Выбирай

― Че хотел, Шаст? Они далеко отходить не стали, остановившись возле помещения, куда организаторы сложили ненужные декорации, часть просто оставив возле дверей. Арсений прислонился к стене, все еще разгоряченный после концерта, отколупал кусочек отваливающейся краски и задвинул ногой куда-то ближе к плинтусу. Антон, до этого молча наблюдавший за этими действиями, вдруг спросил: ― Арс, ты с ним, правда, мутишь? Блядь. Антон. Выйди. Если когда-то и существовал подходящий момент обсуждать его, сделавшую резкий разворот на сто восемьдесят, личную жизнь, то не сейчас, не сегодня, никогда вообще. С Антоном ― никогда, потому что Арсений уже так сильно проебался, что каждый последующий шаг только тянул в эту трясину еще глубже. И Мюнхгаузеном он не был. Шумный вдох-выдох; взгляд, максимально наполненный тяжестью бытия и легким налетом презрения ― он все ж таки актер; и вроде бы он даже готов к разговору. Процентов на сорок шесть. Мимо прошагал Крап, отсалютовав им какой-то палкой. Боковым зрением Арсений, который вообще-то для вежливости кивнул тому в ответ, заметил, что Антон продолжал смотреть на него. Как будто не существовало больше никого. ― Давай просто уточним: ты для чего-то конкретного спрашиваешь или чисто из любопытства? ― Просто интересно. Так, мутишь? С настойчивостью Антона соперничать было сложно. Под его таким пристальным взглядом ― особенно. Арсений сглотнул, чувствуя, что начинает нервничать, а это ну вообще ни в какие ворота уже. Немыслимо, что именно Антон, один из его лучших друзей, заставляет его нервничать! Антон и его неудобные вопросы. ― Чувствую себя шестнадцатилеткой. «Мутишь» и все такое, ― он усмехнулся. ― Ты с Иркой также общался? ― Арс, блядь, ты даже на мои вопросы ответить нормально не можешь? ― повысил голос Антон, а потом устало добавил: ― Ее не трогай, окей? ― Да безразлична мне твоя Ира, Шаст! Я конкретно про тебя сейчас говорил и твои… манеры. Могу и переформулировать: с Журавлем так же общаешься? Или Дроном, или… ― Я понял, хватит. Спрошу, как ты хочешь: ты с этим Марком встречаешься? Или, как у тебя там принято, завел отношения? Переспал вместо потрахался? Искренние возмущения Антона перестали долетать до его слуха где-то примерно на середине. Арсений проморгался и тупо завис, глядя в пространство, потому что тон и взгляд у того были такие, что никаких двойных смыслов не предполагалось. А, может, и наоборот: куча смыслов, буквально все, везде и сразу. ― И почему я слышу обвинение в голосе, мм? ― Ой, вот только в гомофобии меня обвинять не надо, Арс, ― скривился Антон, взмахнув рукой. ― Нас и так с тобой страхивают во всех позах, поебать вообще, я не об этом спрашиваю. ― Настолько поебать, что даже на сцене ты не решаешься сыграть ничего, если это хоть как-то затрагивает артон? Настолько поебать, что элементарно изобразить поцелуй не с Димой или Сережей становится охереть какой проблемой, да, Шаст? Вот настолько примерно поебать? С каждым словом глаза Антона округлялись все больше, а сам он даже как будто уменьшился, поежился, но продолжал пытливо всматриваться в него из-под своих дурацких завитушек. Окей, не дурацких, мысленно одернул себя Арсений, но конкретно сейчас они вкупе с общим настроем вызывали раздражение и желание такой скандал учинить, что пришлось тупо сжать челюсти до ходящих ходуном желваков и заткнуться. Расшатанные нервы ― это, конечно, последнее, о чем он мечтал, цепляясь за этот тур, как за нечто, способное вернуть его в комфортное психологическое русло. ― Арс, мне прям иногда так хочется тебе врезать, ― неожиданно признался Антон, прислонившись рядом к стене, и достал сигареты. ― Вот как сейчас. Как будто лет на десять назад вернулись, когда тебя Серега защищал. ― Ой ли? Громко сказано, Шаст, я и сам за себя постоять мог. ― Поймав скептический взгляд, Арсений стушевался и хмыкнул: ― Ну хорошо, признаю, Сережа частенько… оберегал. ― Да и Стас вокруг тоже бегал, успокаивал нас всех. ― Ага, биг мамочка, получается, ― тихо фыркнул Арсений, после чего, не спрашивая разрешения, умыкнул