Львиный зев

— …Боги твоему дому милость оказали — дочь у тебя крепкая и здоровая. У Хаврисы пропал дар речи. Она очень редко думала о таком исходе, будто бы это было невозможно. Глупо с её стороны не рассчитывать на то, что у кого-то из их подопечных могла родиться девочка. Жирава смогла вернуть Петру силы для продолжения рода, а повлиять на пол родившегося дитя она была не способна. Люд вокруг снова начал шептаться. Те, кто стоял ближе, стали передавать весть тем, кто стоял дальше. Вдруг из толпы раздался зычный мужской голос: «Да здравствует княжеский дом! Да здравствует юная княжна! Слава князю! Слава богам!». Клич стал повторяться и скоро собравшиеся в один голос стали чествовать княжескую семью. Хавриса оторопела. Странно ей было слышать радостные голоса и громкие возгласы благопожеланий. Весь день её не трогали цепкие лапы тревоги и смятения, но сейчас, когда первый наследник родился и она слышала голос народа, её одолело чувство беспокойства. Пётр, стоявший впереди, поднял руки и люди вокруг стали стихать, ожидая слова князя. Хавриса почувствовала, как её сердце, словно загнанный зверь, норовит выпрыгнуть из груди. — Благодарствуйте, люди добрые! — громко произнёс князь. — Благодарствуйте за время! Благодарствуйте за заботы о моём продолжении! Дам я пир и накрою столы! Несите добрую весть по земле — родилась у князя вашего дочь, княжна! Славьте богов! — Слава богам! Здравствует князь наш и дом его! Слава князю! — заголосили люди, отзываясь на благодарность князя. Шум вокруг закружил голову Хаврисе. Неужто только она одна чувствует разочарование? Видя радость, поглощающую всех вокруг, княгине стало стыдно за собственные расстроенные чувства. — Веди меня к княжне и матери её, — приказала Хавриса женщине, объявившую добрую весть. Та поклонилась княгине и повела в баню. Ноги Хаврису несли сами. Всего за несколько мгновений женщины оказались у избы, и княгиня самостоятельно открыла дверь. В предбаннике суетилось ещё несколько женщин, нося то воду, то дрова, то ткани. Девочка, лет пяти отроду, помогала взрослым женщинам, бегая между ними. Завидев вошедшую княгиню, все остановились и низко поклонились. — Делайте своё дело, — махнула Хавриса рукавом. — Где дитя? — Внутри, княгиня, вместе с матерью, — ответила одна из повитух. Хавриса подошла к двери в парильню. Изнутри слышались всхлипы, детское хныканье и какое-то ворчание. Неожиданно именно сейчас ноги стали неподъёмными, из-за чего зайти внутрь стало тяжело. Справившись с тревожным чувством, княгиня приоткрыла дверь и прошла внутрь. Помещение тускло освещали свечи. Внутри было очень душно, пахло железом и сыростью. Хотелось нараспашку открыть дверь и впустить свежий воздух. Гордяна лежала под тканью на лавке, застеленной простынями. Она отвернулась к бревенчатой стене и рыдала, пока рядом бегала повивальная бабка, которая всю беременность следила за ней. — Да что ж ты за мать-то такая, а?! — женщина металась вокруг роженицы, нося ребёнка на руках. — Всю беременность покоя не давала, носилась со своим животом, а сейчас даже не… — вдруг повитуха заметила, что они не одни. Обернувшись, она охнула и поклонилась. Видимо, Гордяна поняла, что кто-то зашёл и тоже обернулась. Лицо её было опухшее от слёз. Волосы успели сваляться и местами были видны колтуны. Хавриса поняла, что не одна она раздосадована. Не сложно было догадаться, что женский крик, который последовал за первым вздохом ребёнка, принадлежал его матери, которая ожидала появление сына, а не дочери. — Это правда девочка? — сама того не заметив, спросила Хавриса. — Да, княгиня, — ещё раз поклонилась повитуха. — Сильная, здоровая, такая большая да хорошенькая… Не меньше трёх пядей и двух вершков росточком! — стала расхваливать рождённую девочку повитуху, боясь гнева княгини. Её прервала Гордяна, которая демонстративно снова отвернулась к стенке и снова запричитала. Повивальная бабка тяжело вздохнула, оглядываясь на плачущую мать. — Дайте мне её, — мягко попросила Хавриса, протягивая руки к повитухе. Стоило княгине это произнести, Гордяна сразу же подскочила, но почувствовав боль, снова упала на кровать. — Я