Выбирай

― И что, прям целоваться надо будет? Прям взасос?! ― в недоверчивом взгляде Димы и нахмуренных бровях отражалось явное скептическое отношение к происходящему. Арсений придвинул к себе стакан с пивом, ответив сразу после большого глотка утвердительным мычанием. Вообще-то он не планировал вот так запросто вываливать подробности своей будущей роли, но почти семейные посиделки у Сережи, когда никого больше из команды не было, всегда приводили к каким-то откровениям. Сам же хозяин квартиры отправился включать плазму в соседнюю комнату. Неразборчивое фырканье Антона, внимание которого, казалось, было целиком уделено какой-то телефонной аркаде на Арсения никак не подействовало. ― Ну после такого тебя просто обязаны заметить в Голливуде! — Дима хлопнул по столу. — Повесточка ж, все дела. ― Ой блядь, ― недовольно скривился Арсений и отмахнулся. Все эти разговоры про повестку, невпихуемую разве что в сводки новостей о погоде, уже так остоебли, что спорить желания не было. ― Ну а что, приезжаешь ты такой после премьеры домой, а тебя уже вовсю приглашают на всякие Нетфликсы и Амазоны, ― губы Димы растянулись в лукавой ухмылке. ― Глядишь, так через пару лет и Оскар заимеешь. Про нас не забудь только потом. Мы ж все-таки, это, братаны как никак. ― Или михалоскар, ― вставил Антон. Арсений ухмыльнулся. У Баженова он смотрел максимум пару обзоров, с чем-то был не согласен, над чем-то посмеялся, но фанатом такого контента в общем-то никогда не был. ― Гондон, блядь! ― внезапно воскликнул Антон и отшвырнул телефон в сторону чашки с фисташками. ― Наигрался? В ответ Арсений получил угрюмый взгляд исподлобья. Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Как там говорят? Не больно-то и хотелось. Он уже хотел, было, двинуться в сторону застрявшего в зале Сережи, но его застало врасплох неуверенное: ― Ты реально с мужиком целоваться будешь? ― Интересно, сколько на это уйдет дублей… ― ремарка от Димы, заданная меланхолично-пофигистичным тоном, была проигнорирована. Арсений, застрявший в полупозиции, сел обратно и повернулся к Антону. ― Реально. Че, думаешь, будут… последствия? Антон только плечами пожал и снова вернулся к игре. По безучастному выражению лица невозможно было догадаться, о чем он думает, поэтому Арсений, бросив в сторону Димы короткий взгляд, все-таки двинулся к Сереже. Честно говоря, он в этом проблемы не видел. Искусство быть актером ― перевоплощаться в своего персонажа вплоть до «снято!» или заключительной реплики в театре. Если ему придется целоваться с парнем, пусть так. Ханжой он не был, а эксперименты, порой даже сомнительные, были ему не чужды. Да и во всякую задорную чепуху он ввязывался довольно-таки регулярно. «Перебесится», ― однажды резюмировала мама, когда он, счастливый, вернулся с премьеры спектакля, в котором играл одну из второстепенных ролей. 
 «Время покажет», ― говорил отец, однако ж инициативы сына, как мог, поддерживал. «Ну че, рискнем?» ― ворвался однажды Серега, а спустя «мгновение» они уже держали в руках билеты в Москву, грузили чемоданы на полку и всячески друг друга подбадривали, пока Зохан уже о чем-то ворковал с проводницей. Но у каждого выбора всегда были и будут последствия. Замыкаться в кокон из «я не хочу думать о всяком, что причиняет боль, и мне так комфортно» было для него рафинированным решением. А вот быть хоть вполовину «героем» Алексея Октябриновича, который, в его случае, приспосабливается к предлагаемым реалиям, для него