Мальчик бесконечность

13. Да, есть один крайне занимательный эпизод, о котором я вам еще не поведала, дорогой читатель. Это произошло за пару часов до истерической исповеди самого Парсона. История смерти Фреда Деккера все же затянула его в свои страшные узы. Произошло это совсем непреднамеренно. Одна глупая ошибка перевернула жизнь нескольких мальчишек. Винсенту нужно было отдать оставшиеся документы и справки, которые еще не были готовы к моменту его прибытия. Его направили к Питеру Макензи, именно он, как социальный педагог по мнению руководства должен был этим заняться, так как справки были довольно личного характера. Но к ним мы вернемся позже, намного позже. Зайдя в довольно тесный кабинет Макензи, подросток вежливо поздоровался с мужчиной, явно занятым чем-то крайне важным и возможно даже волнительным. Глаза его судорожно бегали по экрану ноутбука, а пальцы мелко тряслись. Именно это и заставило его совершить ту самую ошибку. А может, ошибкой произошедшее считал только он. Как бы то не было, когда мужчина вскочил со стула и спешно выхватил бумажки Винсента, из заднего кармана старых брюк вывалился сложенный листок бумаги с несколькими цепляющими за душу словами. «Со всей бесконечной любовью от Фреда Деккера». Парсон обладал внушительным для подростка зрением, прочесть злополучные строки труда не составило. Дальше мальчик уже не думал, руководствовался лишь чувствами. Имитация нечаянно упавшей вещи для захвата другой. Любимая хитрость любого школьника. Винсент вытолкнул из кармана блокнот, закрывший записку, и схватил обе вещи. — Все парень, иди в свою комнату, тебе еще наверняка делать гору домашнего задания. Оказавшись за порогом кабинета, мальчик даже не подумал о странном поведении Питера, уставившись в знакомые буквы. Первой мыслью было отдать бумажку Алексу. Это было бы честно, благородно, и возможно скинуло бы с него внимание Эртона. Но Винсент поступил иначе, раз за разом перечитывая одни и те же предложения под лестницей, где не так давно он курил с живым Фредом Деккером. «Если ты действительно читаешь это, кем бы то не был, то я все же сделал это, я освободился. Не жалей меня и не горюй слишком долго, хорошо? Мне так будет лучше, правда. Я практически чувствую себя счастливым прямо сейчас, с заряженным пистолетом под рукой. Это не крик о неполученной помощи, не отчаяние и не истерия. Это моя личная свобода, на пути к которой я был очень долго. Лет с 6, кажется. Я правда старался прожить эту жизнь счастливо, забыть обо всех удушающих кошмарах и наслаждаться тем, что я все еще жив. Но жизнь штука довольно вредная, раз за разом роняла меня и разбивала об острые камни крови и насилия. Возможно, ей не нравились мои светлые веснушки, или глаза казались слишком большими и глупыми. Но я не имею привычки удерживать рядом с собой тех, кто этого не хочет. Жаль только, что мне придется уйти и от тех, кто любил меня. Но в нашей жизни нельзя «частично», по правилам ты либо отдаешь все, либо молча терпишь. А я молчать больше не хочу. Прощайте и живите. Живите ярко и молчите. Фред Деккер. Ваш навечно молодой и свободный.» Винсент нервно кусал большой палец, вновь пробегаясь глазами по недавно изученным строчкам. Казалось, будто он может пересказать это письмо наизусть. В голове завертелись потоки различных вопросов. Почему же эта маленькая исповедь так и не дошла до людей, которым была предназначена? Теперь Парсон был уверен, что хоть произошедшее с большей долей вероятности убийством не было, загадка этого дела никуда не исчезла. Наоборот, все вдруг стало кошмарно жутким и тревожным. Винсент Парсон не оставит это дело. Заодно окажется, что Винсент Парсон не оставит и Алекса Эртона. Стив Андерсон улыбается за спиной мальчика. Он начинает побеждать. 14. Биология тянулась мучительно медленно, и даже погружение в воспоминания недавних дней не помогли подростку пережить тягучее повествование Мейсон вел урок немного торопясь, иногда путаясь в словах, а голос не выдавал никаких признаков интереса к происходящему. На самом деле так и было, возможно, Руди Мейсон оказался здесь не по счастливой случайности. И возможно, но только, возможно, трясущиеся коленки Мэдисон и дергающийся глаз Теодора появились совсем неспроста. Винсент вновь прокрутил в голове зачитанные до тошноты слова и в какой-то момент ему даже показалось, что они звучат рядом с ним. Объявление о сдаче тетрадей стало для Парсона довольно неприятным обстоятельством. До конца урока оставалось около 8 минут, а информации в тетрадях учеников столько, будто Мейсон решил пройти весь курс этого года за один урок. Винсент бы соврал, сказав, что это имело для него какое-либо значение. Но быстрое переписывание всего урока могло бы занять его на оставшееся время. Так в его руки попала тетрадь Теодора Брукса. Еще одно случайное обстоятельство, значительно изменившее ход дальнейших событий. Дело в том, что как бы мы не старались держать контроль над собственной судьбой, главное решение зачастую остается за волей случая. Русская рулетка, не иначе. Винсент с трудом удержался от удивленного писка. Почерк. Мальчик несколько раз оттянул рыжие кудри и потряс головой, в надежде, что ему действительно показалось. Но сколько бы мальчишка не вглядывался в тетрадь одноклассника, почерк оставался прежним. Тем же, что и в предсмертной записке Фреда Деккера. Мурашки неподдельного ужаса пробежали по коже мальчика. Дышать стало совсем тяжело, а происходящее вокруг плыло в глазах. Раньше он считал, что, если Фреда действительно убили, виновного найдут и Винсент об этом узнает, это не произведет на него абсолютно никакого впечатления. Как же сильно он ошибся. Винс почти почувствовал на своем плече фантомное прикосновение, но не обернулся. Нельзя. Рука судорожно переписывала содержимое тетрадки близнеца. Любой из одноклассников мог бы посмотреть на подростка и сказать, что быстро бегающие глаза и трясущиеся руки связаны с нехваткой времени до сдачи. Внимательный и практически сверлящий взгляд Алекса Эртона говорил о том, что исключение все же присутствует. Звонок наконец звенит, Парсон сдает тетрадь и с напускным спокойствием возвращает вещь Теодору. Мальчик смущено улыбается. Винсент выходит из кабинета не оборачиваясь, зная, что за ним идут. Записка в переднем кармане невыносимо давила. Мальчик не решился оставить ее в комнате и впервые в жизни плотно застегнул карман. Парсон резко разворачивается лицом к однокласснику, который лишь слегка дрогнул от неожиданного движения. Винсент пару секунд всматривался в Эртона, словно пытаясь найти какой-то ответ. Что-то в нем неумолимо изменилось. Глаза вроде те же, две большие темно-темно карие бездны, вызывающие мороз по коже и некое беспокойство. Если глаза — зеркало души, то душа Алекса была пуста. Густые черные волосы, бледная кожа. Порой он ассоциировался у мальчика с вампиром. Черно зеленый свитер в полоску был порван на рукавах, но Парсон, догадывался, что так и надо. Обычные потертые джинсы и ботинки, позволяющие подростку смотреть «с высока» еще сильнее, чем обычно. И правда, ничего не изменилось. Винсент хватает одноклассника за руку и дергает в свою сторону, чтобы тот мог расслышать его шепот. — Под лестницу, сейчас. — Почему я не должен думать, что ты убьешь меня, маленький чудик? – Парсон с трудом сдерживается