Étudiant d'échange

«Кровавое месиво, нервы, разбой – Ярость свою я так вижу порой. И сколько бы не было прóлито крови, Всё хмурю я тонкие рыжие брови. Но лучше уж ярость в бумагу вписать, Не будут эмоции бурно плясать. Агрессия – страшное, мнимое дело, Острыми нитями сдавит мне тело, Порежет концами не хуже ножа, Эмоции сильные в край обнажá.»

- Накахара Чуя.

Где я? Это первая фраза, которая проносится в его голове после того, как он открывает глаза. Вокруг кромешная тьма и сложно разглядеть хоть что-либо, кроме своих собственных рук. Казалось, будто всякое пространство уходило из-под его ног, а любая материя вокруг растворялась. Это мерзкое, неописуемое чувство, что вынуждало тело до такой степени напрягаться, выводило парня из себя. В поисках хоть одного источника света он бежит, пытаясь дотронуться до стены, но кажется, будто вокруг лишь пустота и ничего более. Стен не было. С осознанием этого поднималась ещё более сильная паника. Расширенные зрачки, сбитое дыхание и насквозь прошибающее чувство какой-то неполноценности и страха только усугубляли всю ситуацию, полностью сбивая с толку. Парень буквально не мог сосредоточиться, пока внутри все сжималось. Он не успевает осмыслить происходящее, как тяжёлый и зудящий груз тут же обрушивается на его сердце, вынуждая с шумом стучать о грудную клетку. Слышится голос. — Спокойной ночи, Чуя. Голос этот сочетает в себе набор самых разных звуков. Тембры меняются и скачут, как будто несколько человек сказали это хором. Страшный голос. Родной и тёплый голос. Голос неизвестности и неопределённых эмоций. — Проваливай!!! Как приступ тиннитуса в ушах встал высокочастотный гул, когда Чуя судорожно пытался отдышаться после кошмара. — Как грубо, Чуя. Накахара вздрогнул и посмотрел на источник звука. Перед собой он увидел никого иного, как Дазая. — Ты что здесь делаешь? Как ты сюда попал вообще?! — Ну же. — голос шатена ощущается совсем не так, как раньше. Нет той терпкой сладостной нотки, которая делала голос таким, словно он пропевал каждое слово. — Я же здесь живу. Голова раскалывается, а утихшая на долю секунды паника снова разрастается к намного бóльшим размерам. Рыжий протирает глаза и видит перед собой до боли знакомое лицо. Это не Дазай. — Ты не признал собственного отца? Чуя хмурится, не в состоянии совладать с собственными эмоциями, сжимает кулак, затем размахивается и проезжается по скуле впереди стоявшего человека. Он готов был излить на этого человека абсолютно все свои эмоции. Дальше.. всё как в тумане. Лишь руки, выпачканные в чужой крови.