сама её возьму! — простонала боярская дочь. — Не бойся, не буду я ей вредить, — ответила Хавриса, уже не удивляясь лукавству Гордяны. Повивальная бабка поначалу немного колебалась, но потом всё же передала новорождённую девочку княгине. Хавриса аккуратно взяла укутанную наследницу в руки. Малышка и вправду оказалась большой и тяжёлой. Новорождённая девочка хныкала, время от времени громко вскрикивая. Хавриса одной рукой раскрыли ткани, в которые была завёрнута малышка. Не обманули. Внимание Хаврисы привлекли короткие волосы девочки: светлые, словно спелая рожь. Княгиня тяжело вздохнула и провела пальцами по голове девочки. Хавриса старалась прогнать разочарование и тоску, которая с каждым мгновением всё сильнее и сильнее начинали одолевать её. С другой стороны, бросив взгляд на расстроенную Гордяну, Хавриса не могла не радоваться её досаде. Теперь она должна быть куда спокойнее и смирнее, ведь она стала матерью княжны, а не княжича. — Береги её, — в приказном тоне сказала Хавриса, подходя к Гордяне и протягивая новорожденную. — Ты — мать, а она — твоя дочь, княжна… — Гордяна взяла в руки девочку. — Князь наверняка скоро навестит вас, — Хавриса не сдержалась и многозначительно улыбнулась Гордяне, глумясь. — Буду очень ждать, — прошипела женщина, одарив княгиню ненавидящим взглядом, но той это доставило только наслаждение. — А ты следи за ними, — повернувшись к повитухе, приказала Хавриса. Повивальная бабка низко поклонилась. Больше Хаврису здесь ничего не держало, и она поспешила на выход. Выйдя в предбанник, все стоявшие там женщины ей поклонились, а княгиня, не остановившись, вышла из бани. Солнце уже зашло за лес, но его лучи ещё пробивались сквозь стволы деревьев, освещая землю. Народ уже успел разойтись. Только Пётр ждал во дворе у дверей в терем. Несколько гридей стояло недалеко. Завидев его, Хавриса тяжело вздохнула. Ей казалось, что супруг должен быть ещё более опечален, чем она. Он тоже заметил её и ждал, пока она подойдёт к нему. — Всё хорошо? — нетерпеливо спросил Пётр. — Княжна правда здорова? — Да, всё так, — произнесла Хавриса, удивлённая тону супруга. — Бабка сказала, что она не меньше трёх пядей и двух вершков ростом. — Ну и ну, — удивился Пётр. — Мне казалось, что новорождённые совсем маленькие… Благо значит, — выдохнул мужчина. — А Гордяна?.. — Не шибко радостна, — вспоминая лицо Гордяны, у Хаврисы проскочила улыбка, которую она, завидев нахмурившиеся лицо Петра, сразу убрала. — Она ждала княжича. Пётр посмурнел, но ничего не ответил. Изменившийся в лице супруг смутил Хаврису и она не знала, как будет лучше продолжить их разговор. — Ты её видела? — спросил он, подставляя супруге руку. — Да, — ответила Хавриса, беря Петра за руку и входя в терем. — Она вправду тяжёлая… Волосы светлые, как у тебя, Петей, — переступая через себя, рассказала Хавриса. — Правда? — переспросил Пётр. — Завтра навещу их. — Лучше обождать несколько дней, — поспешила вразумить супруга княгиня. — Гордяна устала, роды ведь дело не простое… — Тогда, когда мне стоит их навестить? — спросил совета Пётр, ведя под руку Хаврису. — Обожди денька два… А лучше все три, — представляя сердитое лицо Гордяны, ответила Хавриса. — Там уже и видно будет. Пётр кивнул, соглашаясь со словами Хаврисы. Они могли бы сейчас устроить вечернюю трапезу, но Петру не сиделось на месте. — Мне надобно написать грамоты с приглашением на родины, — сказал Пётр, отпуская руку Хаврисы. — Нужно ко всем отправить гонцов, а затем… — Куда же ты так спешишь, Петей? — возмутилась княгиня. — Того гляди, со дня на день Голуба разродится… Вот тогда и отошлём гонцов, а то на каждый дом людей не наберёмся… — … Ты права, — подумав, согласился Пётр и вздохнул. — Иди, Петеюшка, распорядись приготовить трапезу для нас, а я навещу Голубу и расскажу ей добрую весть, — погладив супруга по руке, предложила Хавриса. На том и порешили. Хавриса отправилась в другое крыло терема к Голубе. Княгиня не была уверена, что девушка ещё не спит, потому обходительно постучала в её покои. Чем ближе были роды, тем больше Голубу клонило в сон. Живот её тоже рос очень быстро, потому