от шипения и мельком показывает сложенную бумажку. — Это Фреда. Или нет. Теперь я не уверен. – Винс наблюдает, как глаза Эртона медленно расширяются. — Ты вредитель. — Заинтересовал? Уже через пару минут мальчишки оказываются под старой лестницей. Алекс подпирает дверь, чтобы к ним не зашли. а если бы и зашли, у них было бы время все спрятать. Эртон протягивает руку, и Парсон послушно отдает записку. Следующие пять минут он терпеливо сидит на полу, не сводя глаз с мальчика. Следит, как его глаза в самом начале расширяются, затем наполняются печалью, а после вновь опустошаются. — Это почерк Тео. — Я понял это, взяв его тетрадь. — Фред никогда не писал так. Буквы слишком плавные и мягкие, наклона нет. – Алекс бормотал себе под нос, и Винсент понял, что разговор ведется не с ним. Через несколько минут подросток наконец обратил внимание на одноклассника. — Откуда она у тебя? Винсент рассказывает историю появления записки в его кармане. Алекс внимательно слушает, а затем кивает сам себе. Ночью Эртон достал все записки Фреда, который тот писал ему на уроках. — Даже в состоянии истерии он не мог писать так. — Да, особенно так, как Тео. Абсолютно также. –Алекс, вероятно, что-то обдумывает, а затем садится напротив задумчивого Парсона. — Камень никогда не проявлял интереса к ученикам. Но были трое ребят, которые бегали к нему во время обеда, а порой сидели и до отбоя. Сколько бы я не спрашивал Фреда об этом, он всегда переводил тему. Говорил, что Питер не хочет, чтобы кто-то еще знал об этом. Но что близнецы, что Фред всегда защищали его перед остальными. Я долго пытался узнать, что там происходит, но ничего не вышло. Макензи всегда до ужаса осмотрителен, меня удивляет, что он был в таком состоянии, когда ты зашел. – В словах Алекса чувствовались недоверие и осторожность. Он определенно что-то недоговорил. Не то, чтобы Винсент действительно винил его в этом. — Есть что-то, связывающие близнецов и Фреда помимо школьной дружбы? — Детский дом. Они вместе были в детском доме. И да, никогда больше не называй близнецов Брукс его друзьями, если не хочешь оказаться в больнице и там же умереть. Винсента дернуло от этих слов, но он сохранил невозмутимость. Стив бы им гордился. — Мне кажется нам стоит начать оттуда. Нужно выкрасть личное дело Тео или Мэдисон. — Маленький чудик превратился в маленького следователя? Сколько еще раз ты собираешься меня удивить, Винсент? — Я теперь тоже часть этого дела. И тебе определенно понадобится помощь, ты признаешь это, если ты не глупый ребенок. Вместо ответа Алекс протянул руку Винсенту, и тот ее принял. Процесс запущен. 15. Стены детских домов всегда скрывают многое. Бесчисленное количество боли, страха и сломанных судьб. Зачастую все самые кошмарные секреты умирают вместе с душами детей. Если вы вдруг попали туда, запомните и смиритесь с этим как можно быстрее: теперь вы молчите. Молчите и терпите. Ваш рот крепко зашивают, и разорвать этот шов смогут разве что после вашей смерти. Лучше всех вам об этом расскажет 6-летний мальчик с большими глазами, светлыми веснушками и мягкими волосами. Зовут его Фред Деккер. Стены холодные, отопление так и не дали. Маленькая девочка с длинными темно русыми волосами и блестящими от слез и страха глазами сидела прямо у холодной стены, прижав к себе колени, словно они могли ее защитить. Рядом с ней сидел мальчик, так сильно похожий на нее саму. Только вот глаза у него не блестели, а лишь задумчиво упирались в пол. Рука его была близко—близко к девчачьей, но браться за нее явно не собиралась. — Нужно прибраться. Близнецы синхронно поднимают взгляд на крошечное тельце, лежащее на скрипучей кровати. Мальчик был взволнованным, но тихим. Только в отличии от другого ребенка его тишина была не задумчивой, а пустой. Задумчивый мальчик поднялся первым. Тонкие руки, покрытые ожогами от сигарет, потрясли простынь. — Здесь кровь. Нужно попросить Джека постирать. – Мальчик с большими глазами и светлыми веснушками послушно слез и кивнул. — Тео, сходишь? Пожалуйста. — Конечно. – Мальчик утвердительно кивает, а Мэдисон наконец становится замеченной. Правда вот послужил этому громкий, практически истерический плачь. Девочка тут же получила мокрым полотенцем по щеке. — Замолчи. А то снова топить будут. А мы ведь вместе получаем. –Злость в голосе ребенка была практически незаметна, голос оставался спокойным. Но маленькие глазенки сверкали недобрыми огнями. Мэдисон хорошо их знала. Все же, он был ее близнецом. А когда тебе 6 и у тебя нет родителей, сложно представить человека, которого ты мог бы знать лучше. Именно поэтому девочка не замолчала, а лишь сильнее закричала, пихалась избитыми коленями и в упор смотрела на своего брата. Фред устало опускается на пол и затыкает уши пальцами. Глаза закрываются, и он видит свет. А если перед сном Тео вдруг будет представлять, как его сестра однажды не поднимает голову из злополучного тазика, мы не будем об этом разговаривать. Мы будем молчать. 16. Прошло уже два дня, которые каждый из подростков провели по-своему. Винсент учился жить с тем фактом, что мамина схема все же сработала и теперь он уж точно начнет контактировать с людьми. Правда вот у Парсона есть определенные сомнения по поводу того, что она обрадуется такому выходу из ситуации. Но сейчас это было неважно. Важно было понять, каким образом они будут красть личное дело Тео без вреда для собственного здоровья и здоровья окружающих. Именно поэтому, к слову, его идея с усыпляющим наркотиком в чае была откинута Эртоном. А что о самом Алексе, так он переживал самый настоящий кризис. Сейчас, увидев его чуть ближе, Винсент искренне поразился от того, как стойко мальчишка переживает все события последних недель. Возможно это потому, что у него есть зацепка. «Или потому что Фред никогда не был для него тем, кем был для тебя Стив. Алекс самодостаточен, а ты разорванная пиньята, не способная адекватно функционировать без посторонних толчков.» Винс нервно щелкает резинкой по руке, отгоняя мерзкий голос. Возвращаясь к Эртону стоит отметить, что за эти дни его железная выдержка все же треснула. Движения стали обрывистыми, он даже пару раз сорвался на надоедливую Мэдисон, но позже все же извинялся. Она еще может оказаться полезной. Если говорить об отношении мальчишек друг к другу, то оно было крайне настороженным. Винсент все еще вздрагивал, когда Алекс заходил в комнату, а сам Эртон продолжил долго всматриваться в соседа перед сном, будто думая, что на его лице внезапно появятся все ответы. И они оба считали друг друга чрезвычайными бедствиями. А вместе они превратятся во взрыв. — Это нужно делать ночью. — Прекрати подходить со спины, а то страшный мальчик из психушки зарежет тебя ночью. – Недовольно подразнил Винсент. — Кто кого зарежет – Алекс в шутку достает нож бабочку и машет им перед лицом одноклассника. У Винсента на лице появляется что-то, напоминающее улыбку. Это было неожиданно и легко. Винсент считал, что в базовых обстоятельствах они бы вряд ли нашли общий язык, но сейчас Алекс представился ему более приятной личностью, чем раньше. Нельзя было не заметить осмотрительные и настороженные взгляды Теодора. Он держался один, перестал подходить и разговаривать с Алексом, будто боясь совершить ошибку. Сказать, что-то, что уже нельзя будет исправить. Близнецы