сигарету из этих его длинных пальцев и затянулся. ― Записать ему что ли кружок приветственный, а то че он там, тоскует небось без нас. ― Ты так и не ответишь, да? Антон перехватил сигарету и выдохнул дым в потолок, а потом усмехнулся и, не дожидаясь ответа, сказал: ― Не могу до конца поверить, что все вот эти разгоны «Арсений у нас по мальчикам» претворились в жизнь. Ну типа… С хуя ли? Как это все случилось вообще? ― Да никак, Шаст, не было ничего, ― резко прервал его Арсений. Поперхнувшийся и тут же закашлявшийся Антон представлял собой забавное зрелище. ― Удивлен? ― Тогда про какое свидание ты в прошлый раз говорил? Я думал, это с ним у тебя… ― С ним, да, ― снова перебил он. Внутри бурлило чувство какой-то недосказанности, незавершенности, как будто и хочется выговориться до конца, а как будто и не хватает смелости. Вряд ли будь на месте Антона кто-то другой, даже Сережа, ему было бы легче. А, возможно, он себя просто обманывает. ― Я себя чувствую этим, знаешь, ну который «сегодня мы с тобой подружимся». ― А утром навсегда расстанемся? ― с усмешкой продолжил Антон, пока в голове Арсения уже играла эта навязчивая музыка. Ох и зря же он это вспомнил, баклан. Сигарета плавно перекочевала к нему, а сам он незаметно так привалился к его плечу и закрыл глаза. В таком положении спать хотелось гораздо больше. Вряд ли, конечно, Антон найдет в себе силы дотащить полусонного Арсения до машины, равно как и желание быть замеченными ненормальными визжаще-орущими у входа, тыкающими в телефоны, чтобы запечатлеть момент. Он уже представил себе эти заголовки в интернете и мысленно ужаснулся. ― Арс? ― Мм? ― А ты бы сам согласился? Если бы ситуация была обратной; если бы это я тебе предложил, а не ты мне? Мышцы под его щекой ощутимо напряглись, и Арсений, с трудом разлепив глаза, все же отодвинулся. Антон аккуратно выхватил сигарету из его руки и потушил, выбрасывая окурок, да еще и в глаза не смотрел, словно чего-то опасался. Или смущался. Второе не сразу пришло в голову, благо Арсений умел играюче выдерживать необходимые паузы, так что дошло до него прежде, чем он заговорил: ― Антон, а ты случайно не хочешь ничего мне сказать? Тот посмотрел на него исподлобья и помотал головой. Откуда-то издали послышались громкие голоса, с приближением которых надежда хоть что-то выведать поподробнее угасала, как и его шансы снова не проебаться. Потому что одного раза достаточно было, а Арсений не то чтобы добродетель, щедро такими моментами разбрасываться. ― Просто я вот подумал: а если бы меня «переклинило», не настолько, конечно, чтобы в голову лезли такие идеи… странные, но если бы? Не к Позу же я бы пошел, ― усмехнулся Антон, а потом резко поднял голову в сторону совсем уж близко раздавшихся голосов. Недолго думая, он по привычке схватил его за руку и втащил в это складское помещение, где почти на каждой горизонтальной поверхности собрался толстый слой пыли. Декорации точно снимали прямо перед концертом или организаторы решили просто в цене накинуть? Додумать Арсений не успел, больше занятый тем, чтобы не коснуться ни одной из этих поверхностей, брезгливо отряхивая штанину, которой задел шкаф. ― А чем тебе Джабр не угодил? Он только рад будет. Арс не особо следил за тем, как на его слова могут отреагировать, поэтому не сразу заметил, как Антон резко поменялся в лице и вместо привычного добродушного выражения лица его уже встречало суровое и даже немного ожесточенное. ― Антох, это шутка была, спокойно. Я просто вижу, что у вас супермегамилые отношения, а в последнее время так и подавно. Но все равно это шутка, ― уже настойчивее повторил он, подошел поближе и криво улыбнулся. ― И если бы ты пришел ко мне, я бы расценил это как высшую степень доверия. У меня так батя говорил, когда наш котей задом к нему поворачивался, чтоб погладил. В глазах Антона мелькнула смешинка, но внешне он по-прежнему оставался абсолютно серьезен. ― Получается, мне ты доверяешь больше всех? Вопрос был простой, но Арсений не сразу нашелся с ответом. Доверяет ли он Антону? Безусловно, никаких