Otaku

"Меня спросят, почему я плачу и я отвечу, что никогда не пойму смысл нашей встречи" Suzume - Radwimps

– Скотина! Выродок конченый! Чонгуку всего 15, и он честно признается, что вообще-то не ругается и не оскорбляет других так громко и открыто, не стесняясь прохожих. Он, конечно, не самый сдержанный в своей семье, но обычно к окружающим относится с большим уважением. Чимину все 18, и он – профессионал со стажем в звании «личный раздражитель лучшего друга своего младшего братишки». Стоит подметить, что стаж этот высчитывается всеми годами средней и старшей школы, то есть с самого знакомства Чонгука с родными его одноклассника Тэхена. И если родители Пак с первой же встречи показались Чону наимелейшими на свете людьми, с которыми не западло и в нарды сыграть, и панкейки приготовить в ожидании их младшего сына перед школой, то про Чимина мнение сложилось отнюдь не радужное (если не брать во внимание его розово-голубоватые волосы, конечно). Так чем же Пак Чимин так сильно насолил бедному ребенку? Ответ простой и сложный одновременно: своим существованием. И если бы Чонгука попросили более подробно разъяснить свои мотивы, то не получили бы ни одной ясной мысли. «Чимин вечно мне докучает» – верно, он в покое парнишку не оставляет вообще. Лелеет его, как своего маленького питомца. «У него дурацкие яркие волосы» – да, у Чимина абсолютно непонятная привычка красить волосы каждое воскресенье нового месяца. Причем в самую разную и вызывающую палитру оттенков. «Он – альфа, а я все еще нет. Да какой из него альфа вообще?» – а вот и главное обстоятельство, что никак не оставляет все еще не обратившегося Чонгука: практически все вокруг давно распознали свою сущность кроме него. Может быть, дело в гормонах; может в давлении отца, диктующего ему, что он должен стать самым влиятельным и невозмутимым альфой в их компании…Точного ответа юноша не знает, но живет в ожидании того, что совсем скоро природа полноценно вступит в свои права, и тогда его путь наконец обретет более ясные черты. Чонгук искренне в это верит, по крайней мере. Так и продолжается год спустя, и семьюстами днями позднее. Пока Тэхен с Чонгуком изо всех сил выдавливают силы учиться, готовятся к экзаменам и активно участвуют во внеучебной деятельности после уроков. Пока парочка омеги и, предположительно, альфы наконец-таки заканчивают школу и поступают в Сеульский национальный. И даже в период первого курса, когда Чонгук заявляет о себе как о состоявшемся альфе, ходит на свидания с омегами и параллельно работает в отцовском офисе, изучая все тонкости пищевого бизнеса. Доминирующая составляющая так и трепещет в нем, пока истинная сущность теснится где-то в закромах взрослого тела. Его время обязательно придет. Ведь если Пак Чимин стал альфой, то он и подавно.

