К бывшим не возвращаются?

I see you, so please stay strong

I'll sing you one last song, and then I'm gone

      В лучах заходящего солнца Москва выглядит не так серо и безжизненно. Конечно, жизнь тут есть, огромный мегаполис всё-таки, но всё доведено до какого-то странного безликого автоматизма. Как будто день сурка — пробки на одних и тех же проспектах в одно и то же время, одни и те же люди ходят в одни и те же офисы, даже погода всю последнюю неделю была одинаковой. Либо матрица дала сбой, либо тут действительно так всегда и все просто привыкли.       Уйдя слишком глубоко в свои мысли, Арсений случайно роняет на пол запонку. Чертыхнувшись, он поднимает её и снова безуспешно пытается застегнуть на манжете. На первую запонку он потратил минут пятнадцать, и это порядком начинает раздражать.       — Давай помогу, — женские руки проводят по его плечам. Алёна подошла со спины, и из-за навязчивых мыслей Арсений совершенно не услышал её шаги. Она справляется буквально за несколько секунд.       — Merci. Ненавижу все эти вычурные костюмы. К чему такой пафос?       — В твою честь, mon cher ami. Не каждый день, знаешь ли, наша компания открывает офис в Москве и назначает тебя креативным директором региона. Всё будет хорошо. Услуга за услугу, — Алёна поворачивается спиной, убирая волосы в сторону, и Арсению открывается вид на ее обнажённую спину и незастёгнутое платье. Он аккуратно прихватывает двумя пальцами замок и медленно ведет вверх. Сегодня она выбрала образ роковой дамы — чёрное короткое платье по фигуре с длинными рукавами и расшитым стразами воротником. Дополняют его красные лаковые лодочки и красная же помада на губах. Весьма соблазнительно, но Алёна всегда чётко выдерживает грань между сексуальностью и вульгарностью, никогда не переступая её. В самый раз для подобного мероприятия.       Закончив с молнией, Арсений проводит носом по её шее, вдыхая неизменный аромат Chanel №5. Он усмехается, думая о том, что годы идут, мир меняется, и только парфюм Алёны остаётся. Признак стабильности в его жизни. Хуёвой такой стабильности, ибо жизнь перевернулась с ног на голову.       Ещё месяц назад Арсений спокойно работал ведущим дизайнером в просторном парижском офисе и даже думать не мог о том, чтобы занять директорское кресло. Нет, конечно, у Арсения есть амбиции, но прямо здесь и сейчас он был не готов. Новость о том, что их компания открывает подразделение в России, стала сюрпризом для всех. И в первую очередь для Арсения, которому предложили занять должность креативного. Оно и понятно, он успел зарекомендовать себя как человека ответственного, активного и творческого, что немаловажно в работе дизайнера одежды, и, к тому же недаром два года он возглавлял свой отдел. Ну а во-вторых, он сам из России, и, вероятно, высшее руководство компании решило, что это знак, и Арсений вольётся в работу на родине, как никто лучше. Сам же Арсений смотрел на данную перспективу скептически. Безусловно, его лидерские качества на высоте, да и продвижение по карьерной лестнице идёт своим чередом, но маленький эгоист внутри него кричал, что он не хочет покидать свою уютную квартирку в Маре и возвращаться в безликую Москву. Он не был там пять лет, и ещё столько же не возвращался бы.       Но от таких предложений не отказываются, ибо это профессиональное самоубийство. Поэтому, запихав поглубже свои личные предпочтения, Арсений-нихуя-себе-какой-пиздатый-дизайнер с почти искренней улыбкой пожимал руку генерального после подписания всех бумажек. Единственное, что порадовало его во всей этой ситуации (кроме лишнего нолика в сумме зарплаты), это то, что Алёна тоже согласилась работать в московском офисе. Причём на его бывшей должности. Так что, кроме пейзажа за окном и новых обязанностей, не так уж много чего и поменяется, что безусловно успокаивает.       Алёна бережно поправляет воротник его рубашки, мягко улыбаясь, хотя поправлять там на самом деле нечего — рубашка сидит как влитая. Арсений безмерно благодарен ей каждый грёбаный день за заботу и моральную поддержку. Даже если это происходит без слов, они оба всё понимают.       — Без тебя я бы ёбнулся, — шепчет он, наклоняясь к Алёне для поцелуя. Она сразу же останавливает Арсения, прикладывая указательный палец к его губам.       — Во-первых, ты мне сейчас испортишь макияж, и я не уверена, что ты готов к последствиям. Во-вторых, у нас нет времени, машина уже ждёт внизу. А в-третьих, — лукавый взгляд скользит к его губам, — не целуй, если не планируешь раздевать. Поторопись.       Она разворачивается и выходит из комнаты, прихватывая пальто с кресла. Арсений хмыкает, надевает пиджак и идёт вслед за ней. Он никогда не поймёт этих женщин.