уже являлось некой «арсеньевщиной». Ему хотелось так думать и, соответственно, так он и думал. Кто ж ему думать-то запретит. А, впрочем, не ровен час… ― Зови пацанов, я тут уже все приготовил, ― махнул ему рукой Сережа, усевшись на полу по-турецки перед небольшим журнальным столиком. Человек, который сегодня утром минут двадцать гипнотизировал пытливым взглядом шоколадный батончик, после чего с видом величайшего презрения отодвинул в сторону и вернулся к морковным палочкам. Арсений вложил в короткий ответный взгляд тонну сочувствия и подвинул шоколадку к себе. ― Арс, а не будет так, что «ну это же тот самый, который с мужиком сосался»? ― обрывочная фраза Антона, приземлившегося напротив, повисла в воздухе липким, дурно пахнущим облаком, пока Сережа не фыркнул: ― Он там еще и убьет кого-то, получается, «тот самый, который человека убил»! Он смешно округлил глаза, а в голосе появились знакомые нотки всех сыгранных им старушенций. ― Я актер. И хватит об этом. Таких жестких ноток он сам от себя давно не слышал. Честно говоря, Арсений был бы рад перевести все в шутку, но на ум пришла лишь одна, настолько скудоёбская, что даже озвучивать вслух стыдно было. Не его формат. Ближе к ночи, когда Дима засобирался домой, Арсений услышал громкое сопение прямо над ухом: ― Надо тебя в контактах переименовать в «актера». ― Антош, ― мягко обратился к нему Арсений, ― заебал. ― Мне, кстати, Ира сегодня написала, прикинь. Тот даже внимания не обратил на уставший голос и в целом его заебанный вид, так что Арс просто смирился и, скрестив руки на груди, принялся слушать. ― Пишет, смогу ли я ей помочь с новой квартирой. Ну там че-то по мелочи. ― Мм. Кровать починить? ― слабо хмыкнул Арсений. ― Да я не уточнял, ― Антон легко отмахнулся. ― Написал пока, что занят. Не игнорировать же. ― Конечно. ― Вот ты ж ни хуя не слушаешь, да? ― внезапно спросил Антон и придвинулся чуть-чуть поближе, как будто места на диване, чтобы его и видеть, и слышать, было недостаточно. На кухне кто-то громко загромыхал посудой. ― Я? Да ты гонишь, ― притворно удивился Арсений и развел руками, продолжая: ― Ира хочет, чтобы ты помог. А ты типа занят. Опустим тот факт, что один из нас долбоеб, которому очевидные намеки на очевидные вещи незаметны, и вернемся к твоему вопросу. Так что я еще как дохуя слушаю, Шастун. ― Если я выгляжу как долбоеб, это не значит, что я долбоеб, ― медленно выговорил Антон и отъехал на другой конец дивана, привалившись к подушкам. ― И знаю я все эти намеки, наизусть уже выучил. ― Знаешь, я где-то прочел одну фразу, что-то вроде «я тебя очень люблю, но это вовсе не означает, что никогда не сделаю тебе больно». Может, это тоже ваш случай? Ну разбежались, с кем не бывает. Если чувства остались, в чем проблема заново попытаться? Антон посмотрел на него как на умалишенного. Если бы можно было незаметно запечатлеть его в этот момент, он бы это всенепременно сделал. Хотя можно и как Сережа: просто достать камеру посреди разговора и щелкнуть пару раз. Забавно, конечно, тогда вышло. Арсений мысленно хихикнул. ― Вы задрали шептаться, ― недовольно пробурчал Дима и тут же быстро добавил: ― Я тоже хочу. Че обсуждаете? Он оперся о спинку дивана и склонился между ними. ― Его тема, ― кивнул Арсений. ― Пусть он и решает. Мало ли, вдруг это секрет. ― Слышал, Сережкинс? ― тут же отреагировал Дима, обернувшись в сторону появившегося в дверях Сережи с полотенцем в руках. ― У этих писюнов уже секреты от нас появились. Вот