***

– Тэхен, к тебе пришли. Снова эта по-идиотски лучезарная улыбка встретила его в дверях, будто он вообще нуждался в том, чтобы его пропускали: дайте ему уже ключи – он и так появляется здесь чуть ли не каждый день. Так повелось еще со школы, когда братья Пак жили с родителями в Кванджу, и продолжилось к моменту переезда в этих двоих в уютную квартиру на Мендоне. Чонгук тоже давно грезил о том, чтобы съехать из родительского дома и снимать двухкомнатную обитель с лучшим другом, но птенца все еще не выпускали из гнездышка, накрепко удерживая рядом. Поэтому Тэхен делил жилье вместе с братом, а Чонгук частенько приходил к ним, как старый друг, которому всегда рады. И все же Чимин все равно учтиво пропустил его внутрь, приглаживая персиковые волосы, растрепанные поздним сном. Гость расценивал это как жест «подтверждающий свою важность», и не допуская мысли о том, что у его врага могут быть абсолютно другие поводы. – И тебе привет, зайчонок, – вдогонку прощебетал Пак, когда Чонгук уже мчался к заветной комнате в левом крыле. – Зови так своих омежек, а не меня, отаку. Чимин сделал вид, что до жути оскорблен, но на самом деле по-доброму усмехнулся ему вслед. «Отаку» – именно так прозвал его однажды Чонгук, когда узнал значение этого слова на японском. «Помешанный» – именно таким он считал альфу и его увлечения аниме и японским роком. Не то чтобы любить что-то подобное было чем-то зазорным, но Чонгук ведь его недолюбливал, а значит и увлечения его равнялись глупостям. Если сам он готовился к ответственной и серьезной должности в будущем, то Чимин был его полной противоположностью: жил в свое удовольствие и занимался тем, что нравится. А больше всего ему доставляло радость заниматься музыкой, выступать со взрывными композициями на японском и в свободное от этого время изучать культуру азиатского государства сквозь призму мультиков и комиксов. Чонгук бы назвал это все «занятие ерундой», а Пак бы ответил, что он слишком маленький, чтобы понимать такие осмысленные увлечения. – Смотри, Гук, как тебе? – Тэхен носился по комнате с нитками, показывая другу атласный жакет, к которому пришил несколько декоративных цветов. – Миленько, – и не поймешь сразу про изделие он или про восторженного проделанной работой друга. – Хочу пойти в этом на свидание. Пак скинул все свои приспособления для шитья в ящик, освобождая другу пространство, и тот привычно присел на матрас, опираясь на руки позади себя. Белая футболка натянулась на бицепсах, выделяя натренированные мышцы, а остаточная боль после вчерашней вылазки с тренером вместе с тем снова напомнила о себе. – Только проследи, чтобы он руки не распускал, – наказал парень, по привычке вставая в позицию защитника. – Не переживай, я умею постоять за себя. Вы с Чимином слишком опекаете меня. – Даже не ставь нас в одно предложение. – Ой, да брось. Когда ваша вражда уже кончится? Он постоянно спрашивает о тебе. И если бы я не знал, что вы оба альфы, то решил бы, что он в тебя втрескался. Сложно сказать, что задело больше: оговорка о том, что технически они вовсе не «оба альфы», или усиленный интерес со стороны Чимина. Он ведь даже ни разу не напрашивался на это. Просто тот всегда находился рядом. – Думаешь, твой брат – гей? – Чонгук сделал нарочито задумчивый взгляд, искоса поглядывая на реакцию Тэхена. – Для гея он слишком часто спит с омегами. Но я думаю, что ты ему нравишься, да. Просто не совсем понимаю, в каком смысле. Вот уж точно. Только этого Чонгуку не хватало в дополнение ко всей тележке «я не знаю, что с этим делать, и это меня бесит». – Опять меня обсуждаете? – Вспомнишь говно, а вот и оно, – пробормотал Чонгук, пока Чимин по-свойски подсел рядом. И стоит признать, что пахло от него как всегда приятно: свежей мятой вперемешку с выпечкой. В том, что касается запахов, Чонгук парню определенно проигрывал: он с рождения слишком сильно обожал мяту и все, что с ней связано. Пак же этим открыто пользовался, распространяя свои феромоны повсюду, а теперь еще и добавляя усилитель вкуса в свое фирменное печенье. – Заварить вам чай? – поинтересовался альфа, оставляя на прикроватном столике блюдце с горкой аппетитного десерта. – Не надо, Чим. Мы уже скоро уходим, – Тэхен благодарно кивнул брату, давая понять, что им стоит остаться наедине. Нарастающая агрессия Чонгука начинала атаковать всех присутствующих, что хотелось поскорее ретироваться из душной комнаты – и дело было вовсе не в запахах. – Ладно, а то у зайчонка пар из ушей скоро пойдет. Чонгук в ответ громко цокнул, отворачиваясь подальше от парня: навязчивый аромат мяты смешивался с его злобой, набрасываясь и перебивая друг друга. При этом парень чувствовал, что проигрывает – запах будто бы без остановки усиливался. И даже когда Чимин благосклонно избавил парней от своего присутствия, дышать все еще было нелегко, будто каждый сантиметр комнаты уже успел пропитаться одним единственным человеком. А одинокая горстка печенья так и стояла нетронутой на краешке кружевной скатерти. – Эй, Гук, ты в порядке? – друг нежно взял его за руки, склоняясь над подрагивающим телом. – Немного душно просто. Ты не чувствуешь? Тэхен мотнул головой, обеспокоенно всматриваясь в серые глаза перед ним. Измотанный вид парня пугал его не меньше, чем возможные мотивы его состояния – пока он сбрасывал все на загруженный график. И даже если ошибался, то вряд ли скоро об этом узнал бы. Чонгук вообще о своих чувствах говорить не привык – в его семье так не принято. – Ладно, пошли уже, а то еще опоздаем.