* * *

      Скучно. Когда с пафосными речами давно покончено, все важные разговоры с не менее важными людьми выговорены, а фотограф всё-таки успел отхватить пару десятков удачных снимков, Арсений может позволить себе занять весьма удачное место возле бармена, который готовит непревзойдённый негрони. Напиток отдаёт горечью джина и терпкостью цитруса, а сладость вермута и прохлада льда смягчают насыщенность вкусов. Арсений, задумавшись, усмехается, проведя ассоциацию со своей жизнью. Как горько возвращаться туда, откуда начинал, но как сладок вкус собственных достижений. Чёрт, какая же глупая аналогия. Определённо, алкоголь в крови вносит свои коррективы, хотя изначальной целью было не напиться, а лишь немного повеселиться и расслабиться на до того скучном мероприятии. Хотя, живая музыка весьма неплоха, две девушки-скрипачки идеально исполняют Вивальди, из-за чего вечер ещё больше похож на какой-то приём у знатной особы. Как же он не любит все подобные корпоративы, скорее похожие на светские рауты, нежели на вечеринки, где все могут расслабиться. Ты должен держать осанку, быть вежливым, улыбаться, носить этот отвратительный неудобный костюм, дегустировать фуршетные закуски, делая вид, что наелся парой оливок и кусочком сыра. Праздник лицемерия.       Но теперь должность обязывает. Он же теперь креативный, мать его, директор. Это тут он со сцены вещал что-то про большую ответственность, оправданные надежды и благодарность инвесторам. Теперь непозволительно ворваться на тусовку в рваных джинсах и отжигать до боли в ногах и похмелья с утра. Не то чтобы он так делал раньше, но… именно запретный плод так сладок, верно?       Арсений оглядывает зал в поисках Алёны. С официальной частью покончено, в нём достигнута приемлемая доза алкоголя, и вполне можно без зазрений совести тихонько смыться и оправдывать это тем, что завтра тяжёлый день. В зале ресторана достаточно много людей, большинство из которых — его будущие подчинённые, в той или иной степени. Волнующе, но он подумает об этом завтра.       Он отыскал её взглядом как раз тогда, когда скрипачки закончили свою партию и под редкие аплодисменты покидали сцену. Спустя мгновение начинает играть рояль, в мелодии которого Арсений безошибочно узнаёт творение Моцарта. Что за странный фетиш организаторов на классическую музыку? Или они настолько преисполнились в своем сознании, подумав, что если заказчик — руководитель дизайнерского агенства, то им тут срочно нужны рояли со скрипками для вдохновения? Ага, тогда уж пара литров крепкого алкоголя впридачу.       А Алёна красивая. Она непринуждённо ведёт беседу в компании других девушек, улыбается и иногда смеётся, аккуратно прикрывая ладошкой рот. Она такая живая в своих эмоциях, что в такие моменты Арсений даже начинает немного жалеть, что они расстались. Он вообще не знает, как правильно охарактеризовать их отношения теперь. Они бывшие, которые не смогли отпустить друг друга? Бывшие, которые иногда трахаются? Друзья, которые раньше встречались? Всё правда, только вот к бывшим не возвращаются, а друзей не трахают. Поэтому есть определённые непонятки в данном вопросе. Всё было намного проще три года назад, когда они только познакомились. Алёна, точно так же, как и Арсений в своё время, попала на стажировку в их дизайнерское агентство. Она отличалась пробивной целеустремлённостью локомотива, невероятным упорством и чувством стиля, которое было близко Арсению. “Сработаемся”, решил он буквально на третий день совместной работы и неофициально стал её наставником, как более опытный работник. Все эскизы и наброски Алёны проходили через критический фильтр Арсения, прежде чем попасть на стол руководителя. И они действительно сработались, бОльшую часть рабочего времени проводя вместе.       