Львиный зев

Солнечная Княжна тяжело переживала ссору матери и отца. После ухода Петра и Хаврисы Веста ещё долго плакала, обнимая мать за шею, а спустя время устала и уснула у неё на руках. Проснулась маленькая княжна под вечер. Гордяны в покоях не было и рядом с ней сидела нянька, вышивавшая рубаху. Веста пожаловалась на головную боль. После ощупывания княжны нянька сделала вывод, что у девочки лёгкий жар. Позвали знахаря, он дал Весте отвар из трав и мёду. А затем принесли вечернюю трапезу, от которой девочка наотрез отказывалась, как бы её ни уговаривали. Там уже доложили и матери княжны о её состоянии, после чего женщина поспешила к дочери. Веста сразу же попросилась на руки, но Гордяна села рядом с ней на кровать и прижала к себе, укрывая дочь одеялом. От взгляда княжны не утаился расстроенный лик матери, у которой под глазами залегли тени. Веста легла на живот Гордяны, пытаясь придумать, как развеселить мать. — Матушка, я чем-то тебя расстроила? — тихо спросила Веста, пока Гордяна гладила её по русым волосам. — Нет, душа моя, — так же тихо ответила Гордяна. —… Княгиня тебя расстроила? — робея, продолжила вопрошать Веста. — Если хочешь, то я не буду играть с её куклой. Гордяна тихо рассмеялась, подтягивая дочь к себе и целуя её в лоб. Она ничего не ответила, потому Веста решила, что оказалась права. — Тебе нужно поесть, — снова заговорила Гордяна, приподнимаясь и вставая с кровати. — Ни, — отказалась Веста, утыкаясь в набитую перьями подушку. — Нужно поесть, — настояла Гордяна, беря с лавки блюдо с едой. — Съешь пару ложек, пожалуйста, ради меня, — загребая деревянной ложкой кашу, попросила женщина. — А потом я велю принести для тебя медовый хлеб. — Правда? — выглянула из-под подушки Веста, просияв. — Хорошо. Пусть княжна и съела немного, после сладостей её стало клонить в сон. Снова забившись в объятья матери, Веста уснула.

***

Все следующие дни пролетели и настало время Людомиру с Драгомилом уезжать. Остаток дней князья провели с сыновьями, занимаясь их обучением. Веста не покидала своих покоев под видом хвори, потому к ней никто, кроме нянек и слуг, не приходил… Почти никто. Однажды днём, когда Гордяна куда-то ушла, оставив дочь повторять выученные буквы, в дверь их покоев тихо постучались. С Вестой сидела нянька, которая в тот же миг поспешила к двери и немного приоткрыла дверцу, выглядывая через получившуюся щелку. Неожиданно она приоткрыла дверь сильнее и поклонилась. — Здравствуйте, господин, чем я могу Вам помочь? — спросила женщина. Ответ пришедшего Веста, сидящая на лавке и выписывающая на бересту слова, не услышала. — Прошу не серчайте, но княжна не может выйти к Вам… Не успела нянька произнести эти слова, Веста вскочила со своего места и подошла к ней со спины, выглядывая из-за юбки. По началу она подумала, что её пришёл навестить Еруслан, хотя тихий разговор явно был не в духе её громкого брата. К своему удивлению, Веста увидела за дверью Драгомила, державшего в руках небольшую фигурку лошадки. — Драгомил? — спросила Веста, выходя из-за спины няньки. — Княжна! — ахнула нянька, пойманная за руку на лжи. — Вам нужно возвращаться… — Я устала сидеть в покоях совсем одна, — ответила Веста, перебивая. — Для чего ты пришёл? — спросила княжна у своего гостя, но потом опомнилась, вспомнив, что нужно проявить гостеприимство. — Проходи скорее! Матушка не будет против. — Благодарствуйте за приглашение, — кивнул Драго, обходя няньку. — Мне княгиня Хавриса сказала, что ты захворала… Я предлагал Еруслану навестить тебя, но он сказал, что тут будет скучно. — Правда? — немного смущённо спросила Веста, теребя ткань платья. — Наверное, он был прав… — Веста и вправду не могла похвастаться обилием мальчишечьих игрушек, которые могли бы увлечь Драгомила. — Но я принёс тебе гостинец, — Драго протянул Весте искусно вырезанного коника. — Ты в прошлую нашу встречу говорила, что тебе хотелось бы иметь собственного коня, но все говорили, что это не для девочек, так что… — мальчик запнулся, подбирая слова. — Я спросил у своей матушки, и она предложила смастерить вот этого. Теперь у тебя есть свой конь… Правда, на нём нельзя кататься, — почесав затылок, сказал Драгомил. Веста робко взяла из рук Драго деревянного коня. Было видно, что игрушка сделана искусным мастером: все части коника были вырезаны с детальной проработкой, бока были украшены узорами, напоминавшими листья папоротника, а грива, так же вырезанная на деревянной основе, напоминала настоящую. Весте казалось, что сколько бы она не рассматривала игрушечного коня, то она будет продолжать находить новые мелочи. После горестных событий прошлых дней, подаренный коник был самым настоящим чудом для маленькой Весты. А слова княжича очень тронули Солнечную Княжну, будто бы те были настоящим светом в сумраке происходящего. — Благодарствую, — произнесла она, прижимая коника к себе и заливаясь алым румянцем. — Я буду хранить его и вспоминать тебя. — Будет тебе, — тоже краснея, ответил Драго. — Не хворай… Мы с отцом уезжаем завтра. — Я обязательно выйду вас проводить! — спохватилась Веста. — Я тут уже столько дней сижу, со счёта сбилась! — запричитала она. — Меня матушка даже к Цыпоньке не пускает… Проговорили они с Драгомилом до самого прихода Гордяны. Веста заметила, что мать была напряжена и чем-то встревожена, да и удивление при виде княжича тоже не укрылось от её глаз. И всё же Гордяна смягчилась, узнав о причине прихода Драгомила. Весте даже показалось, что Гордяну приход Драго опечалил, но она не понимала почему, ведь раньше мать постоянно пыталась приблизить её к княжичу, а сейчас отчего-то грустна. Она вспомнила ссору матери с отцом и княгиней, но для неё всё равно многое оставалось непонятным. На следующий день Весту и вправду отпустили попрощаться с гостями, где семья была в полном сборе. После отъезда Драгомила, она поставила подаренного коня рядом с кроватью и была счастлива просыпаться, когда рядом находился её собственный конь. Поначалу ей хотелось похвастаться перед Ерусланом игрушкой, но Гордяна посоветовала не распыляться и лучше показать куклу, которую подарила ей Хавриса. Пусть с мотанкой ей и не очень хотелось играть, ведь та постоянно напоминала ей о том злополучном дне, Веста всё же показала брату гостинец от княгини. Только вот мальчика подарок не впечатлил.

