вопросы, если он увидит меня в здешних местах.       Приятели подняли стаканы и гулко стукнули ими друг о друга, выпивая содержимое залпом. Щурясь от ощущения алкоголя на языке, перекинулись ещё парой шуток, и Примо, ковыляя, медленно покинул бар.       Фэнг растëкся по стойке. — Снова за рутину приниматься... Давай я тебе помогу хоть чем-нибудь, пока мисс Лола не пришла? — Хорошо, — кивнул Барли. — Собери оставшийся мусор и выбрось с остальными мешками. Я устану, пока всë донесу, а для тебя подходящее занятие. — Считай, уже готово!       К ночи большой бар стал понемногу заполняться не только пьянчугами, но и очень недурно одетыми гостями. Фэнга попросили подежурить у входа, чтобы не допустить нежелательных посетителей и предотвратить несчастные случаи, и теперь он откровенно скучал, держа руки в глубоких карманах шершавых просторных штанов. Его коллега и друг Бастер задерживался на задании, так что даже поговорить, стоя в качестве охранника, было, впрочем, не с кем.       На эту ночь у мисс Лолы была запланирована весьма сложная программа выступлений. Это обычное дело для пятницы, когда она и остальные стремились отдохнуть от дел рабочей недели и встретить выходные в приятной обстановке. На разогрев по своеобразной традиции пригласили тройку джазовых музыкантов, прекрасно знающих своë дело.       Фэнг опëрся о стену бара, перевëл взгляд с потока посетителей куда-то в точку над их головами. Там, почти под заходящим солнцем, высились высокие дома центра огромного города, в которых живущие там люди наверняка готовились ко сну, равнодушно глядя сверху вниз на невидимого для их глаз Фэнга. Сейчас они спокойно лягут на широкую кровать и проспят до утра так крепко, что не проснутся даже от выстрела, а утром позавтракают сандвичами, отправятся на работу разбирать документы и пить кофе в кафе у дороги. Иногда Фэнг думал о том, как сложилась бы его жизнь, поступи он иначе — не сейчас, а давным-давно, когда всë его существование было сосредоточено на карманных деньгах, выданных в понедельник утром, и вкусном, но дорогом мороженом, которое стоило как весь его запас монеток на неделю. Парень покачал головой: нет, взял слишком рано. Скорее тогда, когда он попал в ту передрягу... а впрочем, был ли у него выбор вообще? Желал ли он стать офисным служащим, или с самого начала его ждала кривая дорожка преступного мира? Хотел ли он вообще... — Йо, дружище! Хорош стенку подпирать, выступление через десять минут начинается, — тучная фигура приятеля появилась в паре метров от ступеней, и Фэнг оскалился в улыбке, забывая и о многоэтажках в центре города, и о широких кроватях, и о кофе в кафе у дороги. — Бастер, — задержался взглядом на оправе очков, мельком оглядел плечи и вернулся к глазам, скрытым за тëмными линзами. — Чего так поздно? Я заждался. Скукотища полнейшая без тебя.       Бастер хмыкнул и прошёл в бар, утягивая друга следом за козырëк кепки.       Внутри уже наигрывали лëгкие джазовые мотивы музыканты, разыгрываясь перед выступлением. Бурчащие звуки контрабаса переплетались с тягучим саксофоном, а промежутки дребезжаще-весëлыми полутонами заполняло фортепиано. Трио состояло из мужчин под сорок. Один из них, стоящий с саксофоном в руках, оказался выбрит практически налысо, носил красно-коричневую кожаную куртку, несвойственную джазовым музыкантам, и сильно хромал на одну ногу. Второй, пианист, взгромоздился на сидушке всем своим полным телом и удивительно ловко перебирал пальцами по клавишам, покачиваясь взад-вперёд под ритм мелодии. Он был толст, носил странные кольца в ушах и золотые насадки на зубах, среди общества обывателей называемые гриллзами. На его переносице покоились очки вполовину больше Бастеровых, и было непонятно, каким образом он умудрялся выглядывать в полутьме бара свой инструмент. Третий, худой, как палка, держал в костлявых узловатых пальцах гриф контрабаса и самозабвенно дëргал струны. Он носил усы и широкополую шляпу, а одет был в чëрный потасканный смокинг. Его взгляд из-под головного убора болезненно блестел, и во всех движениях наблюдалась некая нервозность, сдерживаемая, но трудноконтролируемая. Все трое играли на редкость слаженно, и даже их простой перебор мелодий заставил усевшуюся за столики публику говорить тише.       Наконец включились прожектора. Нестройными прерывистыми линиями их лучи скользнули по сцене и сошлись на музыкантах, которые прекратили наигрывать лëгкие мотивы. Толстяк встал из-за пианино и раскинул руки перед собой. — Добрый вечер, дорогие гости! Дешëвым тоже рады, не беспокойтесь, — из зала послышалась пара смешков, и мужчина продолжил. — Сегодня мы все собрались здесь ради выступления одной прелестной дамы, которая сейчас готовится к выходу в гримëрке. А мы с ребятами имеем честь разбавлять атмосферу в перерывах. Ну что, приступим? С чего хотите начать, Сту, Поко? — он показательно приложил ладонь к уху; те не произнесли ни слова, но усмехнулись, понимая, что на самом деле их друг уже давно решил, что хочет сыграть первым делом.       Толстяк кивнул ещё паре музыкантов, работающих в баре на постоянной основе, взял микрофон и подвинул его к фортепиано; уселся поудобнее и вторым кивком дал команду остальным. — Dear Dolly! — раскатисто пролетел по залу басистый хорошо поставленный голос. Контрабас играл тише остальных, деловито вплетая низкие звуки между фраз вокалиста.

