Дневники путешественника Лархайта

Однажды на привале кто-то из спутников жреца решил рассказать легенду о Вороне-Менестреле. Это был один из известнейших и древнейших сказочных персонажей империи, и в каждой области были собственные мифы с его участием. И один из караванщиков решил похвастаться тем, что знает такое приключение Ворона, которое ни одному из присутствующих ещё не известно. Знакомое развлечение. Может, сам в пути придумал, а может - и вправду слышал однажды что-то эдакое и переиначил на свой лад. Уютно горел костёр, оставляя тревоги и опасности Леса далеко позади, люди теснее придвинулись друг к другу, забыв на время о классах и сословиях. История началась: - В стародавние времена, когда магия всё ещё плескалась в руках учёных мужей, мудрецов и отшельников, странствовал Ворон-Менестрель по свету. На этот раз он спешил во дворец императора почтить его прекраснейшую супругу, что подарила нам трёх дивных братьев-принцев. Ибо Таар Великий тотчас по рождении сыновей издал приказ, повелевающий собраться всем, владевшим древним искусством магии, дабы почтить волшебными дарами наследников. Ворон соорудил дивную шкатулку, в которой хранилась одна из его песен, и собирался преподнести её в дар старшему из братьев. День и ночь шёл он без устали, и все тропы мира стелились под его ноги. Долгие дни был он в пути, и костюм его изрядно запылился, так что стражи дворца не признали в нём великого мага и менестреля. Тогда Ворон сказал, что готов сразиться в мастерстве с величайшим из магов Таара и в искусстве с мудрейшим из песнопевцев, дабы доказать свою силу и достоинство. Первая битва шла день и ночь, и вся столица собралась на зроелище. Ворон одержал победу. Вторая битва шла много часов от рассвета и до рассвета, и вся столица слушала мудрецов, Ворон также победил во второй дуэли. Тогда его допустили с прочими искусными волшебниками в королевские покои. И там он преподнёс шкатулку одному лишь Таарквинарду, старшему из братьев. Однако отец их Таар рассердился и проклял менестреля и его дар за то, что тот не почтил двух других малышей, и приказал отправить их в дальний и опасный осколок мира. Ворон-Менестрель ничего не  ответил, молча поклонился королю и ушёл. И унёс с собой всю магию мира. С тех пор мудрецы говорят, что вернуть миру магию можно только отыскав Ворона и открыв его дивную шкатулку... Вот, как-то так. Мне эту сказку тётка двоюродная в детстве любила рассказывать, я всё пытался выспросить, откуда такая версия, но она молчала, упёртая. Что думаете? - Напоминает истории из эльфийского сборника, - усмехнулся один из наёмников. - Когда-то я его читал. Все ненадолго примолкли в смущении. Все знали, что эльфов не существует, а знаменитый эльфийский сборник - не более, чем мистификация. Упоминать его и тем более ссылаться на столь ненадёжный предмет было попросту неприлично среди людей, умеющих читать. - Я тоже слышал историю про Ворона и принцев! - выкрикнул кто-то, желая прервать неудобную тишину. - Только там Ворон-Менестрель был убийцей и отправился во дворец тайно, чтобы убить всю семью Таара Великого, только его поймали. И тогда Ворон сбежал, тяжело раненый. С тех пор его больше не видели... Лархайт, смущённый крамольными вариантами знакомой истории, посырппавшимися сл всех сторон, поспешил скрыться в вечерних тенях. Имя Ворона-Менестреля тревожило душу смутными образами, пробуждало непонятную тоску. Как всегда в таких случаях, когда терпеть становилось невмоготу, жрец старался мзнурить себя дополнительными физическими упражнениями. Обычно такое поведение никого не смущало, ибо заботиться о собственной физической форме было модно. Жрец подозревал, что мода