***

В день отъезда гостей Хавриса приказала приготовить побольше бересты и несколько писало. На следующий день уже всё было приготовлено и готово к использованию. Решено было обучать Весту в отдельных покоях, где уже стояла лавка и стол. Тем же вечером княгиня распорядилась донести до Гордяны приказ о том, чтобы та привела дочь на следующий день для начала обучения. Казалось, что больше всех беспокоился и метался Пётр, но Хавриса убедила его в том, что пока о магии не может быть и речи. Несколько днями ранее Пётр рассказал ей, как Гордяна приходила к нему и пыталась давить на жалость, прося о благоразумии и милости, дабы Хавриса не бралась за обучение Весты магическим основам. Но Пётр был непреклонен и пригрозил, что если Гордяна не перестанет гнуть своё, то он выдаст её не за верного дружинника, а за проезжего купца, наложив тем самым не только на неё, но и на весь её род несмываемый позор. Только после угроз Гордяна сникла и, ничего не добившись, удалилась. Хавриса понимала, что Гордяна видит в ней своего главного недруга, но спустя годы это стало мало волновать её. Теперь главной заботой княгини была Веста, которая была под большим влиянием своей матери и Хаврисе ещё предстояло узнать, как это влияние будет отражаться на обучении. Несмотря на сомнения, на следующий день Гордяна и вправду привела Весту. Да и не прислала кого-то из нянек, а пришла лично вместе с дочерью. После недолгих препирательств и предложения позвать князя, который точно не будет рад тому, что его отвлекают от дел, Гордяна всё-таки ушла, поцеловав дочь и оставив её на попечение Хавриса. Веста выглядела смущённо и подавленно. Хавриса предложила ей присесть за стол, а потом, указав на разложенные на столе предметы, спросила, знает ли девочка как ими пользоваться. Бересту с писало она знала и Хавриса предложила ей продемонстрировать то, чему её успела научить мать. Веста старалась процарапывать каждую букву аккуратно, потому пришлось подождать, но Хавриса решила, что со временем княжна приноровиться. В конце концов на бересте вырисовывалось «Веста», что удивило Хаврису, после чего она спросила, знает ли девочка порядок букв, после чего Веста стала на той же бересте царапать буковки одну за другой. Когда на стороне стало не хватать места, она перевернула кору и стала продолжать на другой стороне. Хавриса наблюдала, как из-под писало Весты вырисовались одна за другой ровные буквы. Дописав, княжна протянула бересту княгине. Хавриса очень удивилась навыкам Весты. Пусть девочка и перепутала местами некоторые буквы, она уже знала их правильное начертание вместе с примерным расположением. — Этому тебя научила Гордяна? — ещё раз просматривая порядок букв, спросила Хавриса. — Да, — кивнула Веста. Хавриса отдала Гордяне должное: она думала, что Веста в лучшем случае будет уметь использовать писало и знать парочку первых букв, а та уже знала начертание собственного имени и весь набор букв. Ей даже захотелось полюбопытствовать, как давно Весту стали обучать грамоте, но сдержалась, осознавая, что её вопрос точно дойдёт до Гордяны. Для себя она предположила два варианта: либо Веста талантлива и хорошо обучаема, либо Гордяна амбициозна и требовала от дочери многого. Хавриса склонялась больше ко второй догадке. И всё-таки умения Весты радовали Хаврису. Она боялась, что Весте будет трудно догнать упущенное для обучения время, но всё