Самый женский день

Редакция газеты «Гутен Таг Верлина» уже в шесть часов утра при том что был выходной, гудела как улей. В кабинете главреда собрался настоящий военный совет, на котором фельдмаршал первой полосы и кронпринц пепельницы и телефона, как его за глаза величали подчинённые, решительно разил глаголом сердца коллег и подчинённых. — Сегодня праздник, женский праздник, — с расстановкой начал Харт и испепеляющим взглядом праведника Лота прошёлся по рядам подчинённых. Сидевшие в первом ряду Ишби и Зольф активно изображали самую невинную половину населения редакции, которые не способны ни на что злое, а уж тем более на порчу государственного праздника. — Гер Харт, мы все готовы поздравлять наших прекрасных коллег, — подал голос редактор Герман Кноублах и, обернувшись, утвердительно указал на остальной коллектив. Все были вымыты, чисты, побриты, надушены, у отвечавших за кроссворды и колонку юмора Вольфа Гондельбаума и Эдварда Гогенгейма в петличках даже были красные розы. — Я вижу, вот только хочу напомнить всем, — главред зыркнул на сидевшего у двери редакционного водителя Салазара, который в кой-то веки был трезвым и даже прилизанным, — Что этот праздник не наш, не мужской! Поэтому со всем уважением к нашим коллегам! И напоминаю что праздник это не повод устраивать попойки и разврат! — Пардоньте, — пафосно вздёрнул голову Зольф и раскинув руки заявил: — Никакого алкоголя и похоти! Господь создал Еву не для этого! А наши коллеги самые высокоморальные создания, которые просто не способны поддаться на такие соблазны в свой святой праздник! — Вот именно, гер Харт! Вы несправедливы, мы честные адамиты и в сей день должны доказать делом свою порядочность и уважение к нашим евам! — поддакнул Ишби, он обернулся к коллегам, те дружно загудели, особо поддерживали Эдвард и Вольф, которым не хватало только нимбов чтобы казаться абсолютно святыми. При том что именно они были известны главреду как распоследние бабники-волокиты, не дававшие прохода никому, хотя бы отдалённо напоминавшему женщину. — Вот вам святой крест Янеша, что сегодня не будет в наших сердцах и гортанях ничего крепче шампанского, а чресла наши будут заключены в кальсоны наши и брюки наши и подпоясаны и ширинкою заперты! — Люге показательно перекрестился широким махом и, пафосно сверкнув глазами, развёл словно крылья пола пиджака, показав ремень с армейской бляхой. «Янеш наш Бог» — гласила военная гравировка. Мужской коллектив неистово поддержал данную речь, водитель Салазар бросился всем демонстрировать что у него-то ширинка как и граница империи на замке. Изобретение жены в виде проволоки прикрученной к языку молнии, что затрудняло снятие брюк, восхитило многих. Назвавший это изобретение «Поясом верности восьмого века» Ишби тут же бросился советовать запатентовать данное чудо. Редактор Герман умоляюще смотрел в глаза главреду, тот жалея что рядом нет секретарши, закричал благим матом и остановил катавасию. — Люге, заткнись и не богохульствуй! Таких как ты не то что в мавзолей пускать нельзя, я не знаю как тебя на работу то принял! — Могу напомнить! — Зольф сделал серьёзное лицо оскорблённого бедного родственника, Харт, смягчившись, махнул рукой и продолжил: — Раз вы все такие благонадёжные, какими пытаетесь казаться, значит всё в порядке… — тут главред запнулся и, мило улыбнувшись, проговорил: — Понимаете, сегодня кроме поздравлений и тихого празднования семейным редакционным кругом, в этот замечательный, подчёркиваю, праздничный святой выходной день, ещё будет специальная образовательная программа, мы как-никак газета спонсором которого является государство… — Про сотворение мира рассказывать будут? Про запретный плод? Про плодитесь и размножайтесь? — с надеждой спросил Ишби, который судя по всему решил подменить Люге на посту главного бельма на глазу начальства. Заткнутый Хартом Зольф выжидающе смотрел на друга, готовый поменяться снова. — Нет! Про важность женщин в нашей стране и исторической перспективе! — прорычал Харт и, оглянувшись на окно, за которым приветливо всходило солнце, добавил: — Спикер будет из департамента здоровья нации. Поэтому только попробуйте запороть дело, всех уволю без выходного пособия… Повисшее молчание нарушил Салазар, который, протиснувшись сквозь ряды, шёпотом интересовался у Ишби как всё-таки запатентовать изобретение жены. Харт вновь было начал