***

За все пары Чонгук не помнил ровным счетом ничего полезного для себя, кроме того, как они с Тэхеном успели полностью посмотреть обзоры на новую игру про «человека-паука», а в перерывах выпить холодный американо с одногруппниками в ближайшей пекарне. И несмотря на то, что парня периодически донимали звонками по поводу его должностных обязанностей, а на английском пришлось таки написать месячную контрольную, он чувствовал себя поразительно отдохнувшим. Это состояние поддерживало его по дороге в тренировочный зал и после, когда он уже резвился один на один с грушей для битья. В такие моменты, как этот он позволял себе выплеснуть накопившиеся эмоции, отпустить мысли в свободное плавание и отыскать умиротворение в физической нагрузке. В то время как тело то и дело напрягалось, голова, напротив, причаливала у берега, полного штиля. Сбитое дыхание и резкие звуки ударов о винил разбавляли общую тишину, но невольно заглушались самим Чонгуком. Он отслеживал траекторию своих движений; пытался прочувствовать дыхание своего тела, пока вилял корпусом из стороны в сторону – одним словом: растворялся в самоанализе и контроле. Так проще, чем постоянно переживать о будущем и заново перебирать в голове все «надо» и «обязательно». В свои девятнадцать Чонгуку просто хотелось заниматься самопознанием: что ему нравится; чего жаждется. И думать в первую очередь о себе. Это проблема умных людей – слишком много думать. Даже о том, что, по правде говоря, внимания не заслуживает. Единственное, что кое как вернуло Чонгука наружу из толщи внутреннего вакуума – трель мобильного. Его внимания буквально требовали, не стесняясь звонить снова и снова, и это почти что раздражало, пока Чонгук не заметил на экране милое «тигренок». Пухлые перчатки полетели на скамью, а затекшие пальцы тут же потянулись ответить. – Гук, можешь забрать меня? – сиплый голос омеги, казалось, вот-вот треснет вместе с сердцем Чонгука. – Где ты? Несложно догадаться, чем так был расстроен Тэхен, ведь его лучший друг осведомлен о каждых похождениях, встречах и занятиях. Они даже периодически обменивались своим расписанием друг с другом, чтобы сразу ориентироваться, когда лучше увидеться, и на какие дни строить планы. Машины у Чонгука, к несчастью, не было, но он все равно довольно быстро добрался на общественном транспорте, заранее готовясь вызвать такси на обратную дорогу: Тэхена хотелось завернуть в тепло и комфорт, а не вынуждать тесниться с кучей незнакомцев. Тот одиноко сидел на обочине, вытирая протертые костяшки пальцев и кусая и без того раскрасневшиеся губы. Пиджак ручной работы потрепан, будто его несколько раз поваляли в грязи, и сам Пак выглядел ничуть не лучше. – Я подрался с альфой, – обреченно выдохнул, пока на дрожащие от холода плечи легла ветровка, пропитанная таким знакомым ароматом дождевой воды. – А он еще и дружков своих позвал, представляешь? – Почему ты подрался с ним? – Он взбесился, что я не хочу ехать с ним домой. А потом сказал, что тогда я должен заплатить за ужин, но я так замотался, что даже бумажник не взял. – Больше не дерись с альфами, тигренок. Ты мог попасть в еще большую беду, понимаешь? – Чонгук не позволил своему тону выказать хоть немного злости – друг этого не заслуживал. Но он все равно был, мягко говоря, не в духе: злился на Тэхена, который переоценивал свои силы; на тупых альф, которые не уважали слабый пол; на себя, потому что вовремя не защитил. – Я вызову