Закрой глаза

      Выйдя из палаты вслед за Шикамару, Сакура аккуратно затворила дверь и, не глядя на друга, двинулась в сторону выхода, со снисходительной улыбкой на лице бросив:       — Ну, спрашивай уже, — она поманила его рукой, даже не думая замедлять шаг.       Удивившись собственной нетерпеливости, Нара в мгновение поравнялся с Харуно, оставив без внимания то, что его эмоции настолько очевидно отпечатывались на усталом лице.       — Так вы узнали, что это за черные раны и как они вообще появились? — сходу выпалил Шикамару, желая поскорее докопаться до сути — что тоже очень ярко отражалось на его лица, а именно в широко распахнутых карих глазах и чересчур напряженных скулах.       — Если кратко, это все негативные эмоции, которые он старательно держал в себе, — Сакура нервно поправила лямку сумки на плече, но в лице не изменилась, сохраняя абсолютное спокойствие.       — А если длинно?       Невольно глубоко вздохнув, куноичи, пройдя чуть вперед, растворила двери и друзей обдало жгучим вечерним холодом. Солнце уже зашло за горизонт, так что небо, в палате казавшееся таким уютным, мягко-оранжевым, сейчас больше походило на глубокое темное озеро, красующееся россыпью мельчайших бледных лилий — звезд.       Нара молчал, беспрекословно подстраиваясь под шаг Сакуры — более замедленный и нетвердый на снегу. Не то, чтобы он просто терпеливо ждал объяснений. На самом деле, не составило труда понять, в чем могла быть причина и почему разъяснять ее Сакура не торопилась.       Наруто был одинок. Настолько одинок, что смирение казалось единственным выходом. Конечно, кто-то менее чуткий, сказал бы: «Но он же не один. Друзья всегда рядом, да и фанатов хоть лопатой греби!» Возможно, кто-то вроде Кибы. Однако все было совсем иначе. Слышали об одиночестве в толпе? Так вот жизнь Наруто — наглядный тому пример. Сколько бы он ни старался, сколько бы себя ни корил, он бы никогда не смог раскрыть свою душу тем, кто еще пару лет назад считал его ужасным чудовищем и безобразным монстром в обличье ребенка. Нет, конечно, далеко не все считали его таковым, но так ли просто доверять тем пятерым, после сотен презрительных возгласов в свою сторону? Ответ очевиден: совсем не просто.       И он научился с этим жить. Были ли другие варианты? Да. Мог ли он ими воспользоваться? Нет. По крайней мере, так считал сам Наруто, а переубедить его, увы, не так уж легко. Но у Шикамару получилось. Точнее, получилось бы, но у неизвестного «проклятья» были совершенно другие планы, заставившие юношей одновременно сблизиться и отдалиться друг от друга на километры.       Шикамару с самого детства считал Наруто одним из сильнейших и добрейших людей в своей жизни. Наблюдая за тем, как такой безответственный юнец добивается величайших высот, отдавая всего себя, на самом деле многого стоит. Нара не решался сближаться с Лисом, безмолвно восхищаясь им со стороны и даже не подозревая, что на самом деле происходит в его голове.       А потом все перевернулось с ног на голову.       Ушел Учиха — Узумаки за ним. Конечно, не в буквальном смысле, хотя ему, вероятно, очень того хотелось. Деревню он не покидал, но что-то в нем надломилось, да и сам совсем выбился из колеи. Продлилась его трясучая жажда вернуть сокровенного друга недолго — неделю, может и две. Или месяц. Или год. Проблема в том, что обнаружить это было невозможно. Юноша никогда не заводил об этом разговоров, не показывал, что думает об этом днями и ночами, не просил ни у кого помощи. Ничего. Простое, но терзающее ничего. И то ли Шикамару был настолько понимающим, то ли Наруто наконец разрешил себе расслабиться, но они стали ближе.       И за эти годы Шикамару полюбил его всей душой.       Это было странно и порой даже пугающе, но все-таки очень приятно. Видеть, как он игриво хихикает, сотрясаясь всем телом или слушать, с каким энтузиазмом он описывает формы облаков, фантазируя совершенно необъяснимые сюжеты, или понимать, насколько дорого это фантомное тепло, которое ощущается лишь рядом с ним. Отказаться от этого было ну просто немыслимо! Не каждый день ведь встретишь человека, за которого готов без колебаний отдать собственную жизнь. Даже если не взаимно.       Как бы ни хотел, чунин не мог взять и вдруг выпалить все, о чем он на самом деле думал, и что на самом деле чувствовал. Да и не то, чтобы он хотел. Шикамару спал и видел, как привычно добродушная улыбка сменяется полной отвращения гримасой, а лазурные глаза наполняются ледяным презрением — чего бы совершенно точно не произошло, однако уверенности от осознания не прибавляло. Это и послужило причиной внезапной отрешенности со стороны Нара. Со временем он перестал бояться своих чувств, но страх быть отвергнутым и непринятым все бродил за ним по пятам, то и дело стараясь подловить в момент слабости и пырнуть холодным острием. Но, конечно, стоит понимать, что вечно прятаться под маской равнодушия невозможно. Тем более, когда любимый человек буквально в смертельной опасности.       