Черный рыцарь

Я вновь прошелся руками по лицу, вставляя их в волосы и устало приподнимая веки на которые будто повесиши гири. Устал думать, а может я просто не выспался. Парень снова уставился на мольберт, девственность которого уже успел забрать черный грифель, оставив на ней грязную линию. Он задавал себе вопрос, зачем он выставил молтберт, с непродуманной идеей. В голове масленная картина виднелась какой то размытой, и нечеткой: вот девушка за занавесами белой шелковой кровати уперлась руками о простыню уставив взор на похотливую руку белого рыцаря, который в ту же очередь возвышался над ней, уже успев сбросить с себя железный, позолоченый линиями шлем, и тянулся к ней, будто к лаковому кусочку желанного торта. Но это лишь на заднем плане. Плохо довалась рисовка ему, с холодными оттенками. Но они нужны были что бы описать всю суть картины. Смешивая цвета, только выдвинутые из-под беловато-грязного тюбика акварели, козалось невозможным Камерону подобрать нужный оттенок тени. Он либо получался слишком тусклым, или же ярким, а может и грязным. Брюнет, с волнистыми волосами на которые одной линией падал оттенок от утреннего света за окном, как и на его лицо с выраженными скулами, где то в тени его лицо скорее было похоже на лицо исхудавшего раба. Встав с сидушки он протер, снова по привычке, прошелся руками по белой рубашке, руками которые только недавно касались угля. Но Томас не обратил снова на это внимания, уже протянул руки к мольберту собираясь положить его обратно, откуда он взял его. Тишину в теплом пространстве студии прервал резкий, громкий, нервный будто к нему ломятся, стук в двери. Даже стражи порядка так не стучатся, но Луис Лапорте не из этих людей. Его визит небыл в планах, как и этот испорченый, как козалось Камерону, мольберт. Он сразу узнал своего друга, может и лучшего. Его визит мог быть в любой момент, от пол десятого ночи, до раннего расвета. Художник не удивившись, прошел по коридору к входным отпирая дверь, и узнавая знакомый французский акнцент и эти губные складки свойственные Луису: -с добрым утром? — выдавил брюнет, приоткрывая дверь на половину, но не узнавая того искривленного лица, который возник в ту же секунду когда Камерон взглянул на дрожащие и сжатые в кулак руки колеги. Ему даже показалось что он будто готов визжать от прилива счастья. Черноволосый, уже довно знакомый с Томасом прикусил губу, немного сгорбившись, даже не моргая смотря на дружище пытаясь выплюнуть хотябы одну букву. Но он лишь слегка приоткрыл губы тут же сомкнув их не подобрав нужных слов. Зная Луиса, художник подумал что колега снова влюбился, или же он приготовил очередной подарок вот вот готовясь напасть с обьятиями. -ну? Чего сияешь? — он встал в дверном проеме упираясь о него плечем, и собрав обе руки в замок, вопросительно приподнимя бровь: -помнишь ты-ы ис-кал се-бе… — начал навязывать Луис наконец раслабив обе кулаки, облокотившись вперед с улыбкой вот вот готовым разорвать его лицо на две части. Брюнет тут же вспомнил их вчерашний разговор, о том что в Лондоне нет ни единого красивого джентельмена для его картины, а в это время Лапорте давал клятву что вытащит из-под земли любого кто подойдет на роль натурщика. Луис всегда делал обещанное, не смотря на обстоятельства у него это часто получалось. -понятно, и кто же он? — Луис снова заикнулся, уже начиная раздрожать коллегу. Домохозяин уже понял что разговор может на долго продлится, и впустил его на порог заставив снять с того тёмно-синий сюртук с парадно позолоченными пуговицами и брошью капустницы белянки, под тонким слоем стекла. -черт возьми он идеально подойдет! Зуб вырву! — Черноволосый сглотнул чая прижав обе ноги а после прошептал: -сын моей тети, у него такой взгляд… — хихикнул по детски тот. Иногда Камерон умилялся с будто детского поведения Луиса, будто смотрел на ребенка заключенного в теле двадцати пяти летнего мужчины, окончевшего знамениткю Медецинскую Академию. Луис был верным товарищем, за спиной которого он чувствовал себя будто под какой либо заботой, и одновременно удушающей помощью во всем. Стоило Томасу заикнуться о чем то, Луис не терял времени. Однажды он поймал пару фраз от Мэйле, после чего самого Камерона почти регулярно встречала коробка у двери с его любимыми эклерами с густой молочной начинкой. Настойчивость его иногда пугала. Но Камерон бы не убедился в словах его друга, пока сам бы не увидел этого незнакомца. Тот снова не удивился после того как он сразу потащил его на постройку будучи Великого Стеклянного Дворца, почти в центре города. Джентельмен крепкой хваткой ухватил художника за кисть правой руки, сжав его до боли и довольно резко дернув к себе, будто сейчас готов вступить в дуэль: -ты, обязательно — Луис сжал кисть до такой степени что брюнет