нам такси, хорошо? Тэхен только слабо кивнул и взял Чонгука за ладонь. Не отпускал его вплоть до того момента, как они не залезли в кабину автомобиля, а потом еще больше ластится, укладываясь на родное плечо. Чонгука это по-своему успокаивало тоже: ласковый Тэхен нежнее любой плюшевой игрушки. – Знаешь, Гук, может, став ты альфой, я бы хотел сделать это именно с тобой, – омега приобнял парня за локоть, оборачивая в своей хватке, как бамбуковое дерево. – Сделать что? – Ну, переспать, – Чонгука даже передернуло: его друг всегда был до ужаса привлекательным, но они все еще слишком близко общались для таких экспериментов. – Ты всегда так заботишься обо мне, как никто. Есть еще Чимин, конечно, но это было бы отвратительно. – И тут его передернуло снова. – Не думаю, что это хорошая идея. – А я считаю, отличная. Ты не думал, что секс с омегой может вызвать твое обращение? Он, конечно, пару раз слышал такую теорию, но не особо вдавался в нее ввиду отсутствия научной базы. Его случай не был единственным, и, как правило, оставалось только выжидать соответствующего момента. Многие альфы даже до обращения часто занимались сексом, но это все равно никак не влияло на ускорение гона, и Чонгук не рассчитывал стать исключением. Но все же разумное зерно в догадках Тэхена отрицать было нельзя. – Не пожалеешь? – Вовсе нет. Я уезжаю к родителям на несколько дней, а потом ты мог бы остаться у меня. – Я и так постоянно остаюсь у тебя, Тэ, – скромно улыбнулся Чон, вспоминая все те разы, когда они устраивали ночевки, строили палатки из одеял прямо посреди комнаты и играли в приставку. – Ну да, только теперь в одиночку. А Чимина я выпру как-нибудь. Что скажешь? Идея все еще неистово абсурдная, даже глупая, но Чонгук не нашел в себе силы Тэхену в этот момент отказать. По какой-то причине тот воодушевился этой беседой, и Чон всерьез задумался, что мог бы все испортить одним только словом. – Давай ты вернешься, и снова поговорим, ладно? – Хорошо. Останешься сегодня? Чонгук кивнул, и Тэхен уже перестал казаться побитым или расстроенным – в предвкушении улыбался во все зубы и поцеловал друга в щеку, оставляя за собой смачный след. Кажется, он остался более чем доволен тем, что провернул такую гениальную идею (а он в успехе не сомневается, хоть Чонгук и отодвинул окончательное решение на потом). Да и, вероятно, физическое желание тоже давало о себе знать. Просто им обоим всегда казалось, что сделают они это в отношениях, после череды свиданий и последовательного знакомства. А теперь вот так просто шли на попятную и решили довериться друг другу. По возвращении домой их встретило бренчание электрогитары Чимина и все тот же густой запах мяты, что так сбил столку с раннего утра. Кажется, Пак так и не покидал дом целый день, невольно пропитав каждый его уголок своим ароматом. И правда, Чонгук вспомнил, что не видел его в университете сегодня и к тому же отвечал на вопросы его барабанщика, который с волнением интересовался о местонахождении друга. Не трудно догадаться, что гитарист чувствовал себя не очень хорошо в преддверии гона: слишком уж приторный запах – даже для Чона, которому он всегда так нравился. Но даже этот факт не остановил его от того, чтобы в итоге пригреться под боком Тэхена в его комнате, предварительно открыв настежь окна, пропуская весеннюю прохладу и цветочный виток. Они еще какое-то время болтали обо всем подряд, больше не упоминая других альф или свои планы