Хаунд. Пыль Дорог.

Последующие две недели Аарон провел в пути. Каждый раз, когда хаунд проваливался в сон, его мучали кошмары. Сон был недолгим и мучительно болезненным для разума и тела, из-за чего день Аарона уже несколько раз менялся с ночью. Вечные круги под глазами выросли почти втрое, цвет лица стал сероватым и нездоровым. Но он продолжал идти, выверенный шаг глотал лесные тропы одну за другой. Изредка по пути попадались люди, в основном бродячие торговцы или егери, но Аарон ни разу не остановился на беседу или совместный прием пищи, что считалось негласной традицией на малолюдных дорогах. Он шел до тех пор, пока ноги не переставали слушаться, иногда по трое суток к ряду. Но каждый раз, когда на него наступало сонное забвение, его неизбежно преследовали, загоняли и убивали. Иногда это был его отец, иногда древняя вампирша, даже Сьюзен или Отис, но чаще всего это были твари с которыми он боролся всю сознательную жизнь — обитатели темных лесов, топких болот, пещер и даже такие, которых Аарон не видел ни в одном справочнике. Во сне он оказывался абсолютно бессилен против них, руки становились свинцовыми, ноги отказывались двигаться, его выработанная годами интуиция и реакция подводили его. Каждое пробуждение сопровождалось адской агонией и холодным потом, который к моменту прихода в сознание уже полностью пропитывал рубаху. Из-за этого его обычная осторожность превратилась в паранойю. За каждым кустом мерещилась пара фиолетовых глаз, любая хрустнувшая ветка казалась клекотом темного создания. Он стал избегать встречных путников на дорогах. Через две недели состояние настолько ухудшилось, что он начал разговаривать вслух с самим собой. Говорил он постоянно и пытался даже петь, вернее мычать мотивы песен, которые он слышал в городе и конечно же песню сьюзен. Он рассказывал вслух рассказы о подвигах Освальда, даже разыгрывал диалоги по ролям. Размышлял вслух об отце, где он может быть и что подумает когда вернется. Выдвигал свои догадки о том, кто такой Север, откуда он пришел и куда собирается отправиться вместе с ним. Размышлял где сейчас поет свою песню Сьюзен и когда древняя вампирша выполнит обещание и настигнет его. Чаще всего его моноспектакль прерывался нестерпимым приступом боли в одной из конечностей или органе, который ему оторвали, раздавили или проткнули во время последнего сна. От чего тот падал на колени, сдавив зубы до треска, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь. Когда он останавливался, он чаще всего ел или расчесывал лошадь, на которую почти не седлал на протяжении всего пути. Лесные тропы были полны ям, камней и обманчиво небольших корений вырвавшихся из-под земли. Если бы лошадь сломала ногу, Аарону пришлось бы нести все пожитки на себе, что существенно замедлило бы его, поэтому он вел ее за собой. Во время редких привалов он также перечитывал немногочисленные справочники, которые прихватил с собой и конечно же листал ветхие страницы легенд об Освальде. Помимо этого — готовил еду, тренировался в подражании пения птиц, это с самого детства у него получалось довольно неплохо, подтачивал арбалетные болты — все, лишь бы не заснуть. В очередной раз солнце зажгло верхушки вековых елей и пора было встать на привал, места были уже совсем незнакомые и было не лучшей идеей продолжать путь ночью. Подходящих мест для укрытия не было поблизости, а ставить ловушки и разворачивать растяжки для системы оповещения у Аарона не было сил. Он привязал коня к ветке, которая казалась ему наиболее надежной и безвольно упал, привалившись к стволу огромной ели. Тяжело было даже дышать, он избегал сна уже три дня и понимал, что сегодня ему все-таки придется погрузится в забвение. От чего то ему вспомнилась книга по философии какого-то старого мудреца из отцовской библиотеки. В ней он сравнивал мир с ледяной пустыней, а людей в нем — с огоньками, которые бесконечно блуждают в нем и стремительно затухают, пытаясь встретить такой же как он огонек и поделится друг с другом своим теплом. Несмотря на то, что Аарон большую часть своей жизни провел один, он никогда до этого не чувствовал себя так одиноко. Впервые в жизни ему хотелось, чтобы кто-то был рядом. Он оценивающе посмотрел на лошадь, но та увлеченно щипала траву и поддержки от нее явно ждать не стоило.       -Блуждающий огонек… да. Где пропадает отец…       Наконец, собрав волю в кулак, Аарон поднялся и влез на ветку старого дерева, привязал к ней свой пояс и надвинув капюшон на глаза провалился в сон.       Через темную дымку уставшего сознания, в лицо Аарону ударил холодный ветер и белые хлопья снега. Вокруг него, покуда хватало глаз, простиралась ледяная пустошь. Заснеженная степь была усыпана глыбами льда самых разных форм и размеров. Нигде на горизонте не было видно признаков зачинающегося рассвета или затухающего заката. Единственным источников света являлась огромная полная луна, она упрямо нависала в небе, освещая ледяную пустыню своим холодным светом, от чего та казалась еще более холодной и безжизненной. Только далеко впереди тепло светил одинокий мотылёк костра. Аарон лишь устало выдохнул на стремительно замерзающие руки, натянул на них рукава куртки и натянул на лицо маску, чтобы снег не забивал глаза.        Тело трясло от холода, а ноги утопали в глубоких слоях снега временами почти по пояс, но час спустя, кружа вокруг грозных ледяных осколков у Аарона получилось выйти к огню. Возле него сидел, печально уставившись в огонь, Разаэль.       -Что сегодня? Голову мне оторвешь или может быть распотрашишь?       -Чуть позднее… — протяжно проговорил Разаэль. Затем, будто очнувшись от глубоких раздумий перевел взгляд на Аарона и улыбнулся, — Ты садись, погрейся. Тут бывает, довольно холодно.       Аарон сел у костра.       -Мы разве не в ледяной пустыне из той книги философа древности?       -И да, и нет… Мы… можно сказать у меня в гостях.       Аарон хмыкнул и осмотрелся.       -Ну, не удивительно, что ты такая озлобленная тварь.       -Это вовсе не так… просто не так часто выпадает шанс получить желаемое, а ты, Аарон, стоишь на моем пути.       -Может тогда, ты скажешь чего хочешь?       -А вот это уже не твоего ума дело. Да и помочь ты мне не в силах, никто не в силах.       -Может тогда найдешь кого-нибудь помимо меня?       -Это не так просто… Во-первых, таких как ты — сильных духом и телом и чистых душой, не так уж и много в этом мире. Такие как вы, самый лакомый кусочек для нас. А во-вторых, этот человек… — Разаэль заскрипел зубами, взгляд его вновь остекленел, будто он смотрел сквозь огонь, — Он надежно привязал меня к тебе. Теперь нам с тобой не отделаться друг от друга, приятель. Мы с тобой теперь очень и очень надолго в одной лодке.       -Этот человек? Ты про Севера?       -Да… этот сучий вы####!       -Он что, кто-то вроде злого колдуна?       -Ха-ха, нееет, — протянул демон, — но он гораздо, гораздо опаснее чем любой из демонов или ныне живущих или живших людей.       -Даже если я попрошу рассказать, ты ведь ничего мне не скажешь?       -Разве не интересно это узнать самому, а? Ха-ха-ха — Разаэль захохотал, — но ты рискуешь не дойти до пункта своего назначения… Дорога по которой ты идешь, если ты продолжишь идти по ней, то наткнешься на моего… моего… скажем так, брата по крови.       — На демона?! , — с явным беспокойством уточнил охотник.       — М-да, я бы не советовал тебе встречаться с ним. Ты сильно рискуешь потерять и тело, и душу, и соответственно я тоже. И я сделаю все, чтобы ты не дошел до тропы, с которой уже не сможешь свернуть. Так что, либо ты разворачиваешься, либо… -, Разаэль многозначительно замолчал, повёл глазами и расплылся в пугающей улыбке.       -Тебе не проще будет мне просто помочь?       -Не все так просто, мелкий гаденыш, — Разаэль поднялся с места, — ну что же, давненько я так много не трепал языком, мне пора идти, а тебе Аарон, приятного сна.       Разаэль вновь нацепил ту самую улыбку, от которой мороз идет по коже и неспешно зашагал прочь от костра куда-то в холодную тьму. Даже ни разу не обернувшись, он лишь махнул на прощание рукой. Вскоре скрип снега под его ботинками совсем стих, а костер начал стремительно затухать. -Никуда я не сверну! Слышишь?! Д#####ма ты кусок! -, закричал Аарон вслед ускользающему силуэту демона. В ответ послышался лишь заглушенный ветром смех.       Когда остались последние потрескивающие угольки, вокруг нарастающим грохотом завыли и зарычали волки. Десятки сверкающих глаз выползли из-за глыб льда и, будто маленькие корабли в ночном море, начали плыть через тьму к остатками костра. Аарон выхватил топоры с пояса.