возникла из-за того, что занятия спортом и боевыми искусствами укрепляло здоровье. Чаще всего людей смущало то, что Лархайт всегда тренировался в полном одиночестве, как того однажды потребовал несносный Лодриан. Кажется, верховный жрец планировал вырастить из Лархайта одного из тайных имперских телохранителей. А ещё он стабильно раз в неделю занимался с сумрачным воителем, по уши закутанным в мешковатые чёрные одежды. Глазами воитель подозрительно напоминал представителя имперской семьи. Как объяснил однажды под особо хорошее настроение Лодриан, таких младших жрецов, использовавшихся в качестве тренажёра для некоторых знатнейших лордов, было много. Примерно каждый второй. Странно, что среди приятелей Лархайта не просочилось ни одного слуха о подобной практике. Так, мысли в сторону, пора приступать, пока никто не видит. Кто знает, сколько и чьих соглядадаев напихано в их небольшой караван? Через целых полчаса - великолепное достижение! - Лархайт повалился навзничь. Слабое тело чувствовало себя отвратительно и, кажется, готовилось потерять сознание. С великим трудом добравшись до лежанки, жрец моментально отрубился. Во сне, как это часто бывает после тренировок, ему виделись драки и погони, а он сам, облачённый в длинные серые одежды незнакомого кроя, ловко уходил по крышам от преследовавших его мутных типов бандитской наружности. Отправленный на следующий день отчёт содержал краткий пересказ посиделок и рассказанных историй. Не то чтобы Лархайт полагал их чем-то важным, просто они очень хорошо занимали место в гербовой бумаге. Но неожиданно, когда Скай-Мильвэ в очередной вечер пытался вытянуть из задумчивого жреца сведения о мире и политической ситуации, прилетела почтовая птица Лодриана. Такая же заносчивая и своевольная, как её хозяин, она изрядно помотала нервы Лархайту, прежде чем согласилась отдать послание. - Что, начальство нервы мотает? - сочувственно похлопал его по плечу Мильвэ. - Угу, - кивнул жрец, разворачивая свиток. На землю упала связка вороновых перьев, скреплённая серебряной цепочкой тонкой работы. Свиток оказался пуст. На всякий случай Лархайт проверил его всеми известными ему способами на наличие скрытого текста, но лист в самом деле был девственно чист. Что за ребус? - Оп-па! - любопытный парень нагло тянулся через плечо, чтобы рассмотреть отсутствующее послание. - У вас так принято? Оно имеет какое-то скрытое значение, неясное для посвященных? Здорово! - Нет! - рявкнул рассерженный жрец, пряча свиток и перья в сумку. Надо бы в следующий раз высказать ненавистному начальству всё, что накопилось за последние годы. И плевать, что Лодриан будет сердит, как тысяча сказочных драконов. К вечеру добрались до речной станции. Провожая взглядом мирные и на редкость тихие леса, Лархайт тщетно пытался унять растущее беспокойство. Что-то должно случиться. Что-то очень плохое. Ночью он никак не мог уснуть, ему всё чудилась мелодия, совсем как в самых страшных сказках про Ворона-Менестреля и жестокого убийцу, где Ворон пел свою песню, предупреждая об опасности. Или наоборот, когда песня становилась последним предупреждением для тех, кого Менестрель хотел убить... Только этого ещё не хватало! Только детям пристало бояться глупых ночных страшилок, но никак не порядочным жрецам! Переворачиваясь на другой бок, Лархайт лишь плотнее закутался в своё одеяло, сосредотачиваясь на мерном покачивании судна и плеске волн за бортом. Утром его разбудил истошный женский вопль. Щурясь со сна и путаясь в одежде, он поспешил на голос. Среди разбросанных едва ли не на всё судно окровавленных белоснежных перьев и пепла валялся труп одного из караванных стражников. Чуть в стороне от