Выбирай

— Арс, извини, пожалуйста, что я так рано, — затараторила Ира, пока Арсений, стараясь не шуметь, выбрался из одеяла и направился на кухню. — Мы сегодня договаривались с Антоном, что он меня отвезет кое-куда, а его до сих пор черт знает где носит. Думала, он в офисе, но Дима сказал, что он с тобой вчера уезжал. Она замолчала, а вопрос «он все еще у тебя?» незримо повис в воздухе. Арсений широко зевнул, оглянулся — Антон, видимо, продолжал дрыхнуть — и согласно промычал. — Поздно вчера было, сейчас я ему передам. Эй, слышь! — воскликнул он и обернулся в сторону спальни. — Безответственный молодой человек, вас тут милая дама уже заждалась! Шаст, ебан-бобан, врубай уже свою «дразнилку» и просыпайся! В трубке послышался тихий смех, а из спальни какая-то возня и недовольное мычание. — Выгоню из дома так быстро, как только смогу, — снова зевнув, пообещал Арсений и даже для надежности кивнул собственному отражению в окне. Скомкано попрощавшись с Ирой, он двинулся обратно. Антон уже сидел, обмотавшись в одеяло, как огромная скукожившаяся гусеница, и рассеянно хлопал ресницами, уставившись в точку перед собой. Арсений невольно застыл, всего на секунду, а после расплылся в хитрой улыбке: — Мистер Бикл, тебя уже обыскались. — Хуикл. Не мог сказать, что меня нет? — Мое дело предупредить. — Арсений пожал плечами и с наслаждением приземлился рядом на разобранную кровать. Ему-то можно спать дальше. Разумнее, конечно, было бы выйти на пробежку или фитнесом позаниматься, но для этого у него настроения не было. — Димон, конечно, тот еще конспиратор. — Спалил? — Ага, — согласно кивнул Арсений и тут же открыл глаза. — Спалил, блин. Слово-то какое. — Заморское? — Неуместное. Я тебе не любовница, чтоб нас можно было «спалить», — он прочертил в воздухе кавычки и снова потянулся. Уже через секунду он резко охнул и дернулся, когда Антон неожиданно положил ладонь на оголившийся живот, задирая футболку повыше, и слегка похлопал. — Правильно, — протянул он, — потому что ты ей в принципе не можешь быть. Только любовником. О, стояк. Будничный тон и ничего не выражающий взгляд, которым Антон сопроводил вялое помахивание ладонью в сторону его паха, сработали мометально: Арсений поспешно глянул вниз — ничего подобного, все в рамках приличий. Зато он постарался вложить все презрение мира в укоризненный ответный взгляд и фырканье «это я в обычном состоянии». — Я, кстати, думал, твой меньше. Он хозяйским жестом уронил руку на бедро и провел выше, почти полностью накрывая ладонью член. Арсений перестал елозить по кровати и застыл. Только внизу живота приятно заныло, но ведь не будут же они?.. Не будут? — Тебе-то о чем беспокоиться. Вот с этим. — Он бросил короткий взгляд на его собственный, скрытый, правда, под слоями ткани, и прошипел сквозь зубы, стоило Антону ощутимо сжать руку. — Шаст, хули ты делаешь? Тот лишь нервно облизнулся и посмотрел на него уже более серьезно. В сочетании с торчащими в разные стороны кудрями и съехавшим вниз одеялом это выглядело комично. — Ничего. Пижама у тебя дурацкая. Как у Ипкисса. Он быстро убрал руку и принялся подбирать с пола одежду. И с кресла. И с торшера. Каким образом там оказалась его футболка, оставалось лишь догадываться. Арсений на все это взирал вначале скучающим взглядом, но, когда тот отбросил мешавшее одеяло в сторону, с усмешкой присвистнул. — Трусы с пингвинами? У-ля-ля, Шаст, да ты тот еще соблазнитель дамских сердец! Антон тут же набычился: — А че не так-то? В постели все равно на белье никто не смотрит. — Ты до нее сначала дойди, — в тон ему ответил Арсений, а спустя секунду уворачивался от летящей в его сторону подушки. — А как же девушки с их комплектами за невъебенно огромные деньги? Все эти кружева… — Хуюжева. Я так охуел в первый раз, когда мы с ней ходили на этот ебучий шопинг! По итогу, я на