Ева Браун. Призрак Гели Раубаль

Это произошло в пятницу 17 сентября 1931 года в сером, укрытом туманом Мюнхене, в доме 15 Принцрегентенплац. Совсем ещё юная девушка в баварском национальном летнем платье склонилась над перилами и чуть приподняла подол, обнажив стройные ноги. Явно чем-то взволнованная, она звонко смеялась своим мыслям. Молодая особа простояла так ещё минут пять, всматриваясь куда-то в даль. Услышав звуки подъезжающего «Мерседес-Бенц» она спустилась на лоджию второго этажа. Невысокий, немного сутулый черноволосый мужчина усмехаясь, помахал ей, выходя из машины. - Ты опять паясничаешь, милая Гели…Но я должен признать, что никто так не умеет встречать меня, как ты. Твои улыбающиеся глаза словно лучи солнца, которые пробиваются через туман. Гели – именно так ласково звали дочь сводной сестры Гитлера Анжелу Марию Раубль. Гитлер, питающий к ним нежность, старался всячески опекать их. Но его покровительство больше напоминало ревность и жажду владения. Гели была на девятнадцать лет моложе его, и к тому же необычайно красива. Она привлекала внимание его спутников и гостей, чему он был не очень-то рад. Однажды старый соратник Гитлера Эмиль Мориц, тайно влюбленный в неё, отметил: «Настоящая принцесса, на которую на улице люди оглядывались, хотя в Мюнхене это было не принято». В такие минуты Гитлер хотел спрятать её ото всех словно сокровище, которое могло растаять под взором чужих глаз. Но он не мог себе этого позволить, чтобы не привлекать излишнее внимание к своим отношениям с милой Гели. Однако в эту пятницу Гитлера волновали иные заботы, поэтому Гели была удостоена лишь скромного приветствия. Он хотел как можно быстрее перевезти в Оберзальдберге виллу «Вахенфельд» и отправиться в предвыборную поездку, которая должна была закончится в Гамбурге. Гитлер так спешил, что не обратил внимание на колющее его словно иглой дурное предчувствие. — Это всё Фен! Из-за него все сходят с ума и чувствуют себя больными. Я не исключение. И тем не менее, проследите, чтобы с Гели всё было хорошо! – приказал мужчина, суетно ворвавшийся в дом в свой кабинет за бумагами. Сегодня он был слишком занят и решил, что диалог с Гели можно отложить, а потому также быстро вернулся к машине и уехал. Его предчувствие себя не оправдало, и он благополучно прибыл в Нюрнберг, где как обычно переночевал в любимом номере отеля «Дойчер Хоф». Утром после тяжелого пробуждения Гитлер брился напротив открытого окна, глядя на пробуждающуюся улицу, и собирался выехать в северном направлении, но внезапно его помощник вошел в номер и сообщил: - Мне жаль, что я вот так. Без стука. Звонил Рудольф Гесс…Ваша племянница, Гели, тяжело ранена. Рядом с ней обнаружили револьвер. Состояние крайне тяжёлое, полиция ждёт разрешения войти. – сказал бледный как мел человек. Гитлер на мгновение замер, ничего не ответив. Быстро одевшись, он приказал везти его в Мюнхен и не задавать вопросов. Прибыв в Мюнхен Гитлер не застал Гели Раубаль живой. Врачи, боровшиеся за её жизнь, ничего не смогли сделать. Её тело уже лежало в морге, когда он прибыл. Нежно коснувшись белокурых волос пальцами он осторожно расцеловал бледное холодное лицо в надежде, что разбудит её, словно принц из сказки. Но этого не произошло, и Адольф приказал перевезти её тело в кладбищенскую часовню. Гитлер, владевший целым арсеналом оружия, теперь жалел о том, что настоятельно велел Гели научится стрелять. Он помнил, как часто повторял: - Уж если ты живешь с политическим деятелем, который имеет такое обширное влияние, милая, научись защищать себя. Никогда не знаешь, когда это может пригодиться. А теперь из-за его слов девочка пустила себе пулю в сердце. Всему виной был запрет на покупку платья. - О если бы я только разрешил… Если бы был мягче…Этого бы не случилось – стенал Гитлер по ночам в спальне Гели пока остальные крепко спали. Чтобы уменьшить скорбь родные предприняли попытки женить его, которые мужчина с яростью раненого зверя отвергал, но уговаривал своего соратника Морица вступить в брак. - О, если ты женишься, я буду каждый день обедать у вас и мне будет легче. Этот дом…В нём живет милая Гели, и она преследует меня. – сказал он своему соратнику и шофёру, хранителю его тайн. Мориц сдался и последовал его совету, но сам отмечал, что смерть Гели не сделала для Гитлера ничего хорошего. О чём бы тот не думал, чтобы ни делал, он всегда говорил: - Я уже ни о ком, кроме Гели, думать не смогу и в конце концов предлагал ей стать моей женой. О, если бы я тогда не поехал…