в целом стали тише. И если для Тео это было в порядке вещей, видеть Мэдисон такой — действительно странно. Это наталкивало на определенные мысли, и если для Винсента, практически не знающего близнецов это не было особым поражением, то Эртона подобное вводило в нешуточное заблуждение. — Они ведут себя очень странно. Я никогда не видел Мэдисон такой. Она на порядок громче абсолютно всегда. — Думаешь, они знают, что записка у нас? — Не уверен, что это связано с этим. Теодор ни за что не согласился бы работать со своей сестрой в тандеме, если бы это было серьезное дело. Убийство или его сокрытие — это довольно серьезно. Особенно для Тео. — И что это значит? — Сейчас ничего. У нас Алгебра, идем. — Я все еще не придумал, что нам делать с личным делом, но мы можем пробраться в комнату Тео. Там может быть что-то. — Сомневаюсь, в таком случае лучше идти к Мэдисон. Если у Теодора и есть что-то, то он спрятал это так, что мы несколько раз умрем, прежде чем найдем хоть одну зацепку. – Ребята вышли в оживленную часть коридора. — Mais pourquoi avons-nous besoin de Madison? elle a dit qu'elle ne savait rien. – Глаза Алекса расширились так сильно, что Винсент уже был готов ловить их в случае чего. — Видел у тебя словарь и подумал, что ты знаешь этот язык. — Je sais, mais comment le connaissez- vous? et pourquoi tu l'utilises maintenant? — Cela réduit le risque d'être entendu. Et je voulais voir ton visage surpris. — Idiot. Винсент засмеялся, и, если присмотреться, в его глазах можно было увидеть маленькие огоньки. — С количеством твоих сюрпризов я начинаю думать, что история с психушкой слишком щадящая. Там явно что-то похуже. – Эртон окинул соседа скептическим взглядом и сдул со лба прядь темных волос. – А насчет…нее, я говорил не о том, что мы ищем сейчас, а о том, что было давно. Винс легко понял намек на детский дом, но его позабавила попытка Алекса шифроваться. — Шифр у тебя гениальный. Что ж на Французском не продолжил? Уровня не хватает. – Вместо ответа мальчик толкнул его плечом, побуждая новую волну смеха одноклассника. Они ловили на себе удивленные взгляды подростков. Да и сам Эртон, если быть честным, удивлялся такому поведению Парсона. Мальчик казался абсолютно пустым и невоодушевленным, но после заключения их «мира» он резко оживился. Редко встречаются люди, которых заряжают подобные истории. Винсент Парсон оставался неразгаданной проблемой. Он был непостоянным и переменчивым. Он был смелым и безрассудным. Он был любопытным и возможно, догадывался Алекс, справедливым. А иногда он был совершенной пустышкой. Но сейчас он был союзником Алекса Эртона. И пока что это единственное, что имеет значение. 17. Чтобы воплотить в жизнь свою идею с комнатой Мэдисон им пришлось выждать еще три дня. За это время мальчики проверили записку Фреда на скрытые послания — и да, конечно они ничего не нашли. Винсент провел сутки, не вставая с кровати, и Алекс постарался не обращать внимания на еще одну смену. Сам же Эртон занялся выяснением обстоятельств, при которых старшая из близнецов может не ночевать в своей комнате. Судьба, кажется, решила ненадолго встать на их сторону, и оказалось, что Мэдисон теперь иногда спала в комнате Тео. О причине этого события Алекс решил подумать чуть позже. На счет соседки Брукс переживать точно не стоило, она пьет довольно сильные препараты и спит, словно убитая. Все шло идеально. Парсон немного пришел в себя, ну или сделал вид, что ему стало лучше. Это не имело большого значения, ведь ночь уже наступила, а ребята стоят у двери в комнату одноклассницы. Комната девочки не сильно отличалась от их собственной, за исключением большого количества прикрепленных к стене листков с оценками. На каждом было красивое «отлично», и Винсент невольно поморщился, увидев эту картину. Помимо оценок на стене висели фотографии. Винс узнал на них своих одноклассников и ребят из других классов, на некоторых даже были Алекс и Фред. Пока Эртон по очереди исследовал ящики, Винсент залез на кровать одноклассницы, чтобы лучше рассмотреть фото. Мальчик заметил, что Стив отправился за ним. В самом углу была небольшая фотография. Мэдисон ярко улыбается рядом с Фредом, на лице мальчика также светится улыбка. Чуть дальше от них стоит Тео, смотрящий в сторону с сигаретой между пальцев. Подросток осторожно прикоснулся к ней, из-за чего край немного отогнулся. Мальчик заметил, что к бумаге что, то приклеено. Судя по всему, еще один листок. — Алекс, иди сюда. – Тихо позвал Винсент, и они вместе сняли фото со стены. К обратной стороне действительно было что-то прикреплено. Еще одна фотография. Качество плохое, но на ней можно было четко разглядеть трех детей и одного подростка. Лицо старшего было перечеркнуто красным маркером. В нижнем углу была маленькая подпись. «13.03.2015. Детский дом номер 4.» — Стив, я знаю где это! Я лежал рядом с этим местом, помнишь? –Воодушевленно вскрикнул Парсон, оборачиваясь к лучшему другу. — Винсент, с кем ты говоришь? – Тихо позвал Алекс, окидывая одноклассника прожигающим взглядом. Мальчик замер. Стив позади него оставался спокойным, четко всматриваясь в Винсента. Парсон почувствовал, как все внутри скручивается. К горлу подступал ком, а паника медленно охватывала тело. От чего-то очень захотелось плакать. Просто разрыдаться, как маленькому ребенку и крепко прижаться к Стиву. Сжать его руку и спрятаться в его мягких объятиях. А потом убежать из этой жуткой школы, забыть о существовании Фреда Деккера, Алекса Эртона и близнецов Брукс. Забыть о смерти, забыть о боли. Убежать, не отпуская нежную и родную руку. Вернуться домой и отпросить Стива у его мамы, чтобы мальчик остался у них на ночь. Смотреть глупые фильмы, тихо делиться секретами. И чувствовать, чувствовать, чувствовать. Чувствовать себя счастливым. Вновь побыть ребенком. И не отпускать руку своего самого лучшего, любимого и сердечного друга никогда в жизни. Но Стив уже исчез. — Черт. — С кем ты говоришь, Винсент. Дверь открылась и двое мальчишек вздрогнули. — Что вы здесь делаете, молодые люди? – Грубый голос вызвал мурашки и страх. Это был Питер Макензи. 18. Алекс Эртон был вынужден задуматься о собственной глупости. Когда в его голове только зародилась идея, вызванная отчаянием и горечью, это не выглядело серьезно. Но теперь, когда в его руке лежит старая фотография, кроющая за собой пугающее прошлое не только мертвых, но и живых, это стало чем-то материальным. чем-то, способным разрушить и спасти чужие жизни. Все события прошедших дней, очевидно, связаны прочной нитью, потерявшей свою окраску, и 15-летнему мальчику предстоит вернуть ей первозданный вид, чем бы в итоге это не обернулось. Оговорка. Двум 15-летним мальчикам. Алекс собственными руками загнал себя в сломанную ловушку, связав свою судьбу с Винсентом Парсоном. Теперь они союзники, и это осознание пугает его сильнее всех мыслей о том, что предстоит ему дальше. Эртон никогда не был одиночкой, как бы ему не хотелось таковым казаться. Он крепко хватается за людей и привязывает их к себе, обещая защиту, исцеление и опору. Взамен требуется только не уходить. Правда вот со своими установками подросток справлялся наихудшим образом. Иначе Фред был бы жив. Но Винсент не попадал под категорию людей, которых он хотел оставить рядом с собой. Рыженький паренек был