сомнений. А еще у него есть и другие близкие друзья, да тот же Сережа или Зохан, Дима, он им доверяет точно так же. Но ведь и выбрал он Шаста, а не кого-то другого, и в тот момент не задавался вопросом: почему именно он? Потому что Антон больше привлекает в сексуальном плане? Эта мысль ему даже в голову не приходила, да и не оценивал он никогда своих друзей вот так. Потому что Антон не смог бы ему отказать? Ага, как же, еще свежи воспоминания, но и изначально Арсений так не считал. Возможно, было еще одно… Возможно, он просто поверил, на долю секунды, что артон не так уж и невозможен, что Антон действительно относится к нему не так, как к остальным, что их перешептывания и переглядывания значат чуть-чуть больше, чем все остальное? Если так, то Арсений в полной дремучей заднице. ― Я… не могу ответить именно на этот вопрос, ― наконец, выдохнул он. В глазах Антона теперь уже явно было видно разочарование. ― Потому что я знаю, какой вопрос последует за ним, а там я и сам запутался. Ну честно. ― Да я понял: какой бы вопрос я ни задал, у тебя нет ответа ни на один. Твой Марк об этом хоть в курсе? А то уведоми его, что ты у нас тот еще пиздун скрытный. ― Бля, Шаст, не начинай. Вообще за стенкой шум уже давно стих, так что вряд ли кто-то ждал их у выхода с камерами наперевес и микрофонами на изготовку. Справедливости ради, микрофонами в них тыкали довольно редко, благо, журналистов не интересовали гастроли импровизаторов в условной Рязани или Благовещенске. Антон, видимо, тоже это понял, потому что двинулся к выходу и остановился, только когда Арсений бросил ему вслед: ― Я бы согласился. Охерел бы, но согласился. Этот тяжелый взгляд, которым его наградили, буквально до костей пробрал. Содрал кожу живьем, вскрыл сосуды и выломал ребра, добравшись до главного. Иначе откуда тогда вот это частое бух-бух-бух в груди, которое откровенно мешало сделать глубокий вдох и успокоиться. Арсений засунул руки в карманы и с вызовом вздернул подбородок, когда Антон все-таки не выдержал и в два шага сократил расстояние, приблизившись к нему почти вплотную. Блядь, и почему рядом с ним он иногда себя чувствует мелкой букашкой, слабой и никак не защищенной? ― Провокатор херов. ― И в мыслях не было, ― вставил Арсений, делая шаг назад. Как будто это помогло бы избавиться от настойчивого ощущения, что сейчас Антон ― главный. Никакого «на равных», потому что Арсений только и успевал что оторопело хлопать ресницами, пока над ним нависали суровой грозовой тучей без тени улыбки на лице. ― Шаст, ну ёбан-бобан, выключи начальника, я даже теряюсь. ― Слышь ты, умач, я тут пытаюсь мысли сформулировать, чтоб никаких двусмысленностей и оговорок впредь не было. Мы можем попробовать, и вот сейчас заткнись, пожалуйста, и послушай. ― Антон резко очертил рукой невидимую линию между ними. ― Секс только один раз. Никаких поцелуев в губы. Нич… ― Бля, ты меня сейчас как проститутку оцениваешь?! ― Не выдумывай. Я обозначаю то, как все это будет выглядеть, ― возразил Антон и сразу недовольно воскликнул: ― Хули ты опять обижаешься, я же согласился?! ― Вопрос теперь, а хочется ли мне знать, почему ты вдруг согласился? Коней на переправе не меняют, или это не наш случай? Услышанное отложилось где-то в подкорке, пронеслось легкой дрожью по телу, но так до конца и не осозналось, поэтому Арсений недоверчиво уставился на хмурого Антона. И вот эта выжидательная позиция очень бесила: вроде и ответ хотелось узнать, а вроде и перешли бы сразу к делу без лишних слов. Не здесь, конечно ― стал бы он по пыльным помещениям после концерта член доставать. Он не юнец, не по возрасту трюк. ― Не наш, ― утвердительно кивнул Антон. ― И я хочу, чтобы ты убедился, что план ― хуйня, как и твое «переклинило» с этим… ― Марком, ― осторожно подсказал Арсений. ― Хуярком, ― устало, на автомате передразнил Антон, а потом вдруг улыбнулся: ― Почти уверен, что у нас ничего не выйдет, так что чего мне бояться, правильно? Арсений отвечать не стал, только пожал плечами. Сомнительные у них какие-то приколы в последнее