Положительный персонаж

      Итак, есть у вас классный и действительно положительный герой, вы с любовью и тщательностью прописали ему действительно классные приключения и дилеммы, и остаётся дело за малым — сделать так, чтобы читатель хотя бы не бросил историю на первых главах.       А современный читатель — он человек очень занятой, он живёт в бешеном ритме, он привык беречь своё время, а потому выводы свои о герое (правильные или нет — в данном случае неважно) он сделает очень быстро, по одной-двум главам, порой даже по нескольким абзацам или по одному только описанию, причём не только на основе непосредственно вашего текста, но и на основе своего собственного предшествующего опыта.       Очень часто получается так, что персонаж, возможно, не успел ещё сказать даже слова, он только пришёл, но читатель/зритель, обратившись к хранилищу похожих образов в своей голове, уже сам — почти без участия автора! — примерно прикинул, что это за персонаж и какую именно роль он сыграет в сюжете.       Этот момент может стать как подспорьем для автора, так и серьёзной его проблемой. В настоящем исследовании вопрос будет разобран именно в последнем качестве, ведь статья адресована в первую очередь людям, которых типовой образ положительного героя в мировой литературе не устраивает.       Итак, начитался, к примеру, читатель бульварных романов о рыжих, диких, дерзких, как пуля резких ведьмах-феминистках-попаданках-нагибаторшах, ломающих мир под себя, и туда же сходу записал и вашу историю по одной только первой главе. А ваша героиня ни разу не попаданка и не ведьма, она просто рыжая, просто немного упражнялась с тренировочным мечом (так, что в реальном бою её покрошат в фарш) и просто грустит о предстоящем ей браке по расчёту, потому что любит другого. Во второй главе она у вас, проревевшись, придёт к осознанному решению о том, что для неё долг важнее чувств, ведь этот брак станет ключом к союзу двух стран, и вообще ваш сюжет не про любовь, а про политику, про становление личности, но… читатель уже ушёл на первой главе, обругав героиню и автора нехорошими словами, и хорошо ещё, если мысленно, потому что всё, ассоциативный ряд запущен.       Но тот же самый читатель, быть может, дал бы истории шанс (или даже полюбил бы её всей душою), если бы вы начали не с избитой до синяков завязки любовного романа, а с, например, гущи политических событий, раскрыв прошлое вашей ГГ уже впоследствии, а волосы её назвали бы не рыжими, а, например, сравнили бы с красным песком южных побережий или вообще не описывали бы прямо, но показали бы кучу рыжих-конопатых родичей.       Или вот, к примеру, начав описание положительного героя в славянском сеттинге с того, что его волосы золотые, как рожь или пшеница, глаза голубые, как небушко, вы рискуете запустить у читателя ассоциативный ряд о том, что герой ваш косая сажень в плечах/стройный и гибкий, как берёзонька, с душой нараспашку, всепрощением, травоядностью и наивностью на грани дебильности. Но… ваш герой же не такой, он просто белокурый и голубоглазый! И — реальный пример из одной прекрасной истории — совсем другое восприятие будет, если вы опишете фенотип точно такого же героя через, например, снег и лёд, через самородное золото, через золотых природных змей. Всё, губительный в данном случае ассоциативный ряд не запущен, читателю не к чему привязать прошлый свой опыт, и он начинает наконец читать именно ВАШУ историю.       Таких стереотипов-ловушек, работающих на уровне ассоциативного ряда, очень много, но всё это — частные моменты, учёт которых, возможно, поможет вам вывести положительного героя из-под нежелательного типажа.       Главную же и, смею предположить, обобщённую проблему представляет иное: очень часто автор с самых первых строк явно маркирует героя как «хорошего» или «плохого», не дав читателю/зрителю/игроку составить о нём мнение собственное, навязывая тем самым своё видение и своё восприятие. Причём, как показывает мой опыт, тут даже не особо принципиально, как именно это сделано: через авторскую ли речь, через визуальную ли картинку или же через восприятие фокального персонажа.       