кучкой проблем и множеством загадок. Он, вероятно, не здоров, а держать такого человека в своих компаньонах — идея довольно безрассудная. Но механизм уже был запущен, Алекс понял это, направляясь в кабинет Камня вместе с дрожащим одноклассником. С его лица вновь пропала ехидная улыбка, а из глаз сияющая уверенность, заставившие Эртона все же пустить его. Он обманул его своими фальшивыми достоинствами. Алексу вдруг захотелось удариться головой об пошарпанную стену из-за собственной дурости. Рыжие кудри врезались в его глаза, куда бы Эртон не повернулся и это раздражало. Пугало. Настораживало. Злило. Тревожило. Внутри него было такое неописуемое количество ощущений, что это сбивало с толку окончательно, и вызывало мелкое, но оттого не менее отвратительное чувство тошноты. Винсент же выглядел совершенно безразличным. Словно из этого энергичного маленького тела выкачали все, и оставили лишь оболочку. В нем было так много, что порой в нем не оставалось вообще ничего, понял Алекс. — Проходите, молодые люди. – Мальчики синхронно подняли головы и переглянулись на одно невидимое мгновение. Винсент, видимо, что—то для себя решил и прошел вперед, останавливаясь посередине кабинета, слегка покачиваясь. Эртон занял место чуть поодаль от него. — Я советую вам закончить игру в следователей, детишки. Остановитесь, пока у вас еще есть возможность. –Макензи смотрел в окно, рассматривая, как деревья качаются в природной темноте. Лицо было расслабленным, совершенно нечитаемым. В этот момент они с Винсентом были пугающе похожи. — Я действительно надеялся, что ты и твоя внешность не окажутся отражениями друг друга, Парсон. Я ошибся. – Питер достал несколько бумаг из собственного ящика, и глаза Винсента немного расширились. Это были его справки. — Вы отдаете мне записку Деккера, забываете о том, что видели в комнате Мэдисон, и продолжаете жить со своими тараканами без лишних угроз для общества. Эртону, мне, увы, предложить нечего, но думаю, что этого будет достаточно. – Бумажки плавятся в глазах Парсона и он сжимает руки. Алекс вновь наблюдает появление эмоций, но теперь это гнев. Страшная ярость, глубокая и опасная. Костяшки на и без того нечеловечески светлых руках побелели, а глаза пламенно загорелись. — Вы всего лишь слабохарактерный и жалкий мудак, мистер Макензи. А ваше знаменитое прозвище не имеет абсолютно никакого смысла. Очевидно, что эмоциональный диапазон камня будет на порядок выше вашего. – Винсент двинулся вперед, и Алекс застыл, но крепко сжимал в руке излюбленный нож, находясь наготове. — Вы ничего не сделаете с моими бумагами, силы духа не хватит. Если она у вас, конечно, вообще имеется. А что, к слову, вообще делали вы в комнате 15-летней девочки посреди ночи? – Это был грязный трюк. Низкий, подлый, поражающий своей грубостью даже самого Парсона. Тупой звук удара заставил Алекса наконец сдвинуться с места и показать свое «оружие». Камень толкнул мальчишку с львиной долей собственной силы, но это вызвало у Винсента лишь насмехающуюся улыбку. — Неужели вас настолько легко задеть? Я что, все же угадал? Как же тогда из этой школы еженедельно не вывозят горы трупов? Или это я такой абсолютно особенный. – В некоторых словах проскакивал нездоровый смех, глаза горели, а последующий удар по лицу лишь сильнее раззадорил мальчика. Алекс действительно не понимал, почему Парсон не мог замолчать. Больше того, происходящее, кажется, приносило ему удовольствие. Но думать времени не было. В эту секунду Эртон благодарил свой высокий рост, позволявший без труда дотянуться до шеи учителя. — Теперь вам стоит остановиться. Алекс не хотел ему навредить, лишь отрезвить, и возможно, выбить из колеи. Это и вправду сработало, мужчина отшатнулся от Винсента, и Алекс с трудом успел отпрыгнуть от Макензи, чтобы нож не впился в его горло. — Убирайтесь. К этому разговору мы еще вернемся. – Голос мужчины больше напоминал шипение, и Эртон схватил смеющегося одноклассника за руку, поднимая на ноги. — Зато теперь вы точно ничего не сделаете с моими бумагами, Камень. –Дразнит мальчишка, сплевывая кровь. Алекс сжимает его руку сильнее и наконец вытягивает в коридор. Путь до комнаты они прошли молча. И лишь перед самой дверью Винсент тихо заговорил. — Я, кстати, успел схватить фотографию. –Подросток посмотрел на него с искренним недоумением. Его только что избил взрослый мужчина, судя по его неровному шагу, головокружение даже не думало проходить, из губы стремительно капает кровь, а синяк на щеке начинает расцветать. И он думает о фотографии. — Да брось ты, Алекс. Думаешь, мне впервые? – Мальчик улыбается, и на этот раз эта улыбка совсем тихая. Мягкая, будто бы подбадривающая. Голос подростка был извиняющимся, возможно, даже искренне раскаивающимся. — Ты буквально самая удивительная аномалия, которую я встречал, Винс. — Почему-то ужасно захотелось сократить его имя. Ведь сейчас он вовсе не был «Винсентом», пугающим и подозрительным парнишкой с пустеющими глазами. Сейчас он был именно «Винсом», трогательным и виноватым, совершенно очаровательным 15-летниим мальчиком, с которым хотелось подружиться. Он заставляет Алекса быть таким переменчивым. Он был таким разным, таким ужасным, но именно в этот момент он впервые увидел в нем то самое, что на самом деле заставило его принять мозолистую руку впервые. Он увидел зашуганного и отвергнутого, слишком рано повзрослевшего мальчишку. Он вдруг увидел в нем себя. Их всех. Он вовсе не чужой, не выделяющийся и не особенный. В нем играет губительная жертвенность, любопытство и капелька очарования. Алекс Эртон наконец разглядел не монстра, а мальчика. У этого мальчика были красивые и совсем не пустые глаза, перепутанные рыжие волосы и огромное количество веснушек на щеках и руках. Сейчас он смотрел на Винса и понимал, что произошедшее в кабинете Макензи стало еще одним кусочком, связавшим их. Существуют события, способные связать абсолютно несовместимых людей навеки. И как правило события эти окрашены трагичностью, словно судьба извиняется перед нами за всю боль. — Спасибо, что помог мне, Ал. – Мальчик протягивает однокласснику руку. Завтра Эртон будет сгорать от вопросов, много думать и сомневаться. Но это будет завтра, а сейчас Алекс вновь ее принимает, и чувствует, как чужие веснушки сжигают его руку. 19. Самой большой любовью для Стива Андерсона были веснушки его лучшего друга. Он пересчитывал их, когда гладил его щеки после очередной катастрофы, в которую ввязался Винни. Он всматривался в них на особо скучных уроках, а однажды степень его любви к этому явлению и вовсе достигла своего абсолютного пика. Винни лежал на кровати Стива и тихо напевал очередную засевшую на слуху песню. Могло показаться, что он пел для себя, не замечая друга рядом, но мальчик знал, что это было для него. Фальшиво и хрипло, но для него. — Винни, можно я кое-что сделаю? — Смотря что, разумеется. — Хочу соединить твои веснушки ручкой. Можно? — Странные у тебя сегодня желания, Стив. – Мальчик сделал вид, что задумался. – Ладно. Надеюсь, это быстро смоется. Андерсон одарил друга благодарной улыбкой и усадил перед собой. — Смоется. Он не сказал о том, что ручка была капиллярной, и его первый рисунок на руке, сделанный ею, оттирался с нечеловеческими усилиями. Винсент узнает об этом капельку позже. Стоило ручке прикоснуться