ругаться, но заметив в глазах главных балагуров понимание и страх, выдохнув, отвернулся. На дальнейший совет остались только редактора, остальных отпустили. Главред всё ещё жалел что сегодня дал Несс выспаться и не позвал на совет. С ней ему было бы спокойней воевать с этим неконтролируемым хаотичным полным энергии молодым журналистским стадом. — Интересное кино, не пить, не курить, не приставать, что за праздник тогда? — Ишби, вздохнув, уселся на краешек скамьи в пустующей курилке, здесь сегодня было чисто, приметёно, вымыто и что характерно пахло не табаком, а лавандой и хвоей. Кёрнер крайне хреново умел утрировать, но в данной ситуации с ним солидаризировались все. — Самый женский день, они порядок любят и чистоту, а какая чистота если накурено и подшофе? — гыкнул Зольф и флегматично потянулся, в глазах его тух весёлый огонёк, умирал, загинался под страхом и ответственностью. — Да-да, ты ещё про половую чистоту расскажи! Подонки они в департаменте — хотите поздравлять барышень-коллег сдайте анализы! — Кёрнер, достав справку, глубоко вздохнул. — Ну а что делать? Им не интересно чтобы потом в больница к венерологам очереди были, государство за нас всё придумало, — Люге посмотрел в свою справку и тоже вздохнул, правда скорее с облегчением, нежели с грустью. — Да ладно вам, чего приуныли! Зато представьте какие они сегодня красивые будут! — Эдвард мечтательно обвёл в воздухе силуэт, в котором все присутствующие в курилке тут же угадали фигуру корреспондентки Венеры Оскелс, с которой коротышка Гогенгейм строил активные далеко семенящие отношения. Салазар, рассмотрев этот контур глубоко вздохнул, как вздыхают женатые и стал ждать от Ишби ответа на счёт потентации изобретения. — Они то да, но трогать нельзя, музей блин! — Кёрнер посмотрел на Люге и заговорчески спросил: — Зольф, признавайся, вы же с Ванессой уже задумали какую-нибудь шалость на вечер в стиле театральной постановки изгнания из рая, где Бога конечно будет играть Харт? — Неа, — журналист ухмыльнулся и бросил: — Ты ж её знаешь, она за любое движение, только если не на кладбище, вот только сегодня она скорее всего будет играть благоразумную фройляйн пути Адама… — Ну а что поделать, у неё с прошлого года, с праздника, предупреждение висит, — Вольф Гольденбаум, как заядлый курильщик оторванный от своей страсти, грыз ногти и параллельно сочувствовал всем присутствующим с высоты своего исполинского роста. — Вот-вот, кто её просил в драку лезть с морской пехотой? Там же таких дев набирают, не русалки, а настоящие дочери морского царя… — Ишби посмотрел на часы, до поздравления оставались томительные два часа, за которые они точно успеют перемыть кости всем женщинам, которых когда-либо видели и это печалило. Холостяк Кёрнер имел слишком длинный список и тайно завидовал Зольфу, который мастерски ограничивал свой мамой, родиной и Ванессой. — Ну так, гордость, мы же с ней в кавалерии служили, а эти морские чертилы вякнули что-то про потаскушек с имперских конюшен, — Зольф хрипло засмеялся и тоскливо пожаловался: — Ладно без выпивки, ладно без остального, но из департамента нам накой лекция о ценности ев в государственной перспективе великой и могучей верлинской многонациональной многофункциональной империи? — Именно что из департамента, я их терпеть не могу, не люблю когда лезут в мою пустую кровать, — Ишби написал на клочке бумаги адрес и выдал Салазару, тот счастливый тут же унёсся в справочную чтобы позвонить жене и обрадовать её и поздравить ещё раз. — Тебе грех жаловаться, у тебя пол фото-отдела это красавицы… — уколол журналист и, пододвинувшись к коллегам, добавил: — Посмотрите братцы, сидит горюет, а сам как султан Али-Аз-Ибн-Рахат-Айзаманас! Эдвард с Вольфом дружно закивали и с праведным товарищеским осуждением посмотрели на Кёрнера, тот нахмурившись провёл руками по выглаженным брюкам и ответил: — Ты Зольф, дурак, на букву «м», а я честный человек, они мне как дети, а какой папаша в здравом уме будет охаживать своих молодых дочерей? — Да ты просто сознайся что твой фетиш на женщин в форме перевешивает банальную плотскую потребность, тут все свои! — Зольф сверкнул чёрными глазами южанина, Ишби ответил холодным взглядом верлинца с севера. Гогенйгейм и Гольденбаум с нескрываемым восторгом следили за этой дуэлью взглядами, предстоящая дружеская братская перепалка грозила скоротать эти