так и распадаются легендарные бойз-бэнды. Ээх! ― Да ладно, у меня тоже есть секреты так-то, ― пожал плечами Сережа. Полотенце приземлилось на столик, а сам он упал в кресло-мешок, стряхивая пыль со штанин. ― Ты про шоу на Пятнице? ― Арсений коротко зевнул и принялся собираться, даже не обратив внимания на вытянувшееся лицо Сережи. ― Ебать. Получается, нет секретов. ― Ой, погоди… Ну прости, Серег, я на автомате ляпнул. Да и Димка же в курсе, так что… ― Бля, а классно получается, все всегда всё знают. Все, кроме меня, ― Антон сгримасничал и забавно развел руками. ― Чисто братанская тема, пацаны. Во! ― Да тебя хуй поймаешь среди бесконечных съемок! Возмущается он тут сидит, ― воскликнул Дима. ― Ты либо там, либо с Иркой мотаешься, либо что-то опять со Стасом мутишь. ― Обожаю димкины разъебы по фактам, ― восхищенно прошептал Арсений и уже громче произнес: ― Я домой. Кто меня подбросит, тому… ― Перезвонят, ― проворчал Сережа. ― Я подвезу. Антон тоже поднялся и, обиженно зыркнув в сторону Димы, поплелся за курткой. Уже сидя в машине и мысленно прикинув, что ехать минимум час, а то и больше, Арсений полез за наушниками. Если кто-то считал, что в такие моменты, мчась по пустынным улицам ночью, происходило что-то грандиозное и откровенное, то он был безнадежным романтиком. Потому что никаких пустынных улиц не было: в какой-то момент они застряли в чудовищной пробке, ― шею и поясницу нещадно тянуло, а мысли были только о мягкой удобной кровати. Антон тоже молча смотрел на дорогу, гремел браслетами и периодически отвечал кому-то на сообщения. В прошлый раз они так же и приехали. В тот самый раз, когда… Арсений прыснул в кулак и закашлялся, успев поймать недоуменный взгляд. ― Ну ты за дорогой-то следи, блядь! ― Слежу я! ― в тон ответил Антон и снова отвернулся. Арсений украдкой взглянул на этот обиженный профиль и тыкнул его пальцем в плечо. ― Шаст, не напрягайся ты так, вот завтра поедешь к Ирке, прикупишь ей чего-нибудь в цуме и, считай, дело… ― Она не такая, ― резко перебил Антон, даже не посмотрев в его сторону. ― Если ты намекаешь на дорогие подарки и все вот это. ― Я вообще… ― Все, что я ей дарил, я делал по собственному желанию, а не потому, что она выпрашивала, ― практически впечатал Антон стальным тоном и резко вывернул руль, обогнав вяло плетущуюся ауди впереди. Арсений задумчиво пожевал губу. Если бы он хотел, то мог бы высказаться жестче, но, по его мнению, ничего особо обидного он не говорил. ― Ну или ты так думаешь. ― Блядь, Арс! До дома Арсения они добрались в тишине и такой гнетущей атмосфере, что хотелось скорее открыть дверцу и выйти из тачки. Только опущенное стекло минимально спасало ситуацию несмотря на громкое сопение Антона, который ненавидел, когда в машине гулял сквозняк. Схватив сумку, он дернул ручку. Еще раз. С тяжелым вздохом Арсений привалился обратно к сиденью. ― Дверь открой. ― Ты извиниться не хочешь, Арс? И вообще, перестать вести себя как ревнивая женушка, блядь. Арсений едва воздухом не поперхнулся. За такие претензии он готов крошить ебальники, ну ей-богу. Даже такие симпатичные. ― Вот же дитё, — тяжело выдохнул Арсений и на мгновение прикрыл глаза ладонью. — Шаст. Да мне похуй на твою Иру, веришь нет? Хоть каждый день води ее на съемки и сосись с ней за кадром, похуй, вот кристаллически поебать, понимаешь? ― Нет. Антон мотнул головой, и этого оказалось достаточно, чтобы Арсений захлопнул рот и изумленно приподнял брови. ― Я должен сам