к чувствительной коже, как мальчишка тут же прикрыл глаза. Ресницы подрагивали от удовольствия. Иногда он приоткрывал глаза и наблюдал за сосредоточенным другом. — Как думаешь, мы будем вместе после школы, Стив? – Неожиданно спрашивает мальчик. — Не знаю, куда уж тебя занесет, но одно я знаю точно: я буду помнить тебя как самого лучшего друга до самой старости. До самой смерти. Он не стал говорить, что они будут вместе долгие годы, никогда не разъедутся по разным углам мира и не поссорятся в действительно глобальных масштабах. Он не знал этого, а Стив никогда не говорит о том, чего не знает. Зато о том, что Винсент Парсон — самый преданный, самый умный, самый внимательный и самый искренний человек во всем мире Андерсон знал точно. Ему всего 14, но он уже встретил самого лучшего человека, которого вообще мог. Созвездие веснушек получалось кривоватым, но до ужаса красивым. Щеки Винсента засверкали, превратились в целую галактику. Стив правда хотел, чтобы Винни видел себя таким, каким его видел сам Андерсон и большая часть их близкого окружения. Но Винсент видел себя даже хуже тех громил и скользких девчонок, обсуждающих их за спиной. Парсон видел в себе что-то совершенно чужеродное, отвратительное и опасное. Стив скорее умрет, чем бросит попытки переубедить его. Именно поэтому он хватает черный полароид, оставляя ручку открытой, что было ошибкой, и делает фотографию друга с закрытыми глазами, совершенно расслабленного. Веснушки на его щеках сияли, а фото поселилось под чехлом мальчика. Теперь оно хранилось в небольшой шкатулке, по соседству с другими кадрами, повествующими о том беззаботном времени. 20. И все же, события прошлой ночи не исключали их цели. Теперь у них была маленькая зацепка, видимая загадка в виде перечеркнутого лица, и теперь они уж точно не остановятся. Тем более, Винсент знал, где им следует искать. — Мы вернемся к этому моменту позже, но вчера ты сказал, что знаешь это место. Не знаю, кому ты об этом сказал, но услышал это я. – Они вновь сидели под лестницей между уроками и подпирали дверь. Винсент почти подавился едким дымом и нервно покраснел. — Знаю. Если это правда то, о чем я думаю, то у меня появляется оправдание для поведения близнецов. – Мальчик поймал на себе немой вопрос одноклассника. — Рядом с этим детским домом находится психиатрическая лечебница, —Алекс открыл рот, но Парсон тут же пресек его. – Не спрашивай меня об этом, все равно не отвечу. Эртон напрягся и вытащил еще одну сигарету, но спорить все же не стал. — Эти заведения связаны чем-то, кроме местоположения? — Иногда туда водили ребят из детского дома в качестве наказания. Там было больше…оборудования, скажем так. — Это уже что-то. Так, где говоришь, он находится? — Отсюда около 4 часов на машине, думаю. — Ага, а где мы машину возьмем, чудик? — Вообще, как вариант есть автостоп, но я не вижу смысла ехать туда. — И что мы тогда сделаем? — Найдем человека, который расскажет нам больше пустых стен. — Не легче будет найти его там, а не строить из себя искусных ищеек? Или, ты боишься? – Эртон наклонил голову вперед и усмехнулся. В этом мальчишке, оказывается, столько эмоций, что наблюдать за их сменой — бесплатная театральная постановка высшего уровня. Сейчас он был слегка растерян и зол. Вчера Алекс узнал, насколько разрушительным может быть это сочетание. — Я хочу сделку с тобой, Эртон. –Неожиданно выдает мальчик и щелкает резинкой на руке по собственному запястью. — Интересно, и в чем же ее смысл? — Мы не спрашиваем друг друга ни о чем, что имеет отношение к моему или твоему прошлому. И настоящему. Мы не узнаем друг друга. Никогда. — Так сильно жаждешь остаться вечной загадкой? — Возможно. Так что? Как бы сильно Алекс не хотел отказаться, он не мог. Только сейчас он вдруг понял, что жуткие секреты есть не только у Парсона, но и у него самого. А если ему удастся узнать, что-то о рыжеволосом мальчишке, то вскоре всплывут и его подводные камни. Он не был готов к этому. — Я согласен. — Проигравший выходит из дела. Алекс Эртон жмет руку Винсента Парсона третий раз. Винсент был истинным гуманитарием, так что решение пропустить урок математики было принято быстро. Алекс ушел около 10 минут назад, так что шорохи за дверью действительно его удивили. А после послышался звонкий удар, скорее всего по щеке. Это заставило мальчика подняться, затушить сигарету и прислониться ухом к скрипучей двери. — Я скорее лично отдамся ему, чем еще раз пущу тебя в свою комнату, Мэдисон. –Голос за дверью искрился ядовитой ненавистью, но почти заглушился плачем девочки. — Мне страшно, Тео. Он ведь не просто так пришел сюда именно после, —Договорить ей не дали, брат впечатал свою ладонь в ее лицо. — Замолчи. Замолчи и не открывай рот больше никогда. Меня так тошнит от любого издаваемого тобою звука. Винсент был абсолютно обескуражен. Безусловно, о ненависти Теодора к сестре он знал, но не думал, что она и вправду выходит за пределы его мыслей. И о ком они вообще говорят? Парсон включил диктофон. — А теперь слушай меня внимательно. Нам нужно убрать Винсента, меня не волнует, каким образом мы это сделаем. Женского голоса больше слышно не было. — Он довольно умен, но достаточно безразличен к собственной жизни и безопасности, чтобы совершать поступки, способные все разрушить. А с умом Эртона, они уничтожат нас. Молчание затянулось, а после послышался нездоровый смешок. — Думаешь, что в этом плохого? Глупая. Все, что было там, должно остаться там, и я сделаю все, чтобы так оно и было. План Фреда был последним рывком самопожертвования, на который я по ошибке повелся. Но тогда я не знал, что появится он. Они оба. Никто не знал. Винсент задрожал, а Стив за его спиной выглядел достаточно напряженным. Парсон сдержал приступ паники, раз за разом щелкая тугой резинкой по запястью. Попадание было четкое, ровно в место крестовидного шрама. Дальше мальчик слушать перестал. Это было глупостью, но он чувствовал, что еще немного, и крик вырвется из горла. Он хотел выжить? Стив только лишь внимательно рассматривал друга, но ничего не говорил. Взгляд его был почти давящим. Подросток не знал, сколько просидел так, заткнув уши, но подняться его заставил звонок. Стива рядом уже не было. Он выждал еще пару минут и вышел. О нахождении близнецов здесь ранее говорили только капли крови на стене. Мальчик понесся к кабинету математики, забыв о том, что он вообще-то должен был находиться там. Сейчас ему нужно найти Алекса. Он как раз выходил из кабинета вместе с Моникой Картер. Они увлеченно говорили об уравнениях и сверяли ответы. Винсенту, к сожалению, придется прервать их светскую беседу. Он подлетает и однокласснику и сжимает его руку в своей. Алекс чувствует, как сильно дрожит рука мальчика. Ох, теперь он был напуган. — Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, пожалуйста. Моника понимающе улыбнулась и пошла в другую сторону. Ни один из мальчиков не взглянул на нее. — Тебя что, даже на один урок оставить нельзя? Они направлялись в свою комнату под пристальным взглядом Питера Макензи. — Мы сбежим. Сегодня. Нам нужно попасть туда как можно скорее. — Винс, остановись, ты же понимаешь, что просто так нас никто не пустит? Или мы встанем под окнами и будем кричать: «Эй, никто не знает двух сумасшедших близнецов и мальчика, ходившего рядом