Арсений до конца не уверен, в какой именно момент их рабочие отношения перестали быть исключительно рабочими. Их роман не вспыхнул как спичка, между ними не было всепоглощающей страсти, просто в какой-то момент они переспали. Естественно, по пьяни. Арсений отлично помнит, что этого, в принципе, и стоило ожидать — у него самого давно не было никого дольше, чем на одну ночь, а тут постоянно рядом молодая красивая девушка, с которой можно быть чуть более откровенным, чем с остальными коллегами. А вместо утренней неловкости и смущенных взглядов, они чувствовали себя так же, как и до секса, свободно общаясь друг с другом, не жалея о содеянном. Как-то так и завертелось. Немного досадно, что между ними не было той самой искры, многозначительных взглядов, сцен ревности и прочих эмоциональных атрибутов влюблённых пар. Наверное, именно поэтому, спустя целый год скучных отношений, они и расстались без скандалов, интриг и расследований. Ладно, секс был хорош. Наверное, именно поэтому только секс и остался между ними, но с оговоркой — пока кто-то из них не встретит ту или того самого, кому не захочется изменять.       Годы идут, любовь всей жизни пока не встретилась, а самое главное — всё всех устраивает. Конечно, иногда у Арсения закрадывается мысль, что Алёна на самом деле в него влюблена, но боится признаться, и, в страхе потерять хоть какой-то вариант их взаимоотношений, не хочет прекращать их не очень-то и здоровую связь. В свою очередь, он не занимается самокопанием, и разговоры по душам об их будущем ему неинтересны, если что-то не так, Алёна скажет сама. А Арсений своё уже отрефлексировал раньше, даже ещё до знакомства с Алёной. Достаточно.       Наконец Алёна ловит взгляд Арсения и вопросительно приподнимает брови. Он в ответ кивает головой в сторону выхода и стучит указательным пальцем по запястью, намекая, что время вышло, спектакль окончен, финита ля комедия, и вообще он заебался. В ответ Алёна хмурится, но, видимо, взгляд Арсения был весьма красноречив, что в следующее мгновение она складывает брови домиком и с умоляющим выражением лица показывает ему пятерню. Арсений, понимая, что она выпрашивает те самые “ну ещё пять минуточек”, закатывает глаза, а потом сдержанно кивает, соглашаясь. Он благодарит бармена за то, что тот скрасил его вечер чудесным негрони, встаёт со стула и едва ли успевает сделать пару уверенных, но всё же хмельных, шагов в сторону гардероба, как в его сознание врезаются звуки, которые теперь издает рояль.       С Моцартом покончено, и сейчас звучит та мелодия, которая не должна была звучать. Говорят, что самая сильная память у людей на запахи и на звуки, и прямо сейчас Арсений является живым подтверждением половины этой теории. Он словно врос в пол, не осмеливаясь ни сделать шаг вперёд, чтобы наконец уйти, ни шаг назад, чтобы обернуться и узнать, кто же сегодня играет на рояле. Хотя это ему и не нужно, Арсений готов поклясться чем угодно, что он и так знает, кто же этот пианист, который сейчас своими пальцами рвёт ему душу. Это авторская музыка, Арсений слышал её не один раз, мелодия льётся своим чередом, а он забывает как дышать. А когда музыкант переходит к той части, которую Арс не слышал ранее, его сердце пропускает удар. “Дописал” — единственная мысль, которая сейчас есть в голове. И, по правде говоря, это самое прекрасное, что он слышал за последние пять лет.       