Разбеглость сердца со страхами

Внезапно я ощутила поеживание в районе плеч, а спина покрылась лёгкими мурашками. Оказалось, это была реакция на безразличного пианиста, подошедшего ко мне. — Мисс, вы только что просили помочь ребенку, но, — не успел он договорить, как я его бесцеремонно перебила: — Вы настолько быстро отреагировали, что и немец успел уйти, и девочка убежать. Я знала, насколько странно все выглядело. Казалось, будто я отругала его из-за выдуманной проблемы. — Вы можете не верить мне, если это даст вам свободу от угрызений совести. — Нет, что вы, — он аккуратно посмотрел мне в глаза, — я вам верю. Было бы удивительно, если бы немцы не показывали свое превосходство путем унижения слабых. Я демонстративно цокнула языком, — Хоть здесь мы сошлись во мнениях. Что ж, мне пора идти. Теодору не покидало чувство дискомфорта, исходящего от месье Лашанса. Он едва ли ерзал на бархатно красном аккуратно отделанном кресле. — Не сочтите за бестактность, мадам, у нас не столь много времени. Времени... Что же, оно хотябы у нас есть. Тот осенний вечер запомнился хорошо, не смотря на мое стремление вложиться в горящие сроки как можно быстрее. В спешке уйдя от человека, обида на безразличие которого ещё не утихла, я принялась за работу. Оттачивать мастерство было настолько легко, что отныне это и стало моим лекарством. Забыться, отойти хоть на мгновение от осознания людской жестокости. Это так парадоксально, писать статьи, сосредоточенные на грязной войне, и при этом в процессе расслабляться от ее ужасов. — Вы знаете, время от времени каждый творец разочаровывается в своем деле. Нам всем присуще самокопание, но моментами я просто ставила крест на своем профессионализме. Месте Лашанс тактично откашлялся, — Могу ли я узнать, в чем дело, мадам? — Безусловно.