Наследники. Санаркс

      Ворфилд с самого утра мельтешил перед глазами военной формой и особыми красными кителями. Филипп не видел такого оживления с одного из давних прибытий на базу в разгар войны с Райдосом. От таких ассоциаций становилось не по себе. Всё воодушевление от прибытия в Ворфилд угасло, будто пламя, сорванное неосторожным ветром со свечи. Филипп слишком много времени провёл в Вальде: весь месяц после приезда Эдварда; он даже несколько раз выезжал на охоту с братом, свитой или знакомыми — и снова видел призраков в возрождающемся после зимы лесу. Тени прятались меж голых ветвей, за стволами, в кустах. Они преследовали и смеялись над ним, но Филипп слишком привязался к призракам. Слишком их любил, и с каждым днём уехать из Вальда становилось сложнее.       Детские воспоминания твердили: в Ворфилде полегчает. Он ведь так любил базу раньше! Но та стала возбуждённым муравейником, тёмным и закрытым, и Филипп должен был присоединиться к нему, а не упражняться на открытом стадионе или лазать по диким яблоням. Да и какой смысл лазать по голым бесплодным ветвям…       — Ваше высочество! — окликнул Филиппа бодрый звонкий голос Родерта у самых дверей кабинета. Филипп внимательно посмотрел на своего помощника: тот немного запыхался, но его круглое и всё ещё мальчишеское лицо сияло.       — Вас вызывает его величество, — сказал Родерт. — Представляете, мы буквально шли по одному коридору! Его величество что-то читал, был с посыльным, с майором. Я остановился отдать честь, а он сам — сам! — обратился ко мне и приказал вас найти. Сейчас же.       Филипп поднял брови. Ни разу он не видел кого-то, настолько впечатлённого встречей с его отцом. Перед королём Пироса, может, и трепетали, но там, за воротами замка и военных баз, и только за победу в осточертевшей войне. Наверно, где-то на границах даже остались те, кто жалел, что король выжил в райдосовской ловушке два года назад…       — Вы знали, что он знает меня по имени? — прошептал Родерт, воровато оглядываясь, чтобы никто в коридоре не услышал, будто, случись это, были бы проблемы.       Филипп усмехнулся.       — Поздравляю, Родерт! Вот это достижение! Надеюсь, тебя не смущает, что я всего лишь принц?       — Да нет, — весело махнул рукой Родерт, а потом вдруг понял и густо покраснел. — Извините.       Филипп беззвучно рассмеялся, и настроение его поднялось так, что к моменту, когда он оказался у отцовского кабинета, ему даже не захотелось развернуться и уйти.       Охрана привычно оповестила о его прибытии, не сдвинувшись с места; ему открыли, и, стоило войти, как взгляд отца пронзил насквозь. Ничего особенного, но Филипп растерялся на миг: вспомнил, как отец поджёг шкаф от гнева. Тогда он заслужил. Сейчас — нет.       — Здравствуй, отец. Ваше величество?.. — Филипп вытянулся по струнке и резко кивнул в знак приветствия.       — Здравствуй, Филипп. Сядь.       Взгляд отца смягчился и указал на стул напротив рабочего стола. Филипп сел.       — Я вызвал тебя по очень важному и ответственному поводу и надеюсь на не менее серьёзный и ответственный отклик.       — Я думал, что эту стадию мы уже прошли, — буркнул Филипп, глядя на отца исподлобья.       — Я тоже, — сухо отозвался тот. — Знаешь, почему Ворфилд на ушах, Филипп? Мы получили… письмо. — Воспоминания месячной давности кольнули в сознании, и Филипп напрягся. — И сейчас в срочном порядке ищем безопасное место на нейтральной территории для одной очень важной встречи. Она должна состояться через три дня, не позднее. Догадываешься?       Отец пальцами подвинул к Филиппу бумагу, которая всё время лежала между ними и манила взгляд. Филипп взял её, уже понимая, что увидит, и шумно втянул носом воздух. В последний раз, когда он видел почерк Анны, они оба были разрушены виной, страхом и отчаянием. Сейчас же он смотрел на письмо, короткое и по существу, как обычно, и не знал, ни что чувствует сам, ни что могла чувствовать она, соглашаясь. О чём она думала? Почему решила так, если все полгода от неё не было ни весточки? Чего ждала — и ждала ли — от встречи? Потому что он не мог дышать, глядя на письмо.       — Как?.. — только и выронил Филипп, поднимая на отца растерянный взгляд. Он предполагал, что попытки связаться с Анной уже предпринимались, но ответ… Вот этого он точно не ожидал. — Мы ведь не имели понятия, где она может быть!       — Не только у Ариеса Роуэла есть информаторы на Форкселли, Филипп. Это их работа — искать людей и находить.       Филипп кивнул, а голову будто наполнило туманом. Невозможно тяжёлым, давящим. Нужно было сосредоточиться на чём-то, чтобы он не спутал мысли окончательно. Надо было бы работать. Карты, кресты, хоть что-то. Но отец сидел напротив и ждал.       — И… — наконец выдавил Филипп, — что она ответила?       — Что Ариес Роуэл знает про наши реликвии и именно это заставило её вернуть Щит. — Филипп уставился в стол, понимая, что не знал о его наличии у Анны в принципе. — И что он ей угрожал, и она не вернётся на Мэтрик, чтобы свидетельствовать против Роуэла перед Альянсом.       — Но вы ищете место, значит, она согласилась!       — Долгие переговоры и гарантия безопасности, — развёл руками отец, и Филипп напрягся ещё сильнее.       — Но… зачем? Она не хотела иметь дело ни с ним, ни с нами…       — Вот и спросишь у неё.       — Что?       Как ведро воды на голову.       — Я поручаю тебе эту миссию, Филипп. Раз уж Анна Рейс аурница, а ты — тот, кого я назначил главой по делам аурников, считай это одной из твоих обязанностей.       Они замолчали. Филипп во все глаза смотрел отцу в лицо, а в тишине кабинета тикали часы, слышалось оживление за дверью и из двора за окном.       — Ты хочешь, чтобы с ней встретился я? — переспросил Филипп.       Что-то тягучее, похожее на страх и отторжение, уже расправляло могучие скользкие щупальца и протягивало их из обманчиво спокойного омута.       — Именно. Если ты хочешь отказаться, подумай дважды. Мы легко можем перепоручить миссию кому угодно другому, тому, кто умеет понимать и исполнять приказы. Но для тебя, Филипп, это, вероятно, последний шанс.       — Шанс на что? — мрачно ухмыльнулся Филипп.       — На что угодно. Как только ты исполнишь мой приказ.       — Ясно. — Филипп поднялся, со злостью глядя на отца. — Я вас понял, ваше величество.       — Отлично. Тогда ты можешь идти. В ближайшие дни тебе передадут координаты и инструкции. Всё, что возможно узнать от неё, мы должны знать.       — А если она откажется говорить со мной?       — Это усложнит нам задачу, так что я надеюсь, что вы оба будете достаточно умны и профессиональны. Другого шанса на переговоры у нас может не быть.