вскоре она стала чаще проводить время в кровати, ведь передвигаться было трудно: ноги опухали и спина очень сильно болела. Дочери дружинника в разы труднее давалась беременность, чем боярской дочери, которая в последние дни перед родами продолжала носиться по всему двору, как ужаленная. Дверь отворила служанка, а затем впустила княгиню внутрь. Голуба лежала на кровати, как Хавриса и предполагала. — Княгиня Хавриса, — ахнула Голуба. — Гордяна уже разродилась? Всё прошло хорошо? — О, дитя, ты так добра к ней, — усмехнулась Хавриса, подходя к ложе и отсылая служанку. — О ней не стоит беспокоиться, — когда Голуба привстала, княгиня села на край постели. — Гордяна родила девочку. — О, это прекрасно! — воскликнула Голуба, складывая руки на груди. — Ты её уже видела? А князь Пётр? — Князь Пётр ещё их не посещал, а вот я уже всё видела, — умиляясь воодушевлению Голубы, произнесла Хавриса. — Княжна большая и здоровая, а Гордяна… Гордяна это переживёт… — Князь Пётр ожидал иного? — заметив иронию в словах княгини, спросила Голуба, сникая. — Он расстроен? Голуба всегда была очень чуткой и удивительно могла чувствовать окружающих её людей. Хавриса заметила это в первые дни. Несмотря на непосредственность и наивность, Голуба знала, когда ей что-нибудь не договаривают, врут или смеются над ней. Поэтому она сразу не смогла поладить с Гордяной, так как та, пусть и не прямо, обижала и оскорбляла Голубу. — Весь двор ожидал княжича, — не ответив напрямую про Петра, извернулась Хавриса. — Гордяну настолько взяла досада, что когда ей сказали, кто родился, она даже расплакалась, — улыбаясь, поведала Хавриса, но осеклась, заметив настороженный взгляд поглаживающей свой живот Голубы. — Ты же знаешь какая она… Ничего, переживёт, — махнула рукой. — Видать тише станет, а то её одной на весь двор и так много. Да и подумай, ведь у нас ещё есть ты, — Хавриса взяла руки Голубы в свои. — А если у меня тоже будет девочка? — тревожась, спросила Голуба. Хавриса широко улыбнулась ей. Княгине не хотелось думать о том, что Голуба тоже может родить девочку. Отсутствие наследника в семье ни к чему хорошему не приведёт. Хаврисе даже не хотелось представлять то, как Пётр бы снова начал засматриваться на кого попало, а потом снова, притащив гору подарков, будет просить взять на попечение какую-нибудь прелюбодейку. Голуба была обязана принести мальчика. — Не страшись, голубушка, — погладила руки девушки женщина. — Боги будут милостивы… А теперь ложись спать, ты наверняка устала в переживаниях о Гордяне, — Хавриса нагнулась и поцеловала Голубу в лоб. — Спи спокойно. Хавриса собралась и покинула покои Голубы, оставив её наедине со сказанными словами. Не по себе было Хаврисе от ожиданий. С самого утра была она спокойна, а как родилась девочка думы и тревоги сразу навалились. К тому времени княгиню уже ждал накрытый стол. На столе стоял сладкий мёд, которым князь собирался отметить появление на свет наследницы. — Ты уже воротилась? — обратился Пётр к вошедшей Хаврисе. — Как Голуба? — В добром здравии, — садится на лавку. — Расспрашивала о Гордяне и родившемся ребёнке, — с этими словами Хавриса приложилась к кубку с мёдом. — Добро… — задумчиво произнёс Пётр. — Остаётся ждать, когда она освободиться от бремени. Хавриса кивнула. В голове роился целый улей мыслей. Ей хотелось поговорить с Петром, но она не знала с чего начать. К её удивлению, супруг выглядел спокойно и даже радостно, хотя во время родов был обеспокоен. Она была уверена в том, что Пётр будет чувствовать разочарование, если у него не родится наследник. Так почему же он весел и не обременён тоской? — Ты счастлив? — наконец задала крутящийся на языке вопрос Хавриса. — Да, — неожиданный для княгини ответ. — О большем мечтать трудно, — искренне улыбнулся Пётр, тоже отпивая из кубка. — Не брешешь? — удивилась Хавриса. — Разве ты не ждал появления на свет мальчика? Своего наследника, княжича? — стала вопрошать княгиня. — А Гордяна родила девочку, которая род твой не продолжит, а в чужую семью уйдёт... Если и Голуба родит девчонку, то это уже будет беда, — начиная злиться на складывающиеся обстоятельства, с