время, весьма и весьма сомнительные. Собственная затея теперь не казалась такой уж легкомысленной и беспечной, а ведь начиналось все с довольно простого и одновременно дерзкого: а что если?.. Когда они вернулись обратно, потратив изрядное количество сил и энергии на такой недоинтимный разговор, никто не стал расспрашивать подробности, занятые своими делами. Сережа только бросил в него игрушку, подаренную одной из поклонниц, и хихикнул, поняв, что испортил фото. Вяло отмахнувшись, Арсений тоже принялся собираться. В машину за ним следом забрался Антон, остальные поехали в другой ― он еще думал, какого черта бдящие на парковке вдруг перешли на ультразвук в какой-то момент, а оно вон как. Только отъехав на безопасное расстояние, он снял очки и потер лицо, пусть это ни на йоту сонливость и не убрало. ― Смотри, на тебя похожа. ― С этими словами Антон ткнул ему в лицо светящимся экраном, вынудив невольно зажмуриться. ― Ой, извини, ну вот короче. Он быстро убавил яркость и снова протянул телефон. ― Выдра? ― Ага, милая же. Улыбнувшись, он снова зашуршал курткой и, съехав ниже по сиденью, стал листать ленту дальше. Трущая модру выдра во время купания ― конечно, вылитый Арсений, кто же еще. Хотя ведь и правда, действительно милая.

***

В Нижнем Новгороде возникшая, было, неловкость практически сошла на нет: они совсем не затрагивали эту тему, пока однажды в телефоне Арсения не высветилось любопытное сообщение. В номер они с Антоном заселились вместе, поймав насмешливый взгляд Димы, который только глаза закатил, но ничего не сказал. Выйдя из душа и растянувшись на своей кровати, Арсений нашарил телефон на тумбочке и услышал: ― Согласишься? ― Чего? ― На свидание. Согласишься? Не видя лица шарившего в сумке Антона, он хмуро посмотрел на его затылок и от неожиданности даже подумал, что его только что позвали на свидание. Долбоеб. Где там его драматик-паузы, когда они так нужны? ― С тобой? Ты че несешь, Шаст? Антон оторвался от своего занятия и так выразительно на него посмотрел, что наверняка в его голове возникли ровно те же мысли, что и у него. Он кивнул на телефон и продолжил рыться в сумке. «Подумал, может, сходим вместе куда-нибудь, когда вы вернетесь?» ― доставлено около двадцати минут назад. Марк. Арсений метнул в сторону Антона укоризненный взгляд: ― Мне надо спрашивать, какого хрена ты читаешь мои сообщения, или ты сам скажешь? ― Да я случайно увидел! Ну правда, у тебя ж после улицы всегда яркость на максимуме, только слепой не заметил бы. ― Мм, ну-ну. Быстро напечатав короткое «Давай позже обсудим», он отложил телефон и принялся с лукавой ухмылкой наблюдать за переодевавшимся Антоном. К моменту, как он заметил «слежку», то уже успел снять халат и натянуть следом футболку. Арсений, который целую секунду немилосердно пялился на небольшой животик, про себя отметил, что в какой-то степени это выглядит привлекательно, но потом резко отвел взгляд. ― Я не соответствую твоим высоким стандартам, сорян, ― мгновенно отреагировал Антон, после чего помолчал немного и вдруг подозрительно прищурился: ― Ты, может, поэтому и выбрал меня? А потом заливал про доверие и все такое? ― Господи, какой ты тупень, Шаст. С каких пор я, по-твоему, зациклен на чьей-то внешности? А, ну да, с недавних. Ты это имел в виду? ― Откуда мне знать. Раз для тебя Марк красавчик, ну типа на таких легче встанет, чем… ― Антон! ― резко воскликнул Арсений и даже сел, с трудом удерживаясь от нервного вышагивания по номеру для пущей убедительности. Тот убрал съехавшую на глаза челку и снова посмотрел на него. И выглядел так, словно искренне в свои слова верил. ― Ты очень красивый, окей? И у кого еще кризис среднего возраста, блин? Этим вопросом он задавался и на сцене, а все потому, что Антон и его как бы случайные, как бы невзначай прикосновения объяснить было сложно. Оно вроде и раньше так было, а вроде все равно что-то неуловимо поменялось. ― Да, и обнимать его вот так тоже не надо. ― Антон подошел сзади, прижался к нему всем телом и, сцепив руки на животе, чуть потянул на себя. Хоть это