ощутил на ощуп даже свою жилку: — …пойдешь, со мной. -рано или поздно я тебя принесу в жертву Венере, за то что ты каждый раз сжимаешь мне одну и ту же руку — добавил я: -хорошо, а теперь отпусти бедного голубушку, пока ты ему руку до хруста не сжал! — Луис раслабил ладонь. На его лице расползлась злая улыбка, или не злая… — отлично! А теперь накидывай на себя сарафан и бегом на выставку! — друг хоть и раслабил хватку, но с такой же огромной силы дернул меня вправо, выворачивая на мостовую, и вот на меня уже закинули сюртук, гладко слегшегося на моем лице. Уже привыкшим к таким резким махинациям, и довольно болезненным, я поддался ему. Луис хоть и был ниже, но силы у него было столько что можно подавится. Иногда поступки пазитивного чучельника зачастую пугали Камерона. Такие резкие увечия, еще и от товарища с детства отталкивали его от Луиса, из-за чего сам художник начал побаиватся случайной ярости коллеги который в любую минуту может просто сломать кость, или еще что то, похуже кости. Но забота Луиса несравнима нис чем. *** Жар летнего солнца прошелся по всему моему телу заставив его довольно сильно вспотеть. Я чувствовал дискомфорт, хотел уже довно распахнуть сюртук, так как один умник в спешке оделся в теплое. Но чучельник снова взялся все той же хваткой за ладонь Томаса. Будто котенок помещеный в салафан, я чувствовал себя примерно так. Мокрый волос спал на лоб облизав его соленой жидкостью. Рука держащаяся за руку Луиса вспотела, и стала довольно неприятно скользкой как какая то улитка, а под костюмом ощущался пыл, безгранично обжаривая тело будто на плите. Колкий аромат чужого парфюма, и аромат кондитерской карамели едва не впивался в нос, проходя мимо знакомой лавки мадам Жизель, и кукольного магазина, за стеклами ветхой постройки где виднелись молодые девушки сгорбившиеся над шитьем, и раскрашиванием кукольных головок. Полуденный свет колко проглаживал мои глаза, от чего Камерон сморщившись прикрыл их рукавом, пока издали виднелась кучка цилиндров, и концов женских платьев, собравшихся у железного ограждения возле новой постройки, под будущим названием Великий Стеклянный Дворец, название говорило само о себе, а громоздкие прозрачные, толстые пластины крепившиеся к крану так же давали знать из чего будет постройка. Парень сильно дернул рукой, но Луис снова не раслабив руки потащил его в толпу: -черт возьми отпусти уже мою руку! — крикнул Камерон в след черноволосому, твердо ступавшему по каменному тротуару, и точно знав куда идти, будто пес напал на след. Но вскоре Луис остановился, снова одернув Камерона с такой силой что он чуть не упал вперед. Сам чертыхнулся, улыбнувшись, и с громкой отдышкой представил своего коллегу: -Камерон Томас, а это… — он запинался приоткрыв рот, и уставившись на высокого незнакомца, в сером строгом костюме, и крепкими руками сжавшими темно-бардовый саквояж, больше напомнивший деревянный сундук, быстро приподнимая бровь и давая знать что он снова забыл имя своего родственника: — Константин Вугт — добавил мужчина, подправляя белоснежный манжет на рукаве, и оценивающе расматривая Камерона. Изначально Томасу показалось что этот человек того типа который устал от жизни, но со временем понял что эта мимика лица приследует Константина уже довно. Приспущенные веки сэра Вугта делали впечатление вымотанного бумажного работника. -Константин, ты же не против дополнительной заработной платы? — чучельник невзрачно улыбнулся отпуская руку Камерона. Брюнет сморшившись помасировал свою ладонь, приходя в себя, и Луис добавил: — думаю пару серебрянных за час тебе не помешают? -мое мнение походу тут не учитывается. — кинул художние низким тоном голоса, смотря на Луиса. -так ты сразу скажи, подходит? Или я снова тебе урода нашел? — беззаботно пролепетал чучельник, кладя руку на плече другу. -почему сразу урод то… — Камерон прошелся рукой по лицу разминая складки на лбу и добрвляя: — подходит, а теперь время спросить его — он вновь взглянул на Константина, которого совсем не задели слова Луиса. -мне стоит подумать, и обсудить это с вами. — выдавил Вугт отводя взгляд на ограждение где начала бушиваться толпа людей, после какого то треска на стройке, треска который не заметил ни один из группы мужчин. -когда и где сможем обсудить? — Камерон повернулся в ту же сторону, подумав что одна из стеклянных пластин просто треснула. -сейчас я вполне свободен, так что можем и прямо сейчас. В это время как кто то из девушек вскрикнула, раздирающим тон голосом будто случилось что то. Обе повернулись в сторону огорождения где начал выростать людской гул. -может стоит уже уйти? Думаю будет намного удобней обсудить это в кондитерской прямо за дорогой- предложил Камерон, взглянув через плече. -да, нету смысла здесь оставатся, разве что взглянуть