догадаться, что значит твое ебучее нет? ― наконец, не выдержал он. ― Нет, я не думаю, что тебе похуй, ― медленно выговорил Антон. Повернувшись к нему, он с усмешкой добавил: ― Ты ведь себе этого позволить не можешь. Со своим этим… Марком. Имя он почти выплюнул, однако ж все равно улыбнулся. Одними губами — глаза по-прежнему оставались непривычно холодными. Крипота двухметровая, блядь. Только благодаря своей исключительной (вне всяких сомнений) выдержке, Арсений не затрясся от гнева, а всего лишь ухмыльнулся в ответ. Интересно, как давно они перешагнули рубикон, разделяющий недоотношения и уже испорченную дружбу? ― Жаль, что ты обо мне такого мнения, Антон. Как жаль и то, что наша дружба допускает подобные высказывания. Извини, если обидел насчет Иры. Дверь разблокируй. Антон ничего больше не сказал. Если бы Арсений обернулся, то, возможно, увидел бы долгий тяжелый взгляд, которым его сопровождали до самого подъезда, но он легкой походкой преодолел небольшое расстояние, кивнул консьержу в "будке" и взлетел по ступенькам на свой этаж. Захотелось вдруг взять богом забытый фитнес-коврик, пылящийся на антресоли, ну или как эта новомодная штука в его гардеробной нынче зовется, включить спокойную музыку и заняться медитацией. Можно, конечно, позвонить Зохану, пожаловаться на внезапно вскипевшую всеми красками и палитрами жизнь, чтобы в конце в очередной раз грустно заявить, что он подумывает об уходе. Но будучи человеком рассудительным и достаточно умным, он вполне мог предугадать, каким мог бы быть один из вопросов, а отвечать на него Арсений никогда в принципе не планировал. Вместо всего этого он в одиночестве сидел на кухне, ждал, пока закипит чайник, и методично постукивал чайной ложкой по столешнице. Вытащенная из холодильника буженина так и осталась на разделочной доске ― вид у нее был не самый аппетитный. Не можешь себе этого позволить. Арсений со вздохом уставился взглядом в телефон, но никакого желания звонить Марку не испытал. Звонить, чтобы что? Узнать, как у того дела? Пригласить вместе потусоваться? У него и без этого запланирован поход на хоккей с Саньком, вряд ли тот обрадуется еще одному компаньону. Свист чайника совпал с всплывшим на экране «Шаст». Как будто и без него все разрешилось. Еще раз тяжело вздохнув, Арсений безучастно поднес телефон к уху: ― Алё. ― Открой дверь. Меня консьерж не пускает, ― раздался глухой голос Антона. Первой мыслью было: да и правильно делает, не хер здесь вообще ошиваться в два ночи и будить людей почем зря. Но вот внутри что-то снова с гулом разбилось, эхом разнеслось под кожей и заставило работать сердце в турбо-режиме. Как будто шприц с живительным эликсиром прямо в аорту засунули. Или желудочки. Кажется, у сердца есть желудочки, он изучал на курсе анатомии. ― Без цветов и пива у тебя нет шансов. Он поплелся в прихожую и, пока стоял в ожидании, придумывал подходящую ситуации шутку, но вместе с разъехавшимися створками лифта и показавшимся после Антоном бросил эту затею. В голове разве что обезьяна тарелки не била. ― Извинений покрасочнее я пока не придумал, но ты проходи, не стесняйся. Он двинулся в сторону кухни, достал две чашки и, пока засыпал растворимый кофе, решил: до утра никаких конфликтов. По крайней мере, он очень постарается. — Когда улетаешь? — Я уже говорил. — Арсений поставил перед ним чашку с брусничным чаем, подвинул себе кофе и сел напротив. Говорящий взгляд Антона был красноречивее многих слов. — Ты, кстати, сейчас