и длилось недолго, держать лицо перед сотней людей, с интересом наблюдавших за происходящим, становилось труднее. ― Поняли? Он был уверен: этот момент завирусится в определенном кругу лиц, как нечто, обязательное к сохранению в закладках и бережно холимое до лучших времен. Подобными мыслями он был занят довольно долго, пока Антон вовсю издевался на Димой в «Громкой викторине», а Сережа откровенно скучал рядом. Арсений поправил наушники, повернулся к зрителям и сгримасничал, мол, сейчас всё будет. Часа через два, но будет. Судя по тому, как к нему буквально через секунду подбежал разъяренный Антон, замахал руками и проорал что-то, наверняка связанное с неподобающим поведением, это действительно затянется. ― Я себя плохо веду? ― с улыбкой спросил Арсений. ― Неправда, я послушный мальчик. Его наградили испепеляющим взглядом и вдобавок сказали что-то нехорошее, он уже не всматривался. Заодно хотя бы вспомнил, что вокруг них тоже есть люди и даже на сцене ― Дима и Сережа никуда не исчезали и были здесь. К своему стыду, Арсений мог увлечься и… Справедливости ради, Антон тоже часто выпадал из общей атмосферы, поддерживая его сумасбродства. ― Что «какой»? Что вы говорите, я не по… Подойдя к его тумбе, Антон наклонился поближе и медленно начал повторять вопрос. ― Какой, да, это мы поняли. Какой. Арсений кивнул, покачивая головой в такт бьющей по ушам музыке. ― Какой год? Гот? Кричит? Откуда я знаю. Он для верности сделал шаг назад, чтобы не получить втык, и снова посмотрел на его губы. Ну он реально говорит: какой гот кричит. Что за херня? ― Другой вопрос или?.. А-а, че я так пялюсь? ― дождавшись утвердительного кивка, он со смешком пояснил: ― Ну так ведущий красивый, вот и пялюсь. Не нужно было гадать, чтобы почти явственно услышать, как Антон фыркнул, выпав из образа. Арсений без преувеличения обожал такие моменты: он всегда был готов вбросить что-то до жути нелепое и абсурдное ради вот этой улыбки и этого взгляда. А сейчас он даже не кривлялся и не врал, сказал как есть. Угадавший ответ Сережа прекратил мытарства, после чего все трое с явным облегчением стянули наушники, сам Антон тоже выглядел утомленным. ― Какой гот кричит? Да, Арс? ― насмешливо переспросил он, как-то незаметно оказавшись рядом, поправляя микрофон. ― Долбоеб, блядь, какой кот лысый, я спрашивал! ― Сфинкс? Серьезно? Через котов? ― засмеялся Арсений, пока Сережа уже обращался к залу. Концерт пора было заканчивать, и ему, объявлявшему всех троих, не составило труда придумать описания для каждого, особенно: ― Антон, самый красивый ведущий, Шастун! Конечно, охуевшее лицо Антона того стоило. Спустя несколько минут Сережа, зашедший в гримерку последним, добил: ― А вы потом удивляетесь, почему народ вас, как это называется, шипперит? Два долбоеба. ― Действительно, ― в тон ему пробубнил Арсений, а потом, хихикнув, присел на колени к резко замолчавшему Антону и потрепал по макушке. ― Сам не понимаю, откуда эта ерундень нарисовалась. Он чуть поерзал, будучи абсолютно уверенным, что его сгонят через секунду-другую, и Антон действительно все решил за него. Он без лишних церемоний подтянул его ближе с колен, фактически вплотную к себе, и просто пожал плечами: ― Так удобнее. Достал телефон, как будто ничего особенного не произошло, и перестал обращать на него внимание. Два ноль в пользу Антона по проебам ― неприятно, досадно и больше повторять не хотелось. Арсений с тяжелым вздохом съехал на диван, тут уже его никто задерживать насильно не стал, и молча уткнулся в собственный телефон, дожидаясь, когда вновь засбоившее сердце угомонится. ― Есть зато одна штука, когда вот так неудобно, ― не удержался он от комментария. ― Ты сейчас про?.. ― Секс. Трахаться вот так неудобно. Просто к сведению. Приняв за ответ долгое молчание, перебиваемое еле слышным сопением со стороны Антона, Арсений с головой ушел в процесс придумывания хэштегов, пока не услышал тихое: ― Если у нас всё дойдет до этого, так уж и быть, я как джентльмен оставлю за тобой право выбора… позиции. Все будет, как ты захочешь, Арс.