них смотрел вечером секунд пять от силы, какой в этом был смысл вообще. Надо себе, кстати, такую же заказать. — Антон кивнул в сторон пижамы, сразу же пояснив: — Ну это же как из «Маски»! — А, прикол. Остальное-то все при тебе. — Не понял. Антон закончил одеваться и повернулся к нему с вопросительным взглядом. — Клоунская маска. Ты ее почаще снимай, а то… Да ебаный свет! — тут же возопил он, когда Антон схватил стакан с недопитой вчера водой и плеснул в грудь остатками. Арсений отполз в противоположному краю кровати и, отплевавшись от попавших в рот капель, показал ему средний палец. — Че за детский сад, Шаст. Еще и убирать это все. — Нашел тут клоуна, бля. Высохнет, чистоплюй, это вода обычная. Пока Антон застегивал часы и двигался к выходу из спальни, Арсений, стараясь не задеть мокрые пятна, пристроился на краешке и выкрикнул ему вслед: — Шаст, ну шутка же, не злись. Даже если его и услышали, то не отреагировали. А через пару минут хлопнула входная дверь, и в квартире стало привычно тихо, гулко, пусто. В этом можно было найти своеобразный шарм, если бы не возникшее зябкое ощущение одиночества и скуки. Арсений прислушался: а ведь действительно — он уже скучал. Если и есть вещи, в которых признаться даже себе стыдно, эта к ним не относилась. Антон Шастун слишком яркий, слишком большой, слишком громкий, по-хорошему нелепый, заметный — слишком. Арсений негромко простонал в тишину спальни, потерев пальцами переносицу, — очень уж часто ему приходится в последнее время напоминать себе, что они друзья, Антон друг и коллега. А нарушать границы их дружбы Арсений никому не позволит, даже себе.

***

Сегодня в Москве было холодно. Арсений кутался в пальто в ожидании такси и старался не слишком усердно пялиться на афишу распиаренного спектакля, откуда на него глядел улыбающийся Чеботарев. Помнится, в тот день на кастинге у него все из рук валилось, строчки текста расплывались перед глазами, а голова разрывалась от многочасовой боли. Не то чтобы это оправдание, по-актерски ему было даже приятно проиграть конкуренцию в честной «борьбе» профессионалу. Вдали из-за угла показалась Тойота, сверкнув фарами. Телефон беззвучно уведомил, что его ожидают, поэтому Арсений недолго думая запрыгнул в теплую машину, пристегнулся и уставился в окно. Неразговорчивые водители в первое время настораживали, сейчас — он их без преувеличения обожал. В вихрь эмоций и мыслей в его голове очень уж трудно было влиться каким-нибудь разговорам не по существу и историям из жизни незнакомцев. Тем более сейчас, когда в голове бесконечным потоком крутились дата, время и номер рейса, который завтра заберет его в Белград. Вернувшись вчера из Казани, где провел небольшой корпоратив, Арсений успел побывать на выставке в Третьяковке, выпить самый невкусный латте в своей жизни и даже встретиться с Джабраиловым на парковке у офиса. Тот курил, смотрел куда-то вдаль и держал на поводке небольшого щенка. Было неловко просто пройти мимо, сделав вид, что не заметил, и не поздороваться. — Думал, не заметишь, — ухмыльнулся Игорь и стряхнул пепел. Арсений малодушно порадовался, что нацепил очки, и то, как сильно закатил глаза, никто не увидел. — Поз говорил, у вас вроде отпуск у всех. — Как зовут? Игорь со смешком выпустил дым, потушил сигарету и поднял собаку на руки. — Виски. — Всегда было интересно: вы вот зачем животных таскаете с собой везде и всюду? Не в обиду, просто любопытно. Игорь пожал плечами, почесывая ту за ухом: — Я? Обида? Ты плохо меня знаешь, Арсений. Да не хочу дома оставлять одну, вот и все. Видел бы ты, какими глазами она меня провожает, когда ухожу. Даже твое ледяное сердце растаяло бы. Увидев, как скривился Арсений, Игорь моментально поднял ладонь: — Шучу-шучу, это я так, по привычке. — А я думал, так проще… людей очаровывать. Ну знаешь, животные за тебя половину