с ними? Он кстати, недавно умер, не хотите рассказать, как у вас тут обстановка во благо расследования?». Нам нужен план, а прямо сейчас тебе нужно успокоиться. Кем был не был Винсент Парсон, сейчас он нуждался в помощи. Одноклассник молча передал ему телефон с записью и закрыл уши, как только Эртон ее включил. Глаза Алекса расширялись в истинном ужасе. Он знал этого мальчишку уже почти три года, но он никогда не думал, что Теодор способен быть таким. Что он является таким на самом деле. От изумления его отвлек хриплый сбивчивый шепот. «Бежать.» Винсент повторял это, словно зацикленный. Дрожал, метался, скулил, но не плакал. Алекс сел перед ним и сжал острые плечи. — Винсент, тебе не нужно никуда бежать. Успокойся. Меня зовут Алекс Эртон, я твой одноклассник и сосед по комнате, я не хочу причинить тебе вреда. Ты в безопасности, пока я здесь. Ты не должен бежать. Винс резко замирает, а через пару секунд падает на плечо Алекса и рыдает. Рыдает впервые после того, как ему сказали, что Стива Андерсона больше нет. 21. Мэдисон Брукс всегда была чрезвычайно громкой. Она много кричала, плакала и пиналась в детстве. Она продолжила много кричать, плакать и пинаться, когда выросла. Разница лишь в том, что она научилась это скрывать. Мэдисон родилась на 20 минут позже своего брата, и это были единственные минуты счастья в жизни Теодора. Тео был мальчиком поразительно тихим, до 6 лет в детском доме поговаривали, что он немой. Слухи развеялись, когда он пронзительно закричал после первого ожога сигаретой. Он умен и рассудителен, а еще у него все выходит лучше, чем у его сестры. Только вот этого никто не знал. В каждом обществе, в которое они попадали, все шло по одному сценарию. Мэдисон быстро заводила знакомства, ярко улыбалась, много смеялась и также много плакала, когда что-то происходило не так, как она ожидала. Ее главная проблема заключалась в вечном ожидании. Сколько бы ужаса она не видела и не испытывала, девочка предпочитала делать вид, будто этого просто никогда не происходило. Мэдисон любила порой унижать других и ощущать мягкое тепло, разливающееся в ней от этого действия. Теодор был ее густой тенью. Очаровательный молчаливый мальчишка, отдающий предпочтение не общению, а немому рисованию. Он не любил рисовать, но это хорошо вписывалось в его образ, а со временем и вовсе стало неизменной привычкой. Близнецы Брукс были великолепными актерами, и в этом заключалось вся правда. А если вы вдруг общались с ними раньше, а затем увидите их вдвоем, вам покажется, словно осколок зеркала влетел в вашу голову. Наедине они были зеркальными копиями себя среди других. Нет, Тео не становился громким и резким, но Мэдисон определенно становилась его тенью. Она хватала его за руки, становилась на дрожащие колени и много плакала. В обществе главной была Мэдисон, в реальном мире же главным был Теодор. Если вы вдруг решитесь спросить, откуда взялась это разрушающая ненависть между самыми близкими людьми, вам никто не ответит. Даже наш покойный друг, Фред Деккер. Но теперь, выстроенный долгими годами фундамент вдруг начал рушиться. Теодор становился заметнее, люди стали чаще смотреть на него, словно с его плеч упала мантия-невидимка. Мэдисон же все больше растворялась, смотрела в пол, а не в оглушающую толпу. Толпа перестала смотреть на нее в ответ. Но Мэдисон Брукс не перестала смотреть на одного единственного человека. Ее взгляд, как и тогда, три года назад, был неизменно прикован к Алексу Эртону. В какой-то момент ей даже казалось, что в ее легких вот-вот начнут прорастать кровавые лепестки.* Он оказался ее маленькой тайной, которая принадлежала ей, а не им. Глупой подростковой прихотью, за которую она так отчаянно хваталась, чтобы быть нормальной. Ей нравилось проводить по руке старым лезвием и думать об Алексе Эртоне, а не о том, как ей вырвали почти все волосы в четырехлетнем возрасте. К тому же, Алекс Эртон действительно был похож на мечту. Он отчаянно жаждал людей, которые жаждали бы его защиты. Его крепкого плеча и его острого ножа. Но вот незадача, ему совершенно не хотелось защищать Мэдисон Брукс. Вместо этого он выбрал ее брата, даже не подозревая о том, что защищать нужно не его, а от него. Их сделка была расторгнута в первую ночь после смерти Фреда. А затем появился Винсент Парсон и перевернул все окончательно. Возможно, именно поэтому, идея брата не показалась ей такой уж отвратительной. Вырезанная на руке улыбка вызвала резкое, практически кричащее жжение. 22. Фред Деккер был удивлен, когда увидел в списке своих одноклассников знакомую фамилию. Близнецы Брукс станут его одноклассниками через каких-то три дня. Он был обеспокоен и взволнован. — Это станет проблемой, Фред? – Четко спросил Алекс, давая понять, что он готов устранять проблемы. Деккер искренне поражался этой непоколебимой стойкости 12-летнего мальчика. Эртон был приятной и безопасной опорой, к тому же, приятным собеседником. Они были вдвоем, и эта идиллия была самой приятной вещью из всех достававшихся Фреду. Они не были друзьями, потому что Алекс отдавал ему все, в то время как сам Деккер уже отдал все, что у него было другим, неправильным людям. Но они были помощниками друг друга, и Алекс не понимал, чем это может быть хуже дружбы. Фред решил ему не объяснять. Эртон чувствовал себя довольно странно. Прибытие материального подтверждения прошлого его «подопечного» было делом довольно волнительным. Он не знал, что происходило с Фредом, но знал, что детские дома — не самое лучшее место для счастливого детства. Сам он вырос на улице, периодически спал в заброшенных зданиях и много попрошайничал. Но несмотря на это, он всегда был свободен. Пусть без определенного места жительства, общения с родителями и какого-либо воспитания, но его тело и душа принадлежали ему самому. Мальчик действительно сомневался, что это было у Фреда. И у загадочных близнецов, возможно, тоже. Деккер ходил нервным и выглядел довольно предвкушенным. Алекс не знал, что из себя представляют близнецы Брукс, но знал, что, если они вдруг захотят навредить Фреду Деккеру, им придется пойти на убийство. — Я не думаю, что они представляют угрозу для меня, Алекс. Но я думаю, что они могут представлять угрозу для других. Даже для тебя. – Голос мальчика усталый, а его плечо плотно прижато к плечу Эртона. — Ты их переоцениваешь. — Ты совершенно их не знаешь. Я провел с ними столько времени, и удивлен, как мне удалось не сойти с ума. — Я не думаю, что они могут показать мне что-то новое. — В любом случае, будь осторожен. Это единственное, о чем я прошу тебя, хорошо? Не лезь на рожон. — У меня нет привычки давать обещаний, которые я не смогу сдержать. – Алекс поймал практически умоляющий взгляд больших глаз. –Но я постараюсь. День прибытия близнецов Брукс был пасмурным и темным. Симпатичная девочка с длинными волосами улыбнулась и мягко обняла Фреда. — Знаешь, я скучала по тебе. Я рада, что у меня снова есть возможность не торчать со своим братцем все время. Алекс увидел эту искусную игру. Он увидел ее во взгляде, тоне, и конечно же, в больших глазах Фреда Деккера. Кажется, они говорили на своем языке, в котором каждое произнесенное слово имело свое значение. Эртон и Теодор стояли двумя густыми тучами позади Мэдисон и Фреда. Деккер вел с девочкой осторожный диалог, часто бросая