В качестве примера возьму упомянутых уже Фобоса и Элион, персонажей комикса «Ведьма» и мультсериала по его мотивам. О том, что последний получился много слабее первоисточника, не писал только ленивый, и, думается мне, одна из основных причин этого в следующем: авторы мультсериала подогнали уникальный мир Меридиана и его героев под стереотипные ВНЕШНИЕ маркеры добра и зла, когда при одном только взгляде на героев сразу понятно, кто тут Злодейский Злодей, а кто — Невинная Жертвенная Овца. Меридиан Фобоса: мрачные, тёмные тона, готические замки, ужасные чудовища на службе злого злодея в пафосном чёрно-багровом плаще, со строгой причёской и с кольцами-черепами, под гнётом власти которого страдают люди, которые человеки. Меридиан Элион: светлые, радостные цвета, улыбающиеся лица людей, белые лошади, свободные одежды, солнце, цветы, чудовищ нет и в помине.       Да, в какой-то мере так проще и понятнее.       Только вот при взгляде на мир и героев первоисточника внешние границы добра и зла очерчены не так грубо, потому что Меридиан сам по себе — что при Фобосе, что при Элион — имеет печальную бело-голубую цветовую гамму, уникальную фауну и архитектуру, а единственные люди в нём — это королевская семья (потомки выходцев с Земли), остальное же население — похожие на рептилий гуманоиды, среди которых есть как злодеи, так и герои. Да и сами брат и сестра носят светлые летящие одежды, их волосы убраны в свободные причёски. Возможно, поначалу это сбивает с толку, ломая привычный с детства стереотип, но после… заставляет мыслить, смотреть внимательнее, подмечать не только внешние делали, но и внутренние, ведь последнее очень важно: комиксовые Фобос и Элион, являясь безусловным злодеем и безусловной положительной героиней соответственно, имеют уникальные и продуманные характеры, выгодно отличающие их от безликих коллег по цеху. Такой внешний диссонанс словно бы предвосхищает это, заставляет мыслить, а грубый чёрно-белый визуал мультфильма сразу гонит героев в прокрустово ложе стереотипов, и неизвестно ещё, что сложнее — интересно обыграть/с блеском сломать стереотип или же постараться не попадать в него вовсе.       Другой пример. Вот что говорит героиня замечательного советского писателя А. Алексина: «К нам в купе вошел высокий молодой человек с маленьким изящным чемоданчиком. Если бы нужно было описать его в рассказе, пришлось бы сказать, что у него было открытое лицо, высокий лоб, русые волосы и серые веселые глаза. Критики бы, конечно, схватились за голову: банальный портрет некоего абстрактного положительного героя. Но что поделаешь, если лоб у него действительно был высоким, глаза серыми и приветливыми, а лицо открытым и загорелым».       Пример в чистом виде будет некорректным, потому что Алексин тут обыгрывает ситуацию следующим образом: не только даёт профессиональный взгляд героини-писательницы, но и фактически ломает четвёртую стену, как бы говоря нам: «Спокойствие, дорогой читатель, только спокойствие! Я понимаю твои чувства, я знаю, что ты находишь это описание предельно убогим, но… так задумано! Подожди, сейчас всё будет!»       Но давайте представим, что нет в тексте этой оговорки и даже профессионального взгляда героини тоже нет, а персонаж появляется в истории вот так: «К нам в купе вошел высокий молодой человек с маленьким изящным чемоданчиком. У него было открытое лицо, высокий лоб, русые волосы и серые веселые глаза».       Осмелюсь предположить, что такое начало истории вызовет у читателя скуку, он мысленно (или нет) фыркнет «Ну, тут всё понятно, он хороший и его надо любить» и, возможно, даже закроет текст, для порядка пробежав глазами ещё пару абзацев по диагонали.       Почему так?       Казалось бы, с технической точки зрения тут не подкопаешься даже к «всезнающему автору»: это взгляд и восприятие героини, а она увидела вашего Васю вот так! Понравился он ей! И вообще, это только первая страница, дайте герою шанс! А спортивных, высоких и сероглазых юношей приятной наружности в мире вагон и маленькая тележка, а вы их всех тут, получается, в картон записали!       