выглядишь как тот мем «я не договорила». Новую претензию придумал? — Не выебывайся, — холодно огрызнулся Антон и сразу же мягко добавил: — Нельзя нам вот так. Арс. — Как «так»? — Ну так! Антон помахал рукой между ними. Понятнее не стало, поэтому Арсений удивленно вскинул брови и спросил: — Мы в угадайку играть будем? Шаст, ебан-бобан, ну не морозь, говори уже, что хотел, или… — Да не знаю я, чего хочу! Просто все не так стало, как раньше. Ты на старости лет решил в радужных бойфрендов поиграть, я тебе зачем-то согласился «помочь», ну вот что это за хуйня, Арс? — Ожившие фантазии поклонников артона, надо думать? — В рот ебал я этот артон, — прогундел Антон и со стоном привалился к стене. Его сведенные брови и «хмурые» складки на лбу стали уже чем-то привычным. Арсений с такой позицией не то чтобы был полностью согласен. Или же он преисполнился окончательно, поэтому: — Ты думаешь, часть присутствующих на наших концертах приходит туда ради всех нас и, о боже, юмористической составляющей? Или те, кто смотрит любой другой контент с нами? Конкретно эта часть идет на наше с тобой взаимодействие, наши с тобой, — он демонстративно округлил глаза, — взгляды и всякую херню типа двусмысленностей и прочего. — Да нет никакой двусмысленности, — вяло возразил Антон. — Может, и нет. Но у некоторых, судя по тому, что мне раньше скидывали, выстроился в голове какой-то определенный образ нас, свой мир, под который, если уж особо не придираться, можно подвести реальные факты. Как там у Дойля? Не подстраивать теорию под факты, а строить ее на их основе? Ну, здесь так не работает. — Получается, нам с тобой вообще не надо взаимодействовать? Хуйня какая-то. Арсений усмехнулся. — Не поможет. Да и ты как будто не пытался дистанцироваться в какой-то период, не пизди. Столько времени уже существует фанбаза наших с тобой отношений. Понял, надеюсь, что в кавычках, да? — Понял. И я не пизжу. Было. Ирке тоже не нравилось, кстати. Он задумчиво поскреб щеку. Что его чай, что кофе уже давно остыли, а они так к ним и не притронулись. Арсений с кряхтением принялся убираться, двинувшись к раковине. Никаких конфликтов. Никаких ебучих конфликтов. — Да ты и сам не особо старался в этих ваших отношениях. Может, стоило чуть настойчивее быть? Он не успел захлопнуть рот вовремя и, даже стоя спиной, ощутил пронизывающий до костей взгляд. — Знаю, дрянное дело давать советы. Просто взгляд со стороны — как друга, Шаст, не заводись. Арсений обернулся, вытирая руки полотенцем, и прислонился к столешнице. Антон задумчиво постукивал очередной побрякушкой на пальце по губам и не сводил с него глаз. Высчитывал что-то, или слова подбирал, или думал о том, какой его друг все-таки язвительный мудак — ну, наверняка что-то из этого. — Объясни, — наконец, потребовал он. Арсений негромко фыркнул. Говорить с Антоном о его отношениях с бывшей глубокой ночью никогда пределом его мечтаний не было. Но раз он так настаивает. Раз уж сам Арсений эту тему начал… — Ты поругаться опять хочешь? — Тебе же похуй на нее, сам говорил. Хули опять не договариваешь тогда? — Да не в ней же, блин, дело! — вспыхнул Арсений, выронив полотенце из рук. — Если ты с ней встречался и ничего не хотел слышать про артон, так об этом надо было говорить, блядь! Словами, Шаст! Хули ты сидел и ждал? Девчонка добрая, тебе никак не мешает — ну, по крайней мере, я от нее никаких эпатажных выходок не замечал, а ты че сделал? Комментарии закрыл? Охуеть ты решил