***

— Ээй, не висни, Чуя. На тебя алкоголь так плохо действует, м? — Дазай пару раз щелкнул ручкой, крутя её между тонких пальцев. — Скажи. В чём дело? — его карие глаза цвета ночи завораживали и пугали одновременно, ведь в тот звездный вечер, который они провели в том подпольном казино, в них можно было рассмотреть лишь отражающийся тусклый свет звёзд. Сейчас именно этот свет звезд Чуя и видел в этих глазах. Накахара постепенно пришел в сознание. Он буквально заснул на паре, но при этом сохранял вид того, что внимательно слушает. Это был кошмар в кошмаре? Вот бред. Он не помнил, что было вчера вечером и как закончилась их "тусовка", да и Дазай обещал молчать, поэтому ничего ему не говорил. — Мне.. приснилось, что я убил своего отца. — слова соскакивали с языка сами, как будто Чуя читал по бумажке против своей собственной воли. Он слишком разговорился, слишком разнервничался и снова рассказал то, что не следовало бы. Что-то движет им. Желание поговорить. Желание быть выслушанным. «Ох.» – послышалось в ответ с окончанием пары. — И что ты чувствуешь насчет этого? — Дазай встает из положения лёжа головой на столе и смотрит Накахаре в глаза, пока тот отводит взгляд и неохотно собирает вещи. — Я не знаю.. я не могу сказать. «Прошу, остановись. Не говори слишком много. Ты слишком сильно ему доверяешь.» — Не делай из меня дурачка. Ты же знаешь, что я могу видеть гораздо больше, чем ты думаешь, Чуя. — шатен говорит на полном серьезе и даже не употребляет насмешливые клички в сторону рыжего. Он двигается к выходу из аудитории и пальцем поманивает его идти следом, останавливаясь у автомата с горячими напитками. Он снова улыбается, как в те самые моменты, когда он читает человека, словно открытую книгу. — Не буду ни на что намекать. Догадываюсь, чему тебя научил твой плохой детский опыт, но хочу сказать кое-что. Неужели мысль о том, что тебе причинят боль, действительно так пугает тебя? Это просто жизненный факт: если ты чувствуешь себя уязвимым перед кем-то и впускаешь его, всегда есть шанс, что это не удастся, но действительно ли этот шанс на неудачу перевешивает преимущество возможности иметь кого-то, кто будет рядом с тобой во всем? Понятия не имею, кого ты изберёшь на этот путь, но тебе стоит научиться доверять другим людям хотя бы до того момента, как они сделают то, из-за чего ты перестанешь им доверять. Может, это будет больно, но с этим ты и станешь сильнее в социальном плане. — Откуда ты можешь знать, что это поможет?.. не делай вид, чт- — Ох, нет, Чуя. Я не делаю вид, и уж тем более не играю сценическую роль. Если бы я не знал эффекта, как думаешь, стал бы я давать тебе совет? Ученик будет уверенно отвечать у доски, только если он знает точное решение. — речь бинтованного переливается плавно и успокаивает, пока он вручает веснушчатому стакан горячего кофе с молоком, обёрнутый парочкой салфеток, чтобы тот не обжёг руки, и вставляет в автомат еще одну купюру. — Осторожнее, кофе горячий. Пару минут они провели в полном молчании. Накахара совсем не знал, как реагировать на такие глубокие советы со стороны Дазая, но он чувствовал благодарность за это. Он знал. Знал, что Дазай – определённо не простой студент. Молчание прервал профессор Верлен, подошедший к ним. — Chèr Chuuya. Je ne parle pas français parce que je veux cacher quelque chose à Dazai, c'est juste que ce serait plus confortable pour moi de vous en informer devant une foule d'autres étudiants en ce moment. — старший брат Чуи выглядел слегка взволнованным чем-то. Между тем, Дазай спокойно понимал всё, что говорит Верлен, поэтому прислушался без вопросов. — Le fait est que notre père a été retrouvé mort dans son appartement à Fuchu. Чуя не был готов впадать в истерику или сильно жалеть о чём-то. Ему не хотелось, особенно после того, что этот человек сделал с его жизнью. Его больше насторожил тот факт, что это произошло в тот же день, когда ему приснился тот странный сон. Дазая же совершенно ничего не смутило. Он даже не удивился. — Какого чёрта этот психбольной делал здесь, в Фучу? — неожиданно спросил Чуя, сжав кулак, в котором не было стакана с кофе. Поль лишь кротко пожал плечами. — Не думаю, что он вынес какой-то урок из своего пребывания здесь. — добавил Осаму, прикрыв глаза. Повисло молчание, пока блондин не сменил тему. — Кстати, я смотрю, вы оба неплохо ладите. Надеюсь, Дазай не научит тебя ничему плохому. — Верлен улыбнулся, смотря на своего младшего брата. Рыжий кивнул, а шатен просто хмыкнул носом. — Насколько я знаю, ваши пары на сегодня закончились, а мне еще проводить лекции у нескольких групп, так что я поспешу отклониться. После этих слов преподаватель ушёл, а между парнями снова повисло неловкое молчание. — Эй, не хочешь закурить? — Дазай улыбнулся, явно выделяя снова и снова для себя слова о "не научит тебя ничему плохому." — Чего!? Я не курю! — Ничего с тобой не случится. Рыжий немного поломался, а потом подумал "чёрт, ну его", и через пару минут они уже стояли на крыше университета, на которую Дазай каким-то образом открыл вход, не имея ключей. Парень с неким страхом чиркает зажигалкой, смотря на новенькую сигарету, которую сейчас в первый раз опробует. Он судорожно втягивает дым и мгновенно сгибается пополам, начиная кашлять и массировать горло, ведь от неопытности горечь бьёт по мягким стенкам легких, а наблюдающий за этим Осаму неприятно хохочет рядом. Чуя сглатывает слюну и пробует ещё раз, на этот раз более размеренно. — Тьфу, ну и merde! — выплёвывает рыжий вместе с тлеющим окурком. — Ты просто не умеешь. — Ну и надо оно мне?!

***

Комната окутана мраком. — Кто ты?! — мужской голос раздаётся эхом по комнате, но на него никто не отзывается. — Какая же дьявольская подлость и одержимость движет Вами. Что Вы задумали сделать со своим младшим сыном? Тишина. — Нам нужно поговорить. — в лучах преломляющегося лунного света видны лишь две чёрные дыры. Тёмные бездонные глаза говорящего, от которого пахнет недавно выпитым вином. — ..Если только этот разговор не станет Вашим роковым.