любовь - это про динозавров на носках, печенье и звезды на потолке

Компания быстро забегает в квартиру Чана, захлопывая за собой дверь, из-за чего соседи, стоящие на лестничной площадке, недовольно хмыкают, закатывая глаза. Их всех эти дети раздражают, но ещё больше бесят родители Бан Чана, которых целыми днями дома нет, а их сын вообще-то какой-то ерундой занимается. Водит к себе всяких… волосы цветные, уши проколоты, ногти накрашены. Это, кажется, расстроило бабушек, живущих в этом доме, которые охают каждый раз, когда видят компанию детей. Только вот парням, как бы помягче сказать… похуй. Особенно Бан Чану, чьи родители пропадают в командировках в других странах, каждый раз присылая всё новые и новые открытки. Сейчас они в Африке, где изучают нечто новое и удивительное, нечто такое, что вскоре войдёт в их семейную копилку воспоминаний. Бан Чан потом поделится с друзьями, словно сам побывал в жаркой стране. Чонин кидает на диван портфель, у которого молния сломана, из-за чего все учебники и тетрадки вываливаются на пол. Младший закатывает глаза, плюхаясь в любимое кресло, где, будто для него, уже и подушка, и плед. Любимый. С лисами. Чонин лениво оглядывает друзей, которые только и ждали пятницу, чтобы прийти туда, где им всегда рады. Хёнджин достаёт переносной мольберт, краски кисточки и другие художественные принадлежности из сумки, на которой значков больше, чем звёзд на небе. Самое крутое, что каждый из них что-то да значит. – Так, Сынмин-а, усаживайся, – просит Хван, на что мальчик со щенячьими глазами так и делает, хватая какую-то книжку из шкафа Бан Чана. У него их много. Только вот Киму не везёт, и в руках оказывается том, который он уже читал. Но на лице Хёнджина, макающего кисточку в краску, такое усердие, что Сынмину двигаться совсем не хочется. Он может, конечно, встать, выбрать новое чтиво, но не хочет прерывать вдохновение художника, которому Феликс уже в волосы несколько фруктовых заколок влепил. – Чанбина на кухню не пускать, – командует Минхо, поворачиваясь спиной к Джисону, чтобы тот завязал цветастый фартук. На фоне звучит какая-то уютная кулинарная передача. – Это ещё почему? – Со жуёт пластиковую трубочку, ведь апельсиновый сок в стакане давно выпит, и недовольно глядит на старшего. – Пластиковые трубочки – зло, – вдруг произносит Чонин, неожиданно оказавшийся за спиной Чанбина. Младшему стало просто скучно в гостиной, которую от кухни отделяет лишь широкая арка. А что ему там делать, когда Хёнджин, высунув кончик языка, усердно рисует Сынмина, чей взгляд опущен в старую книгу, а Феликс лежит на полу, внимательно наблюдая за ними и параллельно жуя кислый мармелад. – С чего это? – несмотря на вопрос, Чанбин стакан выкидывает вместе с трубочкой, на которой остались следы от зубов, лишь бы мелкий перестал так хмуро смотреть. – Пластик загрязняет океан, черепахи умирают… Вы вообще видели этих милых созданий? – Не обращайте внимания, он вчера на биологии фильм смотрел про экологию, ходит теперь, болтает, – смеётся Джисон (по-доброму разумеется), на что Чонин отмахивается, демонстрируя Бан Чану блокнот, где куча зелёных, розовых, голубых черепах нарисовано. – Забавно, – старший треплет «художника» по волосам, обещая, что купит сюда металлических трубочек. – И всё-таки, какого хрена мне на кухню нельзя? – не унимается Чанбин, усаживаясь на островок посередине кухни. – Вот скажи, кто в прошлый раз готовил мясо на выключенной плите? – Или кто начал чистить яйцо, думая, что оно варёное? – А может тебе напомнить, как ты решил погреть золотое блюдце в микроволновке? – со всех сторон раздаются смешки, на что