возмущением произнесла Хавриса. Поток негодования остановился только под пристальным взглядом Петра. Хаврисе стало не по себе от его внимательного взора. Князь потёр переносицу и поджал губы — верный знак того, что он чем-то недоволен. — Вижу, не одна Гордяна раздосадована рождением княжны, — произнёс очевидное Пётр. — Меня волнует твоё спокойствие и отсутствие тревоги! — начала распаляться Хавриса. — Само собой я раздосадована! Девчушка никогда не сможет стать полноправной наследницей, а это значит, что тебе нужен будет настоящий наследник, способный управлять градом после тебя! Если Голуба не родит мальчика, тебе снова придётся пойти непонятно к кому с надеждой на то, что на этот раз тебе принесут княжича, — ещё больше начинала выходить из себя Хавриса, не понимая, почему Петру нужно объяснять истины. — Так почему же ты так рад?! Даже её родная мать, промучавшаяся целый день в родах, была так расстроена её появлением, что не хотела брать её на руки! — перестала контролировать свои чувства Хавриса. — Замолкни! — прикрикнул на супругу Пётр, ударяя рукою стол и вскакивая. — Ты своими грязными словами не сможешь очернить день появления на свет моей дочери! Хавриса замолкла. Внутри всё ещё горел пожар чувств, который был готов вот-вот выйти наружу, но увидев разъярённый взгляд супруга, она не готова была будить в нём грозного зверя. Пётр снова сел на лавку и закрыл глаза, видимо, приходя в себя. — То, что ты сказала про Гордяну, правда? — наконец спросил, открывая глаза и пристально глядя на Хаврису. Она отвела взгляд, не хотя отвечать на вопрос. — Ясно… С ней я поговорю самолично. А ты… — Пётр постарался подыскать нужные слова. — Не гневи богов по напраслину! Постыдные вещи говоришь... Стало быть, так заповедовано было, что дали боги мне дочь. Похоже ему было трудно сдерживаться, но он старался взять себя в руки. Князь понурился и потёр лоб, будто бы от всех переживаний у него заболела голова. Хавриса не понимала ответа Петра. Она решилась подать голос, в надежде осознать то, что творилось у него на душе: — От чего ты счастлив? Пётр снова поднял на Хаврису глаза. Он тяжело вздохнул. Некоторое время он ещё молчал, а женщина его не торопила, давая собраться с думами. — Это не только дело наследования. Эти дети не просто наследники, они — моё продолжение, — наконец произнёс Пётр. — Они — то, что останется после меня. Я не считаю, что сделал в своей жизни нечто эдакое, что увековечило бы меня. Победил супостата заморского, да только… А что ещё? Запомнят ведь только то, что закончилась на мне ветвь рода нашего древнего… Даже если я ничем не отличусь, существование моих детей, а затем и их детей, и так дальше, будет говорить о том, что я был… — распахнул душу Пётр. — Моя дочь… Уже за просто то, что она есть, я её люблю, ведь она часть меня, которая будет жить дальше, в её детях, а затем и во внуках… Мне тоскливо слышать, что родная мать не осознаёт той ценности, которой её дочь является. После ухода Павла… — Пётр отвернулся. — Было тяжко. Даже после смерти отца я не чувствовал себя так одиноко. Никого более близкого по крови и духу, кроме брата, у меня не было. Сейчас же я точно никогда не буду один, так как у меня есть родная дочь… — выдох. — Я понимаю твою обеспокоенность за град и наследие, но сегодня позволь мне просто побыть счастливым отцом, у которого родилась дочь, — Пётр печально оперся лбом в свою ладонь. Хавриса слушала и не перебивала. Гнев и досада отошли на второй план, а на первый вышли разъедающие чувства тоски и стыда, которые женщина не сразу осознала. Тишина поселилась в трапезной. Пётр в этот момент выглядел так опечалено, что Хавриса начала корить себя за все те слова, сказанные ему. Она встала со своего места и медленно подошла к супругу, будто бы боясь напугать его. Княгиня нагнулась к нему и поцеловала в макушку. Неожиданно к горлу подступил ком полный горести и сожалений. Перед глазами всплыла маленькая беловолосая княжна, которую Хавриса держала на руках. К глазам подступили слёзы. «Прости меня», — тихо простонала она, разворачиваясь и покидая трапезную. За ней никто не последовал.