него лежала чья-то отрубленная кисть в грязно-серой перчатке. лархайт почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Подошёл Тальгрив, зачерпнул щепотку пепла, понюхал. - Сонное дерево, - вынес он вердикт. - Вот почему мы ничего не слышали. Что думаешь об этом, жрец? Катри был одним из лучших воинов, его ожидало повышение... Жаль парня... - Лютая жесть, - Лархайт сглотнул. - Похоже на каких-то чокнутых фанатиков. Мне... Мне надо время... Я ещё не сталкивался с подобным. Рядом присвистнул подошедший Мильвэ. - Знал бы, что тут такое будет, остался бы в своей гостинице ещё на месяц другой. А сестра как-нибудь сама справится. Ей не впервой. И мой труп её точно расстроит, -  проговорил он. - Я так понимаю, будет расследование? А кто будет его вести? - Я, конечно, - скривился Лархайт, отправляясь в свой угол в единственной каюте. - Пригласите ко мне всех по очереди. Мильвэ первый. - А чё сразу я-то? Ладно, иду-иду, - вяло огрызнулся парень. Он всё косился с тревогой на труп, и в его глазах читался откровенный ужас за свою жизнь. * * * Тесная комнатушка рядом с кухней помещала в себя лишь старый пыльный ковёр и несколько разбросанных по всему полу подушек. Бюджетный вариант для усталых караванщиков. Возможно, лет сорок назад, здесь и стояла кое-какая мебель, но то, что не успело сломаться, давно вынесли ушлые корабельщики - неизменные капитан и его помощник. Лархайта, привыкшего, что его регулярно отсылают в самую задницу мира, всё более чем устраивало. Бывало и хуже. А уж в самой Осарме ждать приличной крыши над головой не приходилось вовсе. Цивилизация столицы, манящая, покойная и сладкая, окончательно выветрилась из сознания под натиском суровых будней. - Мне казалось, ты должен быть более... привычен к таким зрелищам, - сказал заспанный жрец, потирая лицо. Мильвэ, устроившийся на подушках перед жрецом, нервно усмехнулся: - Как-то не доводилось прежде, знаешь ли. А те шрамы... Ну, я точно знал, что на самом деле ничего слишком плохого мне не сделают. там долгая история и... глупая. Так что ты, подозреваешь меня или нет? Я просто не знаю, как такое провернуть, честно! - Да не похож ты на преступника, просто балабол обыкновенный. - Ну спасибо! - обиделся парень, отворачиваясь. - А вообще я шёл кое-что показать тебе. Вот. Валялось рядом с твоей лежанкой. Он протянул жрецу пучок вороновых перьев, из которого было вынуто одно, и свиток. На этот раз в свитке было выведено имя убитого и дробь - одна двенадцатая. И свиток, и перья были испачканы пеплом и кровью. - Значит, они планируют ещё одиннадцать убийств... - М... Слу... Слушай, а вдруг... вдруг я тоже буду в их списке? - испуганно икнул Мильвэ. - Знаешь, я... мы с сестрой на самом деле просто сбежали сюда, как только проснулись. Мы не знали, что здесь... стало настолько опасно. Наш папа не в курсе, где мы. Час от часу не легче! Жрец удивлённо глянул на него. Парень казался почти ребёнком. Может, он и свой истинный возраст скрывал, чтобы казаться старше и важнее, чем есть? А так - он просто ребёнок. Местами мудрый, ибо родился и рос в очень древнюю и сложную эпоху в очень могущественной по тем временам семье. А местами - обыкновенный мечтательный хулиган, сдуру попавший в самое пекло событий. - Знаешь, прежде мне тоже казалось, что жизнь у нас тихая, мирная, а время опасностей и прочей мути давно кануло в прошлое. Разве что лорды и придворные всласть интригуют между собой, но власть Таара Великого слишком крепка, чтобы они могли как-то повлиять на политическую обстановку. Лархайт изо всех сил старался крепиться и быть спокойным хотя бы внешне. Жрецу положено быть сильным! Как, собственно, и любому человеку перед лицом опасности. Жить-то надо.  