Чанбин лишь тяжело вздыхает, обещая, что теперь будет просто пробовать то, что сделают друзья. – О боже, я думал, что мы умрём в тот день, – испуганно шепчет Чонин, открывая блокнот, где рисует всякие закорючки, словно мама, когда говорит по телефону и вырисовывает на листочке, принесённом сыном, всякие цифры и буквы. Бан Чан смеётся, так звонко и задорно, что Феликс, сидящий в соседней комнате, подхватывает. Ментальные братья. – Что ж, настала пора печенья, – улыбается Минхо, доставая кучу баночек, пакетов и посуды. Делает всё это так, будто у себя дома находится. Хотя им иногда кажется, что в свои собственные дома они ходят, как в гости, ведь у Чана проводят большую часть времени. – Сынмин, не двигайся! – просит Хёнджин, на что кухонные обитатели улыбаются, продолжая идею с готовкой. – А какое варенье выбрать? – озвучивает свои мысли Джисон, заглядывая в каждую открытую заранее баночку. Минхо тесто замешивает, пожимая плечами и мотая головой, мол, спроси у других. – Эй, народ, какое варенье взять? – А шоколад нельзя? – появляется Феликс, держа в пальцах, покрытых сладкой посыпкой, последнего мармеладного червяка. Отдаёт его Чанбину, у которого, от вида сладости, глаза заблестели. – Нет, по рецепту только варенье, – говорит Минхо, раздражённо мотая головой, потому что чёлка в глаза попадает. Джисон смеётся, подходя к другу, и убирает лишние пряди заколками, взятыми с собственной головы. Бережно проводит по щеке большим пальцем, сразу же возвращаясь к выбору варенья. – Я за клубничное! – Чан смотрит в полупрозрачный десерт, который вкусно пахнет ягодой. – Оно у мамы самое вкусное. – Может абрикосовое? Оно моё любимое, – пожимает плечами Чанбин, на что Крис задумчиво кивает. – Чан-хён, а есть что-то необычное? – уточняет Джисон, вспоминая родителей-путешественников друга. – А то клубника, вишня, малина… – Мёд, меня твоё мнение… – перебивает Чонин, ловя на себе удивлённые взгляды. Только Чанбин и Джисон еле сдерживают смех. – Простите. – Так вот, – продолжает Хан, закрывая баночки крышками с неподходящими надписями. – Это всё уже надоело. – Ну, – старший залезает на стул, придвинутый к полкам, где стоит куча всяких банок-склянок с разными наполнениями. Иногда Бан Чану страшно что-то дома открывать, а то, кто этих родителей знает. – Смотря, что для тебя необычно, – хихикает, когда Минхо случайно задевает ляжку Чана, открытую из-за надетых шортов. В руках оказывается первая баночка. – Шишки… достаточно странно? – А что ещё есть? – теперь и Чонина выбор варенья интересует. Побольше, чем рисование черепах в блокноте. – Э, тут есть кактусовое, – отдаёт и эту баночку Джисону, который их открывает, давая понюхать всем, кто осмелится. – Да ладно тебе, Чонин, сладким же пахнет. – Это всё ещё странно! – Дальше… тут есть арбузное, огуречное и баклажановое. – Боже, только при Хёнджине это не скажи, – звонко смеётся Минхо, вспоминая ужас на лице друга, когда тот узнал, что в приготовленных оладьях были его «любимые» овощи. – Он в прошлый раз так долго плевался. – А я говорил, что нужно было сразу предупредить его… Хотя, до того, как он узнал, то всё спокойно ел, – Феликс удручённо выдыхает, пока они с Минхо заканчивают с тестом, начиная формировать кружочки. Чанбин пробует каждое варенье, периодически морщась, на что Чонин заливисто смеётся, быстро фотографируя физиономию друга. – Так и подпиши на фото, что это помидорное было!!! – восклицает своим громким голосом, из-за чего Бан Чан прикрывает уши, а после Со закрывает баночку, делая глоток воды из-под крана. – И всё-таки… давайте возьмём клубничное, – умоляюще просит Бан Чан, получая согласие