***

Ночь далась Хаврисе тяжело. Казалось, что вся гниль и мерзость выходит из неё вместе со слезами. Она утыкалась в подушку, завывая от тоски, и рвала на себе волосы, желая провалиться сквозь землю. Пусть летние ночи и коротки, эта ночь показалась ей бесконечной. После утренней трапезы ей доложили, что Пётр навещал новорожденную княжну и её мать. Стоило догадаться, что после вчерашней речи Хаврисы он не станет принимать её слова об усталости Гордяны за правду. Княгиня приказала, чтобы ей сразу доложили, если Голуба начнёт себя плохо чувствовать. Затем она решила обратиться к богам. Покинув двор в сопровождении гридей, княгиня отправилась на капище, где стала молить богов о лёгких родах для Голубы, чего даже не думала желать для Гордяны. В какой-то момент ей стало противно от собственного святошества, но успокоиться и уйти от печальных мыслей она смогла только здесь, погрузившись в молитву. Вернулась Хавриса к полудню. На душе было неспокойно. Только зайдя в собственные покои, она поняла, что ждала вестей, но всё было тихо. Теперь она понимала вчерашние чувства Петра, когда он отправился на торжище, желая скоротать время до появления ребёнка на свет. Отличия его от Хаврисы были лишь в том, что женщина не знала, чего ждать. Так непонятно и скомкано прошёл весь день. К Петру являться Хавриса не решалась. Пётр наверняка был зол на неё, а появляться пред ним после всего сказанного вчера было бы верхом неуважения и угодничества. Потому Хавриса ждала, пока супруг самостоятельно позовёт её. Но ни утром, ни днём, ни вечером Пётр не позвал её.

***

На следующий день, стоило Хаврисе продрать глаза, ей доложили, что ночью у Голубы начались схватки. Княгиня накричала на слуг за то, что её сон не прервали, но потом взяла себя в руки, не желая становиться нервной и разводить шум по чём зря. В тереме наверняка уже все подняты на ноги. После начались часы ожидания. Солнце медленно преодолевала поле-небосвод, а Хавриса то и дело выглядывала из окошка, считая время. Кусок в горло не лез, потому Хавриса даже не смогла поесть в полдень. Легче всего скоротать время удалось в компании Цыпоньки и котят. Ранее они с Петром решили отдать оставшихся мохнатых комочков после родов женщин родственникам, когда те приедут на родины. Ближе к вечеру Хавриса не выдержала и вышла во двор, надеясь, что к заходу солнца Голуба тоже уже разродиться. К её удивлению, она повстречалась с повитухами, которые под руки вели роженицу в баню. Хавриса думала, что Голуба уже там, но, как оказалось, баня протопилась только сейчас. Княгиня остановила женщин и роженицу. — Будь сильной и прибудут с тобой боги, — наставляла Хавриса, поцеловав в лоб Голубу. — Благодарствуй, — простонала девушка, принимая благословение. Хавриса положила руки на плечи Голуба, после чего она тяжело выдохнула. «Небольшой приворот от боли явно не помешает такой маленькой девушке, как Голуба,» — решила Хавриса и отпустила её, распуская собственную косу. После чего время снова начало тянуться невероятно долго. Всё изменилось после того, как вдруг двери терема отворились. Из них вышел Пётр. Они пересеклись взглядами. — Ты тоже здесь? — спросил он. — Глаза тебя не обманывают, — смутилась Хавриса, отводя взгляд. — Ожидаю. — Я буду рядом, — кивок в ответ. Пётр сел рядом и повисло молчание. Солнце уже не пекло, а приятно согревало, медленно спускаясь к лесу. Кто знает сколько бы творилось созданное природой умиротворение, если