Закрой глаза

      — Ты просто будешь стоять и смотреть, как я сгораю от боли?       В полной темноте его голос казался более громким, более давящим, более… разочарованным. Отчаянный ищущий взгляд Шикамару метался в пространстве, силясь найти его или наоборот убедиться, что это лишь слепое наваждение разума, ведь он никогда бы такого не сказал. Не сказал бы, правда? Только не он, только не сейчас.       — Ты… — знакомый голос надломился, — думаешь, мне нравиться это? Думаешь, я рад гнить в собственном теле? Почему ты ничего не делаешь?       — Я не… — голос Шикамару судорожно задрожал, стоило ему попытаться ответить. Перебирая в голове сотни вариантов, он никак не мог найти это никчемное оправдание. Будто бы оно могло изменить хоть что-то.       Почему он ничего не делает? Потому что он не знает, что нужно делать. Почему не знает? Потому что боится его тревожить, боится узнать и все испортить. Почему боится? Потому что любое неверное действие или слово приведет к концу. Концу чего?       Всего. Всего, через что пришлось пройти их дружбе.       Хотя, была ли это в самом деле настоящая дружба или так считал только он? Кажется, будто Шикамару всегда оставался где-то позади, как бы ни старался догнать светловолосого. Он всегда плелся следом и лишь смотрел на то, как отчаянно тот борется за Саске, как сильно жаждет его вернуть, как неумолимо строго расценивает собственные проигрыши. И как же безумно по нему скучает. И каждый раз, наблюдая за генином, тоскливо пинающем землю под одинокой качелей, Шикамару чувствовал себя опустошенным.       Головой чунин понимал, что единственные верные действия — оставаться рядом и приободрять Лиса, насколько это возможно, но тупая скоблящая зависть медленно разъедала Шикамару, заставляя царапать собственные плечи и безостановочно кусать губы, в попытке прекратить это бессмысленное душевное самоистязание. Однако он просто не мог лишить себя этих светлых глаз и приятных разговоров ни о чем, вечерних «посиделок» в Ичираку и наблюдением за летними облаками. Все это было огромной частью жизнь Шикамару. Наруто был огромной частью его жизни.       Со временем он перестал терзать себя пустыми надеждами: он больше не мечтал быть на месте Учихи, не считал эту странную погоню друг за другом предательством. Нара вырос из безумного юношеского максимализма слишком быстро и перестал лезть в близкие отношения вообще. И, признаться, жизнь стала намного проще, если только это не было очевидным самообманом.       Путаясь в собственных мыслях, Шикамару принял решение просто оставить непонятную увлеченность Узумаки в прошлом, не желая вешать неоднозначным чувствам ярлыки. Однако результаты этого решения оказались плачевны, ведь сейчас он бы не думая сделал что угодно ради обворожительной улыбки Наруто.       — Ты мне противен.       Ледяной шепот в ушах заставил Шикамару вздрогнуть всем телом. Щурясь от яркого холодного света госпиталя, он выпрямился и нетерпеливо протер глаза, приводя себя в чувства после жуткой дремы. Позабыв, что сам же принял решение караулить палату Узумаки, Нара принялся недовольно разминать затекшие от сидячего сна мышцы. Тогда эта идея казалась вполне обоснованной и верной, но сейчас он понял, насколько Шизуне все же была права: «Я настоятельно рекомендую отправиться домой и отдохнуть, Цунаде-сама лично проследит за состоянием Узумаки Наруто и оповестит о состоянии юноши позже».       Грузно поднявшись с места, он ощутил на себе всю тяжесть сырой и холодной формы для миссий, которую дополняла гудящая от изнеможения голова. Аккуратно размяв шею, Шикамару взглянул на дверь в палату. В одно мгновение вся былая уверенность будто испарилась, оставив место лишь тревоге и мучительному ожиданию.       