работы делают. Игорь аккуратно опустил собаку, снова потрепал за ушами и, когда выпрямился, уже серьезнее на него посмотрел. Зря Арсений подумал, что тот не поймет. — А под «людьми» ты кого-то конкретного имел в виду? Договаривай. Не будь трусом. Арсений поджал губы. — Ну допустим, — уклончиво ответил он, пока Игорь сверлил его таким взглядом, в котором смешалось буквально все. И насмешка, и жалость, и удивление — такое не могло просто показаться. — А я все думал, это слухи. Чисто байт на поржать с пацанами, тем более Антон сам разгоняет иногда. И как оно? Лучше, чем с женщинами? — Послушай, Игорь, — он снял очки и прищурился. — Необязательно все переводить в сексуальную плоскость и опошлять. Дружба тоже может быть такой. Заявлять что-то в духе «между нами никогда ничего не было» — откровенно хуевая идея, потому что Арсений не станет отчитываться перед кем бы то ни было и потому что, сукаблядь, было. — Так и мы с ним также дружим, расслабься. — Игорь похлопал его по плечу с сальной ухмылкой. — Не я же виноват, что животные его криптонит. Может, тоже заведешь? Арсений широко улыбнулся. Уже в машине, по-прежнему улыбаясь так, что зубы сводило, он помахал Игорю, надел очки и выехал на оживленную улицу. За каким чертом он отправился не домой, а в небольшой камерный бар на Малой Бронной и почему весь вечер потратил на то, чтобы попробовать разные вкусы коктейлей, он не понял. Именно потому, что ощущал эту пьяную легкость и приятный дурман в голове, он вызвал такси и сейчас уже минут сорок наблюдал, как Москва проплывает мимо тысячами разноцветных огней. — Приехали, молодой человек. Чаевые таксисту были обеспечены. Ну потому что «молодой человек», и Арсению отчего-то польстило. Выбравшись на свежий воздух, поежившись от резкого порыва ветра, он вытащил телефон и быстро набрал знакомый номер. Уже спустя минут пять или десять на скамейку рядом приземлился Антон. — Шорты, зато в куртке. А ты на стиле, — чуть растягивая гласные, оценил его вид Арсений. — Домофоны еще работают вообще-то. Пойдем. Порыв Антона встать и быстро вернуться в теплую квартиру, а не зарабатывать себе цистит или чего похлеще, был прерван резким касанием руки и тихим: — Стой, остановись. Я… Я не в гости приехал. — Тогда зачем? Арс, сейчас почти полночь, я сам только-только со съемок. Устал, пиздец. Че ты хочешь? Глаза так предательски не хотели смотреть в его сторону, что пришлось приложить серьезные усилия, чтобы, наконец, натолкнуться на вопросительный взгляд и недовольное хмурое лицо напротив. Арсений шмыгнул, пальто и тонкая рубашка под ним вовсе не спасали от промозглого ветра, и ему хотелось думать, что дрожь вызвана именно этим. Зато это помогало не свалиться в пьяную отключку, а даже, напротив, протрезветь. — Хочешь, я собаку заведу? Или кошку? Эта недовольная глыба над ним нахмурилась еще больше. — Арс, пойдем ты отоспишься, а потом будешь задавать странные вопросы. Пиздец, дубак. Что случилось-то? Блядь. В голове крутилось одно: ты со мной случился. Шутки от тебя воспринимаются острее, разговоры с тобой интимнее, и вот эта вся хуйня на повторе в голове, как заевшая пластинка. И если раньше Арсений мог успешно это игнорировать, то сейчас он сам себе напоминал сломанный часовой механизм. Всего одна деталь, и все, неисправен. Ебаные фанатские фантазии, кислотой проевшие все внутри и хрен теперь разберешь, где ты настоящий, а где, блядь, выдуманный. Верните ему и его в реальность! — Хочешь или нет? — настойчивее, с нажимом переспросил Арсений. Тот отпрянул от него и как-то неуклюже пожал плечами, зашуршав курткой. Присел рядом, пошарил в карманах, но сигареты не нашел судя по тихому «бля». — Да я ебу? Тебе-то это зачем? И причем тут я? У самого вон полгода вперед расписаны, из города в город как угорелый носишься, а за животными кто ухаживать будет? Это