проблему. — А я, по-твоему, должен был везде орать, что не сплю с Арсением Поповым или что, блядь?! — Пиздец, Шаст. Достаточно было заявить, что ты с ней и любишь ее, попытаться оградить любимую девушку от нападок — и нет, это не закрыть комменты в соцсетях или заявлять на хренову кучу зрителей, что ты свободен. Либо ты говоришь, либо полностью скрываешь от фанатов и журналистов, а не делаешь вид, что ее вроде нет, а потом приходишь на тусовку с ней же под ручку. Вот это и есть хуйня какая-то. — Мм, и где ж ты раньше-то был, психолог недоделанный. — Да мы все рядом с тобой всегда были. Ты пойми: я буду тебя поддерживать, это не обсуждается, не надо делать из меня врага какого-то. Я на твоей стороне. Антон едва слышно фыркнул, как-то весь ссутулившись, и покачал головой. Арсений поднял полотенце и повесил на место. Вот и поговорили. — Я ненавижу такие серьезные и откровенные разговоры, — честно признался Антон, подняв на него полный усталости взгляд. Ни капли веселья и привычного задора. Даже морщинки вокруг глаз, казалось, стали глубже и острее, добавляя к общей заебанности еще пару баллов. И, по собственным наблюдениям Арсения, до превышения лимита там оставалось совсем немного. — Особенно с тобой. Готовившийся произнести нечто приободряющее, Арсений захлопнул рот и скрестил руки на груди. — Нихуя себе признание. Это еще почему? Тот продолжал сверлить его взглядом, даже улыбнулся краешком губ. — Просто с тобой интимнее. Да хуй знает, как это объяснить, и вообще ты актер, я не ебу, когда ты играешь, а когда взаправду говоришь. Антон отвернулся, сложил руки на столе и принялся нервно перебирать кольца. — Обычно играют, когда включены камеры. Здесь их, к счастью, нет. — У выхода из кухни он обернулся. — В ванной для гостей есть запасная зубная щетка. В упаковке. Не вздумай мою взять. Что ответил Антон, он не услышал. Да и не то чтобы его сильно заботило, что тот снова недовольно пробубнил себе под нос. И дело не в том, что Арсений такой «плохой» друг или что ему все равно, просто у него уже глаза слипались, зато грела мысль, что завтра никуда идти не надо, значит можно спать хоть до полудня. Когда он вернулся на кухню за телефоном, то застал Антона в той же позе, что и до этого. — Ты здесь решил обосноваться? Тот лениво повел плечами и отложил, наконец, последнее кольцо в сторону. — Никто не тронет твою прелесть, Шаст, — осторожно добавил Арсений с усмешкой. — Велик соблазн, конечно, но мне пока… — Я зря так сказал про вас с ним. С этим твоим оператором. — Не мой он, — настойчиво выделил Арсений, и с тяжелым вздохом, видя, что Антон продолжал его игнорировать, сел рядом, и ткнул пальцем под ребра. Сон еще на чуть-чуть откладывался. — Ай блядь! Щекотно же, — тут же ощерился Антон, через секунду коротко улыбнувшись. — Получается, тебе не зашло, да? Весь этот твой эксперимент? — Какой еще… Ах, этот. — Его сонливость резко откатила назад, как будто бы говоря «вот теперь и ты возненавидишь откровенные разговоры», да и в целом по коже неприятный холодок пробежался, когда Антон на него все же посмотрел. Тяжелым таким взглядом, словно пришибая прямиком к полу, требуя ответа. Если бы он хоть раз за все их съемки так посмотрел в камеру, фанатов надолго бы накрыло, но сейчас вело одного лишь Арсения. Дико странно было видеть такое привычное и родное лицо, но взгляд этот был незнакомым. И не ему он должен был предназначаться, уж в этом он был уверен. — Мы вроде решили не возвращаться