      ***

      Вместе с координатами Филиппу передали инструкции по перемещению, протокол переговоров и план действий в непредвиденных ситуациях. Перемещаться нужно было прыжками: сначала самостоятельно по приведённым координатам, а оттуда через специальный портал, настроенный так, что найти его мог только осведомлённый. Попытка обезопасить всё на высшем уровне.       Филипп не сильно переживал о безопасности и чрезвычайных ситуациях, потому что чрезвычайное, но очень предвидимое могло произойти само по себе, без посторонней помощи, и никакая защита бы не помогла.       Но отступать было некуда, даже если бы Филипп собирался отступать. Шанс. Он не знал, что подразумевал отец: у него было множество «шансов», и половина из них — или больше — вела в никуда. Но одно это слово билось в мыслях все три дня.       Поворот колеса на ремне-телепорте. Кривая ухмылка отца на прощание (Филипп никогда не говорил ему про подарок Анны). Второй портал. И вот Филипп стоял на обрыве узкого длинного острова, тянущегося из ниоткуда в никуда. Его обдували все океанские ветра, лизали окружившие по сторонам волны, его — одинокую необитаемую скалу в Ничьей воде. Остров был достаточно далеко, чтобы их случайно не засекли, но достаточно близко, чтобы достал портал. Хотя пришлось прибегнуть к помощи Санаркса и совершать второй «прыжок» из их порта. Впрочем, ожидаемо: слишком далеко от Пироса до открытого океана, а сейчас, в состоянии тихой войны с Райдосом, другого пути не было вовсе.       Филипп вдохнул влажный солёный воздух и на мгновение прикрыл глаза. Шум волн напоминал ему обо всех встречах с Анной: о том, как он ждал её в лесу Вальда, а за забором текла река; о реке в военном посёлке, где они ждали друг друга во время сражений на юге.       Тогда Анна приходила.       И Филипп знал: она придёт и сейчас, слишком много было сделано для этого. И он ждал.       Яркая вспышка — и над Филиппом зависла тень. Он поднял голову. Анна парила в нескольких метрах над ним, уперев руки в бока, и её длинные волосы развевались, словно плащ.       — Ну здравствуй, милый, — ядовито бросила она.       Филипп сжал зубы.       — Издеваешься?       — Ничуть! — Она спустила ниже, и он смог увидеть её прищур и скривленные губы. — Просто подумала, что твой отец, должно быть, тайно ненавидит нас обоих, раз прислал сюда тебя.       — Тайно? Ты плохо знаешь моего отца.       — И не жалею об этом. Но неужели у Пироса не осталось никого больше для ведения переговоров? Или ты как обычно строишь из себя героя и добровольца?       Филипп взял себя в руки, надевая на лицо рабочую маску. Эмоции, на которые пыталась вывести его Анна, помешали бы делу. Он и так провёл дни с первого разговора с отцом в полном раздрае, пытаясь осознать и обуздать бури чувств. И едва мог спать во время подготовки этой встречи. Теперь все её колючие фразы были лишь иголками — неприятно, но почти не больно.       — Я здесь потому, что аурники — моя зона ответственности, Анна. Я работаю над этим уже год, ты знаешь об этом. И пришёл я сюда исключительно за информацией. Если ты не хочешь говорить со мной, мы найдём кого-то другого, даже если переговоры придётся перенести.       — Ну уж нет. — Анна наконец приземлилась. — Я не приду сюда ещё раз. Не пока Ариес Роуэл жив. Потому что он узнает, Фил. Сейчас, позже — узнает. И лучше нам поговорить сейчас. Тем более, — она бросила на него взгляд острый, говорящий, — что я не хочу находиться здесь дольше необходимого. С тобой. Это может плохо закончиться.       Анна поддела пальцем воздух, и камзол Филиппа распахнулся, а под ним тускло блеснули чешуйки бессмертной кольчуги поверх белоснежной рубашки. Анна усмехнулась.       — И я ведь даже не смогу тебя убить. Опять!       — Вряд ли кольчуга спасёт меня от скал и утопления, — заметил Филипп, подойдя к самому краю обрыва. Бешеные жестокие волны бросались на кажущиеся неприступными скалы-гиганты. Но глубокие тещины, рытвины, как морщины на старческом лице, показывали: клиф не настолько вечный и неприступный, и однажды настойчивые волны его разобьют, поглотят, по кусочку — но до конца.       — От края отойди, — услышал Филипп Анну. — Это должна быть моя привилегия, а не каких-то там камней.       Она не сводила с него тяжёлого взгляда, а он неожиданно для себя… улыбнулся.       Филипп кивнул, отошёл от края и сел на холодную, мокрую траву, скрещивая ноги. Пригласительно указал ладонью на землю напротив, чувствуя необъяснимые спокойствие и уверенность. Анна ответила ему раздражённым взглядом и скрещенными руками.       Но села. Тоже скрестила ноги, закрываясь ещё сильнее и глядя на Филиппа исподлобья. А он в миг сделался серьёзным, достал синернист и поставил его между ними, включил запись, а Анна неприятно поёжилась, глядя на переливающийся верхний кристалл.       — Как допрос…       — Почти он и есть, — вздохнул Филипп. — Но его результаты очень важны, так что перейдём к делу? Представься, пожалуйста, чтобы всё было официально. Эта запись пойдёт Совету и главе Альянса. Отлично. Что ты знаешь про Ариеса Роуэла?       Анна прикусила губу и, глядя в землю, неопределённо пожала плечами.       — Не знаю… Ничего о нём не знаю. Вы знаете намного больше моего.       — Мы знаем, что он с Форкселли…       — Поздравляю! Надеюсь, он туда не вернётся. Обоснуется здесь. Или умрёт!       — Чтобы он умер или хотя бы был арестован уполномоченными Совета, нам и нужны любые веские доказательства того, что именно Роуэл — человек в чёрном. Дегнар Старк выкручивается и манипулирует мнением Альянса. А ты видела его в действии, видела его в лицо…       — Да. — Анна закивала. Мелко. Нервно. Не глядя на Филиппа и хмурясь от воспоминаний. — Да, видела. Лучше б не видела. Вы ничего с ним не сделаете, Фил. Он очень сильный, и он не показывает, насколько сильный. Он знает, что сильнее… практически всех. А тот, кто сильнее или равен ему, не станет вам помогать.       — Один?       Она снова кивнула. Филипп тяжело вздохнул, задумчиво потирая подбородок.       — Почему ты думаешь, что Один знает? Мы видели, как он охотится на человека в чёрном, но не можем утверждать, что он знает его личность.       — Они говорили при мне. В тот день… — Анна отвела взгляд, почесала затылок, а потом взглянула Филиппу в глаза. — В тот день, когда Ариес впервые появился как представитель Райдоса. Он увёл меня в сад, чтобы предупредить, и пришёл Один. Ничего прямого они не говорили, но друг друга поняли. И я поняла тоже… Один сказал, что мне стоит послушать Ариеса и убраться с Мэтрика, если я не хочу, чтобы умерли все.       Филипп молчал дольше, чем следовало, пытаясь одновременно выдержать её взгляд и переварить услышанное. Об этой ситуации он ничего не знал.       — Х-хорошо, — наконец медленно проговорил он, — оставим вопрос помощи Одина в стороне. Совет официально позволил ему присутствовать на собраниях Альянса, так что, возможно, они обо всём уже знают. Я… Я, наверно, вырежу этот кусок… Давай, — он поспешно потянулся к записной книжке в буром кожаном переплёте. — Давай пойдём по вопросам.       И Филипп начал: спросил про первую встречу (ту, что произошла у него на глазах на окраинах Мидланда), про вторую (уже в Вальде), про то, что Ариес вообще хотел (реликвию Керреллов), и то, как ощущалась его сила.       — Как будто тебя сейчас убьёт, — вздрогнула Анна, глядя в траву. — Потому что он заполняет всё жгучей чёрной субстанцией. Он аурник, его аура так работает. Будто тебе иголки под кожу загоняют, прямо в нервы. И ты ничего не видишь — только его и черноту.       — Он хотел от тебя что-то кроме реликвии?       Анна мотнула головой.       — Сначала предлагал пойти за ним, как предлагал всем. Но как я не могла на такое согласиться… А потом — чтобы я просто убралась с дороги. Хотя чёрт знает, что я могла бы против него. Он победил меня оба раза и даже не напрягся. Всё ещё не понимаю, почему он не убил меня сразу. Только дал… ультиматум. Думаю, он и райдосовским недо-императором так же манипулирует, да и прочими, наверно… — Она распахнула глаза, будто что-то вспомнила, и спросила: — У тебя есть с собой списки?       Филипп непонимающе нахмурился, а Анна цыкнула и повторила:       — Списки. Аурников. Огромные, ужасные, с кучей идиотских пометок… Я видела у тебя на столе, помнишь?       Всё ещё не понимая, зачем ей понадобились те списки, он медленно кивнул и, чуть замешкавшись, таки развернул на синернисте некоторые доступные в архивах документы. Анна подалась вперёд, с серьёзным прищуром пробегая взглядом по именам, фамилиям, черточкам и крестам рядом с ними, и покачала головой. А потом подняла глаза на Филиппа и чётко сказала:       — Я лично знаю несколько человек, которых ты отметил мёртвыми или пропавшими без вести. И узнала я их уже после побега.       Лицо Филиппа не дёрнулось, но сердце подскочило на миг к горлу. Будто один из кусочков сложной мозаики встал на место, раскрывая более полную картину действительности. Весь мир знал, что человек в чёрном охотится на аурников. Филипп помнил про ультиматум, но ни разу за всё время ему не приходило в голову, что Анна не единственная, кто слышал его.       Одна крошечная деталь, к которой они были слепы, — и полный переворот всей их деятельности! Всех жертв Роуэла можно было поделить на два… Могло ли это стать преимуществом?       — Покажешь, кто? — попросил Филипп. — И где они теперь.       Анна молча придвинулась ближе, и в следующие полчаса они с Филиппом просидели рядом. Почти привычно и почти забыто. Она указывала на имена, рассказывала, кого встретила на Форкселли, кто, как и она, сбежал — тайно или, по сути, отпущенный Роуэлом. Они с ними почти не пересекались: опасно. А вдруг это агенты Ариеса? Анна была уверена, что там такие есть, это стало очевидно, когда с ней в Портленде, столице межконтинентальной торговли, заговорили о тех, кто остался на Мэтрике, согласившись на предложение Ариеса Роуэла.       От тех разговоров с незнакомцами с Мэтрика Анна сбежала снова, и теперь они —Анна с братом и их друг Харон — жили будто бы в безопасности, и она строила свой мир по ту сторону океана. Голос её наполнялся энтузиазмом, гордо блестели глаза при рассказах о путешествиях по дальним уголкам Форкселли, о горах, фьордах, о местах, где магии почти нет, и о кишащих магами городах, сделанных будто из бетона и стекла. Она говорила, что они с друзьями и ещё парой человек начали налаживать своё дело, и, хотя она не пускалась в подробности, Филипп догадывался, что занимались они примерно тем же, чем и до встречи с ним: выполняли грязную работу за деньги. Воровали, убивали, находили какие-то артефакты. Но самое важное: Анна стала главной и была очень довольной собой. Женщине стоять во главе подобных группировок непросто, как непросто и доказать свою значимость и силу своего слова. Но жизнь во дворце оказалась не бесполезной: она поняла кое-что об общении с теми, кто выше тебя по статусу, и научилась выносить их снобизм без непреодолимого желания сразу пристрелить. А ещё порой не стеснялась для красного словца рассказать о том, как ловко женила на себе пиросского принца. Действовало безотказно!       На этой части рассказа Анна чуть запнулась, понимая, что сболтнула лишнего, и виновато глянула на Филиппа, а он прикрыл лицо ладонью, не понимая: это нервное или ему действительно смешно.       