Сглотнув, Нара бесшумно подошел вплотную к узкой белой двери и не спеша приложил к щели ухо. Силясь отогнать стоящий в сознании гул и прислушаться к звукам внутри, юноша закрыл глаза. По коридору время от времени эхом разливались разного темпа шаги, но за дверью все было тихо. И тишина эта вовсе не приносила покоя.       Сделав глубокий вдох и так же глубоко выпустив весь воздух из легких, он слабо постучал. Снова прислонившись ухом к двери, он выждал минуту, а то и больше, но никаких шевелений, даже вздохов не послышалось. Постучавшись еще раз, но более уверенно, он снова принялся слушать комнату, но та по-прежнему отзывалась лишь молчанием.       — Что за черт, — прошипел Шикамару себе под нос.       Обхватив рукой металлическую ручку, он осторожно нажал, но дверь осталась неподвижна. Надавив сильнее, словно не веря своим глазам, он снова остался ни с чем. Дернув ручку еще пару раз, он сдался. Его руки обессилено повисли вдоль тела. Уронив голову, он ткнулся лбом о дверь и, прикрыв глаза, прошептал:       — Что же там с тобой делают…       Продолжая упрямо стоять у двери и ждать хоть какого-то ответа, Шикамару грезил о том, как сейчас со спины на него внезапно набросится исцелившийся счастливчик, чьи щеки украшают три ровные полосы, и со словами: «Попался! Сюрприз!» крепко обнимет чунина, положив подбородок на его плечо и игриво хихикнув. Улыбнувшись собственным мыслям, Нара распахнул уставшие глаза, но перед собой увидел все ту же запертую больничную дверь.       «Вот бы я закрыл глаза и все проблемы мигом испарились».       Неспешные размышления чунина прервал настороженный голос:       — Шикамару? Ты в норме? Ты почему не дома? — множество вопросов безудержно сыпались из уст Харуно, удивленно разглядывающей положение и внешний вид друга.       Девушка выглядела довольно бодрой: на ней был длинный белый халат, волосы убраны в маленький хвост, а изумрудные глаза снова обрели былую яркость и теперь отражали уверенность и спокойствие, но никак не тревогу и печаль в отличие от Шикамару.       — С Наруто все в порядке? Почему палата закрыта? — чунин моментально оживился: Сакура уж точно знала побольше его.       — Что значит закрыта? — куноичи нахмурилась и принялась рыться в сумке, висящей на плече.       Шикамару отстранился от двери, открывая девушке обзор, и несколько раз с усилием дернул дверную ручку, подтверждая свои слова. Подняв взгляд сначала на Шикамару, потом на дверь и снова на Шикамару, девушка лишь улыбнулась и фыркнула, продолжая смотреть в растерянные карие глаза.       — За швабры можешь не переживать, они точно будут в порядке, — снова слабо хихикнула Сакура, — а вот твой дорогой Наруто сейчас лежит там, — она указала большим пальцем на противоположную дверь, с веселой заботой смотря на растерянного друга.       Нара, ненароком пропустив мимо ушей то, как Харуно выделила имя Наруто, окинул непонимающим взглядом обе двери, а затем моментально вспомнил, как тело друга ввозили в палату, и с досадой потер переносицу.       — Тебе точно стоит отдохнуть, — Сакура мягко коснулась плеча Шикамару и легонько сжала его, в ответ получив полный беспричинной благодарности взгляд карих глаз.       — К нему можно? — с надеждой произнес чунин, вперив тяжелый взгляд в противоположную дверь.       — Ну, вообще, нет, — задумчиво протянула Сакура, — но, думаю, ничего не произойдет, если ты просто посидишь и посмотришь, как я меняю бинты.       Девушка незаметно подмигнула и исчезла за дверью, перед этим кивнув в сторону палаты в знак приглашения.       Как только дверь за ней тихо затворилась, сердце Шикамару внезапно бешено забилось, отдаваясь пульсом в ушах. Странное чувство, смешанное из предвкушения и страха, встало посреди горла, не позволяя ровно дышать. Обхватив длинными пальцами холодную ручку, он задумался и помедлил. Прошло несколько долгих секунд, перед тем как он наконец отворил дверь, осторожно протиснулся в небольшую щель и тут же бесшумно ее закрыл. Облокотившись рукой о косяк, он прикрыл глаза, все еще стоя лицом к огромной двери, и, сглотнув, наконец взглянул на пациента.       