взгляд на мальчика. Видимо, он волновал Фреда сильнее. Сам же Теодор был нацелен на Алекса. Эртон не понимал, куда деть свои глаза. В какой-то момент ему даже захотелось выколоть их от напряженности происходящего. Он терялся, терял контроль, и это вводило в ступор. Этим вечером приятная ранее тишина между Фредом и Алексом казалась удушающей. Близнецы влились в школьное общество именно так, как и должны были. Мэдисон быстро заскочила во все существующие в их скудном арсенале кружки и неприлично много говорила. Деккер часто улыбался рядом с ней, но улыбка эта не казалась искренней. Теодор же в свою очередь принял ту легкую позицию, о которой Эртон догадался с самого начала. Он ходил с черным блокнотом и карандашом, молчал и опускал глаза, когда с ним хотели заговорить. Он выглядел более убедительным, но Фред действительно старался не общаться с ним. Хотя, создавалось впечатление, будто он знает о чем-то, что неизвестно ни Мэдисон, ни, тем более, самому Алексу. Возможно, именно в этом и было дело. Завеса приоткрылась спустя два месяца. В этот день Фред был удивительно тихим, Мэдисон смущенной, а Теодор довольным. Прошлой ночью троица впервые пропала в кабинете Камня, и Эртон вновь ощутил потерю контроля. Он не любил тайны, ненавидел не знать чего-то. Ведь нельзя защитить человека без полного комплекта информации, правда? Фред упрямо молчал, Мэдисон отводила глаза и убегала. Алекс пошел на отчаянный, и совершенно бессмысленный шаг. — Здравствуй, Алекс. Ты что-то хотел? Немного смущает, что ты позвал меня сюда ночью. Они встретились в тихом и мрачном уголке рядом с подсобкой. Сюда редко заходили взрослые, зато часто оккупировали влюбленные подростки. К счастью Алекса, сегодня, они по всей видимости решили передохнуть. — Меня волнует ваш поход к Камню. Ты знаешь, что я переживаю за Фреда, так как он довольно важный человек в моей жизни. Он молчит, а от твоей сестры мало чего добьешься. Ты ведь действительно умен, Теодор. Я подумал, что ты сможешь помочь мне избавиться от волнения. – Алекс играл по его правилам. Держал тон, манеру, шел в том направлении, которое дал Брукс. Эртону показалось, что они заговорили на том самом языке, на котором разговаривали Фред и Мэдисон в первый день. — Ты чувствуешь себя неоправданно уверенным, Алекс. – Вдруг губы мальчика растягиваются в поистине устрашающей улыбке. Эртон понял, что перед ним стоит юный психопат. Именно таких спустя годы показывают по телевизору под заголовком «Пойман один из самых жестоких серийных убийц десятилетия». — Я не боюсь тебя. Я видел вещи похуже сумасшедших детдомовских мальчишек, не сомневайся. — Именно поэтому ты такой интересный, Алекс. Я чувствую себя удивительно заинтригованным каждый раз, когда вижу тебя. — Меня не волнуют твои интересы. Занимайся чем хочешь, пока это не касается Фреда. Хоть всю школу вырежи. Думаю, этот разговор не стоит продолжать. – Эртон так ненавидел себя за эту идею. Он не чувствовал страха, но осознание того, что он увидел то, чего видеть был не должен ставило его в пограничное состояние. — А если я захочу тронуть Фреда? Что ты сделаешь, защитник? – Алекс поморщился. Глаза почти защипало. Он не переносил этого прозвища в своем прошлом, и именно благодаря Тео оно привяжется к нему после в этой школе. Сейчас, же услышав это, он почувствовал, как ломается. Как его намеренно пытаются сломать. Мальчик хотел думать, что это было всего лишь совпадение. Что Теодор Брукс не знает о том, почему его так передергивает от этого слова. Не мог. — О, я и вправду попал. Если ты прямо сейчас заплачешь, защитник, готов поспорить, это будет самое крупное твое поражение. — Замолчи. Ты считаешь, что ты неуязвим, но я в состоянии доказать обратное. — Интересный. Больше Теодор Брукс и Алекс Эртон никогда не оставались вдвоем, но это не значит, что порой в заполненных коридорах они не искали исключительно тени друг друга. 23. Винсент всегда был человеком ночным. Его биологические часы абсолютно не соотносились с ритмом общественной жизни, и если раньше он мог с этим справляться, то сейчас, в этом уязвимом состоянии, это становилось проблемой. — Что ты пытаешься там увидеть, Винсент? Четвертый час утра, не можешь спать как нормальный человек, хотя бы не мешай мне своими томными вздохами. — Очень легко уснуть, зная, что тебя хотят прикончить. — Не лги мне о том, что это действительно тебя волнует. Скажи, что не способен справиться с Тео, и я выкину тебя в окно. — Он совершенно непредсказуем, что ты вообще от меня хочешь? — Ты не так уж далеко ушел. — Я в порядке, Алекс. — Не думай, что я забыл. Ох, конечно. А ему почти удалось выкинуть этот эпизод из своей памяти. — Не забывай о нашем уговоре, Алекс. Будешь продолжать так, рискуешь проиграть. — Я не виноват в том, что ты такой интересный и в тоже время бесстрастный. Ты, Винсент, не оставляешь мне ни единого шанса. – Остатки сна пропали из мальчишеского голоса, вместо этого появилась нотка азарта и доля настороженности. — Твоя проблема. – Парсон жмет плечами и хлопает рукой по собственной кровати. –Иди сюда. Будем вместе рассматривать этот очаровательный кадр. Все равно ты уже не уснешь. — Не слышал ничего заманчивее. –Несмотря на свой саркастичный тон, мальчик быстро переместился на кровать соседа и натянул одеяло на их ноги. Винсент продолжал внимательно осматривать фотографию, концентрируя внимание на перечеркнутом человеке. — Я думаю, мы сможем найти его. По крайней мере, у нас есть бонус. – Эртон повернул голову и кинул вопросительный взгляд. — Шрам в виде клевера на руке. — Ты правда считаешь, что это может нам помочь? На самом деле, я не совсем понимаю, что конкретно мы ищем прямо сейчас. — Нашей целью безусловно является выяснение обстоятельств смерти Фреда. Но слишком много ниток ведет к близнецам. — И Питеру. — С близнецами легче, мы хотя бы знаем, где искать. Тем более история Фреда с ними тянется с раннего детства. Ничто не скажет о человеке больше, чем его детство. Добавь к этому странное поведение их дуэта. И я думаю, что оно как-то связано с Камнем. И возможно, Камень как-то связан с их детством. А если говорить о том, что нам следует выявить в данный момент, то это личность перечеркнутого человека. Я не думаю, что это было сделано Мэдисон ради забавы. — Это может быть глупый парень, который не поделился с ней конфетой. Мы, возможно, буквально ищем пустоту. — А может быть человек, сделавший что-то ужасное в прошлом. Быть может, даже человек, сделавший что-то ужасное в настоящем. — Он может вообще не иметь никакого отношения к Фреду, только к близнецам. — Ты так сильно хочешь продолжить эту веселую игру в «А может?», серьезно, Алекс? Твои слова не имеют абсолютно никакого смысла, пока мы не узнаем наверняка. — Сдаюсь, умник. Значит, разделимся. Ты ищешь человека из детского дома, готового нам помочь, а я беру на себя Тео и Мэдисон. Нам нужно четче разобраться в их намерениях касательно тебя. — Ты же собирался кинуть меня к Теодору и наблюдать за шоу в первом ряду? — Возможно, я ошибся с определением твоей личности. — Не пытайся разгадать меня. Если меня и можно назвать головоломкой, то только сломанной. – Мальчик откладывает фотографию и полностью разворачивается к однокласснику. Тот в ответ поступает также. Теперь они смотрят друг другу в глаза и отчаянно нарушают