Анна сказала, что испугалась, когда с ней впервые попытались связаться агенты Пироса. Подумала, что вернулись те люди из Портленда, а потом получила письмо лично от короля. Орел, брат, пытался её отговаривать, но ей отчего-то показалось, что это было верным решением…       Филипп понял, что перестал делать заметки и слишком долго смотрит на неё, когда Анна вдруг замолчала и вопросительно изогнула бровь. А он не стал ни оправдываться, ни отворачиваться, лишь грустная улыбка на миг дрогнула в уголках его губ.       — Я рад, что у тебя всё в порядке там. Правда, рад. А вот нам… — Он вздохнул. — Нам бы придумать, что делать с Роуэлом. Если он собирает армию аурников — для чего у нас нет ни единого реального доказательства! — остаётся вопросом времени, когда он решится нанести удар. И что является его истинной целью — вопрос. Слишком много подготовки, если он просто хочет отыграться за поражение Райдоса в войне. Я не верю, что все эти усилия только ради Пироса.       — Чёрт его знает, — мотнула головой Анна, снова складывая руки на груди и закрываясь. — Не хочу думать, что может происходить в его голове. Он ненормальный. Но знаешь, — она вдруг подняла глаза в небо, и по лицу её было видно, как она перебирает воспоминания, — мне кажется, что он очень много знает о Пиросе. И у него точно есть множество каналов для получения нужной информации, потому что как он мог узнать про реликвию у меня…       — Мне тоже интересно, почему знал он, а я — нет, — фыркнул Филипп, качая головой.       — Потому что у Пироса ужасно получается держать собственные реликвии у себя. — Анна ткнула Филиппа пальцем в грудь, поддевая двумя пальцами чешуйки кольчуги. — Не вы ли недавно переселили одну на Санаркс, а, Фил? И ладно меч, вы хотя бы знаете, у кого он, но потерять щиток, который буквально предоставляет власть над замком! Если бы я знала, как он работает, раньше, пожалуй, мы бы таки умерли в один день. Правда, это было бы совсем не романтично.       — Хорошо, что он оказался в руках тех, кто не знает, как работают артефакты, — снисходительно улыбнулся Филипп, а потом посмотрел на всё ещё светящийся на голограмме архивный список и снова помрачнел. — Как думаешь, сколько из пропавших без вести на самом деле отсиживаются на Райдосе?       — Если хотя бы треть, у вас большие проблемы.       — Да уж…       — Но, — Анна как-то нервно выпрямилась, провела языком по верхним зубам, — у меня есть мысль.       — Какая? — Филипп подался к ней, мельком глянув на синернист, убеждаясь: тот всё ещё записывает.       — Сумасшедшая. Вам нужно найти того, кто сможет справиться с Ариесом, имея на это полное право. Кого-то равного ему. Потому что во имя баланса даже у самых тёмных магов есть светлые антиподы. И… Я не знаю, правда ли это… Мне рассказал Хог, лет десять назад. Даже если это было правдой тогда, прошло много времени, что всё могло измениться. Но мы как-то лежали…

***

      — Анка? — позвал Хог сквозь темноту. — Спишь?       — Нет.       — А я сплю, — проворчал Орел, завозившись рядом. Неудобная, узкая кровать скрипнула под ним.       Это был одноместный номер в дешёвой гостинице на окраине посёлка неподалёку от юго-восточного города Голтберн, куда они направлялись. Первая крыша над головой за полнедели в пути с крайнего юга Пироса, где сгорел родительский дом, а вместе с ним и прошлая жизнь. Они наконец вышли из леса, и Анна с Орелом облегчённо выдохнули: холодные ночи, твёрдая земля, постоянная усталость и безвкусная еда на костре — всё так осточертело, что они, непривычные к долгим походам и не до конца понимающие, куда идут, зачем и что ждёт их в будущем, готовы были на всё.       Но в частных домах в ночлеге отказывали. Двое беспризорников и какой-то увалень в обносках — ещё украдут чего!       — Не хочу снова спать на земле! — ныл Орел, привалившись к бетонным перилам у очередного дома, где перед ними закрылась дверь.       