Выгнав парня, жрец остался на некоторое время в одиночестве. Руки потянулись было к дневнику, но Лархайт вовремя себя остановил: не время, когда неведомые враги так запросто копаются в его вещах и могут подсмотреть записи. Пора вспомнить то, чему юных жрецов пытались обучить старые наставники, ещё заставшие эпоху тревог и безумия, когда власть Таара едва не пошатнулась из-за народных бунтов, всколыхнувших всю страну. Как оказалось, виновата была одна из старших дочерей Таара, жаждавшая обманом заполучить себе власть. Однако затея её с самого начала была обречена на провал, и в конце девушку со всеми подельниками казнили. С тех пор император держит своих отпрысков в ежовых рукавицах, тщательно отслеживая каждый их шаг. Говорят, специально для этого был создан Тайный Корпус, куда входят многие дворяне и жрецы. Может ли быть такое, что за одним их тааринов не уследили? тогда дело плохо, и впору звать на помощь. Вспомнился неожиданно вечер и песня Ворона. Лархайт схватился за голову. Не может быть, чтобы сказочный персонаж предупреждал его об опасности или своих злобных намерениях! Или... Или кто-то усердно косит под легендарного Ворона-Менестреля? Но зачем?! Или здесь нет никакой логики, а просто произвол безумного сознания опасных фанатиков? Может, при первых звуках мелодии следовало принять какие-то меры и не отмахиваться от неё как от бредового порождения усталого сознания? - Постой! - Мильвэ нашёлся на кухне запивающим стресс какой-то сомнительной бадягой. - Ты не слышал вчера перед сном что-нибудь странное? Что-нибудь, чего здесь не может быть? Голоса, мелодию... Да что угодно! - Не! - покачал головой парень. - Ничего такого. Вообще. Тихо всё было. Но я всё равно почему-то не мог долго заснуть. Думал всё о... Забей. Просто размышлял. бессоница. Но клянусь те, тихо было! Только листва шелестит. Ну, она уже много дней шелестит над нашими головами. Да купец храпел что есть мочи. И всё. Озадаченный жрец покинул Мильвэ, пригласив с собой караванщика. По всему выходило, что если бы он накануне вечером и поднял тревогу, не факт, что усталые после лесного переходя спутники не подняли бы его на смех из-за неясных и беспочвенных подозрений и отсылок к древним сказкам. Лархайт и так ловил на себе изредка снисходительные и почти умильные взгляды; вот если бы вместо него поехал пожилой статный жрец, украшенный сединами, отношение было б совсем иным. А Лархайту оставалось в одиночку соваться в неизвестность... Ну уж нет! Не дождётесь! Караванщик почти спокойно отвечал на поставленные вопросы и, уходя, явно был горд своей выдержкой перед лицом свалившихся несчастий. Ничего подозрительного он не слышал ни вечером, ни ночью, ни утром. Проснулся от женского вопля. Последний раз подозрительных личностей встречал месяц назад, и это был карманник в пригороде столицы. Дружеские отношения поддерживает только с Тальгривом да пожилой четой обницавших лорда и леди Тальворских. И всё в том же духе. Столь же благонадёжными гражданами империи оказались купцы и караванная стража. Лишь Тальгрив отвечал рассеянно и немного невпопад, растроенный тем, что упустил неизвестных убийц. Плохой, значит, из него страж. И не важно, что убийцы могли быть слишком хорошо продуманными и осторожными. - Магия, понимаешь? - напоследок воскликнул Тальгрив. - Здесь не обошлось без магии. Как будто сбылось пророчество из старой сказки про Ворона-Менестреля, где говорилось, что однажды, в самое тёмное время, он проснётся... Лархайт попытался успокоить начальника стражи, надеясь, что его оскал хоть сколько-нибудь похож на ободряющую улыбку. Ворон-Менестрель весь день не шёл у него из головы.