Но дело, конечно, не в фенотипе Васи и не в восприятии фокальной героини (она и правда имеет право!), а в том, что вы — автор — выбрав такую форму подачи материала, сразу же маркировали героя как положительного перед читателем, сделав в описании акцент на явную приязнь к нему. А Вася, помним, ничего не сделал, он вообще только пришёл и даже слова сказать не успел, его пока не за что любить и не за что ненавидеть, а фокал героини тут не особо помогает: мы, фактически, должны полностью положиться на её восприятие и поверить, что вот, случайный человек, увиденный ею в купе спокойной обстановке, хорош и приятен. А больше о нём, по сути, и нечего сказать, в его описании нет никаких крючков, которые заставили бы читателя задуматься: «Кто он? Что он? Чем он живёт и чем дышит? Зачем он здесь?». Он же ХОРОШИЙ, его надо любить по умолчанию!       А теперь — другой пример введения в текст положительного героя, тоже, кстати, спортивного, высокого и сероглазого: «Фродо заметил, что даже по здешним местам странный, суровый человек с обветренным лицом, сидя в полумраке у стены за кружкой пива, внимательно прислушивается к беззаботной болтовне хоббитов. Он курил длинную трубку, устало вытянув под столиком ноги в охотничьих сапогах, видавших виды и обляпанных грязью. Старый пятнистый темно-зеленый плащ он не снял и, несмотря на духоту, даже не откинул капюшон. Из-под капюшона глаза его жестко поблескивали, и видно было, что глядит он на хоббитов».       Здесь, как видите, куда более выгодная подача материала, нежели в исковерканном мною примере с девушкой, просто сидящей в купе и просто увидевшей приятного молодого человека: у Фродо (и у читателя, наблюдавшего за началом путешествия героев несколько страниц) есть все основания опасаться преследования и нападения, а потому он смотрит на незнакомца с настороженностью, видит в нём потенциальную угрозу, подмечая соответствующие моменты в его облике: желание быть неузнанным (одежда, выбор места в полумраке), внимательный жёсткий взгляд, суровость черт, то, что герой явно устал и пришёл издалека… Это закономерно порождает интерес и вопросы и у читателя тоже, который, думается мне, в общем и целом солидарен с Фродо, решившим узнать о незнакомце у трактирщика.       Далее, если помните, Толкин показывает Арагорна в действии, наглядно, за минимальное число страниц и без какой-либо авторской оценки демонстрируя нам его ум, осторожность, умение молниеносно принимать правильные решения… Черты, яркие, привлекательные и вызывающие восхищение сами по себе, вне привязки к добру или злу.       Чуть позже у героя наглядно проявляются и чисто положительные черты (доброта, сострадание, готовность помочь ближнему), которые в таком обрамлении сияют только ярче, а тень королевского венца на его челе (являющегося по лору символом исключительной добродетели) появляется в описании его облика только после того, как он не раз подтвердил свои качества не словом, а делом. Когда мы, читатели, уже прониклись и поверили. А теперь представьте, как смотрелось бы такое описание в момент его первого появления.       Разумеется, нет ничего удивительного в том, что, если в вашем тексте всё в порядке с моралью, то положительный персонаж рано или поздно получит похвалу и оценку по достоинству, прямую или высказанную между строк автором или кем-то из героев. Но известный принцип «не рассказывай, а показывай» приобретает тут особое значение, а потому — не торопитесь, не спешите с первых строк хвалить героя, бросаться оценочными и претензионными эпитетами в его адрес, дайте ему сперва возможность наглядно проявить себя, стать интересным читателю.       Следующую — вернее всего, последнюю — главу я хотела бы посвятить не положительному герою даже, а автору, который взял на себя смелость и ответственность писать о нём. К сожалению, очень часто приходится видеть, что такие авторы забывают о базовой добродетели — об уважении к другим людям. Или же не умеют правильно её донести.