Анна посмотрела на брата хмуро и перевела взгляд на Хога. Ей вообще-то тоже не хотелось спать полночи в зябкой весенней ночи у костра, дежуря вторую половину, чтобы поддерживать огонь и охранять лагерь. А Хог злился. Обычно, говорил он, ему без труда удавалось уговорить пустить себя хотя бы в пристройку или на веранду, позволить себе переночевать за какую-то услугу. Теперь у него был балласт из двух подростков.       Хог ходил туда-сюда, ступал так тяжело, что земля трещала под его ступнями. Он зыркал по сторонам, как вдруг засмотрелся куда-то — и врезался в прохожего. «Эй! Осторожнее!» — возмутился тот, брезгливо отступая, и поспешил прочь, а Хог плюнул ему вслед и кивнул Анне с Орелом. Он отвёл их подальше и тихо сказал:       — Ну что, ребятки. Не хотелось так делать, но пришлось.       И вынул из рукава кошелёк.       От кошелька, правда, Хог быстро избавился, вытащив все деньги и один небольшой камень. Драконий лазурит, ерунда для Пироса, но как стратегический запас сойдёт. Теперь они смогли закупиться едой на сейчас и про запас, а также снять крошечную комнату в гостинице. Пустая — кровать, одна тумба и полупрозрачные занавески, всё, — нечистая, с посеревшим и прохудившимся постельным бельём. Хог разложился на полу, мол, привычно, уступив кровать Анне и Орелу, потому что Анна — девочка, а Орел задолбал. Денег хватило на одну ночь, но Хог считал, что этого достаточно: город рядом, может, удастся напроситься кому-то в повозку, чтобы добраться до центра телепортации и оттуда наконец «прыгнуть» на север, в Вальд, где у Хога стоял дом. Личный. Большой. Стабильный. Пара-тройка километров пешком — и откроется шикарный вид на керрелловскую резиденцию.       Но пока нужно было пережить ночь. А им не спалось…       — Знаешь, что ты вообще тогда сделала? — прошептал Хог.       — Я… — Анна раскрыла рот, глядя в потолок. — Я разрушила собственный дом и, кажется, убила кучу людей.       Хог хрюкнул.       — Не на такой ответ я рассчитывал.       — Да заткнитесь вы, — снова заворчал Орел, пихая Анну в бок.       Она ткнула его под рёбра, а Хог продолжил:       — А как ты это сделала, помнишь?       — Ну-у… Да. Сначала это был просто щит. — Анна подняла руки и вокруг них растянулась полупрозрачная розоватая плёнка. — А они стреляли… И он начал это впитывать. Все выстрелы! И он словно переполнился, затрещал… Я не смогла держать, и щит взорвался.       Хог задумчиво замычал.       — Тебе никогда не говорили, что это? У этого ведь есть объяснение. У всего, что ты умеешь, на самом деле. Я чутка последил за вами тогда, вот спас от преследования, а потом увидел взрыв. Знаешь, огромная такая вспышка, думаю, вся ваша деревушка видела. Так мощно могут только аурники.       Анна приподнялась на локте, задумчиво глядя на Хога. Он растянулся на полу, положил руки под голову и с улыбкой смотрел вверх.       — Я слышала это слово, — сказала Анна. — Мельком. Это ведь что-то крутое?       — Очень.       — Прям как сон ночью, — снова вмешался Орел.       — Да заткнись, — шикнула на него Анна. — Что за аура?       — Мощная сущность, концентрация энергии, говорят, даже разумная. Нам необходимо это развить. Это может очень помочь.       — Помочь чему?       — Расскажу, когда будем на севере. — Анна разочарованно и заинтригованно легла снова, а Хог вдруг сказал: — Ты вторая, кого я встретил, с такой силой. Забавно, знаешь. Потому что первым был старик-отшельник. Он будто из другого времени пришёл, как волхв, весь в белых одеждах и в белых тату. Он мне показывал огромных энергетических зверей, и шёл снег. Как зимой на севере, но не холодный, а, знаешь, из света. Ух, сколько его было! Снега этого… Наверно, столько может быть только на Джеллиере. А ведь было лето! Представляешь?       Анна восторженно угукнула и подумала, что, может, Хог прав и она на самом деле аурница.