бы Хавриса не обратилась к Петру. — Ты уже был у Гордяны? Видел девочку? — спросила она, будто бы ей об этом не докладывали. — Был, видел, — коротко ответил Пётр. — У неё и вправду светлые волосы, но повитуха сказала, что цвет может меняться со временем… Чудно, — хмыкнул. — А чем ты занималась? — Молилась, — честно ответила Хавриса. — О рождении мальчика? — О милости богов, — поджала губы княгиня. — Просила лёгких родов для Голубы… Ей тяжело было носить, так пусть хотя бы роды будут лёгкими… Я встретила её, когда повитухи вели её в баню. — И как она? — воспрял духом Пётр. — Видно нелегко, — вздохнула Хавриса. — Но я поколдовала над ней, чтобы боль была не так сильна. — Славно… — согласился Пётр. — Ты умница… На душе Хаврисы сразу стало легче. Она нерешительно пододвинулась ближе, но Пётр взял её за плечи и прижал к себе, гладя плечо. Только сейчас тревога отпустила женщину. Она с упоением положила голову на плечо супруга и улыбнулась, чувствуя спокойствие. Солнце уже успело сесть за лес, а вестей всё так и не было. Люди, услышав о родах второй матери княжеского дитя, снова толпились во дворе. Гриди стояли по всему двору, оберегая князя с княгиней и желая тоже узнать второго ребёнка. На улице становилось холодно и поднялся ветер. Медленно, народ стал расходиться. Хавриса не заметила как съёжилась и стала прижиматься к Петру. — Уже поздно… Пойдём в терем, — предложил Пётр. — Подождём там. Отказываться Хавриса не стала. Они пришли в общую трапезную, где недавно побранились, и стали ждать. Между делом обсуждали приглашения, будущие родины и кого пригласить. — А как тебе хотелось бы назвать девочку? — неожиданно спросил Пётр. — Мне? — удивлённо спросила Хавриса. — Не думала, что ты спросишь меня… — Это же важно! Я говорил с Гордяной, но она уверяла меня, что я должен самостоятельно выбрать для дочери имя… — рассказал новоиспечённый отец. — … И я понял, что смогу посоветоваться только с тобой. У тебя есть любимое имя? Или важное для тебя имя? — Ох, — тяжело вздохнула Хавриса, задумываясь и радуясь, что Пётр спросил её мнения. — Хм, есть у меня одно имя, — княгиня хитро улыбнулась. — Жирава?.. — О, нет, боги... — помотал головой Пётр, рассмеявшись. — Пусть Жирава и сделала для нас много, но называть в честь неё свою дочь я не буду. — Да я же смеха ради, — рассмеялась Хавриса. — Может быть Веста? — Веста? — задумался Пётр. — Красиво… Я думал над Майя, именем моей матери… Почему Веста? — Майя красивое имя, оно отлично подойдёт малышке, — согласилась Хавриса. — Я бы хотела познакомиться с твоей матерью, но не думаю, что я ей понравилась бы, — смех. — Веста — имя моей наставницы. — Какие мы оба ранимые, — задумчиво произнёс Пётр. — Веста или Майя… — будто бы смакуя имена на вкус, произносил Пётр. Потом он неожиданно усмехнулся. — Если Голуба тоже родит девочку, то и выбирать не придётся. — Вероятно, Голуба не будет лукавить и захочет поучаствовать в наречение своего дитя? — без стеснения сказала Хавриса, но поймала неодобрительный взгляд Петра, после чего развела руками. — Говорю как есть! Но давай пока не будем думать о втором ребёнке, а дождёмся вестей… Словно вторя словам Хаврисы, в дверь трапезной постучались. Пётр разрешил войти. В комнату вошла повитуха и поклонилась. Хавриса почувствовала, как внутри всё заходило ходуном, а она вытянулась всем телом. — Князюшка, счастье-то какое, — запричитала повитуха, утираясь платком. — боги подарили твоему дому сына!