почему-то показалось таким веселым, что Арсений не выдержал и громко, заливисто рассмеялся. — Ты в пранкеры что ли заделался? — настороженно поинтересовался Антон. — Скажи еще: на старости лет. Добивка, которую я заслужил. Слева послышался тяжелый, усталый вздох. Откуда-то сверху раздался громкий скрипучий смех — Арсений поднял голову и увидел лишь закрывающееся окно. Улыбнулся. — У тебя пиво есть? — Для тебя в таком состоянии у меня есть вода, аспирин и кровать. Арсений тяжело вздохнул и как-то так незаметно позволил утащить себя в сторону не шибко привлекательного подъезда. В квартире было тепло, по-домашнему уютно и пахло жареной рыбой, да так вкусно, что желудок призывно заурчал. Были, конечно, опасения, что все его содержимое довольно скоро окажется в унитазе, но… Антон звякнул тарелками, не спрашивая, не приглашая, просто положил перед ним рыбу, налил воды и сел напротив. В ванной до этого Арсений проторчал примерно минут сорок, первые двадцать потратив на отмокание и попытки при этом не вырубиться. — Это доставка, не я готовил. Не отравишься. — Это рыба, — с неприязнью прошелестел он в ответ. Антон только глаза закатил. — Бля, прости, не готовился к твоему внезапному визиту. Арсений подцепил вилкой небольшой кусочек, прожевал — вполне сносно. В голове немного прояснялось, руки, правда, слегка подрагивали, но в целом чувствовал он себя тоже _сносно_. — Спасибо. Огромная футболка Антона с нашивкой какого-то баскетбольного клуба, в которую он был одет, пахла им же, от шорт Арсений вежливо отказался, решив, что в широких хлопковых штанах практичнее. — Не знал, что у тебя волосы так завиваются, когда влажные, — донеслось вдруг до него удивленное, после чего он, наконец, оторвался от тарелки. Антон смотрел как-то голодно и напряженно, но уже в следующую секунду это выражение пропало, и на него снова уставились до боли знакомо и тепло. — Ты вроде говорил, что есть аспирин? — Арсений постарался улыбнуться так обезоруживающе, насколько мог, хотя сам не понял — зачем. Он вообще в последнее время мало что соображал, на автомате совершая какие-то действия, выкладывая странные сториз и с головой зарываясь в сценарий будущего фильма. Только это и могло объяснить его заторможенность. Ну и коктейли, разумеется. Сегодня их вклад в его состояние был болезненно ощутим. Антон молча поднялся, исчез на пару минут в другой комнате, а когда вернулся, протянул ему целую пачку аспирина. — Спасибо. Немного помявшись, а заодно выпив таблетку, Арсений хмыкнул: — Я тебя сегодня приревновал, представляешь. Сам не понял, но, похоже, в глазах Джабраилова на мне теперь позорное клеймо на всю жизнь. Хотя я, чисто, ну как друга, понимаешь, а он… — А он решил, что мы спим, — грубо закончил за него Антон. — Ну хочешь, я докажу твоим новым друзьям, что не посягаю на твою священную гетеросексуальность? — хмельная улыбка тронула его губы. Арсений не видел, но знал, как часто тот трясет ногой под столом, потому что снова нервничает. Почему в его присутствии Антон нервничает? — Пойдешь и скажешь им, что тебя больше оператор твой привлекает? Так себе план, если честно. Арсений даже проморгался от громогласного и очередного «твой», а потому ответил не сразу. Ему вдруг показалось нечестным и крайне обидным, что его интерес к Марку считается тем, над чем можно вдоволь смеяться и шутить. Никакой поддержки в этой команде. — Поцелуй. — Чего? — оторопело произнес Антон, хмуро сведя брови. Арсений перестал играть в гляделки и принялся разъяснять столешнице, что имел в виду: — Поцелуй всегда снимал все вопросы. Ты кино не смотрел? Вот засосусь с ним в коридоре как-нибудь, чтоб и Игорь, и Саня, и кто там еще с тобой любит надо мной постебаться, короче, чтобы все твои друзья убедились, что ты для них свой. Не гомик какой-то. С женщиной-то вряд ли прокатит, только новый повод