***

      Филипп внимательно выслушал и кивнул. Это больше походило на сказку: мальчик, смотрящий на волшебных зверей в снегах посреди лета. Очаровательная легенда, чтобы заинтересовать доверчивых детей, оставшихся без ничего. Но Филипп этого не сказал — только поблагодарил и пообещал проверить информацию. В их ситуации проверять стоило всё. Тем более что снег из света звучал по крайней мере необычно. Если история Хога была правдой, то встретился ему далеко не рядовой аурник: он мог не только оформлять энергию в чёткие образы, но и распространять её, как делал Ариес со своими коконами. И был этот старик — если существовал вообще, — либо иностранцем (что тоже необходимо проверить), либо незарегистрированным аурником, как Анна, пока Филипп не сделал ей предложение. А такая ситуация означала, что «волхв» не находился под защитой государства, рисковал. Знал ли об этом Ариес?..       — У тебя есть ещё вопросы? — спросила Анна.       — Мы можем связаться с тобой ещё раз, чтобы узнать конкретнее про названных перебежчиков? Их местонахождение…       — Вряд ли, — перебила Анна. — Мы связь не поддерживаем.       — Хоть кого-то.       Анна цокнула языком и неопределённо пожала плечами. Филипп принял это как знак неуверенного согласия, мол, можете попробовать, но ничего не обещаю.       — Тогда это всё. Если у тебя, конечно, нет ничего больше…       — Я говорила, что ничего о нём не знаю, — возмутилась Анна и рванула пучок травы. — Всё, что могла, я рассказала.       — Спасибо.       Филипп попытался вложить в эти слова больше, чем просто благодарность за информацию. Он не мог сказать прямо, насколько важна лично ему эта встреча, насколько важно видеть её, говорить с ней, находиться рядом, даже если продолжения быть не могло. И Филиппу показалось, что Анна всё поняла: лицо её скривилось как от боли, она отстранилась и поспешно поднялась, отворачиваясь.       — Спасибо, — сказал он искренне и попытался вложить в эти слова больше, чем просто благодарность за информацию.       Он не мог сказать прямо, насколько важна лично ему эта встреча, насколько важно видеть её, говорить с ней, находиться рядом, даже если продолжения быть не могло. И Филиппу показалось, что Анна всё поняла: лицо её скривилось как от боли, она отстранилась и поспешно поднялась, отворачиваясь.       Филипп встал следом.       — Прости меня, — прошептал он.       Анна мотнула головой, мол, молчи, не важно. Но Филипп больше не мог.       — Я был там. В вашем доме в тот день. Я… опоздал.       — И хорошо, — глухо сказала Анна, оборачиваясь. — В этом не было смысла. Всё ясно как день: ты бы не пошёл со мной, я бы не пошла с тобой. Он едва не убил меня. Пытался убить моего брата. И он бы закончил, если бы я не приняла решение. Мы расставили приоритеты, Фил. Прямо как ты хотел.       Филипп кивнул, и волна разочарования погребла его по собой, как волны внизу погребали скалы. Анна была так близко — и вне досягаемости. Филипп даже попробовал протянуть руку, прикоснуться, но Анна отступила и мотнула головой: «Не нужно».       Филипп засунул руки в карманы и кивнул.       — Ещё раз спасибо, — сказал он, не поднимая глаза. — Это действительно важная информация для Пироса и для Метрика в целом.       — Буду рада, если вы каким-то чудом разберётесь с этим уродом, — хмыкнула Анна.       Она глянула через плечо, на беснующиеся волны, сделала ещё шаг назад — и взлетела. Филипп смотрел на неё снизу вверх, смотрел до боли в глазах, до того, что силуэт стал темнеть на фоне белёсого неба. И он мог бы шагнуть следом, узнать, спасёт она его в этот раз или нет, но он обещал и себе, и отцу, что не станет делать глупостей. Слишком много стояло на кону.       — Я надеюсь, ты счастлива там, — сказал он с едва заметной улыбкой, понимая, что конец близок, она исчезнет и, скорее всего, навсегда.       — Я счастлива, — ответила Анна. — Но… я всё ещё не хочу, чтобы он убил тебя. Прощай, Фил.       Он безмолвно поднял руку в знак прощания, и Анна исчезла. Филипп прикрыл горящие уставшие глаза, подозвал синернист и остановил запись. По возвращении в Ворфилд нужно будет её почистить: ни Альянсу, ни Совету не стоило тратить время на рассказы о достопримечательностях Форкселли и не самых честных делах бывшей леди Пироса. Только сухая выжимка. Всё по делу. Остальное — прочь из архивов, чтобы никогда не позволять себе бередить прошлое и раны, собственные и оставленные.       Только одна фраза тогда пережила глобальную зачистку. Одна, которую Филипп не удержался и сохранил. Ту самую последнюю фразу, тонувшую в волнах и ветрах: «Я всё ещё не хочу, чтобы он убил тебя».