со всех сторон. – О чём вы тут, и почему клубника? – Хёнджин заходит очень вовремя, потому что Чан прячет баклажановое варенье в шкаф. – Выбирали, какое варенье в печенье добавить, а ещё… Хёнджин, – Чонин подбегает к другу, точнее подкатывается на скользком полу за счёт носков, на которых, к слову, разноцветные динозавры! Это очень важно. – Нарисуй мне черепаху!! – Хорошо, – тому и контекст не нужен, лишь бы порисовать. – А ты что, закончил уже? – Разумеется нет, – смотрит на Чана с издёвкой, грустно вздыхая. – Я сделал набросок, получилось неплохо, но потом оказалось, что я забыл нужные краски. А я, если честно, не горю желанием делать Сынмина синим. – Так сделай зелёным, в чём проблема? – А лучше красным! Как этот джем, – улыбается Ликс, уже вкладывая сладость в печенье, внутрь впадинок в виде сердечек. – Сынмин, ты вот сам каким хочешь быть? – решает спросить Чанбин, спрыгивая на пол со столешницы. – Даже не знаю, – пожимает плечами, губу прикусывая. Поднимает взгляд на Хёнджина который ответ терпеливо ждёт. – Это не так важно. Главное, чтобы Хёнджин был доволен. – Это так мило, Минни, – Хван улыбается, обнимая Кима со спины. Тот сначала недовольно бубнит что-то под нос, но в итоге расслабляется в объятиях, голову назад откидывая так, что теперь она покоится на плече Хёнджина. – Но я, правда, хочу нарисовать тебя с человеческой кожей. – Будь по-твоему, – печенье уже в духовке готовиться начинает, когда вся компания встаёт в общий круг. Запах разносится потрясный по всей квартире, так и хочется быстрее духовку открыть и достать десерт. – Так, теперь отходит от кухни ещё и Чонин, иначе обожжётся, как в прошлый раз! – осведомляет всех Минхо, снимая фартук мамы Чана. – Да ладно, всё не так плохо было! – Поэтому ты плакал и просил подуть нас на палец около часа? – усмехается Чан, плюхаясь на диван в гостиной, когда вся компания перемещается в соседнюю комнату. – Ладно, может быть больно и было! Кулинарная передача, которая была включена всё это время, продолжала тихо шуметь на фоне, совсем не мешая разговорам обо всём на свете. Начиная носками Чонина, заканчивая теориями о происхождении вселенной. – А я думаю, что есть прошлые жизни, – мечтательно тянет Феликс, растягиваясь по всей длине дивана, а если быть точнее, то по ногам Чанбина, Чана и Чонина. По трём «Ч» их компании. – Да? И кем же ты был? – интересуется Сынмин, внимательно смотря на обложку книги, в которой описываются древние ритуалы народов Майя. – Не знаю… Но я явно дружил со всеми вами. Мне кажется, что мы были, есть и будем знакомы! Даже через тысячу лет!! – семейные разговоры могли бы продолжаться и продолжаться, но духовка пищит, а значит, печенье готово, а у Чонина в голове новая тема для разговоров. – А вы знали, что в биологии не существует овощей? – Да ну, а вы кто тогда? – только произносит Джисон, как Минхо легонько ударяет его в бок. Легонько… Но Хан всё равно пополам складывается, тараторя извинения. – Ты мой любимый овощ, Минхо! – хватает печенье, убегая вглубь огромной квартиры Чана. – Упс, – Чонин улыбается так, как только он умеет, когда глаза становятся по-настоящему лисьими, а голова слегка опускается ближе к плечу. Улыбка ещё больше становится, когда мальчик кусает печенье, довольно мыча. Все расслабляются и наслаждаются десертом. Каждый чувствует сладкий вкус клубничного варенья и самого печенья, в тесто которого Минхо и Феликс наверно добавили частичку своей любви. У старшего это волшебное чувство слегка кислит, чем только вкуснее сладость делает, а у Феликса она фруктовая с золотыми блёстками. Иначе как объяснить свечение внутри печенья?