Огромная комната, ориентированная на содержание минимум шести человек, приятно освещалась закатным солнцем и ярким верхним светом ламп. Сакура, чуть сгорбившись, терпеливо шуршала бинтами возле самой ближней к окнам койки. Она не обращала никакого внимания на внешние раздражители в виде жужжания медицинских приборов и неловкого топота ботинок чунина, полноценно отдаваясь процессу лечения.       Юноша остановился напротив босых ног Узумаки, встав чуть поодаль, чтобы не отвлекать куноичи. Теперь Нара мог спокойно разглядывать друга, не переживая о неловком разоблачении. На бледные ресницы и вздернутый нос мягко ложился оранжевый свет, придавая бледному лицу какую-никакую оживленность. Губы вновь обрели приятный розоватый цвет, но волосы остались все в том же безумном беспорядке — чунину это совершенно точно нравилось. Как только Харуно завершила все приготовления и достала нужные растворы из соседних шкафчиков, она ловкими движениями подцепила кончик одеяла и осторожно уложила так, чтобы тело вплоть до бедер было полностью в ее распоряжении. Принявшись не спеша снимать старые повязки, она на секунду остановилась, бросив на Шикамару загадочный взгляд, но тут же продолжила.       Нара не придал этому жесту ни малейшего значения, будучи с головой увлеченным разглядыванием шрамов, открывшихся его взору. Поначалу он не поверил собственным глазам, и, прикрыв веки, невесомо мотнул головой. Но оно не исчезло. Нахмурившись, он сделал крошечный шаг вперед и вперил растерянный взор на тело лежащего, неосознанно задержав дыхание. В сознании тут же вспыхнули воспоминания о сомнительном «допросе» в таверне. Конечно, торс Наруто больше не походил на гигантскую черную дыру, но и здоровым его назвать было бы просто оскорблением по отношению к любому. Помимо старых рубцов и зашитых шрамов, почти половину его тела пронизывали темно-серые молнии, начинаясь где-то в районе сердца и заканчиваясь аж у кончиков пальцев левой руки или спускаясь чуть ниже пупка. Но, признаться, в целом он выглядел в разы лучше прежнего. Бледнеющие концы серых зигзагов больше не походили на гниль, лишь на следы неудачно стертого простого карандаша. Выглядело чужеродно, но, как показалось Шикамару, больше не смертельно, и на том спасибо.       — Конечно, со временем станет чуть лучше, но, боюсь, окончательно не пройдет, — в пол голоса произнесла Сакура, поочередно разливая на шрамы с виду идентичные отвары, резко пахнущие то ли травами, то ли залежавшейся половой тряпкой.       — То есть, жить будет? — настолько очевидной глупости Нара сам от себя не ожидал, но куноичи лишь снисходительно ухмыльнулась.       — Будет, куда денется. Не зря же Пятая весь день с ним тут промучилась, — завершив своеобразный ритуал, Сакура накрыла Наруто, мирно лежащего без сознания, одеялом и принялась расставлять все на свои места. Огромный камень, размером, кажется, с Деревню Песка, упал с души чунина, моментально освобождая голову от ужасающих и бесконечно тревожащих мыслей.       Почувствовав неземную легкость в теле и беззаботную уверенность, Шикамару беззвучно подошел ближе к другу и мигом уселся на корточки у его лица, чтобы не загораживать последние лучи солнца. Вблизи тот казался в сотни, даже в тысячи раз привлекательнее. И как только это удалось заметить одной лишь Хинате? Ну, хорошо, не только ей, но… Боже! Нара никогда бы не подумал, что будет сравнивать собственные чувства с всегда по-дружески его забавляющей увлеченностью наследницы клана Хьюга самым непоседливым оборванцем Деревни.       Согласитесь, звучит как полнейший бред.       Однако сейчас, поддерживая собственную голову рукой, ненадежно опирающейся на колено, Шикамару наконец мог облегченно выдохнуть и молча любоваться бесстрастным выражением дурацкого лица Узумаки, ощущая свою и чужую безопасность.