I still get jealous, When they look at you I may not show it, but I do. It's more than I can bear When they start to stare ‘Cause they think You're too good to be true.

      Зал совершенно затих, и разговоров не стало слышно совсем. Гости улыбались песне и исполнителю, пили, развалившись на обитых тканью стульях. Бастер и Фэнг охраняли вход за кулисы и вместе с остальными наслаждались выступлением. — Вот брошу весь этот криминал, тоже возьму инструмент в руки. Как думаешь, что-нибудь кроме оружия могло бы дать мне столько же денег и воспоминаний? — Бастер сложил широкие руки на груди, запрокидывая голову. Фэнг расслабленно глянул на него из-под козырька кепки; рассмотрел в неясном свете рыжие волосы на чужих руках и немного приподнял голову, чтобы посмотреть в глаза. Бастер глядел прямо на него, и Фэнг лениво сощурился, беззвучно смеясь. — На кой чëрт нам воспоминания? Мы живëм одним днëм, дружище, нам нельзя цепляться за прошлое.

I still get jealous When we kiss goodnight Unless you hold me Extra tight

      Место, где они были вынуждены стоять, находилось за поворотом от основного зала, думал Фэнг, и наверное поэтому он не может отвести взгляд от приятеля — смотреть-то больше, в общем, не на что. О чëм думал Бастер, размышлять не хотелось. Хотелось чего-то другого, но обрисовать это Фэнг был не в состоянии.       Бастер дëрнул плечом, что-то для себя решая, и вдруг расцепил руки, закидывая одну другу через плечо; затем отвернулся, оставляя руку лежать на месте. Голос со сцены продолжал рокотать мерными низкими нотами, раскачивал на волнах не то в полудрëме, не то в тëплом сидре. Фэнг силой подавил внутри ощущение какой-то совершенно неуместной щенячьей радости, стиснул кулаки и напряжённо свëл брови. Но в момент, словно повинуясь песне, чувства потоком отхлынули откуда-то из живота, оставляя на своём месте глубокую, терпкую сладость и такое непередаваемое спокойствие, что Фэнг невольно сжал пальцы на ногах. Он вдохнул полной грудью, ощущая на языке что-то похожее на смесь слов и тëплого, но вкусного в своей теплоте сидра, и не смог ничего сказать. Отмахнулся — плевать на слова! — и рукой зацепился за чужой бок, обхватывая друга со спины. Случайно прижался чуть сильнее, хотел отпрянуть, но почувствовал, как прижимаются в ответ.       Они стояли так всего несколько минут, пока за кулисами не началась суматоха, вынудившая помочь рабочим достать декорации для номера мисс Лолы, но Фэнг до самого утра ощущал на своëм плече призрачное прикосновение веснушчатой смугловатой руки.