Кому-то это покажется глупой амбициозностью или слезной доблестью, словно в сёдзё манге, но Шикамару хотел бы безвозмездно посвятить Наруто всю свою любовь и стать для него не просто «товарищем, на которого всегда можно положиться», но кем-то вроде… спутника?       Да, спутник — отличное его описание.       — Все это время он сражался сам с собой в одиночку, — внезапно промолвила Сакура, сидя на лавочке и почти незаметно пиная снег под ногами. Взгляд зеленых глаз приобрел остроту и глубокую печаль, однако пальцы продолжали бесшумно настукивать неизвестную мелодию по краю скамейки.       Спрятав онемевшие ладони в карманы, Шикамару промолчал, задумчиво вглядываясь в голые деревья и ненароком вспоминая давний разговор. Казалось, он застал сидящего здесь Наруто всего пару часов тому назад.       — И ни я, ни Хината… Даже Цунаде-сама не заподозрила ничего неладного, пока он сам не обратился к ней за помощью, — она провела рукой по щеке, оставив на перчатке мелкий блестящий след слезы.       Чунин продолжал молчать, давая девушке возможность выговориться.       — Он мог умереть, — ровно произнесла Харуно спустя несколько тяжелых минут. — Все — будь то злость, тревога, печаль — все отражалось на нем и на Кураме. Его боль материализовывалась, постепенно начиная мучить сначала кьюби, затем самого Наруто. Ему приходилось постоянно слышать крики и рев в голове, страдать от ночных кошмаров… Он не мог расслабиться ни на секунду, а просто жил в этом ужасе день за днем. Джинчуурики никогда не могли жить спокойно: огромная сила награждалась огромным бременем в виде гиперчувствительности к любому эмоциональному стрессу и физиологических особенностей, в частности связанных с печатью.       Юноша перевел взгляд на куноичи, сокрушающуюся от собственного монолога и мыслей, наверняка крутящихся вихрем в ее голове.       — Шикамару, — продолжила Сакура шепотом, — он мог умереть…       Стараясь унять внезапную дрожь, девушка взглянула на него в ответ. Глаза округлились, став еще зеленее, еще печальнее, встретившись с карими, на первый взгляд не выражающими ничего. Разве что, задумчивость, как и всегда. Но одна немая слеза обожгла щеку чунина, не спеша скатываясь до подбородка. Зрачки его наполнились такой детской тоской и надеждой, стали стеклянными, будто два черных зеркала. Сердце Харуно беспомощно сжалось, ее тут же охватило безосновательное чувство вины за сказанное.       Карие глаза продолжали в унынии глядеть на девушку, будто теряя связь с настоящим. Не найдя утешительных слов, куноичи лишь молчаливо приблизилась к другу и обняла, глубоко выдохнув возле уха юноши. Шикамару чуть опешил от внезапного порыва Сакуры, но, спустя пару долгих секунд, опустил руки на ее прямую спину.       Он плакал редко. Настолько редко, что, кажется, хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать.

***

      Сидя на крыльце собственного дома, он наблюдал за мигающим в темноте огоньком. Обмерзшую руку потряхивало от холода, но он продолжал сидеть на деревянных ступенях, скуривая последнюю оставшуюся сигарету.       Сегодняшний день стал по-настоящему особенным. Даже мать, прежде хмуро упрекающая сына наконец бросить вредную привычку, лишь понимающе стояла у дверей, обернувшись в одеяло. Бесшумно подошла и, высунув теплую ладонь, осторожно провела по голове, прижав ее к собственным ногам. Дуновение ветра качнуло тоненькие ветки. С крыш домов слетел снежный порох. Дверь глухо затворилась, оставив Шикамару наедине с собой.       Прошло две недели, но Наруто продолжал лежать в госпитале, просыпаясь примерно раз в двое суток на пару часов. Он все еще был очень слаб и практически не говорил, кивая одними глазами. Нара не появлялся в больничной палате около недели, а может чуть больше.       Первые дни чунин наблюдал лишь бесконечные перевязки из самого угла палаты, молча следя за бережными движениями Харуно и болезненным скулежом Узумаки. Целенаправленное провождение практически целых суток у койки друга приносило его душе успокоение, которое он так жаждал получить. Впрочем, может он просто пытался доказать себе собственную невиновность во всем произошедшем — в чем, на самом деле, его вины и не было, но, знаете, самовнушение — опаснейшая штуковина. Сказать себе, мол, вот же, смотри, он здесь, живой, ты справился со своей задачей и защитил его, слышишь?       