глазком кого там придавило — добавил Луис начиная пятится. Константин еще пару секунд простояв, потопал в сторону парка находившегося в самом близи со стройкой, остальные прошли за ним. -слушайте, может сходим в кондитерскую мадам Жизель? — прервал Луис небольшое молчание. *** Камерон спал на колени болезненно замычав и крепко хватая за плечи серого костюма Константина пытаясь встать на ноги, чувствуя как кровь начинает активно двигаться по сасудам оставляя болезненный холод. Его руки будто похолодели как и его шея с которых стекала кровавая жидкость, одной линией стекающая вниз. Константин чертыхнулся, а его остекляневшие глаза забегали по сторонам, а после и остановились на Луисе сидящего слева, забежав на лицо Камерона сидящего спереди. Художник озодачено взглянул на Константина, его взгляд смягчился когда к столу подошла официантка в темно-коричневой юбке обведенный желтоватыми кружевами и бантом впереди. Она положила перед джентельменами серебрянный разнос с чашечками чая, грациозно разложив их по сторонам. -я свободен в любое время, когда вам удобно приходить? — брюнет сглотнул чая уставившись в ближайшее окно кондитерской, проводя взглядом мимо пробежавшую дворовую собаку. -думаю к утру, где то к часам восьми. Но так же можно после работы но тогда будет довольно поздно… — Константин прошелся массивной рукой по острому подбородку. -тогда два прихода в день? Или все же стоит определится? -…- Луис молча подпивал чаю задумавшись о своем, слова из разговора проходили почти что мтмо его ушей. -я не против. -отлично. Теперь договорились, — художник привстал со стула хватая свое пальто, и согнув, сложив его на кисти руки — с какого дня начнем? -думаю завтра, я приду к утру и к вечеру — Луис заморгал, а после встав вместе с Камероном надел на себя тот же темно-голубой сюртук. Брош бабочки зазвенела, очаровывая видом. Они обе прошли к выходу, но Камерон остановившись взглянул на натурщика собираясь подождать его, в это время сам Константин уже быстро надел на себя верх серого, однотонного костюма, быстрым шагом направившись к двери. *** Теплый летний ветер гладким даижением прошелся по ушам Константина заставив его вздрогнуть. Голова была пуста, но он досихпор слышал голос мадмуазель Шанье что упрекало его подчерк. Она вольно кинула стопку с желтоватыми листками, и грозно ткнула в них пальцами и одним точным движением вызволила из-под бумаг темную, картонную папку, раскрыв ее и снова втыкая указателный палец в заполнения которые писал именно сэр Вигт. Затяфкала, даже напомнив бухгалтеру маленькую собачонку, и грозную: Что это за подчерк? Что эта за буква Константин! — она ткнула вновь указательным в букву «р " громко добавляя: это буква 'у' или что? Буква 'р' — выдавил Константин низким, и хриплым тоном, сам шугаясь от своего голоса: да это даже не 'р' и даже не 'у', черт возьми в чем проблема писать красиво? Или мне вам прописи купить, сэр Вугт? Но мужчина молча слушал жалобы, от части пожелой дамы, ворчавшая и одновременно унижавшая его, хоть и не было видно снаружи его обиды, но рана расползалась где то внутри заставляя Константина сгорбится сильнее, сжав кулаки от отчаяния. Точнее отчаяние добавлял тот факт что стены в старом здании были тонки как картон, и он однозначно знал что кто то слышал упреки мадмуазель Кристины. Темноволосый раслабил руку державшую кожанный саквояж, козалось будто готов уронить по среди черной улицы освещавшую только одни высокие фонари, возвышавшиеся над головой проходимца. Его заинтересовал Камерон Томас. Но он все еще не понял чем. Излишней застенчивостью, присвоеным каждому незнакомцу заводившему новые знакомства, или же банальной внешностью, он так и не понял пока не вспомнил глаза Томаса: Желтоватые кружева, у основания черноты собиравшиеся в голубой мазок. Хотел Константин смотреть на эти глазницы вечность, но понимал что такая тактичность может привести к дискомофрту собеседника. Мимо резко и неожиданно пробежала бродячая псина, скользнув звонко коготками по полу и что то буркнув под нос. Мужчина шелохнулся, проводя пятно взором, которое продолжило путь дальше по краю тротуара, прижав хвост к низу. Что то в этой собаке Константину не понравилось, может он не любил бродяг, но этот вызывал точную тревожность. Она напомнила скорее ее младшую сестру. Бывалую хрупкой, и кусачей до боли сердце. Ее слова ранили, как козалось натурщику, своей безкранйостью и свободой. Не теми плохими словами которые называть было довольно неприемлимо, скорее своей постоянностью. Он быстро попытался отогнать эти воспоминания, но в голове успел пронестись ор: Чорт! — девчуха, с неряшливым видом, заблестевшими жирными щеками крикнула, так ударив о пол ногой что ее шерховатые, секущиеся волосы аж подпрыгнули. Константин дошел до квартиры.