было как нельзя хорошо. Княгиня похвалила навыки княжны, но показала ей, какие буквы та перепутала. При указании на ошибки девочка опустила голову и будто бы даже ужалась в размерах, но Хавриса попыталась её успокоить, сказав, что ошибки не серьёзны и легко исправимы, на что Веста ответила, что постоянно забывает какая из букв стоит на первом месте. Видимо для неё это была скорее обидная ошибка, чем глупая, потому Хавриса пообещала ей, что они обязательно это исправят. После они перешли к счёту, который был неразрывно связан с грамотой, где Веста тоже проявила знание основ. Под каждой буквой она выписывала её порядок. Только вот в сравнении с грамотой у неё это заняло больше времени, потому что девочка чаще запиналась, вспоминая выученные цифры. Хавриса старалась её не торопить, наблюдая какие знаки девочка выцарапывает на бересте. И всё же с счётом у неё было гораздо лучше и ошибок не наблюдалось. Как выяснилось, начертание чисел Веста с матерью изучить не успели, что порадовало Хаврису не меньше, чем наличие знаний у её новой воспитанницы. Уже в самом конце нацарапанных знаков Хавриса заметила маленький символ, который не сразу смогла распознать. — Веста, а что ты нацарапала вот здесь? — спросила она, указывая на непонятный закруглённый знак. — Символ монеты, — просто ответила девочка, пожимая плечами. — Матушка мне показала, как его писать. Хавриса на это ничего не смогла ответить, лишь подумала, что это вполне в духе Гордяны: учить четырёхлетнюю дочь, ещё не знающую начертание чисел, знаку монеты. И всё же она сдержанно похвалила Весту. Они вернулись к грамоте и Хавриса ещё раз показала Весте порядок неудавшихся у неё букв, а после попыталась придумать ассоциацию, дабы у девочки лучше улеглось в голове полученное знание. Затем Веста самостоятельно ещё несколько раз написала весь порядок букв. Первое занятие всё равно шло не так, как изначально планировала Хавриса, потому она решила, что нет смысла больше задерживать Весту. Взяв с собой несколько листов бересты и передав их Весте, Хавриса отвела девочку обратно к матери, которая наверняка всё это время не находила себе места. Хавриса взяла с Весты обещания, чтобы та ещё несколько раз написала выученное и на следующий день снова приходила к ней, а потом удалилась, представляя, какой шквал вопросов сейчас посыплется на девочку от Гордяны. Пусть они и закончили раньше, чем задумывала Хавриса, всё же она считала, что первое занятие прошло вполне хорошо. Веста держалась как надо, хотя и было заметно, что ей неуютно, но это дело привычки. У Хаврисы было достаточно времени придумать, что они будут делать завтра. Пусть она не показывала этого, внутри у неё начинал разгораться огонь воодушевления и радости. Ещё сильнее этот огонь пылал от предвкушения того, как она расскажет Петру о их первом занятии. И она оказалась права. Стоило Петру явиться на вечернюю трапезу, он стал расспрашивать супругу о дочери, а затем с открытым ртом слушать рассказ Хаврисы. Поджаренная на открытом огне рыба уже даже успела остыть, но Пётр всё равно слушал, не забывая задавать вопросы и интересоваться замыслами княгини на завтрашний день. Хавриса радовалась тому, что этот день и ей, и её супругу принёс столько эмоций, ведь совсем скоро это станет обыденностью и перестанет восхищать, потому именно сейчас нужно наслаждаться происходящим. Так началось обучение Весты.