сделку без единого слова. — Это не является нарушением правил. –Эртон ощутимо снижает громкость голоса. — Нет, это просто бессмысленно. –Винсент следует за ним. —Ответь мне на один вопрос. Всего один. –Мальчик кивает. –Зачем тебе это? Ты так горишь этим делом, это кажется чем-то действительно важным для тебя. Ты ведь практически его не знал. А теперь из-за этого, ты под прицелом Тео. Почему ты еще не ушел? –Винс издает слабый смешок. — Это не один вопрос. Но я отвечу. –Пауза казалась почти театральной. – Это заставляет меня чувствовать себя живым. У меня есть цель, и это помогает мне дышать. Алекс кивает. Соглашается. Это была самая честная вещь, произнесенная мальчиком, который ненавидит ложь. Винсент видит Стива и оборачивается с легкой улыбкой. Алекс притворяется, что он ничего не заметил. В девятом часу утра Винсент вдруг начал терять уверенность по поводу своего режима. Потому что первой была математика, а единственным желанием Парсона — исчезнуть. Отношения Винсента с точными науками ни для кого не были секретом. Как и его отношения с их учителем математики. Это была на редкость неприятная женщина невысокого роста, обладательница режущего слух голоса и скверного характера. Ее ненависть к мальчику заключалась не столько в его незнании предмета, сколько в ее неспособности переносить таких людей, как Винсент Парсон. У него были через чур выделяющиеся ярко рыжие волосы, россыпь крупных веснушек и абсолютное безразличие ко всем ее словам. Она не была его проблемой, но он был проблемой для нее. Вот, в чем фокус. — Ты ведь понимаешь, что вечно бегать от нее — не выход? Тебе все еще нужно закончить школу, как бы то ни было. — Какая поразительная забота, Алекс. А я все думал, что по ночам ты справляешься с желанием задушить меня подушкой. — Обычно так и происходит, но это не значит, что ты мне не нужен. – Винсента мелко дергает. – Твоя проницательность и вправду может оказаться полезной. Хотя, я все чаще думаю о том, что проблем от тебя в разы больше. Звонок пробивает, и мальчик разочарованно стонет, упираясь лбом в стену. — Эта эмоциональная мясорубка так выматывает. Я начинаю уставать после пяти минут в одном помещении с ней. –Алекс сочувственно треплет его по волосам. Этот жест медленно становится привычным, и Винс действительно не знает, что ему делать с этим открытием. Что-то внутри него яростно шептало о необходимости бежать, пока шанс не утонуть еще есть. Потому что к людям привыкать нельзя, ведь люди не вечны. Порой им отведено слишком мало времени, и вот незадача, ни у одного над головой не было таблички с информацией о том, сколько ему осталось. Винсент не знал, сколько осталось Алексу Эртону. Мальчик движется к задней парте, где уже второй месяц в одиночку отражал нападки Мисс Ларкинс, но его вовремя останавливает знакомая рука и тянет вперед. — За что ты мстишь мне, Эртон? — Молчи и доверься. — Смелое предложение. Вопреки напускному недовольству, мальчик опускается рядом с одноклассником за вторую парту. Прямо за Теодором Бруксом. Близнец поворачивается и приветственно улыбается мальчикам. Они выдавливают улыбки в ответ. — Тео, а где твоя сестра? – Наконец подает голос женщина. — Кажется, она отравилась. Думаю, завтра уже придет в себя. – Мисс Ларкинс кивает, а Алекс с Винсентом переглядываются. Оставалось только надеяться, что она все еще жива. — Винсент, я смотрю, ты решил передвинуться ближе. Неужели, в твоей голове появилось что-то кроме пустоты? –Парсон сжимает руку. — Зрение ухудшилось. — А оно у тебя давно уже страдает. Все думаю, где же твои очки? Но очевидно, что с такой семьей ты посещаешь врача раз в год. В лучшем случае. – Это заставляет подростка напрячься. Откуда простой учитель математики знал, что-либо о его семье? Разве что, это был удар на манер русской рулетки. Из-за собственного замешательства Винсент не отвечает, и урок продолжается в своем темпе, но мальчик чувствует на себя периодические взгляды. Особенно взгляд Рональда Голдмана. Этот щупленький мальчишка выглядел поразительно хитрым, и до сих пор устраивал сцены по поводу своего избиения. На самом деле, его повреждения были вполне заслуживающими внимания, но это не мешало чувствовать колкое раздражение от его жалоб. — Закрываем учебники и сдаем телефоны. Проверочная работа, первый и второй вариант. –Винсент сдерживается от громкого ругательства и опускает голову на парту. Хотелось бы просто уснуть, все равно единственный результат, который он способен получить здесь — неудовлетворительно. Но его отвлекает резкий толчок в плечо. — Алекс, ты проклятье. — Спать будешь на Английском, а сейчас время бодрствования. – Эртон сдает их телефоны и благодарит женщину за выданные листы с вариантами. — Что это вообще такое. – Недоуменно шепчет Парсон. Алекс шикает на одноклассника. — Делай вид, что пишешь и сиди тихо. –Не сказать, что у мальчика действительно были варианты. Парсон знал, что Алекс неплох в этом. Он легко складывал кучу цифр и букв во что-то имеющее смысл и решение. Конечно, Винсент не удивился, когда Эртон справился со своей работой за преступно короткое время, но смятение накрыло его, когда Алекс приступил к его варианту. Никто не помогал ему в этом. Никто кроме Стива. — Эртон, Парсон, встаньте. – Теперь выругался уже Алекс. Мальчишки поднялись. — Я просто посмотрел на задания его варианта, Мисс Ларкинс. — Безусловно. – Ядовито улыбается женщина. Класс дружно отвлекся от работы. Винсент увидел, как Тео злорадно сверкнул глазами в сторону его соседа. – Неужели вы, Парсон, действительно считаете, что вам все будет сходить с рук? На сколько вы планируете растянуть свое душещипательное оправдание по поводу смерти лучшего друга? Какая красивая история. – Мир Винсента Парсона рушится в момент. — Это личная информация, касающаяся моей жизни за пределами этой школы. Вы не имеете абсолютно никакого права разглашать ее таким открытым образом. –Он держится. Вдох и выдох. Он не теряет контроль, даже когда проход воздуха в легкие, кажется, совсем закрывается. — А ты, бездарь, не имеешь абсолютно никакого права пропускать мои уроки без уважительной причины. Права ты свои изучил хорошо, а что насчет обязанностей? – Мальчик почувствовали себя разбитым и униженным. Его еле бьющееся сердце схватили и кинули об стену. Ему так хотелось заплакать. — Я не собираюсь слушать это. Удачи вам в жизни, Мисс Ларкинс. Она вам определенно понадобится. – Винсент заканчивает ровно, с небольшими паузами и заиканиями из-за нехватки воздуха, но он заканчивает. И его совершенно не волнуют удивленные взгляды, отражающие фальшивое сочувствие. Его не волнует и «взгляд победителя», который принадлежит Теодору. Он нашел к нему ключ. Его не волнует даже пораженный взгляд Алекса Эртона. Какие-то механизмы в его голове активно заработали, и отчего-то он выглядел крайне виноватым. Один лишь Рональд Голдман упрямо смотрел в пол, не решаясь поднять глаз. Винсент Парсон выходит из кабинета, закрывает дверь и бежит. Бежит, когда залетает в их с Алексом комнату и кидает в рюкзак все, что видит. Вылезает в окно. Благо, это был первый этаж. Бьет охранника под ребра и снова бежит. Бежит от Фреда Деккера, бежит от смерти и густых тайн. Бежит от близнецов Брукс и от Алекса Эртона. И конечно, бежит от самого себя. Нет мама, это не было хорошей идеей.