Арсения захлёстывает слишком много чувств одновременно. Какое-то печальное восхищение, что пианист всё-таки дописал своё детище, но без него. Волнующий интерес, а знает ли он, что Арсений сейчас в зале. А ещё стыд и чувство вины за то, что всё же он недостоин быть слушателем этого музыканта. И липкий страх, что он ошибся, и на самом деле сейчас на рояле играет совсем не тот человек, о котором он подумал.       Не успев осознать, что он хочет сделать дальше, Арсений разворачивается на сто восемьдесят и идёт к сцене. Единственная мысль, что была в голове, настойчиво твердила, что он должен его увидеть. Он цепляет кого-то локтем, скомканно бросает извинение, даже не поворачиваясь к пострадавшему, шагает быстро, боясь отвернуться от фигуры пианиста, будто тот исчезнет так же стремительно, как и появился в его жизни. Снова.       Арс тормозит в метре от низкой сцены и жадно ловит каждое движение тонких пальцев, так легко бегающих по клавишам. Сейчас на них нет колец, так обожаемых пианистом, но это неудивительно, Арс помнит, что тот снимает весь металлолом с рук, когда садится играть. Он всё ещё боится посмотреть в лицо музыканта, поэтому взгляд скользит вниз, к ногам. Идеально начищенные чёрные туфли мягко нажимают педали, и каждое движение ног то прячет, то обнажает совершенно дурацкие носки с принтом авокадо. Они настолько не вписываются в образ музыканта в строгом костюме, что Арс не может сдержать улыбку. Он решается поднять взгляд к лицу, теперь уже абсолютно уверенный, кто именно заставил его примчаться к сцене. Пианист поглощен музыкой, он отдаётся ей каждую секунду игры на инструменте, и это выглядит завораживающе. Он играет без нот, по памяти, закрыв глаза и закусив губу, но при этом не выглядит напряжённым. Он с легкостью перышка гладит пальцами клавиши, заставляя их звучать так, как он задумал. Иногда он слегка кивает головой в такт музыке, будто соглашается с чем-то в своих мыслях, и в этот момент кудряшки на его голове покачиваются, падая на лоб. Арсений не может оторваться от этого зрелища, размышляя о том, как же всё-таки этому парню идут кудри. Но звучат последние аккорды, пальцы последний раз пробегаются по клавишам, и пианист, улыбаясь, открывает глаза. И поворачивает голову в сторону Арсения, видимо, заметив мужчину периферийным зрением.       Арсений никогда не видел, чтобы довольная улыбка так быстро исчезала с чьего-то лица, меняясь на удивлённое “О”. В зелёных глазах пианиста плещется неверие напополам с паникой. А что творится в глазах самого Арсения, он боится даже предположить.       — Арс? — шепчет музыкант, не отводя от него взгляда.       — Антон, — на выдохе отвечает Арс и уже почти придумывает первую осмысленную фразу для диалога, как вдруг пианист вскакивает с места и вихрем уносится куда-то в сторону служебных помещений.       Среди множества звуков в ресторане Арсений успевает расслышать громкий хлопок дверью, а ещё звонок собственного мобильного. Наверняка это Алёна. Арсений уничтожает в себе импульсивное и эгоистичное желание побежать вслед за парнем, сбрасывает вызов и на негнущихся ногах плетётся к выходу.