два часа. — А про отцов и дочерей не рассказывай, я абрикос — на юге рос и не такое видел! — Люге провёл пальцем по скамейке и принюхался, Харт был в своём репертуаре, раз должен будет заявится департамент, то даже из мусорных вёдер и санузла должно разить лавандой. — Видел он! Это всё половые девиации вашего вестианского общества! Вот Янешисты такому не подвержены, ибо сказал Янеш — всех убью один останусь, никому я не достанусь! — Эдвард с Вольфом с разочарованием переглянулись. Кёрнер передумал ссорится даже в шутку и пошёл на мировую. Два часа пришлось коротать в обсуждении политики, что не делало праздник праздничней. Несс походкой как минимум полковника прошлась вдоль колонны коллег. Все собравшиеся в кафе на первом этаже здания редакции с восхищением смотрели на этот строй настоящий Валькирий первых полос и Эйнхерий информационной войны. Секретарша главреда как главная поборница морали и нравственности внимательно рассматривала коллег, остановившись перед Несс с Гертрудой восхищённо заметила: — Не ожидала вас такими увидеть… — Ну Несс, мы же эти, как их там, а ну да! Женщины! — Ванесса гордо вздёрнула голову и, оскалившись, добавила: — У меня и так предупреждение висит, если бы я в женский день припёрлась в редакции в форме кавалерии Харт бы меня убил… — А я просто решила что сегодня стоит вспомнить о корнях… — смущённо зарделась Гертруда. Несс обрадованно выдохнула. То что Вербен была не в обычном костюме тройке с галстуком даровала надежду, что праздник пройдёт без происшествий, хотя сама секретарша на самом деле была бы рада небольшому розыгрышу от неустающего дуэта, но сегодня долг стоял выше. Главред общался с самим главой департамента здоровья нации — Михаем фон Меретихбургом, да, ту клевету от «хорошиста» удалось пресечь, но эффект стоило закрепить, доказав родному государству что редакция как и сама газета место образцовое, на которое можно и нужно равняться. Ванесса в очередной раз мимикрирующая под знамя империи отлично подходила под эту задача. Она даже снизошла до нанесения минимального макияжа, это вообще будило надежду в том что она постарается не безобразничать. — Предупреждаю, сегодня после поздравлений придёт лектор из департамента, так помним что мы гражданки великой империи, а не чёрте кто! — сказав это, Несс почувствовала что свой долг она выполнила. В кафе сунулся Салазар с блестящей как надраенный крейцер физиономией и подал условный сигнал. Секретарша, вздохнув, гордо приосанилась и направилась к лестнице, за ней последовала женская половина редакции. — Чувствую себя Святой Луизой перед битвой при Лепетках, — проворчала Ванесса недовольно осматриваясь, коллеги были слегка подавлены что праздник омрачило присутствие департамента. Политические шутки и всеобщее веселье придётся сменить на аккуратность и осторожность. Может ли это совмещаться с чистым нефильрованным весельем, пиром души? Ванесса считала что нет. — Ну так она же победила, — не поняла Гертруда, тихонько улыбнувшись. Вербен, глубоко вздохнув по привычке потянулась к поясу за саблей, но не обнаружив её там, грустно ответила: — Но какой ценой! Тысячи ев остались на поле брани и всё ради победы над восставшими князьями-идиотами! — Никто сегодня нигде лежать не будет, культурно посидим, культурно послушаем, культурно разойдёмся! — голос Несс звучал как приговор всему празднику. Ванесса задумчиво зевнула и громко ответила: — Надеюсь нам подарят похоронный венок для поддержания атмосферы! — Ой да ладно тебе, всё равно как пить дать наши адамиты спрячут где-нибудь коньяку или чего покрепче, в прошлом же году всё вышло! Что характерно тогда тайник был в специальном чайнике для желудочных больных кому нельзя шампанскому, о как мы полечились! — хихикнула Венера, она имела обыкновение как опытный корреспондент вмешиваться в любые диалоги. В глазах Ванессы сверкнул весёлый огонёк и тут же потух. — Да уж полечились, с тех пор во все праздники у нашего здания полиция дежурит… — Ну а ты чего хотела? Одна журналистка кавалеристка разогнала целое отделение морской пехоты и два полицейско-гвардейских патруля! — Оскелс восхищённо подмигнула, она как служившая в частях связи уважала силу. Вербен улыбнулась и уже веселее заметила: — Очень между прочим симпотные гвардейцы были! Я бы их не била, вот только они отказались обращаться ко мне исключительно — «фройляйн сержант»…