на следующие выходные. Чонгук по привычке больше слушал, чем говорил, позволяя другу активно рассуждать, даже на самые противоречивые темы, вроде политики или церкви. Сам же отрывисто делился планами по поводу скорой рабочей поездки, опуская переживания по поводу шквала ответственности и объемов предстоящих дел. В таком ритме они беседовали, пока Тэхен наконец не заснул свернувшись в огромный клубок, словно гигантский эмбрион в утробе. Для этого ему даже не нужно было одеяло – он вполне комфортно чувствовал себя, уткнувшись подбородком в собственные коленки и издавая милые посапывающие звуки. «Тигренок» – пронеслось в голове, когда Чонгук вынырнул с простыней и прикрыл за собой дверь с обратной стороны. Спать совсем не хотелось – это у Тэхена был насыщенный день, забравший напрочь все силы, а ему еще хотелось немножко эту усталость нагулять. Это он и сделал, тихо спустившись на кухню и поставив завариваться зеленый чай: ароматизаторы решил не добавлять – он ими и так уже надышался. – Как Тэхен? – его покой ожидаемо остался таковым недолго: Чимин сел рядом и пододвинул к себе пиалку с молочным печеньем. Кажется, Чонгук таки заставил его выйти из своей комнаты – до этого они с Тэ бродили по дому в одиночку. – Подрался с альфами. – Знаю. Я спрашиваю, как он сейчас? – Чонгук заметил утяжеленное того дыхание: Чимин никогда не появлялся при нем больным или вялым, а поддерживал свой статус сильного и собранного альфы. Сейчас он казался совсем другим, и Чонгук по правде испугался однажды пережить то, о чем грезил столько лет. – В порядке, – он сделал глоток, невольно хлюпнув из-за слишком высокой температуры воды, на что Чимин усмехнулся. Он всегда так делал, стоило Чонгуку проявить толику неловкости или ребячества, чем тоже порой выводил на эмоции. – А ты? – М? – Как? Не видел тебя сегодня, – заметив впечатленные искорки в чужом взгляде, парень поспешил отвернуться. Зря он вообще это спросил – теперь альфа подумает, что интересен ему. – Все хорошо, зайчонок. Но я тебя попрошу кое о чем. Для твоего же блага, – Чон непонимающе уставился на него: кажется, несмотря на милое прозвище, настроен был Чимин куда серьезнее, чем казалось. – Иди в комнату и больше не попадайся мне на глаза. А завтра уезжай утром вместе с Тэхеном, хорошо? Теперь альфа выглядел не просто измотанным – он был раздражен. И кажется, всему виной был Чонгук. Он настолько сильно раздражал его своим присутствием? Гон обостряет даже такие чувства? Об этом спросить он не решился, как и пуститься в словесную перепалку. Аура Чимина давила особенно сильно и в какой-то степени даже пугала. Возможно, все дело было в этом, оттого и воля тоже сидела на привязи где-то внутри в тандеме с запертой сущностью. – Буду только рад. Чонгук почти что сбежал прочь, беззвучно возвращаясь в комнату и занимая свое положенное место. Он пригрелся поближе к спящему другу, пытаясь заглушить все прочие ароматы, помимо омежьего: ласковый вкус горящей свечи – воск, выражаясь иными словами. Тэхен был необычным омегой во всех смыслах, начиная с этого фактора и заканчивая мужественностью и решимостью. А еще чудесным другом и потенциальной парой, если так подумать. Но кое-кем он все равно не являлся. – Вот же, – Чонгук уперся лицом в подушку, от бессилия ворочаясь из бока в бок: кажется, у него поднималась температура, а носовые рецепторы только усиливались. – cкотина. Ночь обещала быть долгой, а утро, полным сюрпризов.