А потом Наруто впервые очнулся.       Шикамару больше не приходил.       Почему не приходил? Просто не хотел. Просто не мог. Просто стоял ком в горле.       Просто не хотел…       Нара сидел на своем обычном месте возле окна, скучающе глядя на обильный снегопад посреди дня. Плотная снежная сыпь укрывала высокие столбы фонарей и покатистые крыши зданий, создавая обманчивую атмосферу приятной зимней поры. Сакура отправилась домой за новой порцией заживляющих трав, оставив пациента под чутким присмотром друга. Задумчиво вздохнув, Шикамару прикрыл глаза и вдавливающим движением прошелся ладонью по лбу: то ли от усталости, то ли от тревоги. С усилием разомкнув веки, юноша перевел отчужденный взгляд на койку, но вместо привычно прямо лежащего Наруто он встретился с затуманенным взором бледно-голубых глаз.       На миг его тело буквально парализовало от количества мыслей, промелькнувших в ту же секунду. Он наконец-то здоров? Ему больно? Может, что-то нужно? Стоит срочно позвать Харуно? Когда он очнулся? Он не хочет меня видеть?       У него всегда были такие красивые глаза?       Свесив голову чуть вбок, Узумаки лежал не шевелясь, мирно вглядываясь в слегка размытый знакомый силуэт, который он уже не надеялся увидеть снова. Сухие губы дрогнули, как только он их разомкнул.       — Шика…? — глухой шепот ударил по барабанным перепонкам Нара. Чунин моментально вскочил, спотыкаясь и роняя стул позади себя, и в один шаг оказался прямо у бледного лица, упав на колени рядом с койкой.       Вглядываясь в полуприкрытые сероватые глаза, он не мог проронить ни слова, терпеливо выжидая следующих действий Наруто. Слабо улыбнувшись, Узумаки медленно опустил веки.       — Я точно не в раю? — шепнул он настолько тихо, что Шикамару пришлось повернуться к парню ухом. — Не думал, что ты будешь стоять передо мной на коленях.       Нара опешил, подумав, что не смог правильно расслышать полусонный и глухой голос друга, однако, взглянув на него снова, узнал привычную ухмылку и шутливо приоткрытый левый глаз. Глубоко выдохнув, Шикамару мотнул головой мыслям и позволил себе снисходительную искреннюю улыбку. Он наконец-то смог ощутить то самое облегчение, за которым так долго и беспамятно гонялся.       — Чувство юмора не потерял, значит жить будешь, — так же тихо прошептал чунин, нервно переминая пальцы.       Наруто промолчал. Ухмылка пропала с его лица так же внезапно, как и появилась.       — Хочешь пить? Или что-то еще? Сакура скоро придет, — Нара подпрыгнул с места и принялся суетливо осматриваться в поисках стакана и кувшина с водой. Слегка потряхивающейся рукой он наполнил стакан и тут же вернулся к Наруто, неподвижно лежавшему в той же позе.       — Нет, — прохрипел он, принявшись медленно подниматься, упираясь руками в нетвердую поверхность.       — Эй-эй, ты чего? — поставив стакан на ближайшую тумбу, Шикамару, еле касаясь холодного тела, принялся придерживать Наруто за острые плечи.       — Шикамару, отойди, — неотчетливо прохрипел Узумаки, отчего-то становясь все бледнее. Опершись ладонью в грудь Нара, он застонал, пытаясь оттолкнуть чунина от себя.       — Что происходит? Тебе плохо? — юноша продолжал держать друга, настойчиво стараясь поймать взгляд голубых глаз, которые бешено бегали из стороны в сторону, будто не зная, за что зацепиться, не видя ничего.       В ответ Нара получил лишь протяжный болезненный вой, все еще чувствуя, как трясущаяся рука пытается оттолкнуть его подальше. Одолевающие его чувства страха и непонимания заставили отцепиться от костлявых плеч и сделать неуверенный шаг назад.       Всего пару мгновений назад Наруто мог позволить себе слабую ухмылку. Что произошло за эти жалкие несколько секунд? Шикамару, еле стоя на ногах, пытался догадаться о причине таких резких перемен, но все мысли в голове моментально превращались в кашу. Он не мог заставить себя двинуться, даже заговорить, теряя последнюю надежду и буквально ощущая, как срывается с обрыва, наблюдая за неуверенными и неестественными движениями друга.       Внезапно закашлявшись, Наруто потерял силу в руках и обреченно рухнул на край койки, скатываясь на пол. Очнувшись от оцепенения, Нара бросился поднимать безудержно сотрясающееся от сухого кашля тело, страшась его сломать.       — Прошу, — еле выговорил Наруто. Внезапный приступ завершился; теперь по его подбородку стекали струи почти кипящей крови. Не успев договорить, глаза джинчуурики блеснули алым, а тело обмякло в некрепких руках.