для шуток появится. Не понимаю только, почему ваши совместные сходки на Бали-хуяли с Иркой и прочими все еще оставляют у кого-то сомнения. Странно же, разве нет? Антон молча сверлил его взглядом и не торопился отвечать. — Ты тоже не гомик, перестань, — наконец, устало пробормотал он. — Ну нравится он тебе и че с того? — Это и есть… — Неправда, — пылко возразил Антон и даже ладонью по столу проехался. Аккуратная стопка салфеток была безжалостно сметена в безобразную кучку. — Просто не надо это так называть и все. — А как это называть, Шаст? — Да так же, как и с девушками! Ты сам мне все это разжевывал миллиард раз, хули теперь сидишь и ноешь? — Ой блядь, в пизду, — громко фыркнул Арсений, поднимаясь из-за стола, слегка покачнувшись. — Остоебли все эти стендаперы просто. Всё. Закрыли тему. — Тебе протрезветь просто надо и все. Арсений только согласно промычал, небрежно махнул рукой и побрел в ванную за рубашкой. Пальто чинно дожидалось его на вешалке, ботинки стояли там же внизу. Часы показывали без четверти два, а от его опьянения, кажется, ничего не осталось. Совсем на донышке. Пока он хмуро всматривался в иконки приложений, чтобы вызвать такси, телефон из рук вырвали и убрали в чужой карман. — Это типа я остаюсь? — Спальня там. — Антон, не обернувшись, указал рукой в сторону комнаты, дверь в которую сейчас была приоткрыта, и повесил его пальто обратно. — Ты вещи собрал же? Заедем завтра за чемоданом и в аэропорт. Мне Серый звонил. — Даже знать не хочу. Арсений послушно побрел за ним в спальню. Сережу он чуть позже отблагодарит за такую удивительно безграничную заботу о нем. Зато при мысли о рейсе он снова скривился. Фанаты, которые удивлялись его работоспособности и способности оказываться в разных городах за одни только сутки, даже представить не могли, насколько он ненавидел именно пребывание в аэропортах. Это дурацкое ожидание, когда время тупо останавливается, досмотры, очередь в самолет и одни и те же инструкции персонала. Благо, что от последнего можно было хоть скрыться за наушниками и врубить Продиджи. — Шаст, а ты бы поддержал меня, если бы, ну, я… — С Марком? — О, ты выучил его имя, — мягко заулыбался Арсений. Остановился возле окна, пока Антон расправлял кровать, и не сразу заметил, как тот встал сзади и шумно засопел. — Или тоже постебался бы? — Дурак, блядь, — с чувством выдохнул Антон, закатив глаза. — Я для чего на эти твои эксперименты подорвался? Всё во имя счастья двух нев… — Ладно-ладно, я понял, угомонись. Арсений примирительно поднял руки и обернулся. Очередной момент, когда их разница в росте ощутимо давила на него, хотя по большей части это его никогда не заботило. В теплом, рассеянном свете лампы это, конечно, не выглядело угрожающе, но внутри что-то предательски затряслось. Со времен университета такого не было. — И надолго ты уезжаешь? — тихо поинтересовался Антон, даже не думая отходить. Арсений неловко поправил волосы и пожал плечами. — Недели на две минимум. Там, как пойдет. Антон, перестань на меня так смотреть. — Я всегда на тебя так смотрю. — Да, Шаст, в этом и проблема. Если бы Арсению было где-то двадцать или около того, он бы поступил сейчас крайне необдуманно и совершенно бы об этом не пожалел. Но все, на что решился, это выдержать ответный тяжелый взгляд и только спустя гребаную вечность, сопряженную с гнетущим молчанием, отойти к кровати. Арсений был уверен, что все наладится, как только он вдохнет «новый» сербский воздух, освежит голову, активно вольется в съемочный процесс — и никаких больше чужеродных, громких мыслей; никаких сомнений и неопределенности. В конце концов, он — взрослый мужик, с далеко недетским представлением о жизни и ставит перед собой вполне конкретные задачи и цели, так что любая блажь, которая порой дурманит голову, не стоит лишнего внимания. Хватит с него, наигрался.