к этому разговору. — Просто вспомнил, что ты говорил насчет «если не понравится, то и смысла во всем остальном нет». Итак, вы не вместе, — заключил Антон и сразу продолжил: — Тебе не понравилось, а нам просто надо игнорировать совместную дрочку. В целом, не вижу проблемы. — Какая толстая ирония и неприкрытый сарказм. Ну браво, еще никогда не видел от тебя такого актерства, — едко бросил Арсений. Ему ведь точно не понравилось? Надо опровергать вслух или достаточно знать «про себя» и добавить еще один факт в копилку того, что тоже необходимо «скрыть»? — Хочешь публичного признания, что ты был прав? Окей, ты был прав. Экзистенциальный кризис я почти пережил, осталось только в Сербии не налажать, и мы снова вернемся к нормальному общению без этого твоего мозгоёбства. И убери со своего лица выражение «я же говорил»! На самом деле ничего такого лицо Антона не выражало, это Арсений решил действовать на опережение. В конце концов, с кем не бывает. Эта фраза идеально описывала всё и всегда. — Знаешь, если абстрагироваться от ебучего артона, надо признать, это было удобно, — вдруг заявил Антон и даже слегка улыбнулся. Непослушная прядь снова упала на лоб, дав Арсению возможность смотреть туда, а не играть в очередные гляделки. И вообще… Что, блядь? Свое искреннее недоумение он озвучил спустя секунду, получив в ответ: — Ну типа не надо никому ничего объяснять, никаких обязанностей, круто же. Мне, например, как выяснилось, не так уж и важно, чьими руками себе дрочить. Ты это, или Ирка, или твой дружок ебаный. — Да ты заебешь, — почти прорычал Арсений, с трудом сдержав желание приложиться кулаками по столу. — Не ожидал, что ты такой прагматик. — С тобой меньше мороки. Чисто дрочка по дружбе. Пацанская тема же. Он вдруг залился тихим смехом, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову. — Я, кстати, не думаю, что тебе так уж похуй, — прервал его Арсений. — Если бы тебе Серега наш… — Не-не-не, я погорячился, его из этого списка вычеркнем. Антон замахал рукой, гремя браслетами и продолжая улыбаться. — Ладно, неудачная шутка, согласен. Шутка ли? Арсений подавил в себе естественный порыв огрызнуться: в каждой шутке есть доля шутки, остальное — правда. Да, он в курсе, как фраза звучит на самом деле, но он всегда был сторонником именно такого варианта. Кто б ему еще запретил. — Арс, — тихо позвал Антон и мягко дотронулся до локтя. — Раз уж я остаюсь, могу я напроситься поспать в кровати, а не на диване? Ну пиздец шея затекает, правда. — Добро пожаловать в клуб, — хмыкнул Арсений. — Старость всегда подкрадывается незаметно, и в один прекрасный день у тебя отваливается буквально все, уж поверь. Да спи, конечно, первый раз что ли. Кряхтя, он встал и чуть пошатнулся, с непривычки как-то неуклюже ухватившись за стол. Реакция Антона была быстрее: ему и двигаться особо не надо было, чтобы протянуть руку и придержать за спину. Арсений устало потер ладонями лицо, то ли пытаясь взбодриться, то ли, напротив, сбрасывая к черту всю суету дня сегодняшнего и мысленно готовясь к дню завтрашнему, благодарно улыбнулся и двинулся в ванную. До рассвета оставалось несколько часов. Он бы спал гораздо дольше, если бы не разбудивший его в семь сорок два неожиданный звонок. — Серьезно? Почему ты не спишь, женщина? — проморгавшись, Арсений ворчливо засопел себе под нос, вглядываясь в экран. Рядом зашевелился Антон, но глаза не открыл, да и вряд ли вообще что-то услышал. — Да, Ир, привет, что стряслось?