Мальчик бесконечность

1. Сны и зажигалки. Мальчик крутил в руке старую, с трудом подающую признаки жизни зажигалку. Здание перед ним выглядело дешевой декорацией фильма ужасов. Потрепанное, облезлое, словно отражающее души его обитателей. — Винсент, верно? – Мужчина, вдруг возникший перед ним, даже не пытался казаться заинтересованным. — Вы знаете. – Винс вздыхает, сохраняя баланс между обреченностью и безразличием. — Я буду надеяться, что ты не являешься отражением собственной внешности. Иначе с тобой будут неприятности. –Мальчик невольно провел рукой по спутанным рыжим кудрям и попытался вспомнить, как он выглядит. Получалось довольно паршиво. Так и не получив ответа, мужчина качнул головой и направился ко входу. Винсент двинулся нарочито медленно, не желая чувствовать проводника в своем пространстве. Мысли вновь вихрем завертелись в юной голове. Винс хотел бы избавиться от них, возможно, перестать думать вовсе. Да, когда мама виновато объявила о решении отправить скорбящего сынишку в школу интернат, который в действительности больше походил на архетип психушки, где-то в глубине остатков души мальчика кольнуло, но он этого почти не заметил. Местонахождения не имело значения, Винсент не мог представить, что будет чувствовать себя хуже, чем уже. А каким он был раньше? Каким Стив запомнил его? О каком человеке говорили люди, имея ввиду Винса? Каким он был два месяца назад? Он не мог вспомнить. Скрипучая дверь открылась, и мальчик понял, что они на месте. Это помогло вновь провалившемуся подростку немного взбодриться. Комната была трехместной. Двухэтажная кровать и еще одна рядом. Они выглядели далеко не ужасно, но и не были пределом мечтаний. Винсента не беспокоил их внешний вид, было достаточно наличия. На остальные детали комнаты он не обратил должного внимания, но небольшой деревянный шкаф и грязное окно все же были замечены. — Захочешь спать на двухэтажной, будешь договариваться с соседями. Расписание внизу, занятия с понедельника. Дальше сам разберешься. — Мужчина тараторил, явно желая поскорее уйти. Винс хотел того же, практически не слушая человека перед ним. Когда он удалился, мальчик почувствовал самое близкое чувство к облегчению, на которое был способен. Он бросил рюкзак в угол и упал на кровать. Матрас внушительно прогнулся. Матрасы у других кроватей такие же жесткие? Черт. Другие кровати. Два соседа. Это было проблемой. По многим причинам. Винсент решил подумать об этом чуть позже и провалился в беспокойный сон, в котором раз за разом умирал. 2. Последний день детства. Холодное пиво ласкало горло в эту аномальную жару. Музыка из колонки била по ушам, но дискомфорта мальчик не чувствовал. — Как думаешь, я успею просохнуть до вечера? – Винни тряхнул мокрыми рыжими волосами, вызывая смех друга, сидящего напротив. — Ты на пуделя похож. Крашеного. – Бутылка холодного алкоголя продолжала опустошаться. — И да, ты не то, что успеешь просохнуть, через 10 минут ты снова окажешься в состоянии растаявшего желе. — Если я пудель, Стив, то ты — самый настоящий шпиц. – Подросток рухнул на колени мальчика. На губах светилась беззаботная детская улыбка. — Меня все устраивает. – Стив, последовав примеру друга тряхнул излишне кудрявой шевелюрой. Смех заглушил крики пьяных мужчин, пение воды и даже музыку. — Съездим завтра до книжного? Там хоть прохладно, не волнуйся, мы выйдем раньше девяти вечера. Прошлый раз был моментом слабости. Винсент мог бы сказать, что не заметил, как изменилось лицо друга. Но Винсент никогда не врет. — Я в больницу завтра ложусь, сроки перенесли. — Черт, ты чего раньше то не сказал? Мы потеряем минимум три недели лета, а из-за твоего молчания мы даже не успели их восполнить. — Вот поэтому и не сказал. Знал, что ты мне тогда вдохнуть спокойно не дашь. — Клевета. — Неприятная правда. Винсент разочаровано вздохнул и обнял Стива за плечи. — Всего три недели. Ладно, это можно пережить. У нас в любом случае еще вся жизнь впереди. И только попробуй задержаться там. Сразу после операции чтоб прибежал. Поедем в аквапарк. Стив лишь кивнул и легко засмеялся. Тем вечером Винс быстро обнял своего лучшего друга. — Не прощаемся. Удачи там, надеюсь в этот раз без монашек в палатах. — Надежда умирает последней, друг мой. Яркая улыбка Стива была последним, что Винсент видел в своем детстве. Парадокс, но тем вечером Винсент действительно попрощался со своим лучшим другом. Кажется, Винсент все же соврал. 3. Мальчик по имени свобода. Винс никогда не боялся бешеного течения времени, как все, кого он знал. Но время, кажется, любит, когда его боятся. Поэтому закончившись для одного мальчика, оно остановилось для другого. Из удушающего сна Винсента вывел громкий голос. Он был легким и приятным, каждая фраза, несмотря на ее волнительный смысл, звучала, словно самая нежная песня. Песня о свободе. — Ну же, парень, просыпайся. Так и помереть раньше времени можно. – Кажется, бедный парнишка просто зашел в собственную комнату и оказался вынужден спасать незнакомца от чего-то невообразимо страшного. Он не знал, что происходит с новым соседом, но нутро его кричало, что мальчишке нужно помочь Правда, прикоснуться к нему не решался. Мальчик с легким и приятным голосом знал о том, какими травмирующими бывают прикосновения лучше всех на свете. Винс окончательно разлепил мокрые глаза и взъерошил руками не менее мокрые волосы. Паника постепенно спадала, стены переставали сдвигаться, а собственное тело казаться камерой пыток. На самом деле, мальчик «свобода», по сути, так ничего и не сделал. По крайней мере, он определенно так считал. Оттого глаза его были устремлены в пол, в то время как Винсент упорно глядел на него, как на единственную более-менее яркую вещь в этой комнате. Концентрация. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Винсент выдавил сдавленную благодарность. Интерес к внезапно появившемуся мальчику резко сошел на нет, исчезая вместе с прошедшим ужасом. Но он понимал, что мальчик никуда не уйдет. Тот самый огромный минус интерната, благополучно вылетевший из головы. Здесь не сбежишь. Мотивы его матери становятся четче. — Ты уже виделся с камнем? Это он отвел тебя сюда? — Мальчишка действительно больше не в состоянии переносить эту тишину. Даже после благодарности он продолжает чувствовать себя настолько неловко, что совсем забывает: новенький здесь впервые, и понятия не имеет, о ком его спрашивают. Удивленно-безразличное лицо это подтверждает. — Тот мужик, который встретил тебя на входе. Вообще, его имя Питер, но я понятия не имею, когда его вообще так называли. — Зачем ты спросил о том, видел ли я его, если заведомо знал ответ? – Теперь подросток выглядел откровенно скучающим. Слова рыжего мальчишки ввели второго подростка в ступор. Черт, он был действительно готов исчезнуть. Не каждый день видишь незнакомцев в таком состоянии, а затем крупно перед ними проваливаешься, чувствуя себя удивительно маленьким, под его безразличными глазами. — Я Фред. Один из твоих соседей. — Если у меня был кошмарный сон, этот не значит, что я стал идиотом. – Мальчик выдерживает почти драматичную паузу. –Я Винсент. Сколько сейчас времени? Фред мысленно благодарит соседа за перевод темы. Отвратительная неловкость отступала. — Почти пять. В целом, весь день свободен. Не думаю, что камень сказал тебе об этом, так что отбой в десять. Не то, чтобы это кого-то волновало. Винсент лишь кивнул, взгляд его уперся в стену и стал пустым. — Ты хочешь заняться чем-нибудь сегодня? Я могу познакомить тебя с ребятами. — Курить хочу. Именно эта фраза стала решающей в развитии его жизни в интернате. По крайней мере, Винс считал именно так. 4. Щелчок. Под лестницей было прохладно. Этому способствовала небольшая щель в стене, куда усталые подростки скидывали пепел. Не сказать, что Винсент хотел куда-то идти. Но лечебная доза никотина казалась необходимой. Фред включил небольшой фонарик, создавая дополнительный свет помимо той самой щели на улицу. Рыжие волосы Винса практически загорелись. — Ты выглядишь как ребенок, которого затащили в плохую компанию. — Прошу, не начинай. Мне достаточно одного тотального анализатора. Он, кстати, наш сосед. Атака с двух сторон звучит смертельно. — Я просто спросил. У меня достаточно других забот. Не имею желания добавлять в их число анализ сломанных чудиков. Стив рядом с ним засмеялся. Глаза подростка округлились. Он все еще не мог привыкнуть к этому. Он был рад, когда это происходило, но не был рад отсутствию контроля. — Ты в порядке? – Теперь Фред снова выглядел обеспокоенным. Винсент принялся осматривать мальчика, игнорируя смех покойного друга. Фред светился, и полностью соответствовал своему голосу. Светлые волосы. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять: они были губительно мягкими. Тощее телосложение, огромные чудные глаза, напоминающие Винсенту голубику — любимую ягоду Стива. Винс подумал, что, если бы они встретились раньше — он хотел быть стать его другом. — В полном. Холодно. – Мальчик чувствует фантомное прикосновение к своему плечу и прикладывает колоссальные усилия, чтобы не обернуться снова. Стив наконец перестает смеяться и тоже начинает вглядываться в худощавого мальчишку. — Он выглядит довольно добрым. Винсент игнорирует, с силой оттягивая резинку на руке. Щелчок заставляет Фреда вздрогнуть. 5. Проницательный и тревожный. Закрытая школа-интернат находилась в неблагополучном районе их города. Ремонт там не делали, кажется, со времен открытия. Изнутри он был обшарпанным и темным. Кабинеты маленькие, коридоры узкие, а стены будто все время шептались о грязных вещах, которые узнавали об обитателях этого места. Сюда кидают потерянных детишек, не желая разбираться с их тараканами. И этим детишкам приходится выживать. В частности, за счет друг друга. Второй сосед Винсента объявился только через три дня. Это был высокий мальчик с вьющимися черными волосами и темными глазами. Его звали Алекс, но Винс несколько раз слышал, как его называют защитником. Он не вызывал положительных эмоций, скорее некую тревожность и беспокойство. Стив, очевидно, был согласен с этим, каждый раз сливаясь со стеной, когда тот появлялся. Как будто Алекс действительно мог навредить Стиву. Фред все время крутился рядом с ним, и Винсент пару раз замечал рядом с ними еще одну девочку. Видимо, они были друзьями. Винсент бы удивился тому, как такие разные люди могли подружиться, если бы сам не знал, как это бывает. Вообще Винс в этой школе был чем-то вроде призрака. Иронично, правда? Ни с кем не говорит, на уроках тихо отсиживается сзади. Разве что улыбчивый Фред здоровается с ним по турам и желает спокойной ночи вечером. Для остальных он был той самой глупой загадкой со звездочкой, которая вызывала не интерес, а лишь отторжение и позыв закатить глаза. — Мистер Парсон, выходите к доске. – Грубый и ровный мужской голос привлекает внимание Винсента. — Я не знаю, как это решать. – Слова тихие, еле слышные, будто мальчику пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы их произнести. Сегодня был плохой день. Сегодня Стив не приходил, и Парсон вспоминал, что его на самом деле нет. Он не вслушивался в дальнейшие слова учителя хотя бы потому, что их заглушили активные перешептывания. Винсент знал, какие слухи о нем ходят. Дети считали, что он был в психушке. А еще с чего-то пошел слух, что он убил свою бабушку. Мальчик даже думать не хотел, с чего они это взяли. В итоге к доске вышел Теодор. Тихий мальчонка возраста Винса. Винсенту не составило труда понять, что он находится в вечной тени своей сестры. Той самой девчонки, которая крутится рядом с Фредом и Алексом. Винсент всегда считал себя плохим человеком. Слишком громким, да, когда-то это было именно так, крайне недоверчивым, тревожным и упрямым не к месту. Но у него было одно качество, которое он порой называл суперсилой. Винсент Парсон — самый проницательный и наблюдательный человек из всех, о ком вам доводилось слышать, или кого приходилось видеть. Поэтому по истечению четвертого дня в интернате, он мог рассказать вам о доброй половине его обитателей так, будто общается с ними всю жизнь. Он мог сказать, что Фред Деккер не любит резких появлений, улыбается в большинстве случаев нервно, а не свободно, что он определенно чувствует себя беспокойно во время обедов или в коридорах сразу после звонка. А еще Фред всегда несколько раз переворачивает подушку, прежде чем лечь спать. Он мог сказать, что Мэдисон Брукс ненавидит себя за то, как грубо ответила какой-то девочке, которая предложила ей помощь, что у нее постоянно дрожат колени, если учитель не похвалил ее, и что она постоянно завешивается густыми русыми волосами, чтобы ее торчащих ушей не было видно. Он мог сказать, что Теодор Брукс тайно жалеет о том, что не уничтожил свою сестру в утробе матери, что за тихим голосом скрывается великая жестокость и злость. И да, он подтягивает свои брюки и ерошит волосы каждый раз, когда Мэдисон называет его «Тэдди». А еще он мог сказать, что Алекс Эртон — самый несчастный человек из всех, кого он видел. У него нож бабочка в заднем кармане, привычка обнимать себя руками перед сном, а еще нездоровое рвение к защите и опеке. Как будто это единственный смысл в его жизни. Но жалости он не вызывал, лишь слабый ужас от мысли о том, что могло привести его к этому. Винсент Парсон надеялся никогда этого не узнать. В целом, концентрация страдающих подростков в этом заведении была внушительной. Не то, чтобы это было чем-то особенным. 6. Конец для начала. Как вы думаете, почему умирают дети? Возможно, они всего лишь были слишком чисты и прекрасны для всего происходящего в нашем мире? Возможно, наш мир — отдельная ячейка общества для почерневших душ. Это происходит утром. Понедельник. 28 января. Винсент просыпается от того, что кто-то четко врезался в дверь. Слишком быстро бежал. Громкие голоса были повсюду, но мальчику удалось ухватиться за самое важное слово. Умер. Кажется, кто-то умер. Жизнь все же, штука удивительная. Порой жестокая, несправедливая. Она уходит от тех, кто ее искренне любит, и крепко держит тех, кто желает от нее избавиться. Винсент плохо помнит, как добрался до источника общего шума. Сквозь толпу неугомонных школьников ему не удалось увидеть тело, но факт личности жертвы стал известен и без этого. Ночью жизненный путь закончился для Фреда Деккера. Стив рядом пораженно всхлипнул. Парсон хотел по привычке, как раньше схватить его за руку, но вновь обнаружил, что сделать этого не может. Взгляд Винсента пересекается с Алексом Эртоном. Винсент понял, что эта ночь забрала сразу две жизни. 7. Мой сердечный друг. — Глупый, упрямый мальчишка, считающий, что он чего-то стоит. –Винсент падает на пол, не переставая улыбаться. — Отсоси, придурок. У Винсента Парсона абсолютно отсутствовал инстинкт самосохранения и контроль над собственным языком. Смесь довольно провокационная, сами понимаете. Нарваться на богатых заносчивых идиотов было его любимым занятием. И самым ненавистным для Стива Андерсона. Он вновь повторяет это, обрабатывая раны лучшего друга несколько часов спустя. — С твоими экстремальными хобби я готов сделать крупную ставку на то, что ты не доживешь и до 20. Затычка в любой бочке. — Ну что ж, значит будешь приходить ко мне на могилу в старости с оравой внуков и рассказывать, что был такой непутевый мальчишка, и помер он тоже от своей непутевости. Поэтому детки, будьте бдительны и надевайте маски, как только в вашу сторону кто-нибудь посмотрит. — Ты ужасен. И не подумайте, что Стив Андерсон был неудачной пародией Эдди Каспбрака*. Он любил ходить на заброшки, не боялся лезть на самые жуткие карусели, и его уж точно нельзя было назвать занудой. Просто этот мальчишка действительно любил и ценил свою жизнь. Бережно относился к своему будущему, планы на которое были грандиозны. И уж точно не впадал в меланхолично апатичные периоды в отличии от своего друга. Винсент к Стиву испытывал чистую и невинную дружескую любовь. Возможно, это было самое светлое чувство в его душе. А еще неоспоримое восхищение. И Винсент Парсон действительно надеялся всю жизнь хвататься за своего маленького светлячка, не позволяющего ему падать. Но затем светлячок угасает, и мальчишка падает так глубоко, что кажется, пробивает дно. 8. О счастливых снах и горькой реальности. Винсент слегка теряется, когда уже на следующий день после трагического события школа продолжила свою жизнь в обычном режиме. Оживленные разговоры в коридорах, лишь изредка касающиеся произошедшего, гора самостоятельных работ на уроках и неуместные замечания учителей. Кажется, все вокруг решили сделать вид, будто Фреда Деккера никогда не существовало в этом мире. Все, кроме одного человека. Винсент просыпается с дрожащими руками и болью в груди. Пот капает со лба и уже определенно пропитал мальчишескую футболку. Люди почему-то считают, что самые ужасные сны — это кошмары. Сны, где за вами гонится сумасшедший маньяк, или сны, где вы оказались в мире своего самого пугающего фильма ужасов. На самом же деле самые ужасные сны, это те, где все хорошо. Те сны, в которых вы испытываете чистейшее облегчение и вновь чувствуете себя счастливыми. А затем вы просыпаетесь. И эту безграничную, глубокую и болезненную пустоту невозможно с чем-либо сравнить. Во снах Винсента Парсона Стив Андерсон раз за разом оставался жив. Мальчик чувствует, что на него смотрят. Глубоко, практически осуждающе. Ему не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это. Ведь теперь в этой комнате живет только два человека. Но Винсент все же повернулся. Взгляд Алекса пробивает, будто высасывает душу. На секунду мальчику показалось, что он увидел в этих глазах самого себя. Во всех школах есть свои задиры, свои тихони, свои шуты и конечно же те самые загадочные личности, от которых веет опасностью и интересом. Алекс Эртон был как раз из таких. И конечно же, слежка за новичком отлично вписывалась в его образ. Винсент действительно старался не обращать особого внимания на высокую тень, которая будто бы следовала за ним повсюду. Алекс был везде у и одновременно с этим, его не было нигде. — Он считает, что ты убил Фреда. — У меня есть глаза и мозг, Стив. — Помоги ему. Докажи, что это был не ты. Не забывай о том, кем ты являешься. — О чем ты говоришь. — Винсент Парсон самый ярый боец за справедливость во всем мире и за его пределами. – Мальчишка хотел ответить что-то колкое и резко отрицающее, но стоило ему моргнуть, как Стив Андерсон исчез. Будто его никогда не существовало. Если говорить о причинах, по которым Винсента Парсона можно было считать главным подозреваемым в убийстве, то Алекс Эртон составил список. 1. Винсент действительно был похож на сумасшедшего, сбежавшего из места для себе подобных. 2. Иногда он разговаривал сам с собой так, будто говорит с настоящим человеком, что подтверждает первую теорию. 3. Все его движения были резкими и дергаными, судя по языку его тела, Алекс мог сказать, что мальчишка вполне может быть склонен к жестокости 4. В первую ночь после убийства Фреда, и последующие три, он спал даже беспокойнее обычного. Видимо, мучала возможность быть раскрытым. С самим Фредом он не общался, поэтому вряд ли он так переживал непосредственно о его утрате. Тем более поговаривают, что психи не умеют переживать или сочувствовать. 5. И да, Винсент Парсон будто бы нагнал темный ураган на их и без того не самое оптимистичное заведение. За пару дней до смерти Фреда произошел еще один инцидент, а именно избиение Рональда Голдамана. Виновный не найден, а сам Рон наотрез отказывается что-либо говорить, находясь в шоковом состоянии. Не то, чтобы Эртон не знал, кто это сделал, возможно, он сам был замешан в этом, но это не исключало поразительности этого случая. Голдмана предпочитали не трогать из-за его семьи. И все это началось после появления Винсента. Для любого следователя эта информация показалась бы смехотворными детскими теориями, но для обезумевшего от шока и печали мальчишки это стало практическим подтверждением виновности новенького. План Алекс был ожидаемо непроработанным и даже глупым. Мальчишка собирался следовать за подозреваемым везде, узнавая о его ежедневном странном поведении. У Алекса хорошо получалось смешиваться с толпой, но недостаточно для того, чтобы Винсент Парсон не заметил акт преследования. Эртон ведь в самом деле не надеялся на практический результат. В глубине своего сознания, темного и запутанного, он знал. Знал, что в смерти Фреда нет ни одного фактически виновного человека. Но в тоже время, виновными были все. 9. Винсент Парсон никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас стены давили на него с такой чудовищной силой, что бедный мальчишка находился на грани предсмертной истерии. Мы слышим вопросы о страхах на протяжении всей жизни в различных ситуациях и контекстах. Винсент всегда говорил о больших пугающих собаках, или о темноте, вводящей в панику своей неизвестностью. Но правда в том, что Винсент действительно боялся только себя самого. Боялся этого рыжего ухмыляющегося мальчишку с грязными болотными глазами. И грязными они были не только из-за цвета. Боялся того, на что он способен. Боялся, что этот мальчишка так никогда и не поймет, когда нужно остановиться. — Ты — не я. Мерзкое лицемерное подобие человека. Ты обвиняешь всех в недостаточной искренности, но твоими самыми честными словами было признание в собственной никчемности. Ты помнишь это, Винсент? — Помню, Винни, и ты помнишь, ведь это был ты. Зеркало с ярким треском разлетается, и рядом с мальчиком оказывается губительное количество острых предметов. «сделайэтосделайэтосделайэто.» Сделай. Винсент так сильно хочет закричать, но чувствует себя абсолютно немым. Он ощущает приближение конца, еще несколько секунд, и платину прорвет раз и навсегда. —Тебе нравится убеждать себя в том, что того Винсента больше не существует. Не стыдно использовать смерть мальчика, которого ты так любил в таких корыстных целях, Винни? Мальчик сжимает намертво перепутанные кудри и тянет с такой силой, будто его истинной целью является снять с себя скальп. Возможно, так и есть. Он слышит глухой, практически мертвый проблеск света в собственной голове. Он хватается и срывается, но затем вновь цепляется за маленькую ниточку и тянет в надежде, что она с треском не оборвется. Этот свет шептал ему, что крошечный, практически невидимый шанс все еще существует. Этот свет шептал о помощи Алексу Эртону. Винсент резко вдыхает, почти победно. Словно он выиграл детское соревнования «кто дольше задержит воздух под водой». Он выбрался, он отвоевал себя еще на один день. Конечно, разбитое зеркало не даст ему забыть о произошедшем, особенно учитывая то, что ближайшие три дня он проведет в изоляторе. 10. Алекса, разумеется, не устраивало прибывание «вредителя» в изоляции. В первую очередь от него. Это оказалось раздражающей проблемой, практически не дающей ему нормально функционировать. Крутящиеся рядом близнецы лишь безусловно усугубляли положение. Чертовы чудики. Эртон никогда не считал их своими друзьями. Но они были интереснее большинства учеников, и да, они были «коллегами по детдому» для Фреда. Поэтому, собственно семья Брукс и оказалась рядом с ним. Только вот Фреда уже нет, а близнецы исчезать никуда не собирались. Он знал о них не так много. Родная мать бросила, в детском доме проживали вплоть до 11-летнего возраста, а их приемную семью нельзя было назвать хорошей или плохой. Она скорее просто была. Но каждый раз смотря на них, Алекс чувствовал, будто упускает что—то. Словно они могли оказаться неожиданными злодеями в конце любого мультика. — Мне плевать на твои оценки по Английскому, Мэдисон. Это имеет примерно столько же значения, сколько то, что твой брат все еще не научился нормально завязывать шнурки. Теодор лишь распахнул слипающиеся глаза, и как-то странно ими сверкнул. — Ты все еще убиваешься по своей не имеющей смысла теории, Ал? Серьезно, вот что не имеет абсолютно никакого смысла. Теодор, очевидно, подавил едкое желание хорошенько ее толкнуть. На деле он кивнул. — Прошло всего несколько дней с момента ее появления. – Эртон замолчал, тщательно что-то обдумывая. –Но она действительно не такая безупречная, как мне казалось. Быть может, мне стоит посмотреть чуть ближе. Теодор Брукс складывает руки на груди, словно пытаясь скрыть быстро бьющееся сердце. Конечно, мальчишка ни капли не усомнился в надобности слежки за новичком. Но реакция младшего близнеца была бесценна. И интересна. Мэдисон и Теодора стоило держать близко, но крайне осмотрительно. Хотя порой казалось, что настоящий вред они способны принести только друг другу. Алекс сжал в руке принадлежащую Фреду подвеску и прикрыл глаза. Возможно, так действительно было лучше. 11. Стены изолятора были мучительно белыми, что и вправду заставляло Винсента поверить в свою принадлежность к психиатрическим лечебницам. Но несмотря на это неприятное обстоятельство, здесь было хорошо. Тихо и отрешенно. Какая—то его часть яро сопротивлялась против такого досуга, но стоило Стиву появиться, как она ту же замолкала. — Ты решил, что будешь делать с Алексом? — Ты хочешь, чтобы я помог ему, верно? — Я уже ничего не хочу, Винни. А чего хочешь ты? Живые всегда чего-то хотят, им всегда чего-то не достает. — Ты всего лишь мираж. – Тихий надломленный голос — Это может быть правильно. – Чуть громче. — Будет. За ночь до отправки в изолятор, Винсент Парсон столкнулся с картиной, абсолютно выбившей его из колеи. Алекс Эртон испуганно оглядывал глазами комнату, в поисках чего-то. Но никак не находил. Руки сжимали мокрые простыни, и Винсенту казалось, что он слышал стук его сердца даже со своего места. А затем все резко закончилось.Руки отпустили настрадавшуюся простынь, глаза застыли на месте и сердце утихло. Будто замерло. Мальчик рухнул и зарыдал. Горько, потеряно, отчаянно, с перерывами на истерические смешки. Винс лишь отвернулся лицом к ледяной стене и зажмурил глаза. Он хорошо знает. Как катастрофически нужна помощь в эту секунду. И знает, как она бессмысленна. 11. Тем временем в школу прибыло еще одно новое лицо. Руди Мейсон — новый учитель Биологии. Он передвигался уверенно и медленно, ученики оглядывали его с завораживающем интересом. Мужчина казался слишком молодым, но для подростков это никогда не казалось минусом. Им вообще обычно не было дело до профессионализма своих учителей ровно до того момента, пока его отсутствие не начнет приносить вред им самим. В общем то, все подростки в большинстве своем были законченными лицемерами. И только близнецы Брукс практически испуганно переглянулись и даже почти ощутили ту «связь близнецов», о которой слышали с раннего детства. Только вот вызвана она была не теплыми чувствами, а самым настоящим животным страхом. Руди Мейсон был их главным призраком прошлого. Руди Мейсон был главным призраком прошлого Фреда Деккера. 12. Люди почему-то склонны к вере в свою невообразимую силу. А ведь на самом деле люди довольно слабые существа по своей природе. Человек все время подвергается огромному количеству различных эмоций, заставляющих его совершать порой разрушительные поступки. И сколько бы люди не доказывали обратное, вся суть человеческого вида заключается в взаимодействии. Ни один человек не смог бы прожить один без контакта таких же как он дольше месяца, при этом не сойдя с ума. А если смог, то он сошел с ума еще раньше, ведь в его голове поселились маленькие личные человечки. Вот и Винсент Парсон чувствует неожиданное облегчение, когда после трех дней изоляции входит в оживленный коридор. Это чувство было неожиданным, он уже довольно давно такого не ощущал. Здесь ничего не изменилось, за исключением разве что окончательно оклемавшегося после нападения Рональда и нового учителя Биологии. Винсент внимательно рассмотрел его, пока тот шел до своего стола. Парсон Биологию не любил, по душе ему были разве что гуманитарные науки, дающие свободу и не имеющие строгих границ. Сам мужчина был крайне молод и довольно симпатичен. Возможно, он занимается спортом и ведет здоровый образ жизни, но подросток почему-то сразу представил его с сигаретой в зубах. Тонкости строения кольчатых червей мало его интересовали, так что Винсент принялся вспоминать дни в изоляторе. Тишина и спокойствие быстро стали приносить лишь липкую тревогу, оставляя разбитого мальчишку наедине с собственными бесами. С его главным страхом. С целью окончательно не сойти с ума Винс сконцентрировал